Тема 10. Возможность в праве
Введение
Правовая природа категории «возможность в праве» (философское обоснование)
Возможность в праве: понятие, особенности
Классификация возможности в праве
Возможность в праве и правовая действительность как соотносимые и взаимосвязанные категории
Заключение
Литература
1. Философия права. Курс лекций: учебное пособие: в 2 т.Т.1/ С.Н. Бабурин, А.Г. Бережнов, Е.А. Воротилин и др. Отв. ред. Марченко. – М.: 2011.
2. Малахов В.П. Философия права. Формы теоретического мышления о праве. Таблицы и схемы. М.: 2009.
3. Философия права: Учебник / Под ред. Данильяна. М.: 2005. 416 с.
4. Радбурх Г. Философия права. М. 2004. 238 с.
5. Философия права: учебник. Иконникова Г.И., Ляшенко В.П. М.: 2010. 351 с.
6. Философия права. Учебное пособие. Михалкин Н.В., Михалкин А.Н. М.: 2011. 393 с.
Введение
Системное исследование права предполагает анализ возможности в праве, ее проявления в различных сферах и теоретического осмысления.
В последние десятилетия наблюдается определенный критический пересмотр отношения к категории «возможность в праве». Высказывается, в частности, мнение о том, что любое правовое явление «представляет собой единство бесчисленного множества различных сторон и тенденций, поскольку оно обладает таким же множеством возможностей, значение которых может быть неодинаковым, прежде всего по степени реальности»[1]. В одной из крупных работ по методологическим вопросам права констатируется, что с помощью данной категории «осуществляется проникновение в глубинные пласты сущности права, выявляются связи и зависимости развивающейся правовой системы, выясняется, в какой степени ее прошлое детерминирует настоящее, а настоящее – будущее. Это содействует познанию закономерностей развития правовых явлений и процессов, целей и механизма правового регулирования соответствующих общественных отношений, научному предвидению, прогнозированию и планированию основных направлений эффективного воздействия права, законодательства и законности на прогрессивное общественное движение»[2].
Подобные суждения, как представляется, отражают реальное положение дел в сфере исследования возможностей права и свидетельствуют о том, что уровень научной разработки данной категории далеко не соответствует ее подлинной роли и статусу в правоведении. Прежде всего это выражается в том, что до сих пор не сложилось сколько-нибудь определенного и общепризнанного научного понимания категории «возможности» в праве, в результате чего рассматриваемая категория фактически не имеет адекватного содержания.
Существование данной категории в рамках теории права связано с их практическим применением для построения общетеоретических концептуальных конструкций. На первых порах зарождения различных форм философско-правового мышления, связанного неким единым подходом к праву как становящему и возникающему, определил предметную направленность функционирования категории «возможность в праве». Эта направленность связана с выяснением того, как возможно возникновение того или иного правового явления или даже права в целом, как возможно познание права и насколько возможным является отражение этого права в логике понятий.
Правовая природа категории «возможность в праве» (философское обоснование)
Мысль о том, что возможность первичнее действительности и по сущности, и по времени, высказывалась еще в древнегреческой философии, о чем пишет Аристотель: «…Полагают, что все проявляющее деятельность способно ее проявлять, но не все способны ее проявлять, но не все способное ее проявлять деятельности действительно ее проявляет; поэтому способность первее»[3]. Например, способность к игре на музыкальном инструменте составляет предварительное условие самой игры. Сам Аристотель, однако, придерживался противоположного убеждения: «действительность, или деятельность, первее возможности или способности… Ведь тот, кто учится играть на кифаре, учится этому, играя на кифаре… Следовательно, и отсюда ясно, что действительность также и в этом смысле предшествует возможности, а именно по становлению и по времени»[4]. По Аристотелю, отнюдь не все, что возможно, становится действительным, и если оно становится таковым, то не потому только, что оно возможно, а потому, что есть некоторый принцип действительности, который действует независимо от принципа возможности (Метафизика 1071б). Этот принцип не только независим, но и первичен в порядке вещей, потому что, хотя некая возможность и предшествует данному состоянию действительности, сама эта возможность возникла из предыдущего состояния действительности. Не семя предшествует человеку, а «человек раньше семени» (Метафизика 1073а). «Одна действительность предшествует другой вплоть до деятельности постоянно и первично движущего» (т.е. вечного бытия перводвигателя)[5].
Но первым мыслителем, который построил систематическую метафизику возможного и тем самым перевернул соотношение потенциального и актуального, был Николай Кузанский (1401–1464). В ряде трактатов он заложил основы «потенциологии».
Итак, на рубеже Нового времени рождается первая апология возможного. В дальнейшем глубокую разработку категория возможного получила в работах Г. Лейбница, который отмечал, что возможность всех изменений содержится в самой вещи, в ее внутренней природе, с вопросом свободы воли. «В вещь не может проникнуть из вне нечто такое, что потенциально, в возможности уже находилось бы в ней… что с ней происходит, происходит лишь потому, что основа происходящего находится в ее недрах, потому что это может произойти так…»[6].
Что же представляет собой «возможность» как категория материалистической диалектики?
Необходимо также учитывать, что в диалектике понимание процессов развития лишено предметности. Отсюда законам и категориям диалектики присуща такая характерная черта, как всеобщность. Последняя «выражается не только в том, что они применяются к любым явлениям и предметам материального и духовного мира, но и в отсутствии временных ограничений их применения в познании. Диалектика является объективно-истинным учением о процессах и явлениях, существовавших в далеком прошлом, существующих в настоящее время, и обо всем том, что возникнет в ближайшем и отдаленном будущем»[7].
Удивительное свойство возможного – оказывать воздействие на действительность именно в меру своей недействительности, невоплощенности. Известно, что возможность наказания – более мощный фактор предотвращения преступлений, чем суровость актуальных наказаний. У страха, как и у надежды, глаза велики, и человек так устроен, что многие его реакции усиливаются по мере перехода явлений в разряд возможных. По выражению французского мыслителя Алена, болезнь лечит человека от страха заболеть[8].
Возможное остается возможным лишь постольку, поскольку не может вполне воплотиться, то есть сохраняет в себе зерно невозможного.
Определить место возможности в диалектике помогает категория вероятности, понимаемая как степень приближения возможного к действительному, его осуществления. В.И. Чернов пишет, что «все различия понятий «возможность» и «вероятность» состоят в том, что одну и ту же форму объективного бытия, одну и ту же реалию они выражают по-разному, через разные признаки, одно понятие дает качественную, а другое – количественную характеристику»[9].
Вероятность - это количественная мера возможности. Вероятность характеризует те пределы, в которых существует возможность; она определяет степень близости возможности к осуществлению, к действительности.
Категория вероятности для оценки возможностей процесса или явления применяется, как правило, в том случае, когда реализация возможности не представляет одновременный акт, а заложена в существовании повторяющихся массовых явлений.
Категория «возможность в праве» в этом плане является комплексной, характеризуя сам переход от одного к другому, от внутренней потенциальности к вероятности внешней реализации.
Возможность в праве, взятая как часть социальной действительности и исследуемая научным методом, есть не что иное, как вероятность, исчисляемая математически.
В категории «возможность в праве» отражаются определенные потенции закономерного движения конкретной формы действительности в праве, предпосылки и зародыши другого. Думается не вполне удачным употребление словосочетания «потенциальная возможность в праве»[10], так как категория «потенция» сама по себе означает возможность.
Возможность в праве – это то, что еще не имеет полного круга обусловленности, достаточной зрелости сущности права. Правовое явление, его возникновение, развитие возможны постольку, поскольку есть в наличии определенные обуславливающие факторы, существенные предпосылки, условия, но их количество еще недостаточно, их сущность еще не созрела.
Некоторые авторы исходят из того, что возможность представляет собой условие, предпосылку либо совокупность предпосылок чего-либо. Л.Н. Суворов, к примеру, пишет, что «возможность – это совокупность необходимых и достаточных предпосылок, обусловливающих закономерное возникновение того или иного явления»[11]. Аналогичной позиции придерживается и ряд иных авторов.
На наш взгляд, понимание возможности как предпосылки нельзя считать адекватным. Действительно, предпосылки в какой-то мере являются основой зародыша какого-либо явления, но это не раскрывает его сути. Предпосылка является предварительным обстоятельством того, что существует актуально и служит базой, на фундаменте которого возникает новое. Именно это новое в его потенциальном состоянии и является возможностью. Поэтому отождествление понятий предпосылки и возможности может привести к смешению того, что существует подлинно, с тем, что существует потенциально, т.е. смешению действительного с возможным.
В философской литературе можно встретить мнение, что возможность и будущее – это одно и то же[12]. Данное утверждение является не совсем верным. По нашему мнению, возможность существует в данной, реальной действительности. Будущее есть та «новая», еще неосуществленная действительность (модель этой действительности), к которой устремлены определенные возможности («старой») действительности. Будущее во временном отношении отделено от настоящего. Возможность же принадлежит настоящему и служит связывающим звеном между прошлым, настоящим и будущим.
Имеется мнение, в соответствии с которым возможность отождествляют со случайностью, т.е. тем, что может быть, а может и не быть. Например, В.П. Тугаринов пишет: «Случайно то, что может произойти, а может и не произойти, в отличие от необходимости, которая обязательно должна произойти. Иначе говоря, случайность отличается от необходимости тем, что она лишь возможна, но не обязательна. Таким образом, случайность выступает как возможность, но не обязательность, ибо она может быть, а может и не быть»[13].
Довольно распространенной является точка зрения, в соответствии с которой «закономерностью является необходимая связь, если она существенна, постоянна и повторяется. Но, во-первых, не всякая возникшая необходимость оказывается законом данного явления, и, во-вторых, массовидная, статистически высокая степень вероятности есть закономерность случайности»[14], необходимость выступает признаком закономерности[15].
«В сущности, эффективность действия права есть не что иное, как степень реализации необходимой правовой возможности»[16]. Под необходимой возможностью автор понимает то, что «отражает закономерную тенденцию развития социальной действительности»[17].
Существуют высказывания, согласно которым возможность рассматривается как направление развития, свойственное в любом жизненном явлении в виде тенденции: «возможность есть объективная, внутренняя тенденция, выражающая закономерность развития предмета, способная в определенных условиях превратиться в действительность»[18].
Но в то же время, хотя и понятия «тенденция развития явления» и «возможность явления» схожи друг с другом, их нельзя считать тождественными. В научных работах под тенденцией, как правило, понимают линию движения какого-либо процесса, тех изменений, которые явление проходит в течение определенного времени. Про каждую отдельно взятую возможность можно сказать, что она в определенной мере отражает тенденцию изменения предмета, но не отождествлять ее с данной тенденцией нельзя[19].
Понятие тенденции трансформации явления также относится не только к области возможного, но и к области действительного. Так, к примеру, в 2001 году в России было зарегистрировано 2968255 преступлений, в 2002 году – 2526305, в 2003 году – 2756398, в 2004 году – 2893810, в 2005 году – 3554738, в 2006 году – 3855373, в 2007 году – 3582541, в 2008 году – 3209862[20]. Про такие изменения можно сказать, что в период с 2001 по 2002 год количество зарегистрированных преступлений имело тенденцию к понижению, с 2002 по 2006 год – тенденцию к повышению, с 2006 по 2008 год – тенденцию к понижению. Тенденция существует и в настоящее время и может продолжаться в будущем. Стало быть, тенденция относится не только к будущему (возможному), но и к настоящему (действительному).
Проблема возможности органически связана с проблемой свободы воли, свободы выбора действий. Проблема выбора – вечная проблема человека как сознательного существа. Развитие права постоянно ставит вопросы перед государством, индивидом: какие нормы права реализовывать? Какие правовые акты целесообразно использовать?
В.А. Ойгензихт отмечает следующее: «Поведение субъекта не однозначно, он должен из ряда возможностей выбрать определенную. Это означает свободу выбора как волевого процесса. Принятие решения – кульминация в процессе выбора. Но принятие решения оценивается самим лицом как свободный акт, соответствующий его желаниям, акт его воли»[21].
История общества предстает как история выбора и реализации народами социальных возможностей, а жизненный путь личности – как процесс реализации ее возможностей.
Реальность права, несмотря на многообразие его содержания, не может выступать синонимом или антонимом возможности.
Каждое определение понятия права, независимо от того, в результате изучения какой бы стороны права оно ни получалось, должно одинаково иметь в виду объективное, и субъективное право. Только тогда, если оно так или иначе включает в своем определении и то, и другое, оно действительно охватывает реальность права. Обсуждая вопрос о реальности объективного права, связанный с вопросом о реальности права вообще, мы не предпослали анализа самого понятия реальности, потому что имели в виду реальность в самом обыденном эмпирическом смысле[22]. Все, что дано как факт, как явление, к какой бы сфере явлений оно ни относилось, реально. Реальность в этом смысле может быть признана чем-то само собой очевидным. Мы и руководствовались этим самоочевидным понятием реальности.