III. СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ В БЛОКЕ РОССИЯ (СССР) 2 глава




Прежде всего покажем, что этот процесс существует и отображён в эпосе. В частности, в русском эпосе.

Обратимся к творчеству Николая Андреевича Римского Корсакова (1844—1908 гг.). 7 февраля 1906 г. состоялась премьера его оперы “Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии”, над которой он работал с 1901 г. (обращаем внимание на хронологию — второй информационный приоритет). Краткое содержание оперы цитируется (с соблюдением орфографии) по вкладышу к набору пластинок фирмы “Мелодия” С 10 29809 002, 1990 г.[14]

 

Действие первое. В дремучих лесах близ Малого Китежа живёт девушка по имени Феврония. Она выросла в глухой чаще, вдали от людей, и научилась понимать язык природы, язык птиц и зверей. Однажды под вечер подходит к её домику молодец с серебряным рожком у пояса, по виду княжеский ловчий. Охотясь на медведя, он получил рану в плечо, заблудился и теперь не знает, как выбраться из лесных зарослей. Приветливо встречает Феврония незнакомца, перевязывает его рану, выносит хлеб и мед. Ласковые, умные речи девушки и её красота покоряют сердце молодого незнакомца.

Он просит Февронию стать его женой. Смущённо отвечает девушка: «Милый мой, мне что-то боязно… Не чета мне ловчий княжеский…»

В лесу слышатся звуки охотничьих рогов. Незнакомец, надев на палец Февронии перстень, удаляется. Появляются княжеские стрельцы. Они разыскивают молодца с серебряным рожком. Указав дорогу, по которой ушел её жених, Феврония спрашивает его имя и слышит в ответ: «Господин то был наш Всеволод, князя Юрья чадо малое, вместе княжат в стольном Китеже».

Действие второе. На торговой площади в Малом Китеже народ ждёт свадебный поезд с княжьей невестой. Повсюду царит оживление. Только «лучшие люди» (богатые горожане) не разделяют общего ликования. Они недовольны выбором князя: ведь невеста без роду, без племени. Они напоили безпутного бражника Гришку Кутерьму, и теперь он глумится над княжеской невестой. Слышны бубенцы подъезжающего свадебного поезда. Народ приветствует Февронию, один лишь Гришка Кутерьма насмехается над ней.

Неожиданно на город обрушивается беда. Орды татар захватывают Малый Китеж. Начинается разправа над жителями. Февронию забирают в плен, а княжеского ловчего Федора Поярка ослепляют. Татары собираются идти на Великий Китеж, но народ отказывается указывать им дорогу. Только Кутерьма, побоявшись мук, соглашается вести врагов на родной город. Татары уходят, уводя с собой Февронию. Она молит бога сотворить чудо и сделать город невидимым.

Действие третье. Картина первая. В самую полночь весь народ от мала до велика с оружием в руках собрался перед Успенским собором в Китеже Великом. С трудом добрался слепой Федор Поярок до града и разсказывает народу о страшном бедствии: Малый Китеж пал, Феврония взята в плен, татарские орды движутся на Китеж. Княжич Всеволод собирает дружину и уходит на смертный бой с татарами. Между тем сами собой начинают гудеть церковные колокола. Светлый с золотистым блеском туман заволакивает город.

Картина вторая. В дубраве на берегу озера Светлого Яра всё окутано густым туманом. Из чащи выходят татарские богатыри Бедяй и Бурундай. Они вглядываются во тьму, но не могут разобрать очертаний города. Татарские войска разполагаются на берегу, делят добычу, празднуют победу над княжичем Всеволодом и его дружиной. Опьянев, татары засыпают. Феврония подходит к связанному Кутерьме. Не помня зла, она освобождает его от пут. Светает. Кутерьма бежит к озеру и останавливается как вкопанный. Первые лучи зари освещают отражение стольного города в озере над пустым берегом. Торжественно и громко гудят праздничные колокола.

Кутерьма теряет разсудок и с диким смехом бежит в лес, увлекая за собой Февронию. Просыпаются татары. Видя эту чудную картину, охваченные безотчётным суеверным страхом, они разбегаются.

Действие четвёртое. Картина первая. Темная ночь. Сквозь глухую чащу пробираются Феврония и безумный Кутерьма. Феврония старается утешить и ободрить несчастного, но Кутерьма убегает в лес. Оставшись одна, обезсиленная Феврония опускается на траву и засыпает. Ей снятся чудные золотые цветы, пенье весенних птиц. Слышатся голоса райских птиц Алконоста и Сирина, зовущие к терпению, сулящие вечный покой и радость. Появляется тень княжича. И жених с невестой рука об руку идут навстречу вечной жизни.

Картина вторая. Туман разсеивается и открывает чудесно преображённый Китеж. Феврония и княжич входят на площадь и направляются к собору. Народ окружает их и запевает свадебную песню под звуки гуслей и райской свирели. Римский-Корсаков в предисловии к партитуре писал: «При сценической постановке сказания никакие сокращения, а также перерывы музыки не могут быть допущены как изкажающие художественный смысл и музыкальную форму». Это условие часто нарушалось при постановке, а само “Сказание” — наименее известная из русских эпических опер.

Автор либретто — друг Н.А.Римского-Корсакова Владимир Иванович Бельский. И.Мартынов, автор текста вкладыша, приводит оценку текста либретто В.И.Бельского: «не найдётся ни одной мелочи, которая так или иначе не была навеяна чертою какого-либо сказания стиха, заговора или иного пласта русского народного творчества».

Однако в записи фирмы “Мелодия” слов достаточно часто просто не разобрать, остаётся только гадать: это проявление низкого профессионализма записывавших оперу специалистов или это проявление высокого профессионализма цензоров.

Эпический сюжет конкретен, но в то же самое время он — взаимная вложенность иносказаний разной широты и глубины обобщений. Опираясь на реальные исторические события, эпос повествует не о том, как было в действительности, а о том, как должно было быть, как должно быть в настоящем и как будет в будущем. Информация прошлого, настоящего, будущего очень плотно упакована в эпическом сказании. Кроме того, в конкретности повествования его социальные границы, весьма узкие, вмещают в себя всю информационную базу (понятийную её часть прежде всего) живого языка народа. Степень владения информационной базой, объективно существующей в каждом языке и только передаваемой его лексическими формами, позволяет разкрыть эпическое иносказание. Но глубина разкрытия определяется изпользуемой системой стереотипов разпознавания явлений внешнего и внутреннего миров человека.

Пользуясь библейско-православной системой стереотипов, Илья Глазунов на известной картине отражение в глади воды современной праздничной демонстрации (1 мая и 7 ноября) изобразил как православный христианский град в молитве.

Мы пользуемся иной методологией, с иной системой разпознавания явлений, и православный христианский град мы видим только на поверхности. Мы смотрим глубже.

Феврония — дева, олицетворение чистоты и непорочности, несущая сокровенное народное мировоззрение, веками непонятное чужеземным мудрецам. На вопрос княжича: «Ты скажи-ка красна девица, — Ходишь ли молиться в церковь Божию?» — Феврония отвечает:

Нет, ходить-то мне далёко, милый…
А и то: ведь Бог-то не везде-ли?
Ты вот мыслишь: здесь пустое место,
Ан — же нет — великая здесь церковь, —
Оглянися умными очами
(благоговейно, как бы видя себя в церкви)—
День и ночь у нас служба воскресная,
Днём и ночью темьяны да ладаны;
Днём сияет нам солнышко ясное,
Ночью звёзды, как свечки, затеплятся.
День и ночь у нас пенье умильное,
Что на все голоса ликование, —
Птицы, звери, дыхание всякое
Воспевают прекрасен Господень свет.
“Тебе слава во век, небо светлое,
Богу Господу чуден высок престол!
Та же слава тебе, земля-матушка,
Ты для Бога подножие крепкое!”

Февронии открыта общеприродная система кодирования информации. Живёт она вдали от власти и цивилизации. Сама к государственной власти не рвётся. Власть приходит к ней сама, ибо “элитар­ные” носители власти слепы. Без умных очей “ элите” всегда плохо благодаря старанию “верных” моисеевцев, извративших Откровения при записи и утративших потому Различение. Соответственно постоянное ощущение целостности мира в его триединстве Февронией непонятно Всеволоду Юрьевичу, что и вызывает его вопрос об эпизодическом соблюдении ею внешней обрядности храма, чуждой изначально России. Выше понимания внешней обрядности мировоззрение “элиты” не поднимается.

Всеволод Юрьевич — государственная власть. Всеволод — ВСЕм ВОЛОДеющий. Юрьевич — по имени основателя Москвы Юрия Долгорукого. Ничего не понимает. Охотится на медведя, т.е. на русского мужика, согласно сложившейся во всём мире иносказательной традиции. Получил от мужика рану по причине своего непонимания. Умные речи Февронии его манят; осознание, что ему чего-то не хватает, у него есть.

«Лучшие люди» — социальная “элита”. Она пуще огня боится объединения государственной власти с народным мировоззрением.

Гришка Кутерьма — “элитарная” и богемная интеллигенция; она ничего не понимает и всегда служит “элите”, хоть своей, хоть пришлой, и глумится над всем народным. Она безумна изначально, но её безумие всего лишь впоследствии осознается всеми окружающими.

Федор Поярок — часть интеллигенции, пытающаяся честно служить народу. Она ослеплена культурным агрессором и потому не видит общего хода процессов в Мироздании.

Ордынцы — символ агрессора. То, что они татары, — в эпосе это частность; конкретность, олицетворяющая силы Зла. Их этническое произхождение, т.е. форма, в сюжете никак не проявляется содержательно.

Китеж — многоуровневая иносказательная взаимовложенность понятий. С одной стороны, столица державы, несущая полную функцию управления. С другой стороны, Китежей два: Малый и Великий. Малый Китеж захвачен врагом, а Великий врагу не видим. Видимо только отражение его красоты и величия в зеркальной чистоте озера.

Малый Китеж — общественное сознание, замусоренное и изпоганенное агрессором; Великий Китеж — идеал уровня общественного “подсознания”, сохранивший целостность и чистоту. Он скрыт туманом с золотистым блеском от всех, кто утратил целостность мировозприятия, но отражение его объективного присутствия в жизни видимо реально в окружающей действительности. Отсюда суеверный безотчётный ужас врага-“победителя” и прислуживающего ему безумного Кутерьмы-Калейдоскопа (двойная фамилия).

Алконост и Сирин — в русских сказках вещие птицы с женскими лицами. Одной открыты будущие несчастья, другой — будущие радости. Феврония — получает информацию от них. Государственность — Всеволод объединяются с народным мировоззрением — Февронией. Золотой туман разсеивается и открывает Великий Китеж — и столицу, и общественное подсознание, воплотившее в жизни свойственные ему идеалы: т.е. начало и конец всех контуров управления в обществе — концептуальная власть народа, выходит на осознанный уровень управления по схеме предиктор-корректор.

Возможно, что кому-то не понравится такая интерпретация “Сказания”. В таком случае нам остаётся выдвинуть против него традиционное для последних лет «обвинение в русскоязычности». Это означает, что лексическими формами и грамматикой русского языка человек овладел, но под эту языковую форму подведён смысл, порождённый не русской культурой[15]. В русскоязычности нет преступления перед русской культурой при условии, что через русскоязычность для русских разкрывается иная национальная культура.

Но если через русскоязычность идёт уничтожение национальных культур всех народов страны безнациональным сионо-интернаци­з­мом, то тогда негодование сионо-интернациста по поводу такой интерпретации “Сказания” вполне уместно.

Буквальность “Сказания о граде Китеже” описывает процесс. Поэтому встаёт вопрос о хронологических границах начала и конца действия иносказания. У начала две хронологические границы. Первая — глумливо-насильственное крещение Руси “элитой” в византизм, т.е. начало охоты Всеволода на “медведя”.

Вторая — конец XIX века, когда российская государственность обратилась к мировоззренческой культуре народа, его эпосу, одним из многих выражений чего и явилось появление самой оперы Н.А.Рим­ского-Корсакова. «Элитарная» интеллигенция обратилась к эпическому мировоззрению народа — это начало завершающей фазы процесса преображения эпического мировоззрения в народную историко-философскую, методологическую культуру. “Свадь­ба Всеволода и Февронии” тогда не состоялась по причине нашествия культурного агрессора и сговора с ним Гришки Кутерьмы. Гибель Всеволода в сече при Керженце — первая мировая война ХХ века и гражданская война 1917 — 1920 гг.

Есть в “Сказании” и эпизод, который можно хронологически точно привязать к современности. Разсвет над Светлым Яром, когда агрессор и Гришка Кутерьма-Калейдоскоп видят отражение стольного града в озере под до очевидности пустым берегом и слышат торжественное гудение колоколов Великого Китежа. Начало разсвета — 1989 год, когда наиболее дальновидные “демо­краты” стали замечать, что рыночная перестройка многими возпринимается как предательство интересов трудящихся.

Эта общая точка и для низкочастотного процесса, ведущего начало от крещения Руси, и высокочастотного процесса, ведущего начало от конца XIX — начала XX века, когда была написана опера. Тенденции развития обоих процессов в настоящее время совпадают, и это благоприятный период для перевода социальной системы в состояние, описываемое последней картиной оперы. Гришке Калейдоскопу пора или излечиваться от безумия или бежать в лес.

Опера — особый вид искусства, благодаря музыке, ведущей сценическое действие. Сочетание музыки, текста, изображения (декорации, костюмы) и действа обеспечивает наиболее высокую защиту мировоззренческой информации от изкажений и кривотолкований.

* * *

Вставка 2004 г.

Опера и русский хоровод

О «звучании» Мира, струнах и музыке души

Иными словами, те, кто тонко чувствует течение и взаимосвязи колебательных процессов в Жизни, объективно обладают способностью выстраивать свою членораздельную речь в ладу с высшим объективным смыслом течения событий, придавая субъективное значение смысла тем звукосочетаниям, которым в тех или иных складывающихся обстоятельствах Жизнь как-то отвечает и которые сами как-то соответствуют Жизни в этих обстоятельствах. При этом придаваемый такими людьми определённым звукосочетаниям тот или иной субъективный (также определённый) смысл представляет собой своего рода «кальку» объективного смысла, высшего по отношению к субъективному и во всей его полноте запредельного для возможностей миропонимания самогó субъекта. Такого рода субъективная «ка­ль­ка», снятая с объективного смысла, оказывается тем более чистой от возможных безсмысленных «шумов», чем более точны (выве­ре­ны) чувства и вся алгоритмика[16] психики субъектов.

Этот процесс порождения осмысленной речи локализован большей своей частью в безсознательных уровнях психики человека, а его сознание, его воля, опираясь на этот процесс, могут решать какие-то иные задачи, не имеющие непосредственного отношения ни к осознанию и пониманию языка как объективного явления, ни к выработке собственной культуры речи. При этом могут возникать казалось бы парадоксальные ситуации: поскольку речь адресуется к уровню сознания в психике человека (прежде всего), а произтекает она из безсознательных уровней психики, далеко не всегда и не во всём подвластных воле (всегда действующей с уровня сознания) и которые многократно превозходят сознание по объёмам доступной и перерабатываемой информации, то:

Человек способен высказывать изустно и пи­сь­менно мнения, которые намного выше его текущего миро­по­ни­ма­ния (миропо­ни­мание — принадлежит в психике к уровню сознания), и до понимания которых ему самому придётся расти в течение довольно продолжительного времени, возможно, что на протяжении всей оставшейся жизни.

Но если обратить внимание на язык как на объективное явление, и на культуру речи в обществе как на явление личностно-ста­тис­тическое, то люди неизбежно начинают понимать, что окружающий их Мир «звучит» во всех диапазонах частот, что его «звучание» оказывает воздействие на каждого из них, соответственно тому, как его собственное «звучание» оказывает воздействие на окружающий его Мир.

Понимая это, человек начинает задумываться о том, чтобы вести себя по Жизни так, чтобы его «звучание» было в ладу со «зву­ча­нием» Мира — его симфонией. Если он осознанно-волевым порядком начинает заботиться об этом, то обостряются и выверяются его чувства, разширяется спектр возприятия Жизни через них. И человек оказывается увлечённым спиральным потоком его собственного развития. В нём он легко может удерживать себя, не испытывая усталости, если чувствует явление когерентности (своевре­мен­ности) и его поведение когерентно (своевременно) по отношению к динамике объемлющих процессов, вплоть до процесса Вседержительности[17].

Такое вúдение объективной данности языка и возможностей «звучания» субъекта в жизни, указывает и на то обстоятельство, что в полноте нормальной культуры человеческого общества культура изустной и письменной речи, органично произрастает из музыкальной культуры, а через музыкальную куль­туру неизбежно оказывается связанной с культурой телесной и духовной пластики, культурой «танца» в самом общем смысле этого слова как «танца жизни».

То есть:

Членораздельная речь выражает некую внутреннюю му­зы­ку личности, а слова ложатся на эту музыку либо (если это слова другого человека) внутренняя музыка личности спо­соб­на отвергнуть их в тех случаях, когда они выражают не «со­звуч­ную» с нею внутреннюю музыку другой личности.

Это означает, что нынешняя культура, в которой взаимно разобщены и изолированы друг от друга музыка, речь и танец, — противоестественна и не соответствует природе человека.

С этих мировоззренческих позиций открывается особенный взгляд на оперное искусство[18], позволяющий понять его особую роль в культуре.

На первый взгляд, присущий многим, оперное искусство — едва ли не наиболее изолированный от жизни вид художественного творчества, который по искусственности и усло­в­ности при­меня­е­мых в нём выразительных (т.е. языковых — в самом широком смы­с­ле этого слова) средств превозходят разве что балет и откровенно обнажённый абстракционизм (конечно, ес­ли это абстракционизм, несущий какие-то идеи и эмоции, выразить которые средствами «ре­алисти­чес­кого искусства» крайне затруднительно или невозможно, а не абстрактоподобное порождение боль­ной психики).

В основе такого рода мнений о нежизненности оперного искусства лежит именно то обстоятельство, что в оперном действии сли­ты воедино и взаимно обуславливают друг друга музыка, текст, сценическое действие, танцы, декорации, посредством которых в опере отображается жизнь в тех или иных её проявлениях, в то время как в самóй реальной жизни, доступной возприятию всех, люди говорят, но не поют, беседуя друг с другом; танцуют не на площадях и улицах, а в специально отведённых местах; и музыка, если даже сопутствует жизни и деятельности людей, то только из динамика приёмника или плеера — в наши дни; а до наступления эпохи электроники повседневность на протяжении тысячелетий большей частью протекала без музыки, которая только скрашивала редкие праздники или задавала общий ритм в работе коллективов[19].

Однако вопреки такого рода мнениям об оперном искусстве, именно оно является наиболее полнокровной (всеобъемлющей) системой отображения реальной жизни в художественном творчестве.

Начнём с того, что музыка принадлежит звуковому диапазону механических колебаний, которые человек возпринимает на слух. В зависимости от того, какие это колебания, человек возпринимает мелодии, аккомпанемент и аранжировки, гармонию или какофонию и т.п., а организм (тело и биополе), психика (информация и алгоритмика, свойственные личности) некоторым образом отзываются на звучание музыки помимо воли самих людей. Но в окружающей каждого из нас Природе и в каждом человеке есть множество других колебаний, которые не принадлежат звуковому диапазону или не являются механическими колебаниями[20] и потому на слух не возпринимаются. При этом необходимо понимать, что закономерности колебательных процессов едины по их существу во всём диапазоне частот для каждого из видов колебаний, которые свойственны тем или иным видам материи.

Иными словами, Мир вокруг нас «звучит», и все мы «звучим» в нём, но только малая часть этого всеобщего звучания является механическими колебаниями и принадлежит звуковому диапазону частот и на уровне сознания возпринимается нами как звуки, — в том числе и те упорядоченные некоторым образом звуки, которые называются «музыкой». Но мало кто задумывается: что произойдёт, если те или иные природные процессы отобразить в звуковой диапазон частот?

В прессе проскальзывали сообщения о том, что когда движение по орбитам небесных тел, составляющих Солнечную систему, запрограммировали для возпроизводства на компьютере и отобразили в звуковой диапазон, то из динамиков полилась гармоничная мелодия.

Так же один из способов упреждающей диагностики аварийности механизмов основан на различии спектра колебаний изправных механизмов и аналогичных механизмов, в конструкциях которых образуются микротрещины, способные в дальнейшем привести к поломке. При отображении этих спектров колебаний в звуковой диапазон изправные и дефективные механизмы звучат по-разному: конструкциям, так или иначе склонным к поломкам, а также обладающим низкой эргономичностью[21], свойственно неприятное звучание.

Граница, обособляющая всякую личность в Мироздании, условна в том смысле, что общеприродные (физические) поля, входящие в биополе человека, простираются далеко от места нахождения его вещественного тела и сливаются с аналогичными общеприродными полями других объектов и субъектов. И на основе такого рода биополевого взаимодействия личности и Жизни человеку на безсознательных уровнях его психики доступно многое из того «зву­ча­ния» Жизни, которое имеет место вне звукового диапазона частот и вне механических колебаний. Но если есть разного рода колебательные процессы, то им свойственно и то, что называется гармонией[22] и диссонансом[23].

Человек, чувства и психика которого в ладу с Жизнью, и сам действует в мире гармонично, избегая диссонансов в своих взаимоотношениях с Жизнью, способствуя устранению вокруг себя разрушительных процессов, выражающихся в каких-то диссонансах. Человек, чувства и психика которого не в ладу с Жизнью, и сам действует в мире дисгармонично, порождая диссонансы и избегая гармонии в своих взаимоотношениях с Жизнью и противоестественно разрушая гармонию вокруг себя и в себе, что выражается в каких-то новых диссонансах по отношению к объемлющей гармоничности.

То есть мы живём в Мире, в котором «звучит» своя музыка, музыка гармоничная, в которой диссонансы:

· либо эпизоды, возникающие большей частью при не слишком удачных переходах из одних режимов функционирования природных и искусственных систем в другие режимы;

· либо некие болезненные явления, которые пресекаются самой Жизнью в случае, если они обретают тенденцию к устойчивому течению и дальнейшему разпространению.

И из всего множества видов искусств, развитых в культуре, художественный образ жизни именно в таком — разнообразно «звучащем» — Мироздании способна показать человеку единственно опера[24].

В опере всё взаимно дополняет и проявляет значимость друг друга: музыка, ведущая сценическое действие и несущая тексты; сценическое действие, протекающее на фоне декораций и ведущей его музыки; декорации, подчёркивающие смысл сценического дей­ствия и текста, — при своём соответствии музыке[25], — помогающие возпринимать и её, и художественную целостность оперы[26]. Иными словами, добротная во всех своих составляющих и их взаимосвязях опера — и как жанр, и как определённое произведение этого жанра — это очень многое в культуре всякого народа.

Но оперному искусству свойственно разделение причастных к сценическому действу на актёров, музыкантов — с одной стороны, и с другой стороны — на зрителей. В хороводе же (в отличие от оперы) все его участники — и актёры, и зрители, и потому в хороводе музыка, текст и танец сливаются воедино как нигде.

Хоровод — издревле один из атрибутов русской культуры и одно из средств осуществления людьми коллективной магии народа как части его естественной жизни[27].

Далее продолжение текста редакции 2000 г.

* *
*

Из всех эпических опер русской музыки “Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии” Н.А.Римского-Корсакова и В.И.Бель­ского обладает наиболее высоким мировоззренческим уровнем. Это — высшее достижение Русской музыки в пределах культуры, порабощённой Библией. В этой опере авторы, начав творить в ограничениях традиционной библейской культуры, смогли подойти вплотную к её границам, заглянуть за них, однако не смогли вырваться из них на свободу. Выше подняться можно, но только отбросив Библию.

Вследствие этого обстоятельства, в музыкальной культуре России всё, написанное композиторами позднее “Сказания”, представляет собой либо скольжение по пути деградации в безсмысленном формализме, либо более или менее осознаваемые ими попытки вырваться из плена культуры, порабощённой Библией.

Именно по этой причине опера “Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии” наименее известна нашим современникам как эпическая опера: цензура местной периферии надиудейского предиктора…

Поэтому сионо-интернацизм, заявив, что важнейшим для него искусством является кино, поместил оперное искусство в СССР в резервацию Большого театра, а национальные эпические оперы вытеснил со сцен всех и без того малочисленных оперных театров западными классическими операми и псевдоэпическими произведениями соцреализма, в общем-то ничего не говорящими ни уму, ни сердцу россиян.

А какова судьба и отношение народа к национальной классической опере в Китае? — Национальная эпическая опера существует как самостоятельный жанр музыкального творчества. Преображение эпического народного мировоззрения в осознанную философскую методологическую культуру требует согласованного информационного воздействия на общественное подсознание и сознание.

Главными средствами формирования текущего состояния общественного сознания и давления на общественное подсознание являются система народного образования, средства массовой информации, зрелищные искусства и массовые мероприятия.

 

Мероприятия в системе народного образования

Кризис управления «командно-административной» бюрократической системы и неспособность псевдодемократических и демократических сил вывести страну из кризиса, отражают их общую мировоззренческую несостоятельность, причиной которой является несоответствие системы народного образования текущим и перспективным общественным потребностям.

В настоящее время и в обозримом будущем эталонной частотой, с которой связано понятие социального времени, является частота обновления прикладной фактологии практически изпользуемого знания. Это обесценивает прикладную фактологию и тем самым повышает общественную значимость методологии освоения нового прикладного фактологического знания.

Наша же средняя и высшая школа со всевозможными курсами повышения квалификации по-прежнему продолжает оставаться школой калейдоскопического освоения фактологии.

* * *
Вставка 2004 г.

Иначе говоря, встаёт вопрос: Что реально входит в стандарт обязательного образования в России? — Ответ на него может, на первый взгляд, показаться парадоксальным

Реально школа учит всего двум объективным наукам: математике и географии.

Их объективность обусловлена тем, что математика изучает количественные и порядковые соотношения, лежащие в основе бытия Мироздания, которые неподвластны человеку; а география изучает планету Земля, изменения которой протекают медленно (по отношению к скорости течения истории) и до начала XXI века тоже были не очень-то подвластны человеку.

Кроме этого школа учит навыкам-ремёслам, к числу которых можно отнести владение письменностью и языками, информатику и т.п.

Всё остальное, чему учит школа, — это субъективные интерпретации наблюдений и экспериментальных данных (естественные науки) и большей частью текстов и артефактов, унаследованных от прошлых времён (гуманитарные науки).

Практика показывает, что изрядная часть навыков и интерпретаций в современном мире устаревает в течение 5 — 10 лет. И это приводит к ответу на вопрос: Чему не учит школа и чему она должна учить, чтобы не утомлять учителей и учеников зубрёжкой интерпретаций, которые всё равно во многом утратят прикладную (в деле) актуальность раньше, чем дети окончат если не общеобразовательную школу, то вузы?

Ответ прост: Школа не учит детей искусству интерпретировать наблюдения, экспериментальные данные, тексты и артефакты в темпе возникновения потребности в решении практических задач на основе интерпретаций.

Но это как раз и есть то, что необходимо для преодоления кризиса всей системы образования, а также необходимо для осуществления общего роста КУЛЬТУРЫУПРАВЛЕНИЯ В ОБЩЕСТВЕ. В современном научном лексиконе описания такого рода искусства интерпретации наблюдений, экспериментальных данных, текстов и артефактов называется методологией познания. Ей и надо учить, а для этого необходимо учиться этому искусству самим, выражая его в теории — тоже интерпретации этого искусства.

Далее продолжение текста редакции 2000 г.

* *
*

Единственный разумный выход из этой ситуации — переложить освоение новой прикладной фактологии и информационную адаптацию к месту своей работы на самого человека, но это требует создания единой государственной системы подготовки и переподготовки кадров, одинаково РЕАЛЬНО доступной выходцам из всех слоёв общества, которая бы охватывала возрастные границы от детских яслей и садов до выхода на пенсию.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: