Прекрасный Эльфин, брось печаль!
Не сетуй на судьбу.
В отчаяньи не много пользы.
Никто не видит, что силы придает ему...
Хотя я слаб и мал,
На пеною покрытом побережье океана,
В тот день, когда придет беда, я пригожусь тебе
Намного больше трехсот лососей...
Когда Эльфин вернулся в замок своего отца, Гвидно спросил его, богат ли улов у запруды, и тот ответил ему, что нашел то, что лучше рыбы. "Что же это?" - спросил Гвидно. "Бард", -ответил Эльфин. Тогда Гвидно сказал: "Увы, какая же тебе польза от него?" И тогда младенец сам ответил ему, сказав: "Я больше пользы принесу ему, чем когда-либо твоя запруда приносила тебе". "Ты так мал и уже умеешь говорить?" - спросил Гвидно. И младенец ответил: "Я говорить умею лучше, чем ты спрашивать". "Давай послушаем, что же ты можешь сказать", - молвил Гвидно. Тогда Талиезин запел философскую песню.
Однажды король устраивал прием, и Талиезин устроился в тихом уголке зала. "И когда вошли барды и герольды, чтобы воспевать щедрость и прославлять власть короля и его силу, в тот момент, когда они проходили мимо места, где присел Талие-зин, он им во след стал играть пальцем на губах: 'Брм, брм'. Никто не обратил на него особенного внимания и, пройдя мимо, они пошли дальше, пока не предстали перед королем, низко поклонились ему, как было заведено, и, не говоря ни слова, надули губы и, гримасничая, сыграли пальцами на губах точно так же, как это сделал мальчик. Это зрелище вызвало у короля удивление, и он подумал про себя, что они выпили лишнего и попросту пьяны. После этого король велел одному из своих лордов, который прислуживал ему за столом, подойти к ним и потребовать, чтобы те взяли себя в руки и подумали, где находятся и как следует себя вести. И лорд охотно исполнил это. Но они не прекратили свои глупости и вели себя, как и прежде. Тогда король послал к ним во второй раз и в третий, требуя, чтобы они покинули зал. Наконец король велел одному из своих оруженосцев поколотить главного из бардов, по имени Хайнин-Вард; оруженосец взял метлу и ударил его по голове, так что тот упал на свой зад. После этого бард поднялся и тут же пал на колени, прося о королевской милости, и рассказал, что их вина вызвана не глупостью или пьянством, а действием какого-то духа, что находится в зале. И после этого Хайнин молвил следующее: 'О почтенный король, да будет известно Вашей милости, что не от крепости напитка и не от излишка выпитого мы онемели и стали не в силах молвить, подобно пьяным людям, а под влияньем духа, что сидит вон в том углу в образе ребенка'. Король тотчас велел оруженосцу привести мальчика, тот направился в укромный уголок, где сидел Талиезин, и подвел его к королю, который спросил, кто он такой и откуда явился. Мальчик ответил королю стихом.
Во-первых, я главный бард Эльфина, А родина моя - страна летних звезд; Идно и Хайнин назвали меня Мердин, Но в конце концов все короли будут звать меня
Талиезин. Я был с моим Богом в высшем пределе, Когда Люцифер пал в бездну ада. Я знамя нес перед Александром; Я знаю все наименованья звезд от севера до юга; Я был в галактике у трона Раздающего; Я был в Ханаане, когда убили Авессалома; Я Божий Дух донес до уровня Хевроновой долины; Я был при дворе Дона пред рождением Гудиона. Я был учителем у Еноха и Илии; Я окрылен был гением епископского посоха; Я был словоохотлив прежде того, как одарен был речью; Я был на месте распятья на кресте милосердного Сына
Господнего; Я отбыл три срока в тюрьме Арианрод; Я был главным управителем работ при возведении башни Нимрода;
Я чудо, происхожденье которого неизвестно. Я был в Азии с Ноем в ковчеге, Я видел гибель Содома и Гоморры; Я был в Индии, когда был построен Рим, Теперь я пришел сюда, к Развалинам Трои. Я был с моим Господом в яслах осла; Я укрепил Моисея в водах Иордана; Я был на небесах с Марией Магдалиной; Я обрел вдохновение из котла Каридвены; Я был бардом арфы у Леона Лохлина. Я был на Белом Холме при дворе Синвелина, День и год в колодках и кандалах Я истязал себя голодом за Сына Девы Марии, Я был вскормлен в землях Господних, Я был учителем всех умов, Я могу поучать всю вселенную. Я не исчезну с лица до страшного суда; И неизвестно что есть мое тело - плоть или рыба. Затем я девять месяцев пробыл
В лоне колдуньи Каридвены; Сначала я был маленьким Гвионом, Теперь же я Талиензин.
Выслушав эту песню, король и его вельможи премного удивились, ибо никогда прежде ничего подобного им не доводилось слышать от столь юного мальчика"40.
Большая часть песни барда посвящена Вечному, живущему в нем, и лишь короткая последняя строфа - деталям его собственной биографии. Внимание слушателя обращено прежде всего к Вечному в нем самом, а затем, между прочим, ему сообщают нечто. Хотя бард и боялся страшной ведьмы, будучи проглочен ею, он был возрожден. Умерев относительно своего собственного я, он снова родился упрочившимся в своей Сущности.
Герой является борцом за вещи становящиеся, а не защитником вещей ставших, потому что он есть. "Еще нет Авраама, а уже Я ЕСТЬ". Он не заблуждается на счет видимой неизменности во времени, постоянства Бытия, не пугает его и грядущее другое - другой миг (или "другая вещь") как разрушающее своей инаковостью постоянство. "Не сохраняет ничто неизменным свой вид; обновляя вещи, одни из других возрождает обличья природа. Не погибает ничто - поверьте! - в великой вселенной. Разнообразится все, обновляет свой вид"41. Таким образом, следующий миг может наступить. - Когда Принц Вечности поцеловал Принцессу Мира, ее сопротивление было сломлено. "Она открыла глаза, пробудилась и устремила на него лучезарный взгляд. Вместе они спустились по ступеням, и тогда пробудились король и королева и весь королевский двор; и все смотрели друг на друга, никак не нарадуясь. И кони во дворе поднялись и встряхнули гривами; голуби на крыше высунули из-под крыльев свои маленькие головки, оглянулись вокруг и полетели через поле; снова поползли по стене мухи; ожило пламя на кухне, замерцало, и начал готовиться обед; снова зашипело жарящееся мясо; повар ударил поваренка по
уху, так что тот вскрикнул; а служанка закончила ощипывать цыпленка".42
Примечания
1 Эта деталь проясняет символическое второе рождение от гермафродитного, инициирующего отца.
2 Vishnu Parana, 23; Bhagavata Parana, 10:51; Harivansha,\ 14. Cu:.Maya, der mdische Mythos (Stuttgart and Berlin, 1936), pp.89-99.
Ср. с Кришной как Великим Магом Мира, с африканским Эдшу. Ср. также с полинезийским хитрецом Мауи.
3 "Taliesin", tr. by Lady Charlotte Quest in The Mabinogion (Everyman's Library, No.97, pp.263-264).
Талиезин, "патриарх" западных бардов, - возможно реальное историческое лицо VI столетия н. э., современник военачальника, ставшего "Королем Артуром" позднейшего рыцарского романа. Легенды и поэмы барда сохранились в рукописи XIII столетия The Book of Taliesin, которая является одной из Четырех Древних Книг Уэльса. Mabinog (вал.) - ученик барда. Термин mabinogi, "юношеское наставление", обозначает все, что передавалось из поколения в поколение (мифы, легенды, поэмы и т.п.), чему учился mabinog, долгом которого было знать все это наизусть. Mabinogion, множественное число от mabinogi, стало заглавием, которое леди Шаролотта Гэст дала своему переводу (1838-49) одиннадцати романов из Древних Книг.
Предания бардов Уэльса, так же как и бардов Шотландии и Ирландии, берут свое начало от очень древнего и богатого языческого кельтского запаса мифов, которые были переработаны и восстановлены христианскими миссионерами и летописцами (начиная с V века), которые записывали старые сказания и усердно старались привести их в соответствие с Библией. В ходе X столетия, выдающегося периода в создании героического романа, центр которого сосредоточивался, главным образом, в Ирландии, это наследие обрело силу современности. Кельтские барды отправлялись ко дворам христианской Европы; кельтские темы повторялись языческими скандинавскими скальдами. Истоки значительной части нашего европейского сказочного фольклора, а также основа преданий Артурова цикла восходят к этому первому великому периоду создания западного героического романа. (См.: Gertrude Schoepperle, Tristan and Isolt, A Study of the Sources of the Romance, London and Frankfort a. M., 1913.)
4 Harva, op.cit., pp.543-544; цит.: "Первый бурятский шаман Моргон-Кара", Известия Восточно-Сибирского Отдела Русского Географического общества, XI, 1-2 (Иркутск, 1880), ее.87 и далее.
5 John White, The Ancient History of the Maori, his Mythology and Traditions (Wellington, 1886-89), Vol.11, pp.167-171.
6 Grimm, No.79.
7 C.G.Jung, The Integration of the Personality (New York, 1939), p.59.
8 См.: Аполлоний Родосский, Аргонавтика (бегство описывается в книге IV).
9 Ko-ji-ki, "Records of Ancient Matters" (A.D. 712, Transactions of The Asiatic Society of Japan, Vol.X, Supplement (Yokohama, 1882), pp.24-28.)
10 Jaimuniya Upanishad Brahmana, 3. 28. 5.
11 Во многих мифах о герое в чреве кита его спасают птицы, расклевав бок его тюрьмы.
12Frobenius, Das Zeitalter des Sonnengottes, pp.85-87.
13 Ko-ji-ki (Chamberlain, op.cit., pp.52-59).
14Синто, "Путь Богов", традиция, родившаяся в Японии, в отличие от привнесенного Бутсудо, или "Пути Будды", представляет собой поклонение стражам жизни и обычаев (местным духам, силам предков, героям, божественному императору, живым родителям и детям), в отличие от сил, что несут освобождение из круга (Боддхисаттвы и Будды). Сам способ поклонения, главным образом, состоит в развитии и сохранении чистоты сердца... "Что такое омовение? Это не просто очищение тела святой водой, но и следование Правильному и Моральному Пути" (Tomobe-no-Yasutaka, Shinto-Shoden-Kuju). "Богу угодны добродетель и искренность, а не материальные подношения, сколь бы то ни было их" (Shinto-Gobusho).
Аматэрасу, прародительница Императорской Семьи, является главным божеством многочисленного фольклорного пантеона, однако сама она является только высшим проявлением невидимого, трансцендентного и вместе с тем имманентного Вселенского Бога: "Восемьсот Мириад Богов есть лишь различные проявления одного, единственного в своем роде Бога, Kuni-toko-tachi-no-Kami, Вечно Стоящего на Земле Божественного Существа, Великого Единства Всех Вещей во Вселенной, Изначально Сущего Небес и Земли, вечно существующего от начала и до скончания мира" (Izawa-Naga-hide, Shinto-Ameno-Nuboko-no-Ki). "Какому божеству поклоняется в воздержании Аматэрасу на Равнине Высоких Небес? Она поклоняется своей собственной внутренней самости как Божеству, стремясь развить божественную добродетель в своей собственной личности посредством внутренней чистоты и таким образом стать единой с Богом" (Ichijo-Kaneyoshi, Nihonsho-ki-Sanso).
Так как Бог присутствует во всех вещах, то все вещи следует рассматривать как божественные, от кухонной утвари до Микадо: это и есть Синто, "Путь Богов". Микадо, занимая самое высокое положение, пользуется наибольшим почтением, но почтением по своей природе не отличающимся от того, коего удостаивается всякая вещь. "Внушающий благоговение Бог проявляет Себя даже в одном единственном листке дерева или тончайшей травинке" (Urabe-no-Kanekuni). Функция поклонения в Синто состоит в почитании этого Бога во всех вещах; функция чистоты - в поддержании Его проявления в себе, следуя августейшему примеру божественного самопоклонения богини Аматэрасу. "С незримым Богом, который видит все тайные вещи в безмолвии, сердце человека искренне общается снизу, с земли" (Emperor Meiji). - Все приведенные выше цитаты можно найти в: Genchi Kato, What is Shinto? (Tokyo: Maruzen Company Ltd., 1935); см. также: Lafcadio Hearn, Japan, An Interpretation (New York: Grosset and Dunlap 1904).
15 Согласно христианскому учению: "Сыну человеческому надлежит быть... распяту, и в третий день воскреснуть" (От Луки, 24:7).
16 Энлиль был шумерским богом воздуха, Нанна - богом луны, Энки – богом воды и мудрости. Во времена составления этого документа (третье
тысячелетие до Р.Х.) Энлиль являлся главным божеством шумерского пантеона. Он был вспыльчив. Он был насылателем Потопа. Нанна был одним из его сыновей. В мифах милосердный бог Энки появляется, как правило, в роли помощника. Он является покровителем и советником как Гильгамеша, так и героя потопа - Атархасиса-Утнапиштима-Ноя. Тема Энки против Энлиля продолжена в классической мифологии противостоянием Посейдона и Зевса (Нептуна и Юпитера).
17 Kramer, op.cit., pp.87, 95. Завершение приведенной здесь в пересказе поэмы, этого ценнейшего документа, относящегося к истокам мифов и символов нашей цивилизации, утеряно навсегда.
18 От Матфея, 26:51; От Марка, 14:47; От Иоанна, 18:10.
19 Мандукья упанишада, 5.
20 Вашингтон Ирвинг, Pun Ван Винкль, пер. А.Бобовича (Ирвинг В., Альгамбра. Новеллы; М.: Худ.лит., 1989), ее.311-314.
21 Фениане были людьми Финна МакКула, и все они были гигантами. Ойсин, сын Финна МакКула, был одним из них. Но теперь их времена прошли, и жители страны уже не были великанами древности. Такие легенды о канувших в лету гигантах встречаются повсеместно как обычные народные предания; например, миф, пересказанный выше, о царе Мучукунде. Достойны сравнения также долгие годы жизни иудейских родоначальников: Адам жил девятьсот тридцать лет, Сиф - девятьсот двенадцать, Енос - девятьсот пять и т.д. и т.п. (Бытие, 5).
22 Curtin, op.cit., pp.332-333.
23 См: Sir James G.Frazer, The Golden Bough (one-volume edition), pp. 593-594. См. также Дж.Фрезер Золотая ветвь, М., ИПЛ, 1980 г., стр. 194-195.
24 Ibid., pp.594-595.
25 Burton, op.cit., Ill, pp.231-256.
26 "Ибо не знал, что сказать; потому что они были в страхе" (От Марка, 9:6).
27 От Матфея, 17:1-9.
28 Определенный элемент комической разрядки можно видеть в наивном проекте Петра (который он выпалил не задумываясь в тот момент, когда видение было перед его глазами) - утвердить невыразимое в каменном основании. За шесть дней до этого Иисус сказал ему: "ты - Петр [камень], и на сем камне Я создам Церковь Мою", - затем немного позднее: "думаешь не о том, что Божие, но что человеческое" (От Матфея, 16:18, 23).
29 Основной текст современного индусского религиозного учения: этический диалог в восемнадцати главах, представленный в книге VI Махабхараты, которая является индусским соответствием Илиады. См. :Бхагавад-гита, 1:36,45; 11:4-8; 11:16-18; 11:24-25; 11:29-34; 11-38-39; 11:45-47; 11:49.
30 Бхагавад-гита, 1:45-46; 2:9.
31"Ом! Поистине, утренняя заря - это голова жертвенного коня, солнце - его глаз, ветер - его дыхание, его раскрытая пасть - это огонь Вайшванара; год -это тело жертвенного коня, небо - его спина, воздушное пространство - его брюхо, земля - его пах, страны света - его бока, промежуточные стороны -его ребра, времена года - его члены, месяцы и половины месяца - его сочленения, дни и ночи - его ноги, звезды - его кости, облака - его мясо; пища в его желудке - это песок, реки - его жилы, печень и легкие - горы, травы и деревья - его волосы, восходящее [солнце] - его передняя половина, заходящее - его задняя половина. Когда он оскаливает пасть, сверкает молния; когда он содрогается, гремит гром; когда он испускает мочу, льется дождь, голос - это его голос" (Брихадараньяка упанишада, 1.1.1).... архетип Тела жизни, раздираемого плотоядным желанием, Несущимся на яростно простертых крыльях: из глаз Брызжет кровь; из вырваных глаз; темная кровь Струится из опустошенных глазниц, стекая по клюву И орошая пустынные просторы небес.
Но и тогда Великая Жизнь продолжалась; все же Великая Жизнь Была прекрасна, и вкусив поражение Она насытилась.
Космическое Дерево - это хорошо известный мифологический образ (в частности, Иггдрасиль, Ясень Мира из Эдд). Богомол играет важную роль в мифологии бушменов Южной Африки. (См. также иллюстрацию XVI.) 32 Джайнизм - это неортодоксальная индусская религия (отрицающая авторитетность Вед), которая в своей иконографии демонстрирует некоторые необычные архаичные черты. 33Summa contra Gentiles, I, 5, par.3.
34 Кена упанидаша, 2:3
35 Бхагавад-гита, 11:53-55.
36 От Матфея, 16:25.
37 Shankaracharya, Vivekachudamani, 542 and 555.
38 Бхагавад-гита, 2:22-24.
39 Там же, 3:19; 3:30.
40 "Taliesin", op.cit., pp.264-274.
41 Овидий, Метаморфозы, XV, 252-255; цит.пр., с.329.
42 Grimm, No.50.
ГЛАВА IV КЛЮЧИ
Приключение героя можно обобщить в следующей диаграмме:
Мифологический герой, выйдя из своего привычного дома -хижины или замка, завлекается, переносится или по собственной воле отправляется к порогу приключения. Там он встречается с призраком, стерегущим порог. Герой может одолеть или расположить к себе эту силу и живым войти в царство тьмы {битва с братом, битва с драконом; подно 
шение, заклинание); либо может быть убит своим противником и оказаться там мертвым (расчленение, распятие). Затем, за порогом, герой путешествует в мире незнакомых, но вместе с тем удивительным образом сродненных с ним ал; одни из них угрожают ему (испытания), другие оказывают волшебное содействие (помощники). Когда герой достигает надира мифологического круга, он подвергается решающему испытанию и завоевывает свою награду. Его триумф может быть представлен как брачный союз с матерью-богиней мира (священный брак), как признание его со стороны отца-создателя (примирение с отцом), как обожествление его самого (апофеоз) или же - если потусторонние силы остаются враждебными - как похищение блага, которое он пришел добыть (невесты, огня); по сути, это расширение рамок сознания, и тем самым пределов бытия (просветление, преображение, освобождение). Последней задачей является возвращение. Если трансцендентные силы благословили героя, то он отправляется в обратный путь под их защитой (посланник); если же нет, то он бежит, преследуемый ими (претерпевая превращения или преодолевая препятствия). У порога, ведущего обратно, трансцендентные силы должны остаться позади; герой выходит из царства страха (возвращение, воскрешение). Благо, которое он приносит с собой, возрождает мир (эликсир).
Вариации, встречающиеся в незамысловатой схеме мономифа, не поддаются описанию. Многие сказания выделяют и развивают один или два типичных элемента полного цикла (тему испытания, тему побега, похищения невесты), другие выстраивают в один ряд несколько независимых циклов (как в Одиссее). Несколько разных персонажей и эпизодов могут быть совмещены или же какой-либо один момент может повторяться и воспроизводиться со всевозможными вариациями.
Общие схемы мифов и сказок могут подвергаться всяческим изменениям и искажениям. Архаичные черты, как правило, исчезают или сглаживаются. Заимствования переосмысливаются в сооотвествии с местными условиями или верованиями и в процессе этого всегда претерпевают редукцию. Кроме того, при бесчисленных пересказах передаваемых из поколения в поколение сюжетов неизбежны случайные или намеренные искажения. Для того чтобы объяснить элементы, потерявшие по той или иной причине свой смысл, предлагаются дополнительные толкования, нередко с большой изобретательностью2
Рис. 12. Возвращение Ясона
В эскимосском рассказе о Вороне в чреве кита тема палочек для разведения огня подверглась искажению и последующей рационализации. Архетип героя в чреве кита широко известен. Обычно основная задача героя заключается в том, чтобы развести огонь с помощью этих палочек внутри чудовища и таким образом добиться смерти кита и своего освобождения. Разведение огня в этом случае символизирует половой акт. Две палочки - палочка-гнездо и палочка-веретено - известны, соответственно, как женская и мужская; пламя - это вновь рожденная жизнь. Герой, разжигающий огонь внутри кита, представляет вариант священного брака.
Но в нашем эскимосском рассказе эта картина разведения огня претерпела модификацию. Женское начало было воплощено в образе красивой девушки, которую Ворон встретил в огромной комнате внутри животного; между тем, слияние мужского и женского начал отдельно символизировалось капающим из трубы в горящую лампу маслом. Вкушение Вороном этого масла и явилось его участием в акте. Вызванный этим катаклизм представляет типичный переломный момент надира, конец старой эры и начало новой. Последующий выход на свободу Ворона символизирует чудо возрождения. Таким образом, вследствие того, что первоначальная роль палочек для разведения огня упразднялась, чтобы найти им место в сюжете, был придуман неплохой и занимательный эпилог. Оставив палочки для разведения огня в брюхе кита, Ворон смог преподнести их находку как дурной знак, отпугнуть этим людей и сам вволю попировать"на китовых поминках". Этот эпилог - прекрасный пример вторичного развития повествования. Он подчеркивает характер героя как хитреца, но не является элементом первоначального рассказа.
На более поздних стадиях развития мифологии ключевые образы часто теряются подобно иголкам в огромных стогах вторичного рассказа и рационализации; ибо когда цивилизация перешла от мифологических представлений к более реалистичным, старые образы уже не так остро воспринимались или вызывали неприятие. В Греции эпохи эллинизма и в Римской Империи древние боги были низведены до ранга простых покровителей, домашних любимцев и литературных героев. Непонятные, доставшиеся по наследству темы, такие как тема Минотавра -темного и ужасного ночного аспекта древнего египетско-критского образа божественного царя и воплощения бога солнца - были рационализированы и переосмыслены так, чтобы удовлетворять целям того времени. Гора Олимп превратилась в Ривьеру мелочных скандалов и любовных историй, а матери-богини - в истеричных нимф. Мифы читались как невероятные любовные романы. Точно так же и в Китае, где соразмерная человеку морализующая сила конфуцианства почти полностью лишила древние мифологические формы их изначального величия; официальная же мифология является сегодня собранием историй о сыновьях и дочерях провинциальных чиновников, которые зато или иное услужение своей общине были возвышены в глазах своих благодарных подопечных до положения местных богов. И в современном прогрессивном христианстве Христос - Воплощение Логоса и Спасителя Мира - является в первую очередь историческим лицом, безобидным, провинциальным мудрецом из полувосточного прошлого, проповедовавшим милосердную доктрину "относись к другим так, как хотел бы, чтоб они к тебе относились" и все же казненным как преступник. Его смерть представляется прекрасным уроком чистоты и силы духа.
Везде, где поэзия мифа интерпретируется как биография, история или наука, она уничтожается. Живые образы превращаются в смутные факты, относящиеся к далеким временам или небесным сферам. Кроме того, несложно продемонстрировать, что как наука и история мифология абсурдна. Когда цивилизация начинает переосмысливать свою мифологию таким образом, мифология умирает, храмы превращаются в музеи, а связующее звено между двумя перспективами исчезает. Такая беда несомненно постигла Библию и в большой мере христианское вероучение как таковое. Чтобы вернуть образы к жизни, следует искать не интересные параллели относительно современности, а проливающие свет намеки вдохновенного прошлого. Когда они обнаруживаются, обширные области, казалось бы, умершей для нас иконографии снова открывают свой непреходящий человеческий смысл.
В Великую Субботу в католической церкви, например, после освящения нового огня3, пасхальной свечи, и чтения проповеди священник надевает пурпурную ризу, и процессия, состоящая из священнослужителей, с канделябрами и горящей освященной свечой, направляется к крестильной купели; в это время поют следующие стихи из Псалмов: "Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие! Слезы мои были для меня хлебом день и ночь, когда говорили мне всякий день: 'Где Бог твой?'" {Псалтирь, 41, 2-4.)
Подойдя к порогу баптистерия, священник останавливается, чтобы произнести молитву, затем входит внутрь и благослав-ляет воду купели: "чтобы небесный отпрыск, зачатый освящением, мог явиться из чистого лона божественной купели, возродить новые создания; и чтобы все, независимо от их телесного пола или их возраста, обрели начало от милости, от их духовной матери". Он касается воды рукой и молится, чтобы она очистилась от зла Сатаны; крестит воду; набирает воду своей рукой и "орошает" все четыре стороны света; дует трижды на воду, воспроизводя форму креста; затем погружает в воду пасхальную свечу и нараспев произносит: "Да снизойдет сила Святого Духа на всю воду этой купели". Вынув свечу из воды, он снова окунает ее на большую глубину и громче повторяет: "Да снизойдет сила Святого Духа на всю воду этой купели". Затем снова поднимает свечу и в третий раз погружает ее в воду, на этот раз до самого дна, и еще громче повторяет: "Да снизойдет сила Святого Духа на всю воду этой купели". Затем, трижды подув на воду, он продолжает: "И сделает всю эту воду плодородной для возрождения". Затем он достает свечу из воды и после нескольких заключающих молитв служки, помогающие ему, окропляют людей освященной водой.4
Представляющая женское начало вода, духовно оплодотворенная огнем Святого Духа, представляющим мужское начало, является соответствием воды преображения, известной всем системам мифологических представлений. Этот обряд является вариантом священного брака, точки и истока порождения и возрождения мира и человека, таинства, символизируемого индусским лингамом. Войти в эту купель означает вступить в царство мифа; окунуться в воду - пересечь порог, погрузившись в море ночи. Символически младенец совершает свое путешествие, когда вода льется ему на голову; проводником и помощниками здесь выступают священник и крестные родители. Цель путешествия - новое рождение от этих родителей, обретение себя в Вечной Самости, Духе Господнем, в Лоне Милости5. Затем младенец возвращается к родителям его физического тела.
Немногие из нас имеют сколько-нибудь внятное представление о смысле обряда крещения, который является для нас инициацией в нашу Церковь. Тем не менее смысл его ясно виден в словах Иисуса: "Истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия. Никодим говорит Ему: как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться? Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие"6.
Общепринятое толкование крещения состоит в том, что оно "смывает первородный грех", с ударением скорее на очищении, чем на возрождении. Это вторичная интерпретация. Либо же, если и подразумевается традиционный образ рождения, то ничего не говорится о предшествующем супружестве. Однако мифологические символы можно понять лишь проследив все их скрытые смыслы, тем самым раскрыв всю систему соотнесений, благодаря которым они через аналогии представляют нам тысячелетнюю эпопею души.
Примечания
1 Представленное выше изображение эпизода возвращения Ясона (рисунок на вазе из Этрусской коллекции в Ватикане) иллюстрирует вариант легенды, не встречающийся ни в одном из литературных источников. См. комментарии к списку иллюстраций.
2 Относительно обсуждения этого вопроса см. мой комментарий к сказкам братьев Гримм: Grimm's Fairy Tales (New York: Pantheon Books, 944), pp.846-856.
3 Великая Суббота - это день между Смертью и Воскресением Иисуса из чрева Преисподней Это момент возрождения -начала новой эры. Сравните с темой палочек для разведения огня, обсуждавшейся выше.
4 Смотрите католический Молитвенник (Великая Суббота).
5 В Индии сила (шакти) бога олицетворяется женским образом и представлена как его супруга; в настоящем ритуале подобным же образом символизируется милость.
6 От Иоанна, 3:3-5.
ЧАСТЬ II
КОСМОГОНИЧЕСКИЙ ЦИКЛ
ГЛАВА I
ЭМАНАЦИИ
1. От психологии к метафизике
Современному интеллектуалу не составляет особого труда уяснить, что символизм мифологии имеет психологический смысл. В частности, после работ психоаналитиков почти ни у кого нет сомнений ни в том, что мифы и сновидения имеют одну природу, ни в том, что сновидения являются симптомами психической динамики. Зигмунд Фрейд, Карл Г. Юнг, Вильгельм Штекель, Отто Ранк, Карл Абрахам, Геза Рохейм и многие другие на протяжении нескольких последних десятилетий получили обстоятельно документированные новейшие данные для истолкования сновидений и мифов; несмотря на различия во взглядах этих ученых, они едины в рамках одного крупного современного направления благодаря общим принципам, образующим изрядный концептуальный массив. С открытием соответствия между логикой и законами построения сказок и мифов, с одной стороны, и сновидений - с другой, долго дискредитируемые химеры архаического человека драматическим образом выдвинулись на передний план в современном сознании.