Всю жизнь он был отверженным. Однако все это не будет иметь значения, если она от него отвернется...
Лейла опустилась на колени с грациозностью лунного света, падающего с небес. И первым инстинктом было помочь ей подняться, как будто ему не понравилось, что она стоит на жестком кафеле. И все же когда он склонился над ней, она его остановила.
Подалась к его ладоням.
Вытянула язык...
... и медленно лизнула средний палец его правой руки.
Язык ее был гладким, гладким как вода, и мягким, мягким как бархат. И он тяжело привалился к стене душевой кабины.
Взгляд Лейлы скользнул вверх по его телу, язык повторил движение - а затем она всосала его палец в рот. Танцующий кругом язык, жар, совсем как внутри нее...
- Лейла, - взмолился он.
Один за другим она пососала все его пальцы, разжимая его хватку на эрекции, ослабляя его настолько, что руки просто опустились от его естества, не потому что он так хотел, а потому что в его руках не осталось силы ни для чего.
Освободившись, его член поднялся над бедрами, его гордая длина поблескивала капельками воды. Мойры, он хотел, чтобы она сделала то, что собиралась, жаждал ощущения ее губ на головке и стволе, хотел сосания и...
- Проклятье, - простонал он, когда ее рот обхватил его.
Она не взяла сразу все. Она сосредоточилась на головке, то отстраняясь, то вновь захватывая немножко - и как раз когда он подумал, что выживет из своего влюбленного ума, она вытянула язык и облизнула его головку, медленно, ох, так медленно. И все это время ее зеленые глаза смотрели на него, и вода попадала на нее, капая с ее сосков, падая на живот и исчезая меж разведенных бедер.
Кор вынужден был схватиться за что-нибудь, чтобы удержаться на ногах, ладони со скрипом скользили по стеклу, но в итоге задержались на мраморной стене.
- О Боже, Лейла... - он вынужден был прикрыть глаза. - Слишком...
Впрочем, она не остановилась. Она наконец взяла его полностью, завладевая им, хоть он и доставал до ее горла.
Он должен был посмотреть. И едва увидев ее губы, широко раскрытые вокруг его ствола, он начал кончать.
- Я... ох, проклятье...
Хоть он и пытался оттолкнуть ее, просто на случай, если она не поняла, что происходит, она ему не позволила. Она принялась ритмично посасывать и позволила ему пролиться в ее рот, руки ее потянулись меж его бедер и обхватили его яички.
Кор очутился на заднице. Буквально.
Мышцы бедер не выдержали его, и это все, что он мог сделать, чтобы не приземлиться на нее и не раздавить. И она все еще ублажала его, изменив положение и заставляя его испытать еще одну разрядку после первой, ноги его широко раздвинулись, чтобы дать ей пространство, руки запутались в ее влажных волосах, голова и шея оказались зажаты в углу душевой.
Наконец-то закончив, она поднялась и облизала губы. Тем временем, он мог лишь пытаться восстановить дыхание и смотреть на нее, голова шла кругом, руки безвольно повисли, душ обдавал его теплым дождем, как будто он был камнем в лесу.
- Я хочу проделать то же самое с тобой, - произнес он гортанным голосом.
Лейла села на пятки и улыбнулась.
- Правда?
Он покивал головой. Как тупица.
- Ты кажешься немного усталым, воин, - пробормотала она. - Я тебя утомила?
Кор собирался возразить, а она откинулась назад, прислоняясь плечами к дальнему углу и зеркально повторяя его позу. Опустив веки, она подняла колени... а затем раздвинула их, открывая его взгляду ошеломительный вид.
- Что бы ты сделал со мной? - протянула она. - Ты бы поцеловал меня здесь?
Она провела изящной ручкой по шее. А когда он кивнул как придурок, она улыбнулась.
- Здесь...?
Теперь кончики ее пальцев скользнули по ключице, и он снова кивнул.
- Как насчет... здесь?
Она погладила свой сосок, и он стиснул зубы так сильно, что челюсть хрустнула.
- Вот здесь, воин? Ты поцеловал бы меня здесь?
Она принялась дразнить свой сосок, сжимая его так сильно, что сама зашипела, а потом поглаживая, как будто смягчая ощущения. А затем другая ее рука спустилась ниже по животу.
- Как насчет... здесь? - прошептала она, поглаживая вершину своей щелочки.
Возбужденный рык сорвался с его губ, и Кор хрипло выпалил:
- Да. Именно там.
- Что бы ты сделал своим ртом? - один пальчик очертил складочки. - Или... нет, ты бы пустил в ход язык, не так ли, воин. Твой язык...
Она ахнула, коснувшись себя и глядя ему прямо в глаза, хоть и вынужденно склонив голову набок, поскольку ощущения явно начинали брать верх.
- Ты бы коснулся там языком...
Кор метнулся к ней, двигаясь так быстро, что даже не успел осознать своего решения кинуться к ней. И он был груб, отбрасывая ее руку прочь и впиваясь ртом в ее естество, завладевая тем, чего он желал, тем, чем она его дразнила.
Теперь уже ей пришлось вскидывать руки в поисках какой-то внешней опоры. Но он не собирался этого терпеть. Он дернул ее вниз, укладывая на кафель, шлепнул ладонями по внутренней стороне бедер и раздвинул ее ноги, глубоко проникая языком и поглощая ее.
Она сильно кончила ему на лицо, вцепилась руками в его влажные волосы и потянула до боли. Не то чтобы ему было до этого дело. Он заботился лишь о том, чтобы проникнуть в нее, заставить ее кричать его имя, пометить ее своими губами и языком.
Этого было недостаточно.
Даже когда ее накрыл оргазм, заставляя ее тело выгибаться над кафелем, плечи ее приподнялись, груди выставились напоказ, влажная кожа заблестела в тусклом свете, ему этого было недостаточно.
Кор навалился на нее и глубоко проник членом, пальцами впиваясь в кости ее таза, удерживая ее на месте и начиная двигаться. Теперь ее груди затряслись от толчков, нижние зубы застучали о верхние, руки взметнулись в воздух. Но ее глаза горели, ее зверь подчинялся его зверю.
Он вышел в последнюю минуту, возвышаясь над ней, плечами заслоняя струи душа. Схватив свою эрекцию, он обошелся с собой еще более грубо, дергая свое естество и заставляя себя кончить.
Чтобы покрыть ее.
Это была метка связанного мужчины, обычай, выполняемый с той целью, чтобы любой мужчина в ее присутствии полностью осознавал, что если приблизится к ней, ему лучше быть настороже.
Она принадлежала другому.
Не как собственность. А как нечто слишком драгоценное, чтобы позволять другим играть с этим.
Когда Кор закончил с ней, падающие из душа струи начали остывать - не то чтобы Лейле было до этого дела. Ее воин находился меж ее ног, и он делал то, что делает мужчина, чтобы заклеймить женщину - древний инстинкт, воспитанный среди рода, чтобы обеспечить его выживание. Он был примитивен и прекрасен, первобытен и все равно приветствовался в современном мире.
По крайней мере, в ее современном мире.
Когда он наконец рухнул на нее, она обхватила руками скользкие плечи и с улыбкой закрыла глаза.
- Я слишком тяжелый, - пробормотал он ей в шею.
Прежде чем она успела его остановить и сообщить, что ей плевать на возможную боль в копчике или парочку синяков в будущем, он поднялся и встал на ноги, держа ее на руках так, будто она была хрустальной.
Выйдя из душа, он взял пушистое полотенце и укутал ее. Затем взял второе, вытер ей лицо и встал сзади. Бережными движениями он проводил махровой тканью по всей длине ее волос, скручивая концы и убирая большую часть влаги.
Все это время она наблюдала за ним в зеркале, запоминая каждую деталь его выражения лица, его тела, его все еще влажных волос и клубившейся силы. Его лицо для нее было особенно дорого. Жесткие черты и углы смягчились - и у нее сложилось чувство, что ему не понравилось бы, что она видит эту его уязвимость.
- Сегодня ты будешь в безопасности? - тихо спросил он. - Отправляясь в тот дом? А потом в Святилище?
- Да. Обещаю тебе. Они не причинят мне вреда.
- И никто больше туда не придет, верно? Никто до тебя не доберется?
- Нет, всем, за исключением Избранных, нужно получить разрешение. Я точно не знаю, как это работает, но всегда было так. Лишь мои сестры и Праймэйл могут приходить и уходить, когда угодно.
- Хорошо. Это хорошо.
- Куда пойдешь ты?
Пока она ждала его ответа, сердце ее забилось чаще, потому что ей не нравилась мысль о том, что он один отправится в Колдвелл - и ее также страшил исход ночи. Чем скорее он найдет своих мужчин, тем скорее покинет ее.
Когда Кор не ответил, тишина между ними стала почти осязаемой.
- Так вот, я останусь там еще и на день, - она озвучила это, хотя уже рассказывала ему, каков план. - Но на закате я вернусь в этот дом.
- И я буду здесь, чтобы поприветствовать тебя.
Когда она облегченно выдохнула, Кор отложил полотенце и взялся за расческу. Начиная с самых кончиков, он продолжал заботиться об ее волосах, аккуратно распутывая пряди.
- Я буду скучать по тебе, - прошептала она его склоненной голове.
Казалось абсолютно невероятным, что мужчина, столь закаленный войной как он, мог так прислуживать ей, расческа в его руках казалась такой крохотной, плечи позади нее казались такими огромными, жесткое лицо приняло невероятно доброе выражение.
- Это всего лишь один день и одна ночь, - он переместился к макушке и казался абсолютно зачарованным тем, как черные зубцы расчески скользили меж ее золотистых волос. - Мы сами не успеем заметить, как вновь окажемся вместе.
Лейла кивнула лишь потому, что чувствовала - ее эмоциональное равновесие жизненно важно для Кора, и ради него она готова была притвориться, что все в порядке. Но ее волновало не то, что они расстанутся на двадцать четыре часа. А то, что они разлучатся на остаток своих дней.
Закрыв глаза, она постаралась не думать об этом. Ее сердце лишь недавно обрело покой. Нет нужды торопить возвращение печали.
- Я люблю тебя, - сказала она.
Кор остановился, встречаясь с ней взглядом в зеркале.
- Что?
Она развернулась и посмотрела на него. Дражайшая Дева Летописеца, она никогда не устанет от его лица, его запаха, его тела.
Поднимаясь на цыпочки, она обвила руками его шею, и когда соски коснулись его груди, она ощутила, как меж бедер зарождается уже знакомый жар.
- Я люблю тебя, - повторила она.
Его веки опустились, он словно покачнулся.
Но затем он разомкнул ее ладони и опустил руки.
- Ш-ш-ш, - он поцеловал ее раз, затем другой. - Мне пора идти, и тебе тоже.
Стоя во французском кабинете Рофа и слушая всю эту бурду про Кора, Тор сказал себе, что будет держаться. Он всего лишь бросит нет-проблем-босс ему в лицо, покивает в нужных местах, может, раз или два пожмет плечами.
Как будто то, что Роф дарует свободу преступнику просто потому, что ублюдок поцеловал его кольцо, для Тора ничего не значило. Каждый день случается. Нет проблем вообще.
О, и конечно же, да, несомненно, заставить остальную Шайку Ублюдков проделать то же самое - абсолютно разумная идея. Ага, одного за другим, это действительно снизит риск.
Ведь Кор и его парни даже не подумают организовать нападение.
Неее. Зачем им это делать?
-... все, и я серьезно, все, - Роф снова повернул голову к Тору, а затем перевел взгляд своих солнцезащитных очков на Куина, - должны согласиться с этим. После принесения клятв они уедут в Старый Свет, и на этом мы с ними покончим.
Вообще-то, подумал Тор, может, ему стоило прямо сейчас сунуть в рот дуло пистолета. Куда эффективнее, чем ждать, пока его мозг взорвется от этого решения, которое так и пестрило табличками «Плохая идея!»
Когда Роф умолк, в комнате воцарилась тишина, говорившая о том, что множество людей сейчас держат свое мнение при себе - и Тор посмотрел на Куина. Брат опустил глаза в пол, как будто проверял структурную целостность шнурков на своих говнодавах.
Тор вновь посмотрел на Рофа. Король был охрененно серьезен в отношении своего дурацкого плана - подбородок напряжен, весь вид говорит «не шутите со мной».
И да, хоть остальным братьям это тоже не понравилось, они смирятся с этим дерьмом, не потому что они слабы, а потому что знали, что Роф не уступит, а они со всей серьезностью относились к роли личных охранников.
Так что они из кожи вон вылезут, чтобы сохранить жизнь мужчине.
Даже если он потащится в какой-то там безопасный дом, ожидая, что Шайка Ублюдков преклонит пред ним колено, как кучка человеческих женихов.
Проблема в том, что клятвы, принесенные бесчестными мужчинами, были лишь пустым сотрясанием воздуха.
- Хорошо, - пробормотал Роф. - Я рад, что вы поддерживаете меня в этом.
Кто-то из братьев кашлянул, шаркнул ногой. Вишес снова закурил, Бутч вытащил свой огромный крестик с Иисусом, потирая символ своей веры между большим и указательным пальцем, как будто мысленно молился.
Умный парень.
А затем, как будто все было в норме, Роф перешел к повседневным вопросам, обсуждая такое дерьмо, как расписание смен, когда делать следующий заказ оружия, и что делать с программой тренировок.
- Теперь об этом буране, - Роф покачал головой. - Там просто кошмар творится. Сегодня объявляю выходной. Гребаный день снега[52], засранцы.
Послышалось согласное бормотание. А затем пришло время расходиться.
Тор хотел первым выбраться из комнаты, злость душила его, но он притормозил, вышел в общей куче, двигаясь как обычно неспешно. Он не говорил, потому что не доверял себе раскрыть хлебало, хотя успешно изображал, будто ему есть дело до того, что планировали остальные.
Бильярдный турнир. Покер. Выпивка. Замутить собственный бар с мороженым.
Последнее предложил Рейдж.
Тор ждал... пока искомое себя не показало.
Куин вышел из кабинета последним и выглядел как профессиональный рестлер в поисках ринга. Когда он проходил мимо, Тор встал на пути парня так, чтобы их плечи столкнулись.
Когда Куин глянул на него, Тор пристально посмотрел в эти разноцветные глаза. А затем тихо сказал:
- Гараж. Через десять минут.
Куин, казалось, удивился, вскинул брови. Но быстро собрался.
Кивок брата был почти незаметным.
После чего они пошли каждый своей дорогой.
На другом конце коридора от счастья-счастья и веселья-веселья в кабинете, Трез проснулся в своей комнате, но не торопился шевелиться или радоваться тому факту, что живот наконец-то казался морем в штиль. Настоящая проверка состоится тогда, когда он попытается сесть, а после двенадцати часов на спине в полудохлом состоянии он не спешил испытывать судьбу и принимать вертикальное положение.
Но он не мог остаться здесь навсегда.
Медленно поднимая торс над матрасом, он попытался не слишком сосредотачиваться на каждом уголке и изгибе собственного тела. Гадая на кофейной гуще, чем все это обернется...
- Какого хрена!
Трез отшатнулся так резко и быстро, что шарахнулся башкой об изголовье и быстро вспомнил, как провел прошлый день.
Кто-то сидел в его комнате, вон на том стуле...
- Ты издеваешься? - он выругался и потер затылок. - Серьезно? Ты нахрен издеваешься что ли?
Прямо напротив него стояло упоротое чучело из пары синих джинсов, той футболки с концерта Нирваны, фланелевой хрени и пары Найков, все это набито невесть чем. Голова «Лэсситера» была сделана из нейлонового чулка с картошкой, черно-желтые волосы изображала куча длинных носков до колена - наверное, принадлежавших Бутчу - и салфеток для протирания мебели, надежно приколотых к «голове».
А на шее - от руки написанная табличка «здесь был хозяин».
- Ублюдок.
Свесив ноги с кровати, Трез дал своему сердцу возможность замедлиться до двухсот ударов в минуту, а затем пришло время купаться. Хорошие новости - мигрень окончательно осталась позади, наковальня на правой стороне черепа исчезла, живот урчал, требуя еды.
Приняв душ, побрившись и надев чистую одежду, он готов был отправляться по делам - то есть в «тЕнИ», проверить, как идут дела.
Вместо этого он вытащил телефон и набрал брата. айЭм ответил после первого гудка.
- Как себя чувствуешь? - спросил парень.
- Живой.
- Это хорошо.
- Ну?
- Что ну? - когда Трез не озвучил очевидное, айЭм принялся бормотать себе под нос ругательства на букву «б». - Трез, серьезно, оставь это, ладно?
- Не собираюсь. Дашь этой женщине работу, пожалуйста?
Последовало долгое молчание - в течение которого, как предполагал Трез, айЭм вопреки надежде надеялся, что увидит свет. Но Трезу было плевать. Он собирался ждать, сколько потребуется, и он добьется своего, и Тереза получит работу в «Сале».
- Ладно, - огрызнулся айЭм. - Я дам ей работу. Теперь ты счастлив?
Нет, вовсе нет.
- Ага. Спасибо, приятель. Ты поступаешь правильно.
- Да? Я не совсем понимаю, как твоя возможность контактировать с этой женщиной поможет кому-то из нас.
Трез закрыл глаза, вспоминая ощущение губ Терезы, ее вкус, ее запах, поступающий по холодному воздуху прямо в его нос... его душу.
Приступ тошноты быстро вышиб все это из его головы.
- Все будет хорошо. Я ее не побеспокою.
- Ага. Конечно.
Повесив трубку, Трез бросил взгляд на чучело ангела в углу.
- Лэсситер, - громко заявил он. - Выходи, я знаю, ты где-то здесь.
Он помедлил, ожидая, что ангел войдет в дверь. Выскочит из гардеробной. Выползет из-под кровати. Этот парень всегда был поблизости, хочешь ты того или нет.
Но он должен был догадаться. Десять минут прошло, никакого ангела не появилось, и казалось совершенно уместным, что в тот самый единственный раз, когда он хотел увидеть ублюдка, этот мудак просто смылся.
Надев чистый пиджак, Трез покинул комнату и вновь достал телефон, направляясь к главной лестнице. Спускаясь, он написал смс Хэкс и удивился, когда тут же услышал сигнал в ответ. Обычно она проверяла бы алкоголь...
О. Понятно. Буран, клуб закрыт, никто не может перемещаться по городу.
Добравшись до холла, он пересек мозаичное изображение яблоневого дерева в цвету и направился в одну из бильярдных, где собралось примерно три четверти Братства с бильярдными киями и выпивкой в руках.
К нему подошел Бутч, бывший человеческий коп был одет как всегда с иголочки.
- Присоединишься к нам? Хочешь выпить?
Прежде, чем он успел ответить, из-за бара вышла Хэкс.
- Ага, я объявила о закрытии. Вышибалы названивали мне, говоря, что не могут добраться через весь город, и бармены тоже. Никаких девочек. Единственное, что прибыло вовремя - это доставка алкоголя и диджей, хотя последний там оказался, потому что прошлой ночью перепил и вырубился в подсобке.
Трез отделался от Бутча обычным нет-спасибо и повернулся к Хэкс.
- Кажется, мы еще никогда не закрывались на ночь четверга.
- Все бывает в первый раз.
- Снегопад реально такой сильный?
- Сам посмотри.
Она кивнула в сторону одного из восьми окон от пола до потолка, и Трез воспользовался этим предлогом, чтобы завершить разговор и покинуть комнату и дом в целом. Не то чтобы он не любил Братьев. Просто в деликатной зоне после-мигрени все эти разговоры и смех, грохот бильярдных шаров, Джей Коул[53] и Кендрик Ламар[54] - все это было слишком.
Выбрав самое близкое к выходу в холл окно, Трез сдвинул штору и выглянул во двор - или в ту малую его часть, которую можно было увидеть. Снег валил так сильно, что он едва мог видеть на расстоянии пару футов от особняка, и очевидно, погода сохранялась такой уже какое-то время. В свете прожекторов можно было различить тяжелый белый покров абсолютно всюду - на очертаниях крыши Ямы, на величественных соснах на горе, на машинах, припаркованных у фонтана, который в свою очередь был укрыт футовым слоем того, что падало с неба...
Поначалу фигура была незаметной, белое одеяние и капюшон практически сливались с белоснежным пейзажем. Но потом он заметил пятно посреди снежных порывов, завихряющийся каскад, окружавший фигуру.
Смотревшую на него.
Вся кровь холодным потоком отхлынула от его головы.
- Селена? - прошептал он. - Это...
- Не сезон для такого бурана, - пробормотала Хэкс рядом с ним.
Трез подпрыгнул так высоко, что едва не врезался в потолок. И тут же вновь посмотрел через стекло.
Фигура исчезла.
- Трез?
В этот самый момент зазвонил колокольчик в вестибюле. Трез развернулся и выбежал из бильярдной, подбежал к тяжелой двери и распахнул ее...
Избранная Лейла отшатнулась, белый капюшон, надетый на голову, свалился с ее светлых волос, с белого одеяния к ногам падал снег.
- Мне разрешено здесь находиться, - сказала она, выставляя руки вперед, как будто он навел на нее пушку. - Мне разрешили. Спроси Короля.
Трез обмяк в собственной шкуре и на секунду прикрыл глаза.
- Нет, ага, нет... конечно. Входи.
Шагнув в сторону, он не знал, с чего вдруг она так обороняется - или почему вообще вышла на улицу в такую погоду. Но не стал углубляться.
Он слегка отвлекся обдумыванием того факта, что увидев ее там... он немедленно предположил, что это его Селена пришла увидеться с ним, воскреснув из мертвых.
А это безумие. Реально полное сумасшествие.
Я не совсем понимаю, как твоя возможность контактировать с этой женщиной поможет кому-то из нас.
- Ох, заткнись... - пробормотал он.
- Прошу прощения? - переспросила Избранная Лейла.
- Дерьмо, прости, - он потер лицо. - Я говорил сам с собой.
Ага, потому что он не сходит с ума или типа того. Вовсе нет. Нееееет.
Ради всего святого, ему нужно было собраться, пока он окончательно не выжил из ума.
Войдя в особняк и окинув взглядом холл, Лейла изумилась том, как быстро прежний дом начал казаться незнакомым. За время, проведенное на территории Братства, она изучила все комнаты и лестницы, людей и их ритмы, совсем как с обитателями Святилища. Теперь, однако, когда Трез оставил ее, и она осматривала потрясающий холл с разноцветными колоннами, потрескивающим пламенем и сияющими хрустальными канделябрами, ей казалось, будто она стоит в музее или дворце, в котором никогда раньше не бывала.
Но опять-таки, дом подразумевает, что тебе рады. А здесь ее больше не жаловали.
- Ура! Ты здесь!
Когда Бэт показалась из столовой и крепко обняла ее, Лейла была невероятно рада увидеть улыбающееся лицо.
- Ты получила мои фотографии? - спросила Королева.
- Я не взяла с собой телефон, но мне не терпится их увидеть.
На самом деле Лейла хотела сказать, что ей не терпится увидеть своих детей. Плевать она хотела на фото, она жаждала реальных вещей, и сейчас же - вот только она не хотела быть грубой и уж точно не собиралась подниматься на второй этаж без приглашения. Одному Богу известно, где сейчас Куин...
В этот самый момент, будто вселенная решила столкнуть их лбами, Куин показался наверху главной лестницы. И дражайшая Дева Летописеца, он был одет для сражения, тело его облачено в черную кожу, оружие пристегнуто на груди и бедрах, худое лицо выражало агрессию.
Он тут же посмотрел на нее, и его глаза сузились, как будто он оценивал цель. А затем он спустился по укрытым красной ковровой дорожкой ступеням, как будто приступил к делу.
Бэт мгновенно застыла, и Лейла отпрянула, на случай если он нападет, спиной вжавшись в резное дерево внутренней двери вестибюля. Но вместо того, чтобы наброситься на нее, Куин просто прошел мимо, завернув в столовую, топая говнодавами по полу.
Даже после его ухода создавалось впечатление, будто он оставил после себя пылающие следы, его ярость повисла в воздухе точно вонь.
Это нехорошо для детей, подумала Лейла, поднося дрожащую руку к волосам. Им нужно было что-то делать с этим разладом в отношениях, но она боялась, что как бы ей ни хотелось представлять, что Куин со временем смягчится, на деле этому не бывать.
- Идем, - тихо сказал Бэт. - Пойдем наверх.
Лейла кивнула и последовала за Королевой. От нее не ускользнул тот факт, что ее провожали на второй этаж, но с каждым шагом ее сердце трепетало предвкушением, что она увидит Рэмпа и Лирик. Однако сердце ее также тяготилось печалью. Ощущение отчужденности неотрывно следовало за ней, и она подумала, что очередная эра ее жизни закончилась почти так же, как и началась. Среди горя и волнения за Кора она не осознавала, что здесь ей было даровано счастье быть с детьми - и обещание воспитывать их с Наллой, Рофом-младшим и Битти.
И теперь этому пришел конец.
Но она напомнила себе, что хотя бы у нее есть возможность видеть своих детей. А до решения Рофа этого отнюдь не предвиделось.
Когда они поднялись по лестнице, Лейла сбилась с шага при виде закрытых дверей кабинета Рофа, и ей пришлось собраться, чтобы идти дальше по коридору со статуями. Миновав половину коридора, она вновь засомневалась, но в этот раз Бэт сама открыла дверь в комнату, которую Лейла когда-то считала своей - и за доли секунды она смутно отметила, что на полу лежала сложенная защитная пленка, заляпанная краской, рядом с ней - банки краски, ведро штукатурки и кисточки. Ее живот сделал кульбит, когда она осознала, для чего все это.
Дырки от пуль в стене.
Но потом дорога оказалась свободна, и она понеслась к колыбелькам.
- Мои любимые! Мои любимые! - она не знала, на ком сначала остановить полный слез взгляд, то и дело вертя головой туда-сюда, туда-сюда. - Мамэн здесь!
Какая-то параноидальная часть ее боялась, что они уже ее забыли, или возможно, даже в младенческом возрасте разозлились, что она оставила их по доброй воле - а это определенно не так. Однако ей не нужно было беспокоиться. На звук ее голова обе пары глазок открылись, ручки завертелись. Нагнувшись, она распустила волосы и позволила их весу каскадом укрыть сначала Лирик, а потом Рэмпа.
Когда дети загулили, реагируя на ее запах и голос, она почувствовала, как ее накрывает радость, ее грудь наполнилась любовью, все ее тревоги сменились счастьем, которое ничто в мире не способно было приглушить.
- Они так рады видеть свою мамэн.
Лейла обернулась через плечо на женский голос.
- Кормия!
Она действительно рада была увидеть другую Избранную, и они крепко обнялись. Затем слегка отстранились, и заговорила Бэт.
- Мы подготовили для вас все в Святилище.
Кормия кивнула.
- Я относила припасы в личные покои и только что вернулась. Уверена, ты найдешь там все необходимое. Я тут подумала, не захочешь ли ты, чтобы я помогла тебе перенести одного из них, чтобы тебе не пришлось возвращаться?
- О, это было бы здорово. Спасибо, - Лейла поддалась желанию пригладить свое белое одеяние. Она нашла опору в доброте других женщин, и от этого на глаза наворачивались слезы. - Я... эм, я очень благодарна за твою помощь. Возможно, ты возьмешь Рэмпа?
- Конечно!
Кормия подняла ее сына, Лейла взяла Лирик и прижала к сердцу теплого живого младенца.
- Идем?
Перед тем, как дематериализоваться с другой Избранной, она глянула в дальний угол комнаты... на те дырки от пуль высоко на потолке. Она готова была поспорить, что к моменту ее возвращению через двадцать четыре часа они исчезнут.
Однако они не будут забыты.
Закрыв глаза, она попыталась вспомнить, когда в последний раз отправлялась в Святилище. О, точно.
Месяц назад... когда узнала, кто отец Кора.
Иииии на ней был его запах.
Шагая через столовую, Куин был в ярости, но в то же время не удивлен. Роф дал Кору поблажку, Лейла находилась во внешнем мире двадцать минут, так что да, конечно, эти двое встретились. Возможно, весь день трахались.
А тем временем ее дети были тут без матери.
- Надеюсь, ты охрененно провела время, милая, - пробормотал он, проносясь через комнату.
Дверь в гараж находилась в дальней части дома, даже дальше прихожей, и ему приходилось уворачиваться от додженов, чтобы добраться туда через кухню. Он был уже на полпути к цели, когда эй-эй, кто бы мог подумать, Тор спустился с лестницы для персонала.
Они оба избегали зрительного контакта. Они просто продолжили идти, шагая рядом и направляясь в пустую комнату с запасной одеждой, теплыми ботинками, шапками и перчатками. По ту сторону Тор открыл дверь в неотапливаемый, похожий на амбар гараж, а затем закрыл их вместе.
Воздух был холодным, сухим и смутно отдавал удобрениями и бензином. Когда датчики движения включили освещение, их взгляду открылось огромное пространство идеально чистого бетона, ряды птичьего корма и каменной соли, припаркованные в ряд садовые тракторы и газонокосилки, мотыги и совки, висевшие на крючках. Высоко над ними пролегали стропила из старого дерева и возвышался мощный как гора особняк, а прямо напротив стопкой лежали шестнадцать гробов, как будто они были всего лишь коробками для переезда из U-Haul[55].
Тот факт, что Тор подошел прямо к ним и остановился рядом, казался символичным.
Когда брат заговорил, голос его звучал тихо, но низко, как самая глубинная точка Ада.
- Я не собираюсь это так оставлять.
Нет необходимости пояснять, что именно.
Куин медленно покачал головой.
- Я тоже.
- Я не знаю, когда Роф превратился в гребаного представителя поколения миллениум, - Тор принялся мерить помещение шагами. - Но возможно ему стоит слезть с трона и начать делать трансляции в снэпчате[56] о том, как всем нужно прощать и двигаться дальше. Нацепить на себя маску зайчика и устроить медитацию с инструктором на тему единства. Это безумие.
Брат остановился и уперся рукой в один из гробов, челюсть его напряглась, на лице заходили желваки.