Красноармеец вытащил у него из кобуры ТТ.
Коммандос носили это оружие исключительно для маски-ровки. Оно было тяжелым и неудобным, к тому же отсутствие предохранителя делало его крайне опасным – достаточно было уронить пистолет на пол, чтобы он выстрелил от удара. Чтобы избежать этого, приходилось не досылать патрон в патронник, а пистолет, который не может выстрелить мгновенно – это про-сто кусок железа.
Настоящее оружие – полицейский «Вальтер РРК» – было при-мотано к левой лодыжке Рольфа эластичным бинтом. Но Рольф не собирался пускать его в ход.
Он не знал, кто обучал этих русских солдат, как вести себя с предполагаемым диверсантом. Но кто бы это ни был, он вы-полнил свою задачу из рук вон плохо.
Красноармеец подошел к нему не сбоку, как следовало это делать, а сзади, полностью перекрыв капитану НКВД линию огня. Рольф резко развернулся и его каменная ладонь вреза-лась солдату под подбородок. Этот удар отключал человека на несколько секунд – Рольф успел перехватить оседающего крас-ноармейца подмышками и заслониться им, как щитом.
Капитан Смыков мог застрелить диверсанта – пули ТТ про-шили бы два тела насквозь – но тогда он убил бы и рядового Шерстюка. А Шерстюк, хоть и оказался растяпой и дураком, по-зволившим превратить себя в живой щит, смерти все-таки не заслуживал. К тому же Смыков хотел взять диверсанта живым. Поэтому он махнул рукой вскинувшему винтовку сержанту Ав-деенко – не стрелять! – и медленно опустил ствол пистолета.
– Что ж ты такой нервный, Гусев, – проговорил он. – Чуть что
– сразу в морду... Отпусти парня, а я тебя отпущу.
– Положи пистолет, капитан, – спокойно отозвался дивер-сант. – И сержант твой пусть положит винтовку на мостовую. Иначе я сломаю парню шею.
Шерстюк уже пришел в себя и хлопал глазами, пытаясь по-нять, что произошло, но помощи от него ждать не приходи-лось.
– Я не шучу, капитан. Положи оружие и разойдемся миром.
– Хорошо, хорошо, только не нервничай, – Смыков сделал вид, что наклоняется, чтобы положить ТТ на землю. В действи-тельности он готовился выстрелить диверсанту в ногу.
Заслониться Шерстюком полностью «лейтенант Гусев», ко-нечно, не мог – хотя бы потому, что был значительно выше и крупнее. Вся левая нога диверсанта была, как на ладони – и Смыков рассчитывал влепить ему пулю в голеностоп. Стрелял капитан хорошо, и в успехе своей задумки был уверен.
Как оказалось, зря.
Он услышал, как что-то свистнуло в воздухе, и страшно за-хрипел Авдеенко. Повернулся – сержант осел на колени, вце-пившись обеими руками в винтовку, а из горла у него торчало что-то темное, похожее на плавник.
Смыков не успел даже выругаться. Страшный удар выбил пи-столет у него из руки – ТТ улетел в сторону и упал на цветоч-ную клумбу. Капитан попытался ударить левой, но рука попала
0вжесткий захват. Он услышал, как хрустит кость.
– Значит, матча не было, капитан? – услышал он насмешли-вый голос улыбчивого диверсанта. – Спасибо за науку, това-рищ.
Лезвие десантного ножа вошло Смыкову под ребра.
– Вот почему я приказал вам идти поодаль, – сказал Рольф, когда они затащили трупы в темную подворотню. – Если бы мы шли втроем, этот подозрительный капитан наверняка сра-зу вызвал бы подкрепление.
– Мы бы отбились, – хмыкнул Хаген.
– Пришлось бы стрелять. А я предпочитаю обходиться без стрельбы.
– Я тоже не люблю шума, – сказал Бруно, аккуратно вытирая свой метательный нож. –Рояльные струны и войлочные тапоч-ки – что еще нужно человеку нашей профессии?
Елены Гумилевой по полученному от Свешникова адресу не оказалось. Точнее, не оказалось вообще никого – большая, за-хламленная квартира, в одной из комнат которой была пропи-сана Гумилева, была пуста. Возможно, последние жители поки-нули ее не так уж давно – об этом говорило отсутствие пыли на большой коммунальной кухне – но спросить об этом было не-кого. Коммандос быстро обыскали квартиру, но ни писем, ни до-кументов, имеющих отношение к Гумилевой, не обнаружили.
– Можем переночевать здесь, – предложил Хаген. – Лишний раз рисковать ни к чему.
– У нас есть второй адрес, – сказал Рольф. – И нам нужно его проверить.
– Думаешь, это все-таки он? Раухер?
– Вероятность того, что в филармонии работал другой Николай Морозов, не имеющий отношения к нам, очень мала, – Рольф за-двинул ящик стола, в котором не было ничего, кроме порванной на мелкие кусочки бумаги. – А способ связи, выбранный Раухе-ром, говорит о том, что он не просто часто посещал филармонию,
0амог ходить по залу после концерта, не возбуждая подозрений. А тот Морозов, которого нашел нам старик, работал администрато-ром филармонии. Я уверен, что он и есть наш Раухер.
Николай Морозов жил далеко от центра, на улице Красной Конницы10. Когда коммандос добрались до него, было уже со-всем поздно.
– Ждите на лестнице, – сказал Рольф. – Если понадобится, я вас позову.
Он подергал массивную ручку двери – заперта. Рольф посве-
10 Теперь – Кавалергардская улица.
тил фонариком – на табличке, прикрепленной под номером квартиры, было написано – «Лебедевы – звонить 1 раз, Захаро-вы – 2 раза, Граббе – 3 раза, Морозов – 4 раза».
«Представляю, как будут рады все эти люди», – подумал Рольф, четыре раза нажимая кнопку звонка.
Когда последние раскаты на редкость громкого и противного звонка отгремели в недрах уснувшей квартиры, Рольф прило-жил ухо к замочной скважине. Тишина. Полная тишина. Неу-жели он своим нахальным вторжением в два часа ночи никого не разбудил? Ни Лебедевых, ни Захаровых, ни Граббе?
Прошла минута, и Рольф почувствовал, что за дверью кто-то стоит. Кто-то, не выдающий себя даже дыханием, кто-то очень тихий и очень испуганный.
Тогда он заколотил в дверь кулаком – ему почудилось, что притаившийся за ней человек даже отпрянул.
– Кто? – спросили из-за двери прыгающим голосом. – Кто там?
– Я к Морозову, – сказал Рольф. – К Николаю Леонидовичу Морозову.
– Кто вы? – повторил голос после некоторого молчания. – Что вам нужно?
– Мне нужны семена белых морозостойких георгинов, – усмехнувшись, ответил Рольф. – И ничего больше.
Пароль для экстренной связи с агентом Раухером явно приду-мала какая-то старая дева из конторы Шелленберга. Впрочем, в тридцать шестом это была еще контора Гейнца Йоста11.
10 Гейнц Мария Карл Йост ныне практически забыт, оттесненный в тень своим блестящим преем-ником на посту главы VI управления РСХА Вальтером Шелленбергом. Между тем, личность была до-вольно примечательная: профессиональный адвокат, сделавший быструю карьеру после прихода на-цистов к власти, фактически создал политическую разведку Рейха (Служба безопасности/Заграница (Sicherheitsdienst/Ausland). Спецслужба считалась самым молодым и самым образованным подразделе-нием РСХА – почти половина ее сотрудников была моложе 40 лет, и 80% личного состава имело высшее образование. Йост был отстранен от должности главы VI управления в результате аудиторской проверки, выявившей нецелевое расходование валютных средств (проще говоря, он был уличен в казнокрадстве), и через некоторое время назначен командиром печально известной айнзатцгруппы «А», осуществлявшей массовые убийства гражданского населения на территории России. После войны был приговорен к пове-шению, которое, однако, было по непонятным причинам заменено на пожизненное заключение, а затем
0ивовсе на десятилетний срок. Отсидел, однако, меньше шести лет и благополучно вышел на свободу. По-сле освобождения работал маклером по торговле недвижимостью. Адвокат, разведчик, казнокрад, палач
0имаклер дожил до 1964 года, на двенадцать лет пережив более молодого Шелленберга.
За дверью молчали. Или там стоял не Раухер, или за шесть лет слова отзыва напрочь вылетели из головы агента. Впрочем, такого, конечно, просто не могло быть.
– Сейчас не сезон для высаживания георгинов, – с усили-ем проговорил, наконец, тот, кто стоял за дверью. – Но я могу предложить вам прекрасные ноготки.
Послышался металлический скрежет открываемого замка. Загрохотали цепочки, защелкали отодвигаемые засовчики. Дверь заскрипела, и, наконец, открылась.
В дверном проеме стоял человек среднего роста, с простова-тым лицом славянского типа. У человека были редкие светлые волосы и впалые щеки.
Рольф специально держал фонарик так, чтобы свет не слепил глаза хозяину квартиры, но тот все равно растерянно моргал. Возможно, не ожидал увидеть на пороге лейтенанта Красной Армии.
– Николай Леонидович Морозов? – спросил Рольф. – Или луч-ше называть вас Раухер? Может быть, разрешите все-таки вой-ти?
– Да, разумеется, – глухо сказал человек, открывший ему дверь. – Проходите, пожалуйста.
– Я не один, – предупредил Рольф. – Со мной двое друзей. Человек пожал плечами.
– Какая разница? Места хватит на всех...
Кличку «Раухер» агенту дали явно не зря – большая комна-та, где он жил, вся пропахла дешевым табаком. Курил Морозов какую-то дрянь, больше похожую на сушеную траву, но Рольф терпел. Бруно и Хаген слонялись по огромной квартире – слу-шать излияния Морозова им явно не хотелось – а Рольфу при-ходилось это делать по долгу службы. Как руководитель груп-пы «Кугель» он обязан был наладить с агентом, долгое время находившимся в законсервированном состоянии, психологи-
ческий контакт. Фляжка со шнапсом, которую Рольф держал специально для этого случая, весьма в этом помогала.
Морозов выговаривался. Он рассказывал Рольфу о жутком нервном напряжении, которое владело им все довоенные годы, о том, как он считал дни до прихода вермахта, о безумной на-дежде, что дивизии фельдмаршала Лееба вот-вот возьмут го-род. О том, как он едва не сошел с ума, узнав, что решение о штурме отменено, и что вместо этого группа «Север» замкнула кольцо вокруг Ленинграда и начала многомесячную осаду.
– Я же ничем не отличался от других граждан, – повторял он Рольфу. – У меня не было спецпайка, не было никаких льгот! Я был обречен на смерть вместе с обычными ленинградцами.
– Но вы как-то выжили, – усмехнулся Рольф. – И в общем, даже не очень похудели.
Раухер закашлялся и немедленно сунул в рот новую папиро-су.
– Поверьте, это было нелегко! Мне приходилось подделывать продуктовые карточки, а это было черт-те знает как опасно! Несколько раз я забирался в чужие квартиры и воровал кар-точки у мертвецов. Представляете, до чего я докатился? Да нет,
0кчерту, ничего вы не представляете...
Рольф разлил шнапс по чашкам – никакой иной посуды у Ра-ухера не оказалось.
– Прозит! – сказал он, отхлебывая крошечный глоток. Моро-зов осушил свою чашку до дна.
– Особенно страшной была зима, – проговорил он, затягива-ясь папиросой. – Люди ели землю! Когда осенью сгорели про-дуктовые склады, сахар, который там хранился, расплавился и ушел в землю. И масло тоже расплавилось. Эту землю выкапы-вали и продавали на рынке! Она была жирная и сладкая, как творог.
– А куда делись ваши соседи? – спросил Рольф. – Умерли от голода?
0Виспуганных глазах Морозова что-то мелькнуло. Что-то, очень похожее на злобу.
– А вам-то что до них?
– Соображения безопасности, – пояснил Рольф. – Нужно быть уверенным, что никто не придет и не увидит нас тут с вами.
Лицо Морозова исказила нервная гримаса.
– Можете не беспокоиться. Никто сюда не придет.
0Вкомнату заглянул Хаген.
– Командир, – сказал он, – там на кухне есть мясные консер-вы. Притащить?
Прежде чем Рольф успел ответить, Морозов вскочил со свое-го стула и бросился к двери.
– Нет! – крикнул он с неожиданной силой. – Не трогайте кон-сервы! Они... они плохие!
Рольф за его спиной покрутил пальцем у виска.
– Мы не будем трогать ваши запасы, – сказал он успокаиваю-ще. – Но вы должны нам помочь. Наверное, вы понимаете, что мы нашли вас спустя столько лет не затем, чтобы беседовать о тяготах блокады.
Морозов подозрительно прищурился.
– Я полагал, что вы пришли, чтобы вытащить меня из этого ада.
Рольф покачал головой.
– Сожалею, но у нас другой приказ. Мы могли бы взять вас с собой, но только в том случае, если вы поможете нашей группе выполнить задание.
– Какое?
– Мы должны отыскать одного человека.
Некоторое время Морозов смотрел непонимающе смотрел на него.
– Вас действительно послали не... не за мной?
«Он сейчас сорвется, – подумал Рольф. – Он и так уже почти сошел с ума. Надо его успокоить».
– Операция состоит из двух частей. Первая – найти вас. Вто-рая – с вашей помощью найти одного русского ученого.
Морозов молчал. Пальцы его нервно барабанили по краешку стола.
– Ну, старина, не стоит так переживать, – мягко улыбнулся Рольф. – Вам чертовски повезло – у вас появился хороший шанс выбраться. Все, что для этого нужно – помочь нам.
– Как вы меня нашли? – голос Морозова прозвучал неожидан-но сухо. Рольф понял, что первоначальный шок прошел – теперь перед ним сидел недоверчивый, просчитывающий ситуацию профессионал. – Почему не использовали обычный канал связи?
– Через филармонию? – удивился Рольф. – Разве она не за-крыта?
Раухер хмыкнул.
– Нет, она работает. Русские – сумасшедшие. Половина ле-нинградцев умерла от голода, но те, что остались в живых, хо-дят на концерты и в музеи. В Эрмитаже читают лекции, как до войны, и на них приходит масса народа! И в филармонии во время концертов почти все места заняты!
– Так вы продолжаете работать?
– Естественно. Я каждый день хожу на службу. Если я не при-ду, то кто-нибудь из моих товарищей (он произнес это слово по-русски) непременно навестит меня, чтобы узнать, не заболел ли я. А если я не появлюсь на работе несколько дней без уважи-тельной причины, то мной займется НКВД.
Рольф налил Морозову еще шнапса, плеснув для вида и себе.
– Честное слово, старина, если бы я знал, как обстоят дела, то воспользовался оговоренным каналом связи. А вы что, все это время продолжали проверять, нет ли для вас записок?
– Каждый день, – с гордостью ответил Морозов. – Сообщений мне не передавали с сорокового года, но я продолжал пункту-ально проверять кресла последнего ряда. И все-таки, как вы меня нашли?
– С помощью одного старика, работающего в городской спра-вочной службе.
У Раухера дернулся уголок рта.
– Почему же вы не смогли найти таким же образом этого ва-шего ученого?
– Потому что его нет в картотеке. Но мы точно знаем, что до войны он жил в Ленинграде.
Морозов задумался.
– Такое может быть, только если его арестовали и осудили на большой срок. Тогда сведения о нем могут быть изъяты из картотеки. Как зовут этого вашего ученого?
– Гумилев, – ответил Рольф. – Лев Николаевич Гумилев. Рука Раухера дернулась, шнапс выплеснулся из чашки на
стол.
– Как вы сказали? Лев Гумилев? Сын Николая Гумилева и Анны Ахматовой?
Рольф пожал плечами.
– Насчет его родителей я ничего не знаю. А вы что, знако-мы?
Морозов покачал головой.
– Нет, я никогда его не видел. Но я хорошо знаю деда его се-стры, Николая Энгельгардта. Он часто посещал филармонию...
пока был в состоянии.
– Он умер? – спросил Рольф.
– Не знаю, – пожал плечами Раухер. – Возможно, его эваку-ировали зимой. Вы знаете, что некоторых ленинградцев эва-куируют? Особенно стариков и детей. Кому нужны старики? Зимой, когда Ладога замерзает, по льду идут целые караваны грузовиков... многие проваливаются под лед и тонут. Это на-
зывается у них «Дорога Смерти»12.
– А как звали сестру Гумилева?
– Кажется, Елена. Молодая и довольно ограниченная особа...
12 Существуют многочисленные свидетельства, что ленинградцы неофициально называли зимнюю дорогу через Ладогу именно так. Название «Дорога Жизни» вошло в обиход позднее.
– В первую очередь нас интересует именно Лев, – перебил его Рольф. – Когда вы сможете достать необходимую информа-цию?
Морозов побарабанил пальцами по столу.
– Мне придется нанести несколько визитов, – сказал он. – Это займет время. Может быть, два дня. У вас нет еды?
– Питательный концентрат. А зачем вам?
– Для гостинцев. Это необязательно, но считается хорошим тоном. Если приходишь в гости и приносишь с собой еду... к тебе лучше относятся.
Рольф покачал головой.
– Придется обойтись без подарков. И вообще, имейте в виду
– чем скорее мы найдем этого Гумилева, тем скорее вернемся домой, в фатерланд. А там много еды, товарищ Морозов. Много хорошей, вкусной еды.
– Можете называть меня Макс, – сказал Раухер. – Когда-то в прошлой жизни меня звали именно так. А шнапс у вас еще остался?
Рольф с готовностью пододвинул ему свою чашку.
– Вы ничего не пили, – понимающе усмехнулся Раухер. – А я напился... первый раз за весь этот страшный, безумный, про-клятый год... Что ж, у всех когда-то наступает момент, когда нет больше сил сдерживаться. Я рад, что вы нашли меня, господа.
Он опрокинул в себя содержимое чашки и мучительно за-кашлялся.
– Я помогу вам найти этого Гумилева. А потом вы заберете меня домой.
Глава восьмая
Слабое звено
Подмосковье, июль 1942 года
– Такие дела, братцы-кролики, – задумчиво сказал Шибанов, когда группа возвращалась домой. – Попали мы с вами как кур
0вощип.
– Скажи еще, что ты ничего не знал, – буркнул Лев.
– Чудак-человек, – капитан даже мотнул головой от удивле-ния. – Кто ж мне такую тайну доверил бы?
– Ты нас по всей стране собирал, – поддержал Гумилева Тер-кин. – Уж наверное не вслепую.
– Именно что вслепую! – вскипел Шибанов. – Думаешь, мне что-нибудь объясняли? Пойди туда, принеси то... Проверь, правда ли старшина Теркин в бою неуязвим, а у медсестры Се-ребряковой раненые с того света возвращаются...
– Ну а я? – спросил Лев. – Та фраза, которую ты мне сказал – «вы должны остановить войну»?
– Что мне велели передать, то я и передал. Я и сам удивился, а толку? У наркома особенно не повыспрашиваешь, что к чему...
– Можете считать меня дурой, – сказала Катя, – но я почти ничего не поняла. Что это за предметы такие?
Шибанов покосился на Гумилева.
– А никто не знает. Разве что Лев тебе разъяснит.
Гумилев вытащил из кармана пачку «Дели», сунул в рот па-пиросу.
– Катя, я видел только один предмет. Он... они... ну, как бы волшебные. Вот у вас есть дар исцеления – и никто не понима-ет, как это получается. Но он только ваш, собственный. А есть,
допустим, такой предмет, который дает своему хозяину такую же способность. И если он будет у меня или у Василия – мы смо-жем лечить людей не хуже вас.
– А тот предмет, про который товарищ Жером говорил?
– Орел? Он заставляет людей верить его хозяину. Это вроде гип-ноза, только очень сильного. И потом, гипноз действует на одно-го человека, а Орел может подчинять своей воле даже толпу.
– И нам нужно этот предмет спереть, – хмыкнул Теркин. – У самого Адольфа. Делов то!
– А вы думали, нас тут за красивые глаза кормят и поят? – раз-вел руками Шибанов. – Ласку Родины отрабатывать надо!
Лев подумал, что капитан ошарашен не меньше других. На-верное, его и вправду использовали втемную.
– Хорошо, что этот Жора с нами пойдет, – сказал вдруг Васи-лий. – Он мужик опытный, я нутром чую.
– Теперь мы все время будем работать вместе, – сказал им Жером на прощание. – Программа подготовки усложнится, времени у нас мало, а научиться следует многому. С завтраш-него дня – прыжки с парашютом и маскировка на местности. Немецкому вы за оставшиеся дни все равно не научитесь, по-этому на немецком просто будем разговаривать – в том числе,
0иво время тренировок. А через неделю вас ждет сюрприз, так что готовьтесь.
– А что за сюрприз? – немедленно спросила Катя.
– На то и сюрприз, чтобы не раскрывать его раньше време-ни, – улыбнулся Жером. – А теперь можете отдыхать. Увидимся через час на стрельбище.
...Стрелял Жером так, что майор Гредасов на его фоне выгля-дел подающим надежды новичком. С двух рук, на бегу, качая маятник, вслепую, из-за плеча, в прыжке и с перекатом. Писто-леты казались частью его тела. Пули ложились точно в центр мишени, ни одна не отклонилась даже на полсантиметра.
– Форсит, – вынес свой вердикт Шибанов. Капитану мучи-тельно хотелось показать такой же класс, но в Ростовской шко-ле НКВД подобным трюкам не учили.
– Стрельба с двух рук, – сказал Жером, отстреляв последнюю обойму, – на самом деле довольно проста. Есть один прием, который называется «македонский захват» – вы держите пи-столеты в каждой руке, а большие пальцы ваших рук плотно цепляются друг за друга. Получается нормальный стрелковый треугольник, но уже с двумя стволами.
– А целиться как? – спросил Теркин.
– Как удобнее. Можете ловить цель одновременно правым и левым глазом – отлично. Не можете – цельтесь из одного писто-лета, а второй держите параллельно. Эту методику придумали американские ганфайтеры, которые первыми начали стрелять из двух револьверов. Только македонского захвата они в те вре-мена еще не знали, поэтому просто плотно прижимали руки одна к другой.
– А кто такие ганфайтеры? – Теркин, похоже, решил доско-нально разобраться в этом вопросе.
– Профессиональные стрелки. Была такая интересная работа на Диком Западе... Среди вас есть левши?
– Нет, – ответил за всех Шибанов.
– Тогда все просто. Цельтесь левым глазом, стреляйте из пра-вого пистолета. Левый у вас будет вспомогательным. Даже если вы вообще не будете из него стрелять, точность ваших попада-ний повысится.
– Почему? – удивилась Катя. – По-моему, это очень неудобно
– держать два тяжелых пистолета...
Жером подошел к ней, взял руку и прошелся пальцами по за-пястью и ладони.
– Да, у вас, пожалуй, кисти недостаточно тренированы для стрельбы по-македонски. Придется добавить вам силовых упражнений, а пока будете стрелять по-старому, из одного пи-
столета. Когда кисти окрепнут, вы поймете, что масса второго пистолета уменьшает отдачу стреляющего ствола, и не позво-ляет ему сильно сбиваться после выстрела. Уверяю вас, на са-мом деле это очень удобно.
– Спасибо, – почему-то покраснев, проговорила Катя. – Я по-стараюсь научиться.
– Ну, а у вас с руками должно быть все нормально, – сказал Жером, поворачиваясь к мужской части команды. – Так что ожидаю хороших результатов. Кто первый?
Хороших результатов в этот день не показал никто. Даже Ши-банов, у которого впервые на памяти Гумилева две пули уле-тели в «молоко». Хотя, справедливости ради, надо сказать, что отстрелялся капитан все же лучше других. Для Гумилева и Тер-кина новая методика стрельбы оказалась чересчур мудреной.
– Не беда, – утешил их командир, собрав листочки мишеней.
– С первого раза мало у кого получается. Главное – мышечная память. Когда пальцы, руки и плечи запомнят, какое положе-ние они должны занимать, и с каким усилием следует вести стрельбу, дело пойдет гораздо быстрее.
Так и вышло. С каждой новой тренировкой результаты стано-вились все лучше и лучше. К тому же Жером оказался на ред-кость хорошим учителем – куда там майору Гредасову.
«Не зацикливайтесь на прицеливании, – говорил он. – Кон-центрируйтесь на руках, вы должны чувствовать их все вре-мя сцепленными вместе. Главное – это руки. Цель они найдут сами».
Спустя несколько дней даже Лев приноровился стрелять с двух рук так, что начал чувствовать себя настоящим ковбоем.
Но, как выяснилось, это были только цветочки, потому что, добившись от курсантов первых успехов, Жером принялся го-нять их по стрельбищу, как зайцев. Теперь поражать мишени нужно было на бегу. Это оказалось по-настоящему сложным: Льву никак не удавалось освоить перекрестный шаг, при ко-
тором обе ноги ставятся носками в одну сторону и туловище заносит, как автомобиль на скользкой дороге. У остальных по-лучалось лучше: Шибанов и Теркин даже соревновались, кто больше попадет в «яблочко». Катя, по-прежнему стрелявшая из одного пистолета, осваивала снайперскую винтовку Мосина. Жером был ей очень доволен.
А вот прыгать с парашютом Гумилеву неожиданно понрави-лось. Это было увлекательное занятие, и оно очень напоминало спорт. Для начала Жером научил их, как правильно укладывать парашюты. Перед тем, как уложить парашют, его необходимо было детально осмотреть, удостоверившись, все ли его много-численные детали в порядке. Чаще всего, как сказал Жером, проблемы возникали с резиновыми сотами чехла купола, кото-рые имели неприятную особенность рваться. Соты были смен-ными, и их следовало тут же заменить новыми – заклеивать их строго запрещалось.
Укладывали парашюты обязательно вдвоем, один курсант выполнял роль укладывающего, второй – помогающего. По-том роли менялись, поскольку сложить следовало два парашю-та – основной и запасной. Каждый, таким образом, отвечал не только за свою жизнь, но и за жизнь товарища. Жером ходил между парами, подавая команды и внимательно проверяя, как они выполняются.
– Товарищ Жером, – спросил у него Шибанов, – разрешите вопрос.
– Спрашивайте, капитан.
Все уже привыкли к тому, что спрашивать командира можно о чем угодно, как и к тому, что на большинство вопросов он да-вал весьма уклончивые ответы.
– А сами вы где парашютному делу учились?
До войны капитан несколько раз прыгал с парашютом, и кое-что помнил. Жером, по его словам, делал все «вроде бы и пра-вильно, но вроде как-то не по-нашему».
– В Африке, – неожиданно ответил командир. – И там были совсем другие парашюты.
Больше он на эту тему не распространялся, а Шибанов счел за лучшее вопросов больше не задавать.
Когда курсанты научились складывать парашюты, пришло время первого прыжка.
Это было страшно и увлекательно одновременно. После за-втрака команду отвезли на маленький аэродром и посадили в выкрашенный зеленой краской «ПС-84». Самолет, рассчитан-ный на втрое большее количество пассажиров, казался непри-вычно пустым.
– Самый тяжелый прыгает первым, – сказал Жером. – Капи-тан, я думаю, это ваша привилегия.
– Говорила мне мама в детстве – не ешь столько каши, сынок,