В предыдущем пункте мы выяснили, что же такое мистическая драма, проследили историю ее возникновения и определили ее основные отличительные черты. Теперь речь пойдет о стилистических особенностях этого жанра, которые мы проиллюстрируем на примере романа Энн Райс «Интервью с вампиром», но для этого необходимо сперва доказать, что произведение относится к жанру мистической драмы или же готического романа.
Для начала, следует уточнить, какими стилистическими особенностями обладает этот жанр, а также дать определение такому понятию, как готический роман.
Готический роман (Gothic novel/romance) – роман «ужасов и тайн» в западноевропейской и американской литературах второй половины XVIII – первой половины XIX вв., отличительной чертой которого явилась тематика и философия «мирового зла». Готическому роману свойственно изображение сверхъестественного, загадочного, мрачного. Сюжеты, как правило, сводятся к таинственным преступлениям, герои отмечены печатью рока и демонизма» [Кожевникова, 1987].
Одна из самых главных особенностей готического романа состоит в том, что его «ужасы и тайны» не должны были пугать читателя до беспамятства: наоборот, они должны были доставлять ему особое удовольствие, пробуждая в нем «приятный страх». Это понятие является ключевым для всего жанра.
Исходя из вышеприведенного можно сделать вывод, что понятие готический роман не так сильно отличается от определения мистической драмы, выведенного в первом пункте, разве что оно более подробно. И теперь с его помощью попробуем разобраться – является ли роман Энн Райс примером мистической драмы, как уже ранее заявлялось.
В центре произведения находится так называемый трагический конфликт главного героя не только с окружающим миром, но и с самим собой, что является характерной чертой такого драматического жанра, как трагедия.
Трагедия – жанр, показывающий действительность и изображаемые характеры в их трагическом становлении. Для этого жанра характерен так называемый трагический конфликт, когда события приводят героя к тому, что, например, его представления о долге вступают в противоречия с его понятиями о совести, с его личными чувствами и так далее. Эти противоречия не могут быть разрешены самим героем, и попытка устранить их обычно приводит его к гибели – естественному выходу из тупиковой ситуации [Ефремова, 2000].
В связи с этим возникает идея предопределения, фатума, обреченности, и ярким примером этой идеи является герой произведения Э. Райс, Луи, когда он, пребывая в разладе с самим собой, ищет ответы на свои вопросы, пытаясь обрести душевную гармонию. Трагедия Луи, как персонажа, заключается в том, что он не может примириться со своей вампирской сущностью, его гнетет и гложет тот факт, что он, по его мнению, является чудовищем, воплощением зла.
На его примере автор показывает и освещает в своем романе такие проблемы социума, как внутренняя борьба с самим собой, религия, преступления, противоречие между совестью и своей сущностью, против которой трудно пойти. Вся трагедия главного героя заключается в том, что он стал тем, кем быть ему претит. «Вампир с душой человека», – как пишет сам автор. И на этой трагедии, по сути, построено все произведение, которое представляет собой внутренние метания новорожденного вампира: моральные устои и любовь к смертным не дают ему убивать, хотя он создан именно для этого – жить за счет других. Однако, в романе присутствуют и другие герои, чью внутреннюю трагедию нам также показывает автор. Например, маленькая Клодия, чья душа взрослой женщины заточена в бессмертном теле ребенка.
Так, Э. Райс, сделав своих героев бессмертными созданиями невероятной красоты, в то же время наделила некоторых из них способностью сострадать и сопереживать, чем и обрекла на мучительное существование – ведь вампиры вынуждены убивать, чтобы выжить.
Итак, несомненно, произведение Э. Райс можно отнести к жанру готического романа, который сочетает в себе трагедию главного героя и мистический вымысел, основывающийся на присутствии в романе таких существ, как вампиры, которых в природе, разумеется, не существует. Ее роман не изобилует проявлениями ужасов, но, тем не менее, в романе присутствует атмосфера мистики и таинства, ведь кто такие вампиры? Сверхъестественные существа, обладающие сверхъестественными способностями. Они пьют человеческую кровь, чтобы продлить собственную жизнь и красоту. Можно ли их отнести к демонической личности? Конечно можно, потому что по сути своей вампиры – монстры. Также в произведении немалое внимание уделено таинственным приключениям, когда главные герои отправляются в путешествие, пытаясь найти ответы на свои вопросы, что тоже является отличительной чертой готического романа. Автор мастерски обыгрывает особенности мистической драмы с помощью ряда стилистических приемов. Для наглядности следует привести здесь несколько отрывков оригинального текста с его переводом на русский язык:
This was New Orleans, a magical and magnificent place to live… ‘That man… how pale, how he gleams … how he moves. It’s not natural!’ A city in which a vampire might be gone before the words had even passed the lips, seeking out the alleys in which he could see like a cat <…> never seeing the long white finger reached to press the fragile flame (p. 40).
Прекрасный, волшебный город, жить в нем было так сладко… «Посмотрите, вон тот человек… он такой бледный… как светится его кожа … и эта походка… тут что-то не так!» <…> вампир исчезал, растворялся в знакомом городе, темные аллеи звали его на поиски добычи, он видел в темноте, как кошка <…> Она не заметит тени, скользнувшей по лепнине потолка, не увидит, что длинные белые пальцы уже тянутся погасить хрупкое пламя ее свечи.
Как видно из первого примера, Райс прекрасно удается сплести в своих строках мистицизм и романтику, что и является зачастую основой любого готического романа. Она мастерски нагнетает атмосферу прекрасными описаниями самой обстановки, событий и главных героев, конечно же. Используя разнообразные художественные тропы, такие как сравнение, олицетворение, метафора, она создает на страницах своего произведения поистине мистическое действо, делая своих главных героев – вампиров – таинственными и загадочными.
Возьмем для примера Луи. Это человек, который был обращен в вампира, не зная достоверно, во что он ввязывается. Однако, когда он понял, кем стал, было уже поздно. По сути, это и является главной его трагедией, на которой базируется весь роман. Узник собственного тела и мыслей, обреченный на вечное существование в теле бессмертного, поддерживая свою жизнь человеческой кровью.
My agony was unbearable. Never since I was a human being had I felt such mental pain. I knew peace only when I killed, only for that minute; <…> the discontent which had brought me close to humans, to watch their lives through glass. I was no vampire. And in my pain, I asked irrationally, like a child, Could I not return? Could I not be human again? Even as the blood of that girl was warm in me and I felt that physical thrill and strength, I asked that question. The faces of humans passed me like candle flames in the night dancing on dark waves. I was sinking into the darkness. I was weary of longing (p. 86).
Мне казалось, что я схожу с ума; впервые с тех пор, как я оставил смертную жизнь, у меня на сердце лежала такая страшная тяжесть. Я знал, что только в миг убийства моя душа обретает мир и покой <…> именно эта жажда толкает меня к людям и я смотрю на их жизнь словно сквозь стекло. Я так и не стал вампиром. Из глубины своей боли я задавал себе детские, нелепые вопросы; а вдруг еще можно вернуться назад? Можно стать человеком? Теплая кровь девушки струилась по моим венам и наполняла меня силой, но я все равно терзался сомнениями. Лица проходивших людей походили на огоньки свечей в темном, безбрежном море ночи, и мне казалось, что я тону в нем, мучимый тоской и жаждой.
В этом примере автор в основном оперирует метафорами и сравнениями, но есть такие моменты, где в оригинальной конструкции стилистический троп отсутствует, однако перевод оказывается гораздо ярче в этом плане. Но также мы можем наблюдать обратное действие: в переводе художественные тропы отсутствуют, тогда, как в оригинале они есть, например I knew peace. Такая конструкция, как My agony was unbearable была переведена фрезеологизмом переводящего языка Я схожу с ума. Здесь также присутствует антонимический перевод метафоры when I kill there is no longing. Переводчик заменил слово тоска на практически антоним облегчение, передавая метафору на переводящем языке.
Есть в произведении Райс и жуткие моменты, которые, тем не менее, не лишены своего влекущего очарования. Сладкий страх – это то самое, что привлекает читателя в ее строках, захватывая в плен мистического реализма, умело создаваемого на страницах ее романов.
…The rapid, tenacious heart of the child, beating harder and harder, refusing to die, beating like a tiny fist beating on a door, crying, ‘I will not die, I will not die, I cannot die, I cannot die…’ I think I rose to my feet still locked to her, the heart pulling my heart faster with no hope of cease, the rich blood rushing too fast for me, the room reeling … (p. 73).
Я сосал ее кровь, а ее сердце билось все быстрее и быстрее, оно отказывалось сдаваться, словно маленький молоточек отчаянно стучал в дверь: «Я не умру, не умру, не могу умереть…» Я поднялся, все еще сжимая ее в объятиях. Мой собственный пульс учащался вместе с биением ее сердца. Комната качалась перед глазами, я захлебывался в бурном, слишком стремительном для меня потоке крови.
Это самый напряженный и яркий момент во всей книге, потому что он является ключевым. Это – концепция становления Луи, как личности, в тот момент, когда в его жизни появился смысл, данный ему Лестатом и отобранный им же когда-то. Как мы видим, здесь Луи лично дает новую жизнь девочке Клодии, которая впоследствии становится его спутницей, возлюбленной и подругой. Обратим внимание на то, какие художественные тропы использовала Райс для того, чтобы придать этому моменту яркости, экспрессии и реализма.
Здесь есть метафора и сравнение – те самые художественные приемы, которыми изобилует практически все произведение. Автор мастерски вплетает их в свои описания, создавая такую реалистичную атмосферу, что читателю начинает казаться, будто он присутствует там лично. Перед нами типичный пример готического романа: автор умело нагнетает обстановку, вначале дав описание воспоминаний Луи, а затем и самого возрождения девочки. Стоит обратить внимание на то, как Райс описывает этот самый «кровавый поцелуй» – барабанный бой сердца не желающей умирать Клодии, ее мысли, украшенные сравнениями – «Я не умру, не умру, не умру…», – и кровавое удовольствие вампира, разрывающегося между совестью и собственным почти эпилептическим экстазом. И затем его столь же эпилептический ужас, когда сердобольный Луи понимает, что натворил – он убил ребенка. Атмосферу мрачности подчеркивают под конец такие лексические конструкции как the rich blood rushing too fast for me, I heard her heart in that terrible rhythm, the heart pulling my heart faster with no hope of cease, terrible rhythm, the room reeling.
В создании готической обстановки немаловажную роль играют также такие слова, как damned, driven hard, hot blood, tiny cry. Эти слова подчеркивают мрачную атмосферу повествования, необычные страшные звуки, гнетущие чувства главного героя, и множество синонимических конструкций, являющихся описанием обстановки в целом.
Как можно заметить, подобным образом написан не только этот отрывок – практически все повествование от лица Луи ведется в такой гнетущей и мрачной атмосфере, словно передавая читателю такой же тяжелый настрой.
Рассмотрим еще один отрывок, который прекрасно показывает стилистические особенности этого произведения и жанра в целом:
My vampire nature has been for me the greatest adventure of my life; all that went before it was confused, clouded; I went through mortal life like a blind man groping from solid object to solid object. It was only when I became a vampire that I respected for the first time all of life. I never saw a living, pulsing human being until I was a vampire; I never knew what life was until it ran out in a red gush over my lips, my hands (p. 81)!
Мой нынешний мир – самое сильное переживание в моей жизни. Раньше моя жизнь была мрачной и запутанной; я словно скитался во мраке, брел, как слепец, наощупь, от стены к стене. Только когда я стал вампиром, я по-настоящему увидел, понял и полюбил жизнь; увидел людей, их живую плоть и трепещущую душу. Я вообще не знал, что такое жизнь, пока не почувствовал ее красный, горячий поток на своих губах, на своих ладонях!
Здесь несколько раз используются синонимические в данном контексте слова, переведенные переводчиком как мрак, это clouded и mortal. Весь отрывок изобилует этими экспрессивными яркими словами, заставляющими читателя погрузиться в переживания главного героя. Особенно подчеркивает силу образа и мыслей Луи последняя метафора: I never knew what life was until it ran out in a red gush over my lips, my hands!
На уровне лексики можно также выделить несколько интересных аспектов, например атрибутивные словосочетания.
Их можно поделить на три группы, основываясь на точке зрения, с которой они характеризуют предмет:
a) группа определений чисто описательного, «внешнего» характера, нейтральных по отношению к эмоциональному настрою отрывка и с точки зрения эмоционально-экспрессивных характеристик составных элементов: vampire nature, greatest adventure, soft neck;
b) определения «изнутри», описывающее душевное состояние персонажей, их восприятие ситуации – т.е., имеющие чисто эмоциональную окраску: filled with care, yet helpless, mental pain, physical thrill, I was weary of longing.
c) определения «внешнего» характера, описывающие также и внутреннее состояние героев или их восприятие происходящего, т.е., сочетающие в себе объективное описание и субъективное восприятие и выполняющие как эмоциональную, так и экспрессивную функцию: when I killed, only for that minute (миг убийства), nothing but a vague longing (усугубляет жажду), was warm in me (струилась по моим венам), on dark waves.
Легко понять, что, если от определений первой группы зависит объективное описание обстановки, то именно определения второй и третьей группы отвечают за создание общего эмоционального настроя отрывка, поскольку описывают (полностью или частично) восприятие персонажей и передают их чувства читателю.
Таким образом, можно заключить, что основная задача была выполнена, а именно, мы выделили и рассмотрели все основные стилистические особенности данной мистической драмы.
Главной целью данного пункта было выделить и рассмотреть основные стилистические особенности такого литературного жанра, как мистическая драма или же готический роман. Взяв в качестве исследуемого примера роман Энн Райс «Интервью с вампиром» и основываясь на выводах и определениях, выведенных в первом пункте главы, в первую очередь мы доказали, что данное произведение является примером вышеуказанного жанра, а затем с его помощью выделили и рассмотрели основные стилистические особенности мистической драмы.
ВЫВОДЫПО ГЛАВЕ I
У жанра готической литературы длинная история, началом которой традиционно считают романы периода предромантизма. В XXI веке мода на готику переживает настоящий бум и хорошо сочетается с активно развивающейся «литературой ужасов». Готический роман трансформируется и выходит за пределы чисто европейских традиций. В настоящее время многие западные литературные историки говорят о сравнительно новом жанре так называемой «трансатлантической» или «постколониальной» готике, совмещающей в себе элементы как европейского, так и неевропейского фольклора и мифологии [Paravisini-Gerbert, 2012].
Готический роман – это произведение, должное «напугать» читателя, вследствие чего неизменным элементом произведений этого жанра являются мрачная обстановка, какие-либо трагические события, сверхъестественные силы и мистическое действо, призванное создать нужную атмосферу. Этот жанр развивался в основном в англоязычной литературе, основоположником стиля готического романа является Хорас Уолпол, который в 1764 году опубликовал роман «Замок Отранто» и назвал его готической историей. Роман быстро возымел популярность и вошел в моду. После его публикации появились и другие произведения в подобном стиле. Наиболее известные авторы, пишущие в этом жанре, это Клара Рив «Защитник добродетели», Анна Летиция Барбальд «Сэр Бертранд», София Ли «Убежище», Анна Радклиф «Сицилийский роман», Мэри Шелли «Франкенштейн» и так далее.
Основной целью данной главы было дать определение мистической драме, как литературному жанру, а также объяснить историю ее происхождения, выделить и рассмотреть основные стилистические особенности, присущие произведениям этого жанра. Проведя исследовательскую работу, в ходе которой были даны определения мистики и драмы по отдельности, а так же кратко рассказана история их появления независимо друг от друга, в результате мы смогли вывести свое определение понятия мистическая драма, совместив при этом известные нам данные и факты. После чего на примере романа Энн Райс «Интервью с вампиром», который, как мы доказали, основываясь на определении, выведенном нами же, является мистической драмой, мы выделили и рассмотрели основные стилистические особенности, присущие произведениям этого жанра.