14 сентября 2006 года в 33-й московской больнице скончался, не приходя в сознание, первый заместитель председателя Центрального банка Андрей Козлов. Покушение на Козлова произошло накануне вечером на территории футбольного клуба «Спартак» в Москве, где проводился матч между сотрудниками Центробанка. Преступники открыли по Андрею Козлову и его водителю огонь в тот момент, когда они шли к машине, собираясь покинуть клуб. Водитель был убит на месте, Козлов умер спустя несколько часов.
Генпрокуратура связывает убийство Козлова с его профессиональной деятельностью. Но многие уверены: причиной гибели Козлова послужили события десятилетней давности. Ведь именно Козлов изобрел то, что повергло в нищету почти всех ведущих банкиров страны, а сотни обычных людей довело до самоубийства…
Аббревиатура ГКО будет на слуху у каждого. Но тогда о том, что это такое, знали лишь единицы. ГКО расшифровывается так: государственные казначейские обязательства. То есть правительство под предлогом острой нехватки средств (а откуда им взяться, если миллиарды уходили в частные банки, под залоговые аукционы) брало у коммерсантов в долг, давая им взамен денег ценные бумаги. Коммерсант за каждый отданный доллар получал 2, но не сразу, а через некоторое время. Или не получал, предпочитая играть на повышение, ибо проценты по ГКО росли каждый месяц, ровно в геометрической прогрессии.
Схема действия – как в МММ. С каждым днем цена бумажки растет, но только фиктивно. На самом деле в стране было в два раза меньше денег, чем можно было отдать за эти бумаги, в случае если владельцы захотят их вернуть государству.
До сих пор ни один ясновидящий толком не может объяснить, куда же исчезли 275 миллионов долларов, выделенных Международным валютным фондом в 1996 году якобы на реструктуризацию угольной промышленности. Неизвестна также судьба 1,4 миллиарда долларов, направленных МБРР (Международным банком реконструкции и развития) в 1997 году.
Не менее занимательной выглядит и история 4,8 миллиарда долларов, которые за неделю до дефолта в августе 1998 года МВФ прислал в Россию. Американский министр финансов Рубин прямо заявлял, что деньги эти «были использованы на другие цели неподобающим образом». Даже не дойдя до России, искомые миллиарды тут же были распылены по австралийским, швейцарским, американским и немецким счетам. Причем, как прозрачно намекала западная пресса, часть денег почему-то очутилась на счетах мало кому известной австралийской компании. А принадлежала будто бы сия компания одной весьма влиятельной кремлевской даме.
Если бы летом 1998-го эмвээфовские миллиарды пришли в страну, грянувшего дефолта вполне можно было избежать. Дефолт ведь появился не сам по себе, как грозовая туча. Это был вполне логичный итог еще одной гигантской аферы под названием ГКО. В общем, налицо классическая схема пирамиды наподобие МММ или «Властилины». С одной лишь разницей: организовали ее не проходимцы типа Мавроди или дебелой гражданки Соловьевой, а само же наше распрекрасное государство.
Но пирамида – на то и пирамида, чтобы в один прекрасный миг со страшным грохотом обрушиться, похоронив под своими обломками чересчур заигравшихся вкладчиков. Уже к началу 1998 года выплаты по ГКО превысили все доходы страны ровно вдвое. И когда по весне банки дружно принялись сбрасывать эти дутые бумажки, пирамида угрожающе затрещала. Часть банков, особо приближенных «ко двору», деньги свои успели вытащить, заработав несметные барыши. Другие – зазевавшиеся – навсегда остались в прошлом.
Но в ГКО играли отнюдь не одни только банки. Через год после дефолта генпрокурор Юрий Скуратов объявил на всю страну о том, что среди игроков значилось как минимум 780 высокопоставленных чиновников, в том числе два вице-премьера (Чубайс, Серов), два федеральных министра (Козырев, Тихонов) и бесчисленное множество замминистров (преимущественно из Минфина и Минэкономики).
О том, что дефолт обязательно будет в конце августа 1998 года, Сергей Глазьев сказал еще в ноябре 1997-го. А в декабре доклад ученых обсуждали на круглом столе с участием руководителей Совета Федерации, Центрального банка и правительства. Экономисты предостерегали правительство от ошибочных действий и предлагали пути выхода из сложившейся ситуации.
За девять месяцев до этого события Сергеем Глазьевым и его коллегами был подготовлен специальный доклад, который назывался «Об угрозе саморазрушения российской финансовой системы», где было по месяцам расписано, как будет происходить саморазрушение финансовой пирамиды ГКО. То есть экономисты заблаговременно предупреждали и Кириенко, и Дубинина, и Задорнова, что строительство финансовой пирамиды ГКО так, как они его вели, неизбежно закончится крахом. И Кириенко, и Дубинин просто отмахнулись от предупреждения ученых и специалистов. И, к сожалению, был упущен момент выхода из этого состояния, вплоть до мая можно было избежать дефолта.
Все действия правительства в тот период были направлены на то, чтобы искусственно удерживать курс рубля. На поддержание национальной валюты расходовались колоссальные средства. Интерес западных инвесторов к России и к российским ценным бумагам падал день ото дня. Страна не вылезала из долгов.
Комментирует Виктор Геращенко, экс-председатель Центрального банка РФ: «Был большой дефицит бюджета, был приличный государственный долг, постоянно шла спекуляция против национальной валюты, даже со стороны российских граждан и организаций. И поэтому те явления, которые происходили в мире, естественно отражались и на отношении к нашим государственным казначейским обязательствам».
В августе 1998 года в России произошел дефолт. Рубль молниеносно обесценился, миллионы россиян потеряли все свои сбережения. Треть населения оказалась за чертой бедности. Резко возросло число самоубийств. В те дни вопрос о том, в каком банке хранить свои деньги, звучал кощунственно. Ответ «в стеклянной банке» не казался смешным. Доверие к государству и его экономике было утрачено окончательно. Россия на несколько лет забыла о таком понятии, как «средний класс». Он был уничтожен в один день.
Даже спустя много лет Сергей Трухачев с содроганием вспоминает август 1998-го. Именно ему, как руководителю финансовой службы Международной конфедерации обществ потребителей, приходилось выслушивать жалобы пострадавших от дефолта людей. Вспомнить, сколько их было, Сергей затрудняется, ведь счет тогда шел на тысячи.
Вспоминает Сергей Трухачев, руководитель финансовой службы КОНФОП: «Писем очень много было, на горячей линии телефон постоянно звонил, было несколько сотен обращений в день. Кто мог приехать, соответственно приезжали. Из других городов писали письма».
Страну охватила паника. Люди не знали, что делать и к кому бежать. В КОНФОП звонили, чтобы получить совет, как вернуть свои сбережения, да и просто поплакаться. Те, кто побогаче, обращались за помощью к юристам для составления судебных исков.
Житель подмосковного Пушкина Сергей Алексухин не стал обращаться к юристам. Он решил действовать сам, без посторонней помощи. Почетный вкладчик нескольких коммерческих банков вот уже 10 лет все свое время проводит в судах. Сергей Алексухин дал себе слово выбить у банков все до последней копейки. За несколько недель до дефолта он почувствовал неладное и перевел все свои средства на валютные счета. Теперь было важно без потерь вернуть деньги. В октябре 1998 года предприниматель подал свой первый иск. Он испытал все несовершенство судебной системы конца 1990-х на собственном горьком опыте.
Рассказывает Сергей Алексухин, предприниматель: «Не хотелось отдавать разным проходимцам свои деньги, и решил я отвоевать их с помощью нашей судебной системы. Потому что добровольно их никто не возвращал. Я подал заявление в Замоскворецкий суд, тот оказался переполнен заявлениями, их там было порядка 10 или 12 тысяч, поэтому они временно не рассматривались. Потом мне говорят: «Мы распределили всех вкладчиков по разным судам города Москвы. Вот иди и ищи, куда тебя распределили». Побежал я в Гагаринский суд. Там перекопал все, себя не нашел. Потом мне сказали: «Наверно, ты в Измайловском суде должен судиться». В Измайловском суде я нашел свои заявления, копии документов, которые прикладывал. Хорошо, что не пропали. 1 июля 1999 года, через 10 месяцев после того, как я подал заявление, оно было рассмотрено».
Представитель банка не явился на заседание, и судья вынес заочное решение взыскать с банка полную сумму вкладов. А их у Алексухина в одном только «Инкомбанке» было девять штук. Получив назад свои деньги, Сергей Алексухин не успокоился и решил бороться не на жизнь, а на смерть за свои проценты. На эту борьбу ушло несколько лет, но Сергей ни о чем не жалеет – он даже остался в плюсе.
После такого успеха в сутяжном деле Сергей Алексухин понял свое предназначение в жизни. Пушкинский предприниматель решил объявить российским банкам судебную войну.
Ты помнишь, как все начиналось…
Россия шагала к дефолту широкой уверенной поступью не один месяц и даже не один год. К лету 1998 года российская экономика находилась в предынфарктном состоянии. Затраты на обслуживание государственного долга составляли около трети от общих расходов бюджета и продолжали стремительно увеличиваться. Однако экономический кризис можно было предотвратить.
В мае 1998 года Анатолий Чубайс получил специальный мандат от президента на проведение переговоров с Международным валютным фондом. Бюджету страны не хватало средств. Правительство по-прежнему искусственно поддерживало рынок государственных краткосрочных обязательств – ГКО.
Сергей Глазьев, академик РАН, полагает: «Чубайс, с моей точки зрения, здесь поступил во вред российским интересам. Он пошел на поводу у иностранных кредиторов. Втайне от парламента и от правительства он проводит переговоры с крупнейшими держателями ГКО и предлагает им келейную противозаконную сделку».
Суть этой сделки заключалась в том, что крупнейшим американским финансовым игрокам было предложено обменять рублевые ГКО на долларовые ценные бумаги. Таким образом американцы спокойно вышли из этой финансовой пирамиды. Они ничего не потеряли, даже, наоборот, выиграли. Российской казне одномоментно был нанесен ущерб уже в мае месяце примерно в 4 миллиарда долларов. Вот во что обошлось очередное участие Чубайса, так сказать, в решении вопроса государственной политики.
По мнению Сергея Глазьева, между руководством Центрального банка и руководством Минфина существовала прослойка людей, осведомленных обо всех операциях на рынке ГКО. Эти люди заранее знали, как будет меняться государственный рынок ценных бумаг. Эти знания помогали им сказочно обогащаться.
Они вывели свои деньги, продали ГКО и ушли из-под обвала. Остались российские граждане и банки, которые продолжали участвовать в этой финансовой пирамиде. При этом Дубинин, когда проводились парламентские слушания весной в Государственной думе, божился, клялся и чего только не говорил в отношении того, что дефолта не будет, девальвации рубля не будет, и предлагал плюнуть ему в лицо, если это произойдет.
Дефолт 1998 года, Москва
14 августа 1998 года президент России Борис Николаевич Ельцин выступил с пламенной речью о том, что дефолта не будет. Российская экономика стабильна, и простым гражданам нечего опасаться.
В момент, когда Ельцин сделал это заявление, действительно решения ни о дефолте, ни о девальвации не было. Потому что ситуация в те дни развивалась достаточно стремительно, и по большому счету для Центрального банка вопрос девальвации был решен к вечеру 15 августа.
Существует несколько версий, почему Борис Ельцин ввел страну в заблуждение. Согласно одной, он действительно не ведал, что творил. По другой, президент России сам тогда оказался жертвой заговора.
По одной из версий Чубайс и Гайдар, которые были привлечены в качестве консультантов при принятии решений 18 августа, пользуясь доверием, которое им оказывали и Ельцин, и Кириенко, и Дубинин, фактически ввели их в заблуждение. Жаль, что вполне квалифицированные люди, которые работали тогда в Министерстве финансов, недооценили угрозу.
И грянул гром
Предотвратить дефолт пытались не только ученые и политики, но и крупнейшие банкиры страны. 15 августа 1998 года состоялось совещание «большой двадцатки», на котором присутствовали главы ведущих коммерческих банков и представители Центробанка. Банкиры предлагали варианты выхода из сложившейся ситуации, но повлиять на ход дальнейших событий уже не могли.
К сожалению, никаких реальных мер ЦБ не предпринял, а в понедельник 17 августа в 10.30 утра было объявлено о решении правительства Российской Федерации.
Жизнь после краха
Пока наиболее впечатлительные граждане в спешке покидали страну, экономисты, банкиры и политики думали о том, как жить дальше. Российскую экономику нужно было спасать. А для этого необходимы средства, люди и силы.
После объявления дефолта Сергей Кириенко подал в отставку. Спустя некоторое время и Сергей Дубинин добровольно написал заявление об уходе. В Кремле стали подбирать кандидата на пост премьер-министра и председателя Центрального банка. Из США приехал предшественник Кириенко Виктор Черномырдин, и поговаривали, что он вернется в Дом правительства.
Виктор Геращенко, российский банкир, финансист
Ельцин не мог решить, кого назначить – то ли Черномырдина с Федоровым, то ли Примакова и Геращенко. К счастью, под давлением Совета Федерации Госдумой было принято правильное решение, и впервые за многие годы в правительстве и в Центральном банке оказалась команда профессионалов, которые сумели эту ситуацию сгладить. В августе 1998 года приходилось тянуть экономику целой страны. Виктор Геращенко вернулся в Центральный банк исключительно из корпоративных соображений. Он не смог отказать товарищам по несчастью – крупнейшим банкирам.
Виктор Геращенко: «Пришлось столкнуться с большими проблемами, которые были связаны с неплатежеспособностью многих банков. Предпринимались попытки платить, выкупая обязательства, которые были на руках у Сбербанка. Кроме того, было принято решение, хотя оно критиковалось, о том, что при желании счета граждан могут быть переведены из коммерческого банка в Сбербанк, где они после месячной заморозки будут оплачиваться».
С приходом Виктора Геращенко в главном банке страны произошло много изменений. Новая метла всегда метет по-своему. Естественно, перемены затронули прежде всего командный состав. Один за другим Центробанк покинули все участники «черного августа».
Сергей Алексашенко, в 1998 году первый зампред ЦБ РФ, делится своими воспоминаниями: «На следующий день после того, как Виктор Владимирович появился в своем офисе, он меня пригласил и сказал, что дружба дружбой, а табачок врозь, что он не видит меня в своей команде, что он не настаивает ни на чем, но говорит, если вы останетесь в Центральном банке, то у вас не будет никаких полномочий. Я ответил: «Виктор Владимирович, я за кресло не держусь, мне просто сидеть и ничего не делать неинтересно. Поэтому вот вам мое заявление, я готов уйти».
Сергей Алексашенко говорит, что его не расстроило решение Виктора Геращенко. Он давно мечтал попробовать себя в частном бизнесе. Попробовал – получилось. Оказалось, что это намного выгоднее, чем неблагодарный труд госчиновника. И с моральной, и с финансовой стороны.
Работа в Центральном банке финансово не обогатила Сергея Алексашенко, он не мог себе позволить построить ни дом, ни дачу. На жизнь хватало, машина была своя, «Шкода». Понятно, что в частном бизнесе ты зарабатываешь существенно больше».
Спустя несколько лет работы в частном секторе Сергей Алексашенко все-таки смог построить дом, разбить прекрасный сад. Купить собаку и в память о былых заслугах дать ей кличку. Хотя для рядовых россиян эта кличка не совсем благозвучна, на характер собаки это никак не повлияло. Больше всего на свете Дефолт любит играть со своими хозяевами, да и с соседскими псами у него хорошие отношения.
Разбор полетов
Пока банкиры сажали деревья, Совет Федерации и Генеральная прокуратура собирались сажать самих банкиров. В августе 1998 года по инициативе Совета Федерации была создана группа по расследованию обстоятельств дефолта. Особый интерес вызывали чиновники главного банка страны. Сергей Глазьев серьезно подошел к этому расследованию. Для него было делом чести пролить свет на все обстоятельства экономического кризиса.
Итогом многомесячного труда стал отчет, а также решение никогда не допускать к государственной власти участников «черного августа». Конкретно речь шла о Кириенко, Дубинине, Гайдаре и Чубайсе. По ним было принято специальное решение комиссии: этих людей больше на государственную службу не приглашать, потому что их участие в принятии государственных решений чревато большими потерями и ущербом для страны.
Юрий Скуратов, российский юрист и политик
Чуть позже к расследованию подключилась «тяжелая артиллерия». Юрий Ильич Скуратов по сей день уверен, что Ельцин убрал его с должности генерального прокурора исключительно потому, что он узнал больше, чем должен был знать.
Комментирует Юрий Скуратов, бывший генеральный прокурор: «В свое время в Генпрокуратуре под моим руководством мы запустили специальную программу и выяснили, что 780 российских чиновников федерального и регионального уровней играли на рынке ГКО. Многие из них обладали инсайдерской информацией, знали, какие бумаги покупать, а какие продавать. И очень прилично заработали на этом».
Это была рядовая для конца 1990-х ситуация. Чтобы несколько сотен особо привилегированных господ заработали, можно было легко и безнаказанно пожертвовать интересами миллионов рядовых граждан. Последнее, что успел сделать Юрий Скуратов на своем прокурорском посту, это озвучить лишь несколько фамилий людей, которые сумели заработать на общем горе.
Рассказывает Юрий Скуратов, бывший генеральный прокурор: «Я называл имена тех лиц, которые играли на рынке ГКО. Это и господин Чубайс, и Вавилов, первый замминистра финансов. Это и Алексашенко, первый заместитель руководителя Центрального банка, и многие министры, господин Козырев и Татьяна Дьяченко… Все они с облегчением вздохнули после моего отстранения».
По громкому делу о дефолте так и не было предъявлено ни одного обвинения, за давностью лет о нем как-то забыли. Это тот случай, когда в жизнь воплощается народная мудрость: «Кто старое помянет, тому глаз вон». Однако многие люди до сих пор не могут забыть события 1998-го.