– Я люблю Джейса Лайтвуда, – ответила она. – Тебя же я не знаю.
Его лицо изменилось, но, перед тем, как заговорил, крик прорезал тишину. Крик и звук бьющегося стекла. Клэри сразу же узнала голос. Это была ее мать. Не глядя на Джейса, она распахнула дверь спальни и устремилась вниз по коридору, в сторону гостиной. Гостиная в доме Люка была большой, от кухни ее отделяла длинная стойка. Джослин, одетая в штаны для йоги и потертую футболку, стояла у стойки, ее волосы вылезли из пучка в грязном беспорядке. Она явно пришла на кухню, чтобы выпить что-нибудь.
Осколки стекла лежали у ее ног, вода впитывалась в серый ковер. Лицо лишилось всех цветов, по бледности сравнявшись с выбеленным песком. Она смотрела через всю комнату, и до того, как Клэри повернула голову, она уже знала, на кого глядит ее мать.
На своего сына.
Себастьян прислонился к стене гостиной, возле двери, его угловатое лицо было без выражения. Он опустил веки и смотрел на Джослин сквозь ресницы. Что-то в его позе, в его виде, заставляло подумать, что это семнадцатилетний Валентин сошел со снимка Ходжа.
– Джонатан, – прошептала Джослин.
Клэри оставалась пораженной даже, когда Джейс выбежал из коридора и остановился, оказавшись перед Себастьяном. Его левая рука была на оружии, прикрепленном к поясу; его тонкие пальцы были в дюймах от рукоятки одного из кинжалов, но Клэри знала, что ему потребуется меньше секунды, дабы добраться до него.
– Теперь я отзываюсь на Себастьяна, – произнес брат Клэри. – Я пришел к выводу, что не заинтересован в том, чтобы оставить себе имя, что вы с отцом дали мне. Вы оба предали меня, и я предпочел бы иметь как можно меньше связей с вами.
Вода из лужи от разбитого стакана разлилась вокруг ног Джослин темным кольцом. Она сделала шаг вперед, ее взгляд изучал, бегая взад-вперед по лицу Себастьяна.
– Я думала, что ты умер, – прошептала она. – Был мертв. Я видела, как твои кости обратились в пепел.
Себастьян посмотрел на нее, его глаза были спокойны, но сужены.
– Если бы ты была настоящей матерью, – ответил он. – Хорошей матерью, ты бы знала, что я жив. Однажды один человек сказал: «Матери носят ключи от наших душ с собой всю жизнь». Но ты выбросила мой.
Джослин издала горловой звук. Она прислонилась к стойке для опоры. Клэри хотела подбежать к ней, но до сих пор ощущала свои ноги, примерзшими к полу. Чтобы не происходило между ее братом и ее матерью, оно не имело ничего общего с ней.
– Не говори, что ты хоть немного не рада видеть меня, Мама, – сказал Себастьян, и, хоть в словах была мольба, голос его оставался тверд. – Разве я не обладаю всеми теми качествами, которые ты хотела видеть в сыне? – он развел руками. – Сильный, привлекательный, выгляжу как Отец. – Джослин покачала головой, ее лицо посерело.
– Чего ты хочешь, Джонатан?
– Я хочу того, чего хотят все, – ответил Себастьян. – Я хочу то, что принадлежит мне. В данном случае – наследство Моргенштернов.
– Наследство Моргенштернов – это кровь и опустошение, – произнесла Джослин. – Мы не являемся Моргенштернами. Ни я, ни моя дочь.
Она выпрямилась. Ее рука все еще сжимала стойку, но Клэри заметила, как в выражении лица матери начал проглядывать прежний огонь.
– Если ты сейчас уйдешь, Джонатан, я не скажу Конклаву о том, что ты даже был здесь. – Ее взгляд переместился к Джейсу. – Или ты. Если они узнают, что вы действуете заодно, они убьют вас обоих.
Клэри, рефлекторно, встала перед Джейсом. Он глянул мимо нее, через ее плечо, на ее мать.
– Вы переживаете из-за моей возможной смерти? – сказал Джейс.
– Я переживаю за то, что она может сделать с моей дочерью, – ответила Джослин. – Закон суров – слишком суров. Что произошло с тобой – это можно отменить. – Она вернулась взглядом к Себастьяну. – Но для тебя, мой Джонатан, слишком поздно.
Рука, сжимавшая стойку, метнулась вперед, сжимая нож Люка с кинжальным лезвием с длинной рукояткой. Слезы блестели на лице Джослин. Но хватка на ноже была твердой.
– Я выгляжу как он, не так ли? – произнес Себастьян, не двигаясь с места. Казалось, что он едва заметил нож. – Валентин. Вот почему ты так смотришь на меня.
Джослин покачала головой.
– Ты всегда был собой, с того момента, когда я впервые увидела тебя. Ты выглядишь как создание Дьявола. – Ее голос звучал болезненно печально. – Мне так жаль.
– О чем ты жалеешь?
– О том, что не убила тебя, как только ты родился, – произнесла она, и вышла из-за стойки, вертя кинжал в руке.
Клэри напряглась, но Себастьян не шевелился. Его темные глаза следили за матерью, когда она подошла к нему.
– Ты этого хочешь? – спросил он. – Смерти для меня? – он раскрыл руки, как если бы он хотел обнять Джослин, и сделал шаг вперед. – Давай. Соверши детоубийство. Я не стану останавливать тебя.
– Себастьян, – произнес Джейс. Клэри послала ему недоверчивый взгляд. Он, что, действительно был обеспокоен?
Джослин сделала еще один шаг вперед. Нож был размытым пятном в ее руке. Когда она остановилась, острие было направлено точно в сердце Себастьяна. И он все еще не шевелился.
– Сделай это! – мягко произнес он. Он склонил голову вбок. – Или тебя нужно довести до этого? Ты могла убить меня, когда я только родился. Но ты не сделала этого. – Его голос понизился. – Возможно, ты знаешь, что нет такого явления, как условная любовь к ребенку. Возможно, если ты достаточно любила меня, ты могла спасти меня.
На мгновение они смотрели друг на друга, мать и сын, холодные зеленые глаза встретились с угольно-черными. Были резкие линии в уголках рта Джослин, которых не было две недели назад, в чем Клэри могла поклясться.
– Ты притворяешься, – сказала она, её голос дрожал. – Ты ничего не чувствуешь, Джонатан. Твой отец научил тебя симулировать человеческие эмоции, как можно научить попугая повторять слова. Он не понимал что говорил, и ты тоже Я хочу… Бог видит, как бы я хотела, чтобы ты понимал. Но…
Джослин подняла нож в быстрой, чистой, режущей дуге. Совершенно поставленный удар, который должен был пройти под ребрами Себастьяна прямо в его сердце. Это бы удалось, если бы он не двигался еще быстрее Джейса; он повернулся в сторону и обратно, и острие лезвия провело лишь легкий порез по его груди. Кроме Клэри, резко вдохнул и Джейс. Она посмотрела на него в смятении. Красное пятно расплывалось на передней части его рубашки. Он коснулся его своей рукой; его пальцы окрасились кровью.
«Мы связаны. Порежь его, и я начну кровоточить». Без задней мысли, Клэри метнулась через комнату, бросаясь между Джослин и Себастьяном
– Мама, – ахнула она. – Остановись
Джослин все еще держала нож, глядя на Себастьяна
– Клэри отойди в сторону
Себастьян засмеялся
– Мило, не правда ли? – сказал он. – Младшая сестренка защищает своего старшего брата.
– Я защищаю не тебя, – Клэри посмотрела на лицо матери. – Чтобы не случилось с Джонатаном, случится с Джейсом. Ты понимаешь, мама? Если ты убьешь его, то умрет Джейс. Он уже истекает кровью. Мама, пожалуйста.
Джослин все еще сжимала нож, но ее лицо выражало сомнение.
– Клэри…
– Батюшки, как это неловко, – заметил Себастьян. – Мне было бы интересно увидеть, как вы разберетесь с этим. После всего этого, у меня нет причин уходить.
– Вообще-то, есть, – раздался голос из коридора. – Ты уйдешь.
Это был Люк, босой, в джинсах и старом свитере. Он выглядел взлохмаченным и необычайно молодым без своих очков. Также он держал обрез, сбалансированный на плече, ствол которого был направлен непосредственно на Себастьяна.
– Это винчестер двадцать четвертого калибра. Стая использует его для успокоения жульничающих волков, – сказал он. – Даже если я не убью тебя, то могу оставить без ноги, сын Валентина.
Казалось, все в комнате затаили дыхание, все кроме Люка. И Себастьяна, который с разделяющей лицо надвое улыбкой, повернулся и шел к Люку, словно забывая о ружье.
– Сын Валентина, – сказал он. – Ты так обо мне думаешь? При других обстоятельствах ты был бы моим крестным
– При других обстоятельствах, – сказал Люк, скользя пальцем по спусковому механизму, – ты мог бы быть человеком.
Себастьян остановился, как вкопанный.
– То же самое можно сказать и про тебя, оборотень.
Мир, казалось, замедлился. Люк наблюдал сквозь прицел винтовки. Себастьян все еще улыбался.
– Люк, – сказала Клэри. Это словно был один из тех снов, кошмаров, где ей хочется кричать, но все, что может издать ее горло, это легкий шепот. – Люк, не делай этого
Палец ее отчима напрягся на спусковом крючке – и затем Джейс подорвался в движении, стартуя рядом с Клэри, сделав кувырок над диваном, и врезался в Люка в тот момент, когда тот выстрелил. Пуля прошла мимо цели; одно из окон вылетело наружу из-за того, что снаряд угодил в него.
Люк, потеряв равновесие, пошатнулся. Джейс вырвал ружье из его рук и отбросил его. Оно пролетело сквозь разбитое окно, и Джейс повернулся обратно к старшему.
– Люк, – начал он. Люк ударил его.
Даже зная все то, что она знала, она была в шоке, увидев Люка, который защищал Джейса бесчисленное количество раз от ее матери, от Марисы, от Конклава, Люк, который в основном был мягким и добрым, увидев, как он действительно ударил Джейса по лицу, ей казалось, что он ударил не его, а ее. Джейс, совершенно неподготовленный, отлетел обратно к стене.
А Себастьян, до этого момента не проявлявший никаких эмоций, кроме издевательства и отвращения, зарычал – зарычал и достал из-за пояса длинный, тонкий кинжал. Глаза Люка расширились, и он попытался откатиться прочь, но Себастьян оказался быстрее него – быстрее, чем Клэри когда-либо видела.
Быстрее Джейса. Он погрузил кинжал в грудь Люка, жестко прокрутил его, затем выдернул обратно, окровавленный до самой рукоятки. Люк припал спиной к стене – затем съехал, оставив за собой мазок крови, Клэри смотрела на это в ужасе.
Джослин закричала
Голос был хуже, чем звук пули, разбившей окно, хоть Клэри и слышала его как бы с расстояния, или если бы она была под водой. Она смотрела на Люка, который рухнул на пол, ковер вокруг него быстро стал алым.
Себастьян вновь поднял кинжал, и Клэри бросилась на него, врезавшись в его плечо со всеми своими силами, пытаясь лишить его равновесия.
Она почти приблизилась к нему, но он выронил кинжал. Он повернулся к ней. У него кровоточила разбитая губа. Клэри не знала почему, пока Джейс не попал в ее поле зрения, и она увидела кровь на губе, там, где его ударил Люк.
– Хватит, – Джейс схватил Себастьяна за спинку пиджака. Он был бледен, не смотрел ни на Люка, ни на Клэри, ни на кого-либо еще. – Перестань. Это не то, зачем мы пришли.
– Отпусти меня.
– Нет.
Джейс воспрепятствовал Себастьяну, схватив его за руку. Его взгляд встретился со взглядом Клэри. Его губы прошептали слова – блеснула серебристая вспышка, это было кольцо на пальце Себастьяна, – и оба из них исчезли, слегка мигнув, между двумя вздохами.
Как только они испарились, полоса чего-то металлического пронеслась сквозь воздух там, где они только что стояли, и погрузилась в стену. Кинжал Люка. Клэри повернулась к своей материи, которая бросила нож
Но Джослин не смотрела на Клэри. Она бросилась к Люку, опустившись на колени на кровавом ковре, и потянула его к себе на колени. Его глаза были закрыты. Кровь тонкой струйкой текла из уголков его рта. Серебряный кинжал Себастьяна, обагренный кровью, лежал в нескольких футах от них.
– Мама, – прошептала Клэри. – Он….
– Клинок из серебра. – Голос Джослин дрожал. – Он не излечится быстро, как обычно, по крайней мере, без специального лечения.
Она коснулась лица Люка, кончиками пальцев. Клэри с облегчением заметила, что его грудь неглубоко поднималась и опускалась. Она могла ощутить вкус слез, обжигающих ее горло изнутри, и на мгновение она была впечатлена спокойствием матери. Но в то время это была женщина, которая стояла на пепелище ее дома, окруженная почерневшими телами ее семьи, включающих ее родителей и сына, и затем она просто ушла.
– Принеси несколько полотенец из ванной, – произнесла ее мать. – Мы должны остановить кровотечение.
Клэри поднялась на ноги и почти наощупь отправилась в маленькую, обделанную кафелем, ванную Люка. Там было серое полотенце, висевшее на двери сзади. Она сдернула его и вернулась в гостиную.
Джослин удерживала Люка на своих коленях одной рукой, в другой она сжимала сотовый телефон. Она выронила его и протянула руку за полотенцем, когда Клэри вошла. Сложив его пополам, она приложила его к ране на груди Люка и придавила его. Клэри наблюдала, как серые края полотенца становятся алыми от крови.
– Люк, – прошептала Клэри
Он не двигался. Его лицо было ужасного серого цвета
– Я позвонила его стае, – сказала Джослин. Она не смотрела на свою дочь; Клэри поняла, что Джослин не задала ей ни одного вопроса о Джейсе и Себастьяне, или почему она и Джейс вышли из ее спальни, или что они там делали. Она была полностью сосредоточена на Люке. – Несколько членов стаи будут патрулировать территорию. Как только они будут здесь, мы должны уйти. Джейс вернется за тобой.
– Ты не знаешь этого… – начала Клэри, шепча из-за пересохшего горла.
– Я знаю, – сказала Джослин. – Валентин вернулся за мной, после пятнадцати лет. Это похоже на мужчин из рода Моргенштернов. Они никогда не сдаются. Он вернется за тобой, снова.
– Джейс – не Валентин.
Но слова Клэри умерли на её губах. Она хотела упасть на колени, взять руку Люка, держать её крепко и сказать, что она его любит.
Но она помнила руки Джейса на ее в спальне, и не сделала этого. Это была её вина. Она не заслуживает дарить утешение Люку, или себе. Она заслуживает боль, чувство вины.
Скрип шагов раздался на крыльце, низкий шум голосов. Голова Джослин дернулась. Стая.
– Клэри, иди и собери свои вещи, – произнесла она. – Возьми то, что считаешь нужным, но не больше, чем ты сможешь унести. Мы не вернемся в этот дом.
Глава 6
Нет Оружия в этом Мире
Небольшие хлопья раннего снега начали падать с серо-стального цвета неба как перья; Клэри и ее мать поспешно прошли Гринпойнт-Авеню, склонив головы против холодного ветра на Ист-Ривер.
Джослин не произнесла ни слова с тех пор, как они оставили Люка в заброшенном полицейском участке, который служил для стаи штаб-квартирой. Все происходило как в тумане – стая внесла их вожака внутрь, аптечка, Клэри и ее мать пытаются получить хотя бы маленькое представление о состоянии Люка, в то время как стая, казалось, сомкнула свои ряды против них. Она знала, почему они не могут отвезти его в человеческую больницу, но это было трудно, очень трудно, оставить его там, в белой комнате, которая служила в качестве лазарета. Не то чтобы волкам не нравились Джослин или Клэри.
Это было то, что невеста Люка и ее дочь не были частью стаи. Они никогда не будут.
Клэри искала Майю в качестве союзника, но ее не было там. В конце концов, Джослин послала Клэри ждать в коридоре, так как помещение было слишком тесным, и Клэри упал на пол, прижимая ее рюкзак к коленям. Это было в два часа ночи, и она никогда не чувствовала себя такой одинокой. Если бы Люк умер… Она с трудом может представить себе жизнь без него… Из-за него и ее матери, она знала, что такое быть безоговорочно любимым.
Одно из ее ранних воспоминаний: Люк махает ей, показывая, чтобы она поднялась на ветку яблони, что росла на его ферме, находящейся в северной части штата.
В лазарете он тяжело дышал, в то время как третий по старшинству, Бэт, распаковывал аптечку. Люди начинают тяжело и прерывисто дышать, когда умирают, вспомнила она. Она никак не могла вспомнить последнее, что она сказала Люку. Отчего мы не можем вспомнить последние слова, которые мы говорим кому-то перед тем, как они умирают?
Когда Джослин вышла из лазарета, выглядя изможденной, она протянула руку Клэри и помогла той подняться с пола.
– Он… – начала Клэри.
– Он стабилен, – сказала Джослин. Она посмотрела вверх и вниз по коридору. – Мы должны идти.
– Куда идти? – изумилась Клэри. – Я думала мы останемся здесь, с Люком. Я не хочу оставлять его.
– И я тоже. – Решила Джослин. Клэри думала о женщине, которая повернулась спиной к Идрису, ко всему, что она когда-либо знала, и убежала от него, чтобы начать новую жизнь в одиночестве. – Мы не можем привести Джейса и Джонатана сюда. Это не безопасно для стаи или Люка. И это первое место, где он будет искать тебя.
– Тогда куда… – начала Клэри, но поняла, так и не закончив предложение, и закрыла рот. Куда они могут пойти, нуждаясь в помощи все эти дни? Теперь не было сладкой белой пыли вдоль потрескавшегося асфальта проспекта.
Когда они покидали дом, Джослин успела надеть длинное пальто, но под ним все еще была одежда, испачканная кровью Люка. Ее рот был закрыт, а взгляд непоколебимо следил за дорогой впереди нее. Клэри подумала что, наверное, так выглядела мама, покидая Идрис: обувь запачканная пеплом, Смертельная Чаша, спрятанная в пальто.
Клэри покачала головой, чтобы очистить ее.
Она видела причудливые, невообразимые вещи, которые она даже не мечтала увидеть, ее разум унесся прочь, возможно, от ужаса того, что она только что видела. Незваный образ Себастьяна, движущимся с ножом на Люка, пришел в голову, и звук знакомого и любимого голоса Джейса, говорящий: «косвенный ущерб». Ибо, как часто бывали случаи, связанные с пропажей дорогого вам человека, когда вы вновь находите его, он может быть совсем не таким, каким вы его запомнили.
Джослин вздрогнула и перевернула свой капюшон, чтобы прикрыть волосы. Белые хлопья снега уже начали смешиваться с ярко-красными прядями. Она продолжала молчать, улица с польскими и русскими ресторанами, между парикмахерскими и салона красоты, была пустынна в белой и желтой ночи.
Воспоминания высветились под веками Клэри – настоящие на этот раз, а не воображаемые. Мама торопливо вела ее по темной ночной улице, между кучами грязного снега. Низкое небо, серое и свинцовое… Она уже видела это раньше, впервые когда Тихие Браться копались в ее разуме. Сейчас она поняла, что это было. Ее воспоминания о том, как мама водила ее к Магнусу, чтобы изменить ее воспоминания.
Это должно быть была безлюдная зима, но она узнала Гринпойнт Авеню в своих воспоминаниях. Склад из красного кирпича, в котором жил Магнус, возвышался над ними. Джослин открыла стеклянную дверь на лестничную площадку, и они вошли внутрь. Клэри пыталась дышать ртом, пока ее мама нажала на звонок один, два, три раза. В итоге дверь открылась, и они поспешили по лестнице наверх. Дверь в квартиру Магнуса была открыта, и колдун прислонялся к архитраву, ожидая их.
Он носил пижаму канареечного цвета, и на его ногах были зеленые шлепанцы с лицами инопланетян, большеголовых зеленых человечков с антеннами. Его волосы были запутанной, вьющейся, остроконечной массой черного, и его золотисто-зеленые глаза устало мигали на них.
– Дом святого Магнуса для Своенравного сумеречного охотника, – произнес он низким голосом. – Добро пожаловать. – Он широко раскинул руки. – Запасные спальни – туда. Вытрите свои ботинки о половик.
Он сделал шаг назад в квартиру, позволяя им пройти мимо него, прежде чем закрыть дверь. Сегодня это место было сделано в искусственном викторианском стиле, с высокими спинками диванов и большими позолоченными повсюду зеркалами. На столбы были натянуты огни в форме цветов. Три свободные комнаты располагались в конце короткого коридора, отходящего от гостиной; Клэри наугад выбрала комнату справа. Она была выкрашена в оранжевый, как ее старая спальня в Слоуп Парке, здесь был диван-кровать и небольшое окно, которое выходило на тонированные стекла закрытой закусочной.
Председатель Мяу свернулся в клубок на кровати, уткнувшись носом в хвост. Она селя рядом с ним и гладила его уши, чувствуя мурлыканье, которое отдавало вибрациями сквозь его маленькое пушистое тело. Когда она гладила его, она обратила внимание на рукав своего свитера. Он был окрашен темным, и кровь засохла коркой. Кровь Люка.
Она встала и с силой одернула свитер. Из своего рюкзака она достала чистую пару джинсов и черную рубашку с V-образным вырезом, и переоделась в них. Она бросила быстрый взгляд на свое отражение в окне, которое показало ей бледное отражение, ее волосы вяло свисали, мокрые от снега, а ее веснушки выделялись на лице, смотрясь неестественно, словно пятна от краски. Но, как она выглядит – не имеет значения.
Она подумала о Джейсе и его поцелуе – казалось, что прошли дни, а не часы, – а в ее желудке кольнуло, как если бы она проглотила множество маленьких ножей. Она схватила и держалась за край кровати до тех пор, пока боль не отступила. Затем она глубоко вдохнула, и пошла обратно в гостиную.
Ее мать сидела в одно из позолоченных кресел, ее длинные пальцы художника обвивали кружку с кипятком и лимоном. Магнус растянулся на ярко-розовой софе, его зеленые шлепанцы покоились на кофейном столике.
– Стая привела его к стабильному состоянию, – произнесла Джослин уставшим голосом. – Хоть они и не знают, надолго ли. Они считали, что на лезвии была серебряная пудра, но тут выяснилось кое-что еще. Кончик кинжала… – она подняла взгляд на Клэри и замолчала.
– Все нормально, мама. Я достаточно взрослая, чтобы услышать, что случилось с Люком.
– Ну, они не знают точно, что это, – мягко сказала Джослин. – Кончик лезвия, используемого Себастьяном, сломался об одно из его ребер, и застряло в кости. Но они не могут достать его. Он… движется.
– Движется? – Магнус выглядел озадаченным.
– Когда они попытались извлечь его, он зарылся в кость и почти сломал ее, – сказала Джослин. – Он – оборотень, он быстро исцеляется, но это не дает закрыться ране и разрушает его внутренние органы.
– Демонический металл, – сказал Магнус. – Не серебро.
Джослин наклонилась вперед.
– Ты сможешь ему помочь? Сколько бы это ни стоило, я заплачу…
Магнус поднялся. Тапочки с пришельцами в сочетании с его взлохмаченными волосами смотрелись крайне нелепо, учитывая всю серьезность ситуации.
– Я не знаю.
– Но ты исцелил Алека, – сказала Клэри. – Когда Великий демон ранил его… – Магнус начал расхаживать.
– Я знал, что с ним не так. Я не знаю, какой это демонический металл. Я могу экспериментировать, пробовать различные исцеляющие заклинания, но это будет не самый быстрый способ помочь ему.
– Какой самый быстрый способ? – спросила Джослин.
– Претор, – сказал Магнус. – Волк-защитник. Я знаю того, кто является их основателем – Вулси Скотт. Из-за нескольких… инцидентов, он был пленен мельчайшими деталями воздействий на ликантропов с помощью демонических металлов и наркотиков, точно таким же способом Безмолвные Братья сохраняют различные способы излечения Нефилимов. За эти годы Претор стали весьма замкнутыми и скрытными, к сожалению. Но член Претории имеет доступ к информации.
– Люк не является членом, – сказала Джослин. – И их список секретен…
– Но Джордан, – сказала Клэри. – Джордан их член. Он может узнать. Я позвоню ему…
– Я позвоню ему, – сказал Магнус. – Я не могу попасть в штаб-квартиру Преторов, но я могу передать сообщение, которое придаст весу просьбе. Я вернусь.
Он выплыл из кухни, антенны на его шлепанцах мягко колыхались, подобно водорослям в потоке. Клэри обернулась к маме, смотрящей вниз на свою кружку с горячей водой. Это было одно из ее любимых укрепляющих средств, хотя Клэри не могла как кто либо может хотеть пить теплую кислую воду. Снег, впитался в волосы матери и сейчас, высыхая, они начали завиваться, как у Клэри во влажную погоду.
– Мам, – сказала Клэри, и мама посмотрела на нее. – Тот нож, который ты бросила, там у Люка, в Джейса?
– В Джонатана.
Клэри знала, что она никогда не будет звать его Себастьяном.
– Просто… – Клэри глубоко вздохнула. – Это почти одно и то же. Ты же видела. Когда ты нанесла удар Себастьяну, у Джейса пошла кровь. Как будто они каким то образом зеркальны. Порежешь Себастьяна – кровь пойдет у Джейса. Убей его и Джейс умрет.
– Клэри. – Мама потерла свои уставшие глаза. – Мы можем не обсуждать это сейчас?
– Но ты же сказала, что он вернется за мной. Я имею в виду Джейса. Я должна знать, что ты не причинишь ему вреда…
– Ну, хорошо, ты не можешь это знать. Потому что я не могу это обещать, Клэри. Не могу. – Ее мать смотрела на нее неустрашимыми глазами. – Я видела, как вы двое вышли из твоей спальни.
Клэри покраснела.
– Я не хочу…
– Не хочу что? Говорить об этом? Плохо. Ты принесла это. Ты знаешь, тебе повезло, что я больше не член Конклава. Как долго ты знала, где Джейс?
– Я не знаю где он. Сегодня я впервые говорила с ним, с тех пор, как он исчез. Вчера я видела его в институте с Себ… с Джонатаном. Я сказала Алеку, Изабель и Саймону. Но я не могла сказать кому-либо еще. Если Конклав схватит его… я не могу допустить этого.
Джослин подняла свои зеленые глаза.
– А почему нет?
– Потому что это Джейс. Потому что я люблю его.
– Он не Джейс. Это так, Клэри. Он не тот, кем был. Неужели ты не видишь…
– Ну конечно я вижу. Я же не дура. Но я верю. Я уже видела его одержимым, и я видела, как он избавился от этого. Я думаю Джейс еще там, где-то внутри. Думаю, есть способ спасти его.
– А что если нет?
– Докажи это.
– Ты не можешь доказывать отрицание, Кларисса. Я понимаю, что ты его любишь. Ты всегда слишком сильно его любила. Думаешь, я не любила твоего отца? Думаешь, я не давала ему все возможные шансы? И посмотри, что из этого получилось. Джонатан. Если бы я не осталась с твоим отцом, его бы не существовало…
– Также как и меня, – сказала Клэри. – Если ты забыла, я родилась после моего брата, а не перед ним. – Она тяжело посмотрела на мать. – То есть ты говоришь, что пусть лучше не было меня, если бы ты смогла избавиться от Джонатана?
– Нет, я… – Их прервал скрежет ключа в замке и дверь квартиры открылась.
Это был Алек. Он был одет в длинный кожаный плащ, распахнутый поверх синего свитера, а его темные волосы были усыпаны снежинками. Его щеки были румяными с мороза, но остальное лицо было бледным.
– Где Магнус? – спросил он. Когда он посмотрел в сторону кухни, Клэри увидела синяк на его челюсти, под ухом, размером с отпечаток большого пальца.
– Алек! – Магнус, скользя, появился в гостиной и послал воздушный поцелуй своему парню через всю комнате.
Сбросив тапочки, он был босиком сейчас. Его кошачьи глаза сияли, когда он смотрел на Алека. Клэри знала этот взгляд. Так она сама смотрела на Джейса.
Хотя, Алек не посмотрел на него в ответ. Он сбросил свое пальто и повесил на крючок на стене. Он явно был расстроен. Его руки дрожали, широкие плечи сжаты.
– Ты получил мое сообщение? – спросил Магнус.
– Ага. В любом случае, я был всего в нескольких кварталах отсюда.
Алек посмотрел на Клэри, а потом на мать, беспокойство и неуверенность боролись в выражении его лица. Хотя Алек и был приглашен на прием Джослин, и встречался с ней несколько раз, кроме нынешнего, они мало знали друг о друге.
– Это правда, что Магнус сказал? Ты снова видела Джейса?
– И Себастьяна, – сказала Клэри.
– Но Джейс, – начал Алек. – Как он… в смысле, как он выглядел? – Клэри абсолютно точно знала, о чем он спрашивал, впервые они поняли друг друга лучше, чем кто-либо еще в этой комнате.
– Он не играет, обманывая Себастьяна, – мягко ответила она. – Он действительно изменился. Он совсем не похож на себя.
– Но как? – спросил Алек со странной смесью гнева и уязвимости. – Как он изменился?
На джинсах Клэри была дырка на колене, и она почесала кожу в том месте.
– То как он говорит… он верит Себастьяну. Верит в то, что он делает, что бы это ни было. Я напомнила ему, что Себастьян убил Макса, но ему видимо все равно. – Ее голос надломился. – Он сказал, что Себастьян ему такой же брат, каким был Макс.
Алек побледнел, красные пятна на щеках стали похожи на пятна крови.
– Он сказал что-либо обо мне? Или Иззи? Он спрашивал о нас? – Клэри покачала головой, едва способная выдержать взгляд Алека. Краешком глаза она могла видеть Магнуса, смотрящего на Алека, его лицо было полно печали. Она задумалась, ревнует ли он до сих пор к Джейсу или ему больно за Алека.
– Почему он пришел к тебе домой? – Алек покачал головой. – Я не понимаю этого.
– Он хотел, чтобы я пошла с ним. Присоединилась к нему с Себастьяном. Наверное, хотел чтобы их маленький злой дуэт стал маленьким злым трио. – Она пожала плечами. – Возможно, ему одиноко. Себастьян вряд ли может быть крутой компанией.
– Мы этого не знаем. Он может абсолютно фантастически играть в скраббл, – сказал Магнус.
– Он психопат-убийца, – категорически возразил Алек. – И Джейс знает это.
– Но Джейс уже не Джейс сейчас… – начал Магнус, звонок прервал его. – Я отвечу на звонок. Кто знает, вдруг кто-то еще скрывается от Конклава и нуждается в ночлеге? Ведь в этом городе нет ни одного отеля.
Он направился к кухне. Алек сел на диван.
– Он слишком много работает, – сказал он, встревоженно глядя вслед своему бойфренду. – Он бодрствовал каждую ночь, пытаясь расшифровать те руны.
– Его нанял Конклав? – поинтересовалась Джослин.
– Нет, – медленно сказал Алек. – Он делает это ради меня. Из-за того что Джейс значит для меня.
Он закатил рукав, показывая Джослин руну Парабатай на внутренней стороне предплечья.