— У меня здесь нет семьи, я переехала сюда с парнем, я из Флориды. Куда ты направляешься?
Красавец - мужчина поднял указательный палец, шикая на меня, когда зазвонил телефон. — Нью Йорк, — ответил он, прежде чем принял вызов.
Нью Йорк. Это было бы идеально. Моя мама всегда собиралась свозить меня туда…Но этого так и не случилось.
— Конечно, не обращай на меня внимания, — я пожала плечами и оглянулась на город, молча прощаясь с Чикаго. Я сваливала отсюда к чертовой матери. Так или иначе я оставляла город ветров позади.
— Извини, что так получилось, какой-то идиот врезался в меня на тротуаре, — сказал парень в трубку. Зная, что он говорит обо мне, я повернулась и увидела его сердитый взгляд. Я услышала, как девушка быстро говорила ему на ломаном английском, объясняя, что должна уехать.
— Эй, эй, не части. Что значит, ты увольняешься? Ты не можешь уволиться. Я в Чикаго.
— Я к сожалению, мистер Коуст, это мой отец. Я ехать к нему. Лондон у ваш сосед. Я извиняться. Мне нужно ехать.
— Нет. Нет. Подожди, подожди. Ладно, послушай. Я дам тебе прибавку. Я заплачу тебе премию. Я в процессе открытия нового отеля. Ну давай же. Пожалуйста, Патриция, не делай этого со мной.
— Вы деньги не объяснять, почему вы деловая сделка быть важнее меня больной отец.
— Нет, я не это имел в виду. Три дня. Дай мне только три дня.
— До свидания, мистер Коуст.
— Патриция! Патриция. Не вешай трубку. Патриция! – прокричал он в свой отключившийся телефон, — Блядь!
Я слушала, как следующей он умолял помочь ему свою бывшую девушку. Фелицию. Я не могла расслышать все, что она говорила, но все же услышала, как она сказала ему, что они расстались две недели назад, и что у него никогда не было на нее времени, разве что, когда он нуждался в ней, чтобы посидеть с ребенком.
— Потому что я являюсь генеральным директором Зазен Ризотс. У нас ничего не получилось, потому что я не прикладывал к этому усилий. Этот новый отель почти готов к открытию, я больше сюда не приеду. Мы обсудим это, когда я вернусь домой через пару дней. После этого у меня будет больше времени для тебя. Обещаю.
Генеральный директор…Вот оно. Бам… Я знала, что он тесно связан с Барри Холденом.
— Прощай, Блейк, — ответил голос, выдав мне имя. Блейк. Мистер Коуст.
— Мама! – прокричал он сам себе и набрал следующий номер.
— Привет, Блеки. Могу я перезвонить тебе позже? Я готова.
Я слышала каждое слово, произнесенное его матерью. Водитель, возможно, тоже слышал, что она сказала. И тот, что в следующей машине тоже. Сногсшибательная дама.
— Готова к чему?
— Я играю в боулинг. Я тебе перезвоню позже.
— Мама, мне нужно, чтобы ты приехала и побыла с Лондон пару дней. Я в процессе открытия магазина, а Патриция взяла и бросила меня. Она оставила Лондон со стариком Уилсоном, моим соседом. Ты можешь к ней поехать?
— Извини, я не могу. Блейк. Я уезжаю завтра на экскурсию по западу. Меня не будет три недели, помнишь?
— Мама, ты не могла бы отложить это на несколько дней? Умоляю. Ты мне нужна. Пожалуйста.
— Это автобусная поездка, Блейк. Я не могу ее отложить. Знаешь, экскурсии на самом деле не переносятся. Мне жаль. Мне пора. Поцелуй ее за меня. Удачи, люблю тебя.
— Мама, мама. Мам! Блядь.
Колесо фортуны вращалось, как велосипедные спицы, пока я планировала свой следующий шаг. Я поймаю Блейка на приманку, прямо как добычу. Это было слишком просто. Я надеялась.
— Хмм, похоже у тебя проблема. Я могла бы помочь тебе. Видишь, в этом есть смысл. Я оказалась тут с тобой в машине не по воле случая. Я попала сюда неспроста. Мне нужно удрать от своего старика, а тебе нужна няня, — предложила я, объясняя, как бы мы могли помочь друг другу.
— Да ты даже говорить правильно не умеешь. Не хочу, чтобы мой ребенок находился рядом с каким-то гангстером, употребляющим сленг, который даже не может купить себе джинсы подходящего размера.
— Делай, как хочешь, но, по-моему, от этого выигрывают все. Сколько лет твоему ребенку?
— В сентябре ей будет три. – Он действительно об этом думал? – Как тебя зовут?
К этому времени я отбивала чечетку от волнения.
— Микки, дай пять, – сказала я, пожав его руку каким-то гангстерским рукопожатием. Даже не знаю, откуда это взялось. Я была комком нервов, но на какое-то время, я не думала о своей матери. Этот парень и его ребенок были единственными, о ком я могла думать. Мне нужна была эта работа.
— Как Микки Маус?
— Нет, как Макайла, но никто никогда не называл меня так. Я всегда была Микки.
— Мне больше нравится Макайла. Что ты знаешь о детях? – Я почти завопила от волнения. Этот парень был идиотом. Вот так запросто он собирался оставить своего ребенка с незнакомым человеком. И премия Отец года присуждается…— Какой у тебя номер социального страхования? Я должен проверить твои данные. У тебя есть хоть какой-нибудь опыт общения с детьми, маленькими детьми?
Черт. Что теперь острячка? – Ах да, да. Я все время нянчилась со своими племянницами и племянниками.
— Номер социального страхования? – Подняв бровь, спросил он. Он держал большой палец на телефоне.
— О, мне нужно будет позвонить своей маме и дать его тебе. Я оставила его дома. А она в круизе, — соврала я, надеясь, что это прокатит, волнение уменьшалось с каждой ложью. Я не собиралась сдаваться.
— И так, у тебя есть братья и сестры?
— Нет. Я единственный ребенок.
— Ты же сказала, что нянчилась с племянниками и племянницами?
— Ах, я имела в виду своих кузенов. – Я задолбалась быть остроумной. Мне нужно было время, чтобы обдумать свою ложь. Я не могла ляпать что попало.
— Твоя фамилия?
— Казино. – Это было легко. Это была девичья фамилия моей матери. Я не назвала ему свое настоящее имя, на случай, если мисс Дэвидсон позвонила в полицию.
Я сделала глубокий вдох, пока Блейк оценивал меня. Я могла только предположить, что он увидел. Я хотя бы причесалась? Должно быть мои глаза заплыли и опухли от слез. Джинсы, которые на мне, сейчас были на два размера больше, благодаря волнениям из-за моей мамы, и на моей рубашке прямо посередине осталось жирное пятно от сырных палочек, которые я ела вчера.
— В действительности ты не выглядишь как няня. Дай посмотреть твои руки.
Я взялась за правый рукав. Даже для Чикаго, в это время года мне не нужны были длинные рукава. – Зачем? – Спросила я осторожно, придерживая манжету.
— Я не могу позволить своему ребенку находиться рядом с наркоманом. Как ты думаешь, почему?
— Уверяю тебя. Я не принимаю наркотики.
Я посмотрела ему в глаза. Блейк взял мою руку в свою и поднял рукав на моей левой руке. Чисто. Наши глаза встретились, когда он проделал тоже самое с правой рукой. Я увидела, как изумление промелькнуло у него на лице.
— Это ты сделала? Это потрясающе.
— Ага, — сказала я, опуская рукав.
— Ты всегда бездельничаешь и рисуешь на себе? Что это?
— Черный дождь, и только когда у меня слишком много свободного времени. Последние несколько дней мне требовалось отвлечение. Ты собираешься нанимать меня или нет? Если нет, мне нужно будет договориться с кем-нибудь еще. – Мы не будем обсуждать мое произведение искусства, растянувшееся сверху вниз по моей правой руке.
— Ладно, Макайла. Я собираюсь принять все это на веру и поверить, что ты не похитишь мою дочь. Но только потому что у меня неприятности. Вот что мы сделаем, я слетаю в Нью Йорк и привезу Лондон, и вы поживете с ней в гостинице.
— Я бы предпочла остаться с ней там. Зачем тебе везти ее сюда? Нет никакого смысла.
— Потому что я не доверяю тебе. Думаю, мне стоит держать тебя рядом.
— Хорошо, как скажешь. По мне, так никакого смысла, но эй, ты здесь босс. Говоря о боссе, сколько ты платишь мне? – Спросила я. Я не собиралась делать это бесплатно.
— Во-первых, — сказал он, указывая на меня пальцем, — Если это сработает, и ты в конечном итоге будешь работать на меня, тебе придется следить за своим языком.
— Извините, сэр. Я была бы рада, если Вы разъясните финансовую сторону нашего соглашения, — уверенно ответила я с прямой осанкой и фальшивой улыбкой. Я могу быть такой умной, какой тебе надо, мудак.
Блейк слегка усмехнулся, — Впечатляюще.
— Итак, где мама Лондон?
— Она поблизости. Типа того.
— Славно, — сказала я, ожидая продолжения объяснений, которого так и не последовало.
— Забудь об этом. Ты же умеешь готовить и убираться, не так ли? “
— Конечно. Знаешь, у меня ведь есть вагина. Это природный инстинкт для большинства женщин, возможно не для женщин твоего класса, но там откуда я родом, мы учимся основным правилам выживания довольно рано.
— Не уверен, что также хочу, чтобы моя дочь находилась рядом с твоим дерзким ртом.
— Прости, я буду следить за собой, — извинилась я. И вот так просто он нанял меня. Что за лох.
Глава третья
— У меня спина болит, — пожаловалась Пи. Я охнула, соглашаясь с ней по поводу боли в спине. Нам нужно достать мебель.
— Мммм, — застонала я, пытаясь перевернуться на деревянном полу. Моя спина развалилась на три части. Я возможно больше никогда не смогу ходить.
— Это о том, когда мы встретились, правильно, Микки? – Спросила Пи, проведя своим пальчиком по моей руке, покрытой татуировками. Ее пальчик остановился на кольце с огромным бриллиантом.
Я улыбнулась ей и погладила ее крысиное гнездо, которое она называла волосами. – Я взяла тебя на руки, не зная, что у тебя было кольцо-леденец. Оно так сильно запуталось у меня в волосах, что мне пришлось половину из них отрезать, — я рассказала ей эту историю в тысячный раз, и она засмеялась.
— Нарисуй мне на руке такое же, — попросила она, кувыркнувшись назад, чтобы взять ручку. Я схватила ее прежде, чем она отошла и отговорила ее.
— Позже, аллигатор. Давай поедим.
Мы с Пи провели большую часть дня в мебельных магазинах на этой стороне Бойсе (Бойсе – столица штата Айдахо. Через город протекает река с одноименным названием. Прим.пер.). Наше маленькое сельское ранчо являлось как раз конечным пунктом доставки, большинство из этих магазинов не стали бы осуществлять доставку дальше сорока миль. Мне пришлось умолять парня, осуществлявшего доставку, и заплатить лишние 50 баксов за дополнительные пятнадцать миль и доставку в тот же день. Если бы не Пи, которая очень хотела эту мебель, я бы сказала куда ему идти. Это был ее спальный гарнитур, бело-розовая мебель принцессы. Там даже были книжная полка и стол в том же цвете, как будто у нее было место для всего этого. Но она его хотела, а я хотела, чтобы у нее это было.
Мы купили только мебель. Я не хотела напрягаться больше, чем нужно, когда начала уборку. Быстренько пообедав и заскочив в магазин за моющими средствами, мы с Пи начали наводить порядок. Для избалованной богатой маленькой девочки, Пенелопа была очень хорошим помощником. Для нее мытье стен было весельем, а для меня это было большой помощью. Она сделала потрясающую работу, помыв стены от пола до туда, куда могла дотянуться. Огромная помощь.
Если не брать в расчет стены цвета яблока, мне понравился этот маленький дом. Он напомнил мне дом, в котором я выросла, прежде чем нам пришлось переехать.
— Эй, здесь полицейский, — сказала Пи, стоя у большого панорамного окна. У меня сердце в пятки ушло, и я подошла к ней, увидев огни на крыше внедорожника. Замечательно. Сердце в груди колотилось, как сумасшедшее. Инстинктивно я передвинула ее за себя, защищая. Открыв дверь, я громко вздохнула с облегчением, когда увидела табличку с именем. Рейнджер Рик. На самом деле. Вот, что на ней было написано.
— Мэм, я рейнджер этой части леса. Меня зовут Рик, я заехал просто, чтобы поприветствовать Вас в Ясной Долине.
— Большое спасибо. Меня зовут Дженна Брэдфорд, а это моя дочь, Пенелопа. Я перестала дышать, ожидая, что Пи проболтается.
— Ну, здравствуй, Пенелопа. Какое красивое имя.
— Меня назвали в честь кролика.
— Ей четыре года, — сказала я, пожав плечами. Уф. Она не открыла свой обычно болтливый рот, рот, из-за которого у меня было столько неприятностей с ее отцом, что и не сосчитать.
— А Вы полицейский? – Спросила Пи. Нужно было сменить тему прежде, чем она сболтнет, что ее папочка в тюрьме.
— Он рейнджер. Это значит, что он защищает животных и землю.
Пи почесала голову, обдумывая это, — Значит, вы не можете сажать животных в тюрьму, — решила она. Мое сердце опять замерло.
Присев на корточки, Рейнджер Рик улыбнулся и объяснил ей, что означает его должность, — Иногда мы сажаем их в клетку, но это больше похоже на карантин. Если они болеют, или есть опасность, что они ранят кого-то.
— Что такое каратин?
— Это что-то типа больницы для животных. Тебе нравится рыбалка? В этом озере водится самая вкусная форель, какую только можно найти. – Поделился Рик, вставая и кивая в сторону озера, находящегося в отдалении, и просторов вокруг него. Здесь нас трудно выследить.
Пи прикрыла глаза от солнца, когда посмотрела вверх на него, — У нас нет удочки.
— Уверен, мы можем найти вам парочку. Не буду задерживать Вас, мэм, хотел просто поприветствовать Вас в Ясной Долине. Здесь достаточно безопасно. Осы в это время года злые, но они вас не побеспокоят, если вы не будете их беспокоить. Если вы не очень хорошо знакомы с видами змей, держитесь подальше от горных выступов.
— Ага, мы не будем навещать никаких змей. Спасибо, что заскочили, — сказала я, пожимая его руку. Я еще не была готова заводить дружбу с соседями. Пока нет. Мне было необходимо больше времени, чтобы потренировать Лондон быть Пенелопой.
Пи и я быстро подстроились под новый образ жизни. Наш маленький домик был идеальным, городок Ясная Долина был достаточно большим, чтобы остаться незамеченными, но при этом достаточно маленьким, чтобы испытывать чувство общности. Мы действительно купили пару удочек и проводили много времени, греясь на солнце и пытаясь поймать рыбу. Но так, ни одной и не поймали. Возможно я и не очень изнеженная девочка, но я чертовски уверена, что и пальцем не дотронусь ни до червяка, ни до рыбы.
Тропы вокруг нашего дома были изучены с большой фантазией. У Пи имелась новая цель каждый раз, когда мы отправлялись открывать новый маршрут. Я любила ее воображение. Я никогда не знала, буду ли переплывать реку Амазонку или восходить на гору Рашмор. Меня устраивало и то и другое.
Рейнджер Рик также был прав насчет ос. За эту неделю меня ужалили больше раз, чем за всю мою жизнь. И Пи также впервые испытала боль от укуса на этой неделе. Она больше не любила пчел, как и я. Мы их ненавидели. Когда одна из них подлетала к нам, мы кричали, размахивая руками, и спасались бегством.
Бесконечные мили земли, природа и новые приключения подарили мне девятнадцать дней без единой жалобы от Пи. В тот день после обеда она была более тихая, чем обычно. Она почти не притронулась к своему сэндвичу с беконом и не захотела посмотреть, как садилось солнце за озеро.
— Что случилось, детка? – Спросила я, расчесывая ее мокрые, спутанные волосы, пока она готовилась ко сну.
— Я больше не хочу быть в отпуске.
О, Боже!
— Мы не в отпуске. Теперь мы тут живем.
— Но не по-настоящему. Я просто хочу вернуться обратно к Ларри и Веронике, сейчас, хорошо, Микки? – Спросила она, повернувшись, чтобы посмотреть на меня.
— Милая, мы не можем вернуться обратно. Там нет папы.
— Там есть бабушка. – Мне тоже не хватало Грейс. Я бы с удовольствием обратилась к ней за поддержкой.
— Может нам стоит раздобыть пару велосипедов. В городе есть велосипедная дорожка, идущая вдоль ручья. Мы могли бы купить фотоаппарат и начать вести альбом. Что ты об этом думаешь? – Я старалась подкупить ее, хотя именно за это я обычно злилась на ее отца. Я просто не знала, как еще справиться с этим.
— Ладно, — согласилась она, свернувшись калачиком под одеялом, на котором была изображена принцесса из мультфильма Холодное сердце. И по правде говоря, я не могла сказать было ли это печальным или радостным. Тем не менее, я избежала разговора, рассказывая сказку, пока она крепко не заснула.
Я вздохнула и поцеловала ее голову, задумавшись, правильно ли я поступила. Должна ли я была оставить ее там? Играла ли я с высшими силами, не имея на это право? Действительно ли я думала больше о ней, чем о себе, или дело было во мне? При мысли о потере Пи у меня кровь стыла в жилах. Я не могла и ее тоже потерять. Было бы также больно, как с мамой. Вот какой большой частью меня она была.
Набрав ванну с клубничной пеной, я постаралась растянуться в ней, насколько эта маленькая ванна позволяла. Я закрыла глаза, вдохнув пар. Ожидая, пока напряжение в моих мышцах ослабнет, я подумала о том дне, когда я потеряла маму и нашла Пи.
Трудно объяснить, но как будто первых нескольких часов после смерти моей мамы никогда не было. Мои глаза закрылись, мышцы расслабились, и мои мысли перенеслись в то время…
***
Я изо всех сил старалась скрыть свои эмоции за сарказмом. Прямо сейчас мне этот чувак был нужен больше, чем я ему, я раскисну позже, когда буду далеко от Чикаго. Не то чтобы я волновалась, что кто-то ищет меня. В Чикаго было полно более сложных проблем, о которых стоило позаботиться, чем розыск какого сбежавшего подростка, у которого не было семьи, переживавшей за него. Полагаю, я просто хотела уехать, и независимо от того, сработала бы эта штука с мистером Коустом или нет, я не осталась бы жить в Чикаго.
— Срань Господня! Ой. Извините, — воскликнула я, прямо перед тем как хлопнуть рукой себе по рту. Идиотка. Мистер Коуст ничего не сказал, но я очень быстро научилась различать неодобрительное выражение лица. Правая бровь приподнялась, а левый глаз прищурился, уголки губ искривились, — Я сказала, что извиняюсь. Боже. Посмотрите на это, это безумие, — заявила я, проведя пальцем по дубленой коже. Теперь я знаю, что такое летать с шиком. Дерьмо! Летать? Впервые я собиралась парить в небе выше птиц.
— Что случилось? – Спросил мистер Коуст.
— Я раньше никогда не летала на самолетах.
— Шутишь? Я думал в наши дни каждый летал на самолете хотя бы раз, независимо от возраста.
— Но не я. Я никогда не уезжала из этого города.
— Никогда?
Мой речевой фильтр перестал работать в согласии с фильтром в голове. – Нет…Ой, черт.
— Ага, черт. Итак, Флорида, а? Пошли, — сказал мистер Коуст, ведя меня обратно к выходу. Я не могла вернуться обратно тем же путем. Тот мост разрушился еще до того, как я покинула больницу. Тот мост рушился, пока я держала руку своей матери и плакала, всего несколько часов назад. Он распался на множество маленьких кусочков, когда грудь моей матери поднималась все медленнее, вплоть до последнего вдоха. Я проглотила слезы и взмолилась.
— Хорошо, я солгала об этом. И что? Вы все равно туда едете, по крайней мере позвольте мне доехать с Вами. Пожалуйста?
— И зачем мне это? Возможно ты только что ограбила банк или что-то в этом роде. Я не верю ни единому слову, вылетающему из твоего рта, и я не хочу, чтобы ты влияла на мою дочь, — завопил он, повышая голос. Он прошелся по моему телу взглядом, полным отвращения. Да пошел он. Мне не нужна его снисходительная эгоистичная задница. Мне нужно, чтобы меня подвезли. И это все.
— Послушайте, мистер Коуст.
— Перестань называть меня так, я не такой старый.
— Я не плохой человек, клянусь. Я просто девушка, от которой отвернулась удача, и я умоляю Вас хотя бы просто подвезти меня до Нью Йорка, — попросила я, тихим, умоляющим тоном. Я увидела, что он сдался по расслабившемуся выражению.
— Больше никакой лжи. И лучше бы тебе не быть замешанной в каких-либо неприятностях.
— Клянусь Богом, никаких неприятностей.
Фу. Пронесло. Я тоже расслабилась и села на кожаный диван. Ух ты! Это безумие.
— Вы выглядите слишком молодым, чтобы быть генеральным директором чего-либо. – Спросила я, выглядывая в иллюминатор.
— Владелец и сам достаточно молод. Сорок лет?
— Да, этот парень ненормальный. Кто меняет свое имя на то, которым называется его бизнес?
— Миллионеры как Зазен. Ты его знаешь?
— Лично нет. Он разрушил благотворительную столовую. Я видела его в новостях.
— Он ничего не разрушил. Он отреставрировал старое здание.
— Да без разницы.
— Да что ты вообще знаешь? Зазен самый умный человек, которого я знаю. Он взял одно старое здание в центре города и превратил его в компанию на миллион долларов, когда ему еще не было и сорока.
— А как Вы получили эту должность? – Спросила я больше для себя, чем для него. Возможно я пару раз вышла за рамки, но он отвечал, и он уже достаточно хорошо понимал, как работает моя система фильтрации. Никак.
— Я много работал, чтобы попасть туда. К тому же я знаю владельца. Это помогает, — ответил Блейк, наливая нам обоим вино. Еще одно впервые. Единственный алкогольный напиток, который я когда-либо пробовала, это отвратительное теплое пиво моей мамы однажды ночью. Я не была, как вы бы назвали слишком оберегаемой, просто я была занята. Я понимала все, что происходило на улицах, но это не значит, что я тоже этим занималась. Моя мама находила для нас занятия, а потом я была занята ее болезнью. У меня никогда не было возможности быть такой, как большинство девочек подростков.
— Итак, расскажите мне о Лондон, — попросила я, вцепившись в кресло, когда самолет мчался все быстрее и быстрее по взлетной полосе. О, черт. О, черт. О, черт.
— Зачем? Я только что сказал тебе, что не нуждаюсь в тебе.
— Аааа, он и должен так шуметь? – Спросила я. Возможно я увижу свою маму раньше, чем предполагала.
— Расслабься. Мы не разобьемся.
— Обещаете? – Умоляюще спросила я, уставившись на удалявшуюся все дальше и дальше землю. Вскоре я уже не могла разглядеть город. Подумав о том, что я оставила ее, мое сердце накрыла внезапная волна вины. Я была в крутом самолете, а она в морге. И приз дочь года вручается кому, мне?
— Да, обещаю, — засмеялся он.
Я очень старалась не думать о моей матери, я сказала себе, что это больше не она. Что от нее ничего не осталось кроме разлагающегося тела. У нее больше ничего не болело, и это больше была не она. Моя мама была ангелом в прекрасном месте, в котором она наконец-то стала свободной. – Вы собирались рассказать мне о Лондон? – упрашивала я.
— Нет, не собирался. Я тебя уже уволил.
— Нет, не уволили. Вы знаете, так же точно, как сейчас летите в небе, что я Вам нужна, возможно даже больше, чем Вы мне.
— Сомневаюсь. Нью Йорк не место для хорошеньких бездомных девушек. Тебе не надо будет беспокоиться, как прожить на улице. Какой-нибудь злодей мигом воспользуется тобой для извращенных удовольствий. Могу поспорить, ты сможешь заработать кучу денег какому-нибудь стильному сутенеру.
— Я справлюсь. Скорее ад замерзнет, чем я когда-либо буду отсасывать за деньги. Черт. То есть, блин. Извините, — повторила я. Черт побери, Микки, соберись.
Блейк рывком открыл газету и уставился на меня поверх нее. Давай, Микки. Не вздумай все испортить. Я особо не рассчитывала найти безопасное место для ночлега в чужом городе, в котором проживали восемь миллионов человек.
— Лондон нет еще и трех лет. Так что не о чем особо рассказывать.
— Сколько часов в неделю Вы работаете?
— Восемьдесят, девяносто, зависит от обстоятельств. Мне нужен кто-то, кто мог бы находится с ней двадцать четыре часа. Семь дней в неделю. Я никогда не знаю, когда или где я буду. Моя помощница замечательно справляется, поддерживая меня в рамках моего расписания, составляемого примерно на две недели. Так что тебе придется подстраиваться под меня, если понадобятся день или два выходных. Я не подстраиваюсь под тебя. – Заверил он меня поверх газеты.
Да! Сказала я, победоносно махнув кулаком в уме. Я знала, что нужна ему больше, чем он мне.
— Все что у меня есть, это время. – Улыбнулась я ему победно. – И как долго Вы работаете по столько часов?
— С колледжа.
— Это было?
— Шесть лет назад.
— Итак, Вы говорите мне, что не знаете, что любит Ваш ребенок, потому что в действительности почти не проводите с ней время, правильно?
— Мне не нужны советы, как заботиться о своей дочери. Нам стоит установить несколько основных правил. Если продержишься следующие три дня, я составлю договор.
— Как угодно, — я пожала плечами. Я просто констатировала факты. Парень ничего не знал о своей дочери, потому что его никогда не было рядом. Насколько трудно это будет? Я смогу справиться с одним ребенком.
Я опять запаниковала, когда почувствовала, что самолет начал снижение. Думаю, от вина у меня немного закружилась голова.
— Смотри в окно.
— Что?
— Смотри в окно. Мне это всегда помогало, когда я раньше боялся летать.
Я повернулась и уставилась широко раскрытыми глазами в окно на облака. Лжец. Стало еще хуже.
Я опять повернулась к нему, — Как долго еще до посадки?
Блейк указал в потолок, когда мы услышали звонок, пилот собирался сделать объявление.
— Все готово для посадки. Впереди чистое небо, мистер Коуст. Ваш рейс прибудет вовремя примерно через двенадцать минут. Хорошего Вам дня, сэр.
— Двенадцать минут? Сколько это миль? А мы не должны уже снижаться? – Забеспокоилась я. Придурок засмеялся.
— Расслабься. Разве я не обещал тебе, что мы не разобьемся?
Себе на заметку: никогда в жизни больше не садиться в самолет.
Думаю, я была близка к потере сознания от гипервентиляции, прежде чем мы наконец-то приземлились. Это были вторые самые ужасные двенадцать минут моей жизни. Первые были несколько часов назад.
— Что это было? – Сказала я, ощутив, как что-то сломалось внизу самолета.
— Это шасси. Колеса нужно выпустить, чтобы мы смогли приземлиться на землю. Мы приземлимся прежде, чем ты поймешь. Ты ходила в школу в Чикаго? Ну, поскольку ты на самом деле не из Флориды.
Я знаю, что Блейк старался отвлечь меня от мыслей о моей смерти из-за падения самолета, но я все еще была в состоянии паники. Я не ожидала, что буду реагировать именно так. Хотя, с другой стороны, я также не думала, что буду находиться в самолете.
— Нет, то есть, да. Но в настоящее время нет. С тринадцати лет я стала обучаться онлайн. – Хммм. Надеюсь у него есть компьютер. Я обещала маме, что закончу школу и пойду в колледж.
— Теперь понятно, такие вещи еще одна плохая идея. Когда я был ребенком, то ходил в школу из кирпича и цемента, где нас учили быть общительными. Думаю, это половина того, что не так с этой страной. Всегда одно и тоже. Бедный ребенок. Я полагаю, нужно делать ребенка ответственным и отправлять его задницу в школу. Никто не хочет вставать и отправляться в школу, но это учит нас ответственности. Современные дети думают, что кто-то им обязан.
Я держала язык за зубами и оставила свое предвзятое мнение при себе. Говнюк, ни черта не знает. Наивный, вырос, купаясь в деньгах. Не рассказывай мне об ответственности. Затаив дыхание, я приготовилась к падению. Самолет подпрыгнул один раз, потом второй, затем плавно подкатился к дальней стороне аэропорта. Телетрапы быстро промелькнули мимо, и мы остановились в конце взлетно-посадочной полосы. Пилот остановился у обочины парковки, мы спустились по трапу и сели в ожидавшую нас машину. Этот парень был чертовски богат.
Глава четвертая
Я заварила себе горячий чай и вышла обратно на открытую веранду. Ясная Долина была красивой, особенно ночью. На небе сияли и переливались звезды, яркие звезды, миллионы звезд. Совсем не так как в городе, кучка там, кучка здесь. Это было волшебно. Я вдыхала магию через нос и надеялась на лучшее. Это было правильно. Я это знала. Я прокручивала это у себя в голове миллион раз. Я все сделала правильно.
Я прислонилась к столбу, согнула руку так, чтобы свет падал на нее и провела длинную прямую линию от кисти к центру локтевого сгиба, в то время как мои воспоминания вновь нахлынули на меня.
***
Как только мы оказались в машине, которая везла нас по Нью-Йорку, Блейк перестал обращать на меня внимание. Он был очень занят разговором с каким-то парнем по имени Райан и полностью поглощен обсуждением расстановки моделей. Я слушала его в пол уха, одобряя или не одобряя моделей, которые должны будут работать на подиуме в день открытия.