Оглядываясь назад, я вспоминаю, что Лиса Мария Пресли не раз появлялась в жизни Майкла, но для посторонних эти встречи оставались незамеченными. Прослеживая события прошлого, теперь становится ясным, что их союз был Божьим замыслом. Я не верю в случайности. И я знаю, что Майкл чувствовал, что он и Лиса предназначены друг для друга, когда они встретились уже взрослыми в конце 1992 года. Он рассматривал судьбу как игру в шахматы. Люди - это фигуры, а Бог – игрок, передвигающий нас на доске до тех пор, пока Король не «съест» Королеву.
К моменту большого интервью с Опрой у Майкла с Лисой уже сложились «отношения по телефону», затем они переросли в настоящий роман, но после событий 1993 года их брак ошибочно стали воспринимать как «фиктивный, для восстановления репутации». Они флиртовали, разговаривали и начали испытывать чувства друг к другу задолго до того как начался кошмар, связанный с вымогательством.
Эта судьбоносная встреча состоялась в 1974 году, когда мы давали эстрадные представления в Вегасе. В один из дней мы поехали к месту, недалеко от озер Тахо, где должны были давать представление в казино Сахара-Тахо. Зал был рассчитан на тысячу мест, привлекал любителей (как правило, приглашенных) Фрэнка Синатры и Чарли Рич.
В какой-то момент нашего ничегонеделания Джеки и Майкл, должно быть, заблудились и очутились в одном из лифтов для персонала казино. Они ехали, ничего не подозревая, глядя себе под ноги, когда лифт остановился, двери открылись, и вошел Элвис: с гладкими волосами, в блестящем белом комбинезоне с высоким воротником и толстым полотенцем на шее. Он посмотрел на Джеки и Майкла.
«Вы те самые Джексоны?» — спросил он. Они кивнули, прибывая в шоковом состоянии. Казалось бы, если ты уже встречался с такими людьми как Смоки Робинсон, Сэмми Дэвисом-младшим или Джеки Уилсоном, то уже ничто не сможет тебя взволновать, но случайно проехаться в лифте с Элвисом оказалась самой большой и захватывающей неожиданностью, несмотря на то, что эта встреча длилась недолго. Через несколько секунд двери открылись, и Элвис вышел из лифта.
«Удачи, ребята!» — сказал он напоследок. Вот так Майкл встретил своего будущего тестя, хотя Элвису не суждено было об этом узнать.
Я был раздосадован, что упустил такую возможность, но через несколько лет я остановился в отеле (не помню уже в каком), в Неваде, и заметил главного помощника Элвиса, полковника Тома Паркера посреди облака сигарного дыма. Он был легендой – менеджер из менеджеров: в очках, полноватый, в своем фирменном красном шарфе, обмотанным вокруг двойного подбородка. Он сидел за ресторанным столиком, рядом с казино. Я отважился поздороваться. Мы сидели и болтали обо всех делах Элвиса и Джексон 5, в то время как я, двадцатилетний, делал вид, что затягиваюсь одной из его огромных сигар.
Он был очарован моей матерью и Джозефом. «Скажи мне, как они смогли воспитать столько талантов в одной семье? Я хочу это знать», — сказал он, вероятно, высчитывая при этом в голове комиссионный процент и умножая его на девять.
Он разрешил мне задавать ему любые вопросы об Элвисе, и тогда я узнал, что «Король» обожал пончики и блюзовую группу Мадди Уотерс. Я не мог удержаться, чтобы не спросить об одной вещи, которая всегда меня интриговала: «Это правда, что вы делите всё напополам с мистером Элвисом?» — спросил я. Он рассмеялся над моей дерзостью. «Да», — ответил он, и выпустил густой клубок дыма.
Я все ещё был довольно неопытен в вопросах бизнеса, и, тем не менее, я думал, что Элвис, должно быть, сумасшедший, если он отдает половину своего заработка. Однако Полковник Паркер был очень умён. Он был расслаблен, чувствуя себя полноправным хозяином положения, и он рассказывал мне о своем долгом сотрудничестве с Элвисом, о том, что самая важная вещь в бизнесе — это доверие. Он сказал, что Элвис был самым трудолюбивым человеком, какого он только знал. Позже, когда я рассказал братьям об этой воодушевляющей встрече, Майкл хотел знать только одно: «Ты спросил его, нравится ли ему Джеки Уилсон?». Это был вопрос, который я должен был задать. «Конечно, нравится, ведь он, похоже, украл его движения!» — пошутил Майкл.
Мы узнали от полковника Паркера, что 6-летняя Лиса Мария была большой фанаткой пятерки Джексонов, и она, однажды, уже видела наше выступление. Она посетила наш концерт с одним из бэк-вокалистов своего отца. Оказывается, её даже приглашали за кулисы, чтобы познакомиться с нами. В следующий раз я встретил Лису Марию примерно 17 лет спустя, году в 1990-91, в аптеке в Брентвуде, одном из районов Лос-Анджелеса. Я хотел было подойти к ней поздороваться, но она выглядела очень уставшей, и я не решился. Вскоре после этого, в 1992 году, Лиса и Майкл обнаружили, что у них есть общий друг, австралийский художник Ливингстон Стронг. Он был человеком, который нашел для моего брата секретное убежище в ангаре аэропорта, а теперь еще оказался в роли случайного свата. Он свел их вместе на вечеринке, и с того дня (она все ещё была замужем за Дэнни Кео) началась их дружба, медленно формирующая фундамент для более глубоких чувств.
Когда Майклу выпало тяжелое испытание в 1993 году, Лиса Мария постоянно поддерживала его, она была одной из тех друзей, к кому он мог обратиться за советом по телефону из любой точки света. Среди таких друзей были владелец отеля Стив Уинн, талантливый менеджер Сэнди Галлин и менеджер Эм-Си-Эй Рекордс Дэвид Геффен. Но Лиса Мария впечатлила Майкла своими благоразумными, прямолинейными и жесткими советами. Среди прочих знакомых Майкла её взгляд на вещи был иным. И когда она замечала, что кто-то из его окружающих несет чушь, она ясно выражала свое мнение по поводу этих людей. Такая откровенность всегда заставляла Майкла посмеиваться. В ней не было ни капли напыщенности или жеманства. Она была женственной, красивой и сильной. Его влечение было очевидным.
Их ни разу не видели вместе на публике до 1994 года (поэтому, видимо, и возникли разговоры об «удобном» браке), но, в действительности, впервые они появились на публике в мае 1993-го на мероприятии, посвященном детской благотворительности. Они присутствовали на нем в качестве гостей бывшего президента Джимми Картера.
Майкл никогда не упускал возможности встретиться с президентами! Он не только специально изучал биографии почти каждого из них, но и его журнальный столик в гостиной Неверленда был уставлен фотографиями в рамках, на которых были запечатлены его встречи с Картером, Клинтоном и Рейганом. Майкл очень гордился коллекцией таких фотографий, особенно он сдружился с Клинтонами.
Вскоре его дом наполнился фотографиями Лисы Марии, её двоих детей и их совместными фотографиями с Майклом. Прошло 20 лет с тех пор, как они впервые увидели друг друга в 1974, а теперь Джексон влюбился в Пресли. Дочь Короля и Король поп-музыки — судьба не могла бы написать лучшего сценария, чем этот.
Свадьба была тайной. Настолько тайной, что даже мы не знали, что она проходила. Церемония состоялась в Доминиканской Республике, в августе 1994 г. Было решено не ставить в известность никого из членов семьи, так как «мы не хотим никакой суматохи». Чем меньше людей знало об этом, тем меньше шансов было у журналистов узнать про церемонию. Но если бы мама присутствовала там, возможно, она бы напомнила регистратору брака, что имя её сына не «Майкл Джозеф Джексон», как это прозвучало в клятвах к изумлению Майкла.
Как только Лису Марию и Майкла объявили мужем и женой, взволнованный новобрачный позвонил своей матери из номера в отеле, чтобы сообщить о «большой новости», но она приняла это за шутку.
— Ты говоришь, что женился на Лисе Марии Пресли? Нет, это неправда, — сказала она.
— Я женился! Я действительно женился! — сказал он, и начал смеяться.
— Я тебе не верю!
— Хочешь поговорить с ней? Она сейчас рядом со мной…
Мама слышала, как они громко смеялись, прежде чем Лиса Мария взяла трубку и сказала «Здравствуйте», а потом передала трубку обратно Майклу. Но она все равно не поверила.
— Это не она, это какая-то черная девушка, притворяющаяся Лисой, — сказала она. К этому моменту, Майкл хохотал так, что едва мог говорить.
Да благословит маму Господь, она ожидала, что дочь Пресли будет говорить в точности так, как ее отец, — медленно и растягивая слова. Сегодня она вспоминает: «Её голос звучал иначе, чем я себя представляла».
Была, наверное, ещё одна причина для маминых сомнений: Майкл часто звонил ей, Рибби или Джанет, искажая свой голос и претворяясь кем-то другим. Его английский акцент был очень убедительным, поэтому они всегда были одурачены.
Маме очень понравилось тогда, во время его телефонного звонка из Доминиканской Республики, слышать насколько Майкл был счастлив, что теперь у него есть жена. Я видел их редко, поскольку они были поглощены друг другом. Мое прежнее беспокойство по поводу того, что он всегда был одинок в окружении профессиональных консультантов или заполнял пустоту случайными людьми, испарилось. Теперь у него был кто-то искренний, с твердым характером и большим сердцем, кто не боялся стервятников, окружавших его.
Меня смешили утверждения масс-медиа, что брак Лисы и Майкла был фальсификацией, потому что в нашей семье все знали, насколько глубокими были их отношения и как сильно они хотели быть вместе. Радость Майкла невозможно было подделать. Интимная сцена, которую вы видите в видеоклипе “You are not alone” являлась искусством, имитирующим жизнь — милая сцена, показывающая, насколько легко им было друг с другом, и как они любили смеяться.
Слухи о том, что мы «питали отвращение» к жене брата были далеки от истины. Мы приняли ее с теплотой и ни минуты не сомневались, что она желает для Майкла только самого лучшего. Она особенно подружилась с Рибби и Джанет. Когда мои сестры проводили время с Лисой Марией, они слышали, что и как она говорит о Майкле, и после расставания с ней они всегда говорили одно и то же: «Эта девушка без ума от него!».
Теперь, когда Лиса Мария вошла в жизнь Майкла, я перестал писать ему сообщения. Меня интересовал лишь один вопрос: в порядке ли Майкл. Когда я знал, что с ним все хорошо, мне тоже было хорошо.
Майкл был нацелен на обеспечение своего будущего. В самом начале своей карьеры он поклялся, что не станет «просто ещё одним черным артистом, который остался ни с чем». В первый раз он сказал это, когда еще не мог представить себе, насколько он станет успешным. Кроме того, он говорил матери, что хочет вести свой бизнес таким образом, что «наша семья никогда больше не будет беспокоиться о деньгах».
Теперь, когда он обзавелся собственной семьей, финансовая безопасность стала во главе угла. Не имело значения, ни сколько миль отделяло его от Гэрри и Индианы, ни сколь огромен был его успех — ничто не могло стереть воспоминания о том, как нашим родителям приходилось бороться за выживание. Эти воспоминания никогда не покидают тебя и заставляют постоянно двигаться вперед.
Возможно, теперь люди лучше поймут, почему Майкл так безжалостно добивался своих целей, в частности того, что теперь называют «самой крупной сделкой в истории музыкального издательства». В 1983 году Пол Маккартни рассказал ему, что настоящая финансовая безопасность обеспечивается владением прав на песни. Год спустя Майкл потратил 47,5 миллионов долларов на знаменитый издательский каталог ATV, содержащий около 4 000 песен, включая “Tutti Frutti” Литтла Ричарда (Джозеф, я уверен, был очень счастлив). Но самым ценным в этом каталоге были хиты Битлз и другие их песни, написанные за период 1964-1971.
По иронии судьбы Пол и сам пытался выкупить издательские права, которые его группа потеряла в 1960. Как говорили, он предлагал вдове Джона Леннона, Йоко Оно, вложить 20 миллионов и выкупить этот каталог с ним напополам. Из этого ничего не вышло, и он потерял интерес к сделке, так и не предприняв никаких серьезных шагов. Но когда он узнал о сделке Майкла, Пол публично заявил, что он оскорблен, хотя для Йоко тот факт, что такой престижный каталог попал в руки Майкла, был «благословлением».
Я думаю, всё зависит от того, какое решение ты принимаешь, и Майкл, следуя этому правилу, предложил самую высокую цену. Если Пол так хотел получить каталог в свое полное владение, ему следовало действовать, а не болтать. Но он не сделал этого и проиграл. Таков бизнес. Думаю, что он, как и многие другие люди, недооценивал Майкла. Многие думали, что они знают Майкла, но мне хотелось бы сказать всем этим людям следующее: детские поступки, мягкий голос или заголовки газет могли ввести вас в заблуждение, но правда заключалась в том, что Майкл был очень умным бизнесменом с фантастическим видением.
Когда к коллекции собственного каталога MiJac (который включает всю его музыку, а также кое-что из музыки Ray Charles, Sly и the Family Stone) добавилась коллекция каталога ATV, Майкл внезапно стал обладателем самого высокодоходного бизнеса в музыкальной индустрии.
С помощью адвоката Джона Бранки он провернул в Голливуде блестящую сделку, чтобы обеспечить свое будущее. Девять лет спустя Джон Бранка применит этот удачный ход на другом уровне. Sony объявила о желании купить половину каталога ATV, однако не для того, чтобы его потом продать: Sony собирались сделать на нем свой бизнес. Но Майкл тоже хотел делать бизнес. Звукозаписывающая компания, наверное, должна была подумать дважды. Сделка, которая в итоге состоялась, дала Майклу ещё большую власть в индустрии музыки, так как Сони заключила сотрудничество, в котором, каждая из сторон, владела половиной каталогов обеих компаний, создавая объединения интересов в пределах компании Sony-ATV, оцененной около миллиарда долларов. Майкл, с 50% Sony и с 50% компании ATV, отныне стал полноправным владельцем доли в собственной компании.
Самым привлекательным условием данного соглашения было то, что Майкл ни при каких обстоятельствах не мог быть принужден продать свою долю, как второй стороне, так и третьим лицам. Как объяснил Майкл, это означало, что часть его собственности навсегда останется неприкосновенной: «ни в коем случае ни Сони, ни какая-либо ещё компания не сможет у меня это отобрать». На бумаге это выглядело как союз, заключенный на небесах.
Я не знал, что в браке Майкла возникли трения до той поры, пока не начались сложные телефонные разговоры между Лисой Марией, нашей матерью, Джанет и Рибби. Я не участвовал в тех интимных беседах, но было очевидно, что брак разваливается.
Думаю, что идти на компромисс, столь необходимый в браке, оказалось для Майкла более трудной задачей, чем он себе представлял. Я действительно надеялся, что их брак будет долговечным, потому что они подходили друг другу, но когда появлялась какая-нибудь проблема, и кому-то из них нужно было уступить, ни один из партнеров не знал, как это сделать. Майкл боролся с требованиями, которые предъявляла ему жизнь в браке, а Лиса Мария, я думаю, боролась с его непрерывным творческим процессом, который отдалял ее от Майкла.
Ее можно понять, если представить, как она росла с отцом, которого никогда не было дома, потому что он, то выступал где-нибудь, то репетировал в студии. Поэтому больше всего она хотела, чтобы её муж был рядом. Она не понимала, почему ему постоянно нужно было куда-то уходить, а он не мог понять, почему её так напрягает то, что он находится в студии и иногда остается там ночевать. Когда Лиса расспрашивала Майкла о его отлучках, он ошибочно полагал, что она хочет ограничить его свободу.
Большую часть времени они жили в доме Лисы «Хидден Холлз», на севере Лос-Анджелеса, но там было даже больше давления, потому что Майкл взял под свою опеку внуков нашего дяди Лоуренса, брата Джозефа. В семье Лоуренсов были проблемы, и мой брат вмешался, чувствуя, что детям нужна любовь в это трудное время. Я уверен, что Лиса Мария сочувствовала им, но ей хотелось, чтобы её муж был эмоционально и с ней тоже. Спустя некоторое время она решила, что проводит недостаточно времени со своими детьми, хотя выходные они проводили все вместе в Неверленде — лучшем месте на земле для семейного отдыха. Иногда, Лиса в отместку ему исчезала на несколько дней, и когда ее не было, Майкл очень переживал. Этот порочный круг продолжался: она интересовалась, где он был, а он спрашивал, где пропадала она. Ревность и дистанция — плохая комбинация для хорошего брака. В результате вместо сближения они все больше отдалялись друг от друга.
Однажды Майкл допоздна работал в студии со своим протеже Уэйдом Робсоном. По приглашению матери Робсона, Майкл решил остаться в этой семье на ночь, вместо того, чтобы вернуться домой, к жене. Майкл ненавидел ссоры или разговоры на повышенных тонах, он всегда предпочитал избегать проблем. Но Лиса Мария не хотела мириться с этим. Она предпочитала решать проблемы. Это то, что было необходимо Майклу, даже если ему это не нравилось.
К тому же он всё ещё боролся с зависимостью от демерола. Я не знаю, как часто Лисе Марии приходилось наблюдать последствия, связанные с этой проблемой, но знаю, что Майклу борьба давалась нелегко: он всё ещё страдал от боли, которая сильно беспокоила его и не давала спать по ночам.
Другим неблагоприятным фактором для Майкла было то, что Лиса Мария была убежденной последовательницей Сайентологии. Она приносила ему массу литературы, и он с упоением читал эти книги. Но на каком-то этапе своего знакомства с Сайентологией, он узнал, что Сайентологи считают, что в случае заболевания ребенка, врачебное вмешательство не обязательно. Что касается Майкла, он сразу обратился бы к педиатру, поэтому его очень волновало, какие разногласия могут возникнуть, если у них появятся свои дети. Как оказалось, ему не пришлось об этом долго беспокоиться. Решающим фактором несостоятельности их брака явилось, по мнению Майкла, то, что Лиса Мария не сдержала своего обещания родить ему детей. Как только они поженились, он начал мечтать о девятерых «мунвокерах». Когда он убедился, что она нарушила их соглашение по поводу детей, это напомнило ему, как Джозеф обещал устроить ему ужин с Фредом Астером, но так и не выполнил свое обещание.
Лиса Мария всё больше чувствовала холод и отчуждение со стороны Майкла. Он же перестал с ней разговаривать и уехал отдыхать. Достаточно скоро у Лисы закончилось терпение. После восемнадцати месяцев брака она подала на развод. Самое печальное в этом разводе было то, что между ними существовали настоящая любовь и дружба, но всё это поблекло на фоне «борьбы за власть» в их семье. Наверное, это можно было предвидеть в союзе людей с настолько разными темпераментами и взглядами на жизнь, но я очень надеялся, что они найдут компромисс, которого они так и не достигли.
Через несколько месяцев после развода Лиса обратилась за советом к Джанет, Рибби и маме, как лучше подступиться к Майклу, чтобы узнать, есть ли возможность вернуться к нему. Это показывает, что она всё ещё его любила. Но если мой брат начинал строить стены, то выстраивал он их высоко. И все-таки я благодарен судьбе за то, что Майклу удалось узнать, что такое настоящие отношения, которых он очень хотел. Больше всего он хотел любить и быть любимым.
Всегда, когда в Неверленд прибывали посетители, им вручались цветные карты местности ранчо, которые также выдавались на входе в любой тематический парк. На картах был расположен логотип ранчо, разработанный Майклом в 1988 году: мальчик в синем комбинезоне, сидящий на Луне, свесив ноги, смотрит сверху на мир. Позже я увидел, что логотип киностудии Dream Works был похож на логотип моего брата: на синем фоне изображен мальчик, сидящий на полумесяце с удочкой.
Поразительное совпадение, подумал я. Но, как я уже говорил, я не верю в совпадения. Может между Майклом и Спилбергом существовала телепатия, что было бы доказательством того, что великие люди думают одинаково? Майкл, будучи проницательным бизнесменом, рассчитывал на то, что он станет частью Dream Works — компании, которая была основана в 1994 году режиссером Стивеном Спилбергом, бывшим председателем студии Диснея Джеффри Катценбергом и режиссером звукозаписи Дэвидом Геффеном. Майкл работал с ними, лично знал каждого из них. Он сказал мне, что именно он свел их всех вместе. Но я не уверен, согласны ли были с таким утверждением эти трое. Как сказал Майкл, они обратились к его другу, Принцу Саудовской Аравии Аль-Валиду, чтобы основать предприятие. Но Принц хотел сотрудничать с Майклом и реализовывать его творческие замыслы (позднее, в 1996 году, Майкл и Аль-Валид учредят проект Kindom Entertainment, который включал в себя производство фильмов, тематических парков, строительство отелей и издательство книг для детей). Не знаю, по какой причине Майкл так и не стал участником данного предприятия, но знаю, что Принц Аль-Валид не был заинтересован в проектах, в которых Майкл не участвовал. В итоге Спилберг, Катценберг и Геффен обратились к Полу Аллену, соучредителю корпорации Майкрософт, инвестировавший необходимые 500 миллионов долларов для запуска работы студии.
Какое-то время Майкл зализывал свои раны, чувствуя, что упустил шанс, особенно когда студия три года подряд выигрывала Оскар в номинации на лучший фильм года: «Красота по-американски», «Гладиатор» и «Прекрасный ум». Но творческий успех киностудии и высокие кассовые сборы не обязательно означали финансовый успех, и вскоре речь шла уже о стомиллионном долге. Вот тогда-то и появился слух о том, что Майкл был виновником их неудачи. «Ты можешь в это поверить? — говорил он. — Теперь, в связи с тем, что дела у них идут неважно, меня ещё и обвиняют в наведении порчи вуду на киностудию с помощью ритуалов. Я и не думал, что настолько могуществен». Были и другие сумасшедшие истории, появившиеся с подачи таких людей как Боб Джонс, к примеру, о том, как Майкл посещал колдуна в Швейцарии. Журнал National Enquirer проигнорировал эту откровенную чушь, однако сплетня нашла свое отражение в журнале Vanity Fair в 2003 году. Говорилось, что Майкл наложил проклятие, принеся в жертву сорок две коровы. Смог же такое кто-то придумать! Из всех причин финансовых проблем в Голливуде, о которых я слышал, возможно, самой невероятной до сих пор является принесение Майклом в жертву стада коров в 6000 милях от него, в Европе.
В конце концов, в 2005 году основатели Dream Works продали киностудию компании Viacom (Viacom, сокращённо от Video & Audio Communications — американский медиаконгломерат, включающий кабельные и спутниковые телевизионные сети, также занимается созданием и распространением фильмов Paramount Pictures и DreamWorks – прим. перев.). С 2008 года киностудия контролируется индийской семьей Амбани (которые являются моими друзьями), и входит в группу компаний Reliance Industries (Мукеш Амбани –индийский бизнесмен, председатель совета директоров, управляющий и основной владелец индийской компании Reliance Industries, являющейся самой крупной компанией в частном секторе Индии – прим. пер.). Интересно, что позднее, компания Sony-ATV выкупила права киностудии Dream Works на издание музыки. Всё возвращается на круги своя.
Журнал Vanity Fair выпустил статью в сентябре 1995 года, цитирующую окружного прокурора Санта-Барбары Тома Снеддона. Снеддон вдруг вспомнил телеобращение моего брата и его слова о том, что «нет ни малейшей информации», имеющей отношение к обвинению, и публично заявил, что мой брат был «двусмыслен» в отношениях с мальчиками, а его комментарии «противоречат доказательствам по этому делу». Тут же последовали кричащие заголовки «ДЖЕКСОН ВРАЛ В ТЕЛЕВИЗИОННОМ ИНТЕРВЬЮ». Так, два года спустя, после тех ужасных событий, Снеддон решил напомнить Майклу, что всё ещё пристально наблюдает за ним.
Учитывая, насколько сильно Майкл хотел стать отцом, то принятое им решение, было достаточно предсказуемым. Он прежде никого не посвящал в свои планы о будущих детях с Лисой Марией или без неё. Когда же заботливая, белокурая поклонница предложила выносить для него детей, то такое предложение, расцененный, как «подарок от Бога», он не мог проигнорировать.
Дебби Роу не была чужой Майклу. Она работала медсестрой у дерматолога д-ра Арнольда Кляйна, в клинике на Беверли Хиллз, у которого он лечился от витилиго. Так как лечение носило интимный характер, Майкл доверял Дебби, считая её надежной и тактичной. Я думал о Дэбби как о ласковой, доброй и внимательной женщине, знающей подход к людям в силу своей профессии. Она была счастлива услужить Майклу. Для него открылся прекрасный шанс иметь детей, причем, полностью на его условиях: он - единственный опекун, она же отказывается от своих родительских прав.
Оглядываясь назад и понимая насколько важным для него было отцовство, предложение Дэбби было как раз кстати: кто-то, по собственной воле хотел осуществить его мечту, в то время как он стоял на руинах своего брака, не зная, когда или если его следующая идеальная женщина захочет иметь с ним детей. Кроме того, для него не имело значение, что он не испытывал любви к Дэбби. Его любовь к детям – вот, что было главным.
Я слышал, что на Майкла оказывалось давление, с тем, чтобы он женился на Дэбби. Моя мать, как свидетельница Иеговы, играла в этом определенную роль из-за своей веры. Но у моего брата были собственные ценности и отношения с Богом. Если он и ощущал необходимость брака, то она исходила только от него самого и никого другого; «сделать все как надо», и произвести детей в законном браке. Церемония бракосочетания состоялась в ноябре 1996 в Сиднейском отеле, в котором он остановился во время концертов в Австралии его мирового Хизтори тура. Его первый сын, Принц Майкл родился 10 февраля 1997 года. Затем, 3 апреля 1998 на свет появилась его дочь, Пэрис Майкл Кэтрин.
С рождением Принца, Майклу нужна была няня на полный рабочий день. Идеальный вариант был совсем рядом: Грэйс Руарамба уже работала его доверенным секретарем. «Что ты думаешь об этом? – спросил он у меня. – Мне нужен кто-то, кому я могу доверять, кто понимает, чего я хочу для своих детей». Он обсуждал кандидатуру Грэйс со мной и матерью. Мнение семьи было важным для него в этом вопросе. Мы поддержали Майкла в выборе няни и обещали оказывать помощь Грэйс, когда это только потребуется.
Грэйс была уроженкой Уганды, и Майкл чувствовал, что она не только надежна, но и привьёт детям африканские ценности абсолютной преданности семье и общине (вероятно, имеется в виду афроамериканская община – прим. пер.). «Я хочу, чтобы дети росли, зная свои корни», – говорил Майкл. С самого начала, Грэйс прекрасно ухаживала за детьми и была неотъемлемой частью в миссии Майкла как отца, – воспитать детей почтительными, вежливыми, разумными и любящими.
Так как с самого раннего возраста, масс-медиа обращала пристальное внимание на прибавление в семье Майкла, он начал беспокоиться (больше за детей), когда обсуждали вопрос его отцовства. Предполагалось, что вуали и маски на лицах детей – необходимость, скрывающая недостаток сходства детей с отцом. Идея скрывать лица детей принадлежала Дэбби, придуманная ею из-за страха похищения детей. Газеты писали о финансовом соглашении Майкла и Дэбби, что привело к угрозам похищения, исходящих от каких-то сумасшедших, рассчитывая, что Майкл отдаст за детей все, чтобы только их вернуть. Разного рода угрозы были нормальным явлением в жизни Майкла, но было новым и пугающим для Дэбби. В дальнейшем, когда дети подросли, Майкл оставил идею скрывать лица детей, чтобы оградить их от глаз публики.
Людей очень интересовало, использовал ли Майкл донорскую сперму. Мне непонятно, почему все думали, что мой брат неспособен произвести детей. Идея использование донора была абсурдной, так как для Майкла имело значение иметь своих собственных наследников. Справедливости ради, нужно сказать, что гены Дэбби оказались доминантными. У Принса при рождении были белокурые волосы, но его глаза и профиль напоминают мне Майкла в детстве. Наличие у Принса витилиго полностью развенчивает миф о донорстве. Самое главное, что мои племянники нисколько не сомневаются, что Майкл их биологический отец, а также в том, что он очень любил их.
Когда я смотрю на фотографии Майкла в период после брака и период до рождения детей, трудно не заметить каким изменением подверглось его лицо в результате пластических операций. За последнее десятилетие таких операций было с избытком, так как он все время был недоволен собственной внешностью и хотел увидеть в зеркале отражение, которое рисовал в своем воображении: недостижимое совершенство. Я не знаю точное количество произведенных операций, а так же, что именно корректировалось в его лице, но знаю, что операций по изменению формы носа было много. Его финансовое состояние позволяло ему это, но для нас он не изменился, потому что его глаза и сердце оставались прежними: он оставался всё тем же человеком, которого мы всегда знали. Лично я думаю, что его увлеченность пластическими операциями являлась некой формой дисморфии, состояния, причины которого уходят корнями в детство или период половой зрелости, когда человек сильно преувеличивает то, чего нет на самом деле. Тем не менее, это не диагноз, а всего лишь мое мнение.
На протяжении всех лет я хотел встряхнуть его и сказать: «Майкл, неужели ты не видишь, насколько ты потрясающе красив?» Но из-за деликатности вопроса, чувствовал, что не могу этого сделать, а он не мог осознать, что самооценка не может корректироваться с помощью скальпеля. Поэтому я очень зол на всех тех врачей, которые позволили зайти ему так далеко. Я всегда думал, что врач обязан сказать пациенту, что все в порядке, если не обнаруживает патологии. Самое печальное, что Майкл никогда не был доволен результатами каждой из операций.
Возможно, он вынес болезненный урок, что лицо – не музыка; его нельзя шлифовать до бесконечности и доводить до совершенства. Зеркало обманывало моего брата более чем кто-либо в его жизни, и мне очень жаль, что он никогда не признавал своей привлекательности. Когда я написал в своей речи для мемориальной церемонии в 2009: «Майкл, ты был слишком красив для этого мира», я имел в виду не только его внешность, но также и то, как он мыслил и видел этот мир.
В тот момент, когда они нанесли на лоб Майкла, на место «третьего глаза» смесь из пасты сандалового дерева, куркумы, глины и пепла, Майкл отреагировал так: «Я сразу же почувствовал, что вернулся домой». Индия была для него «духовным пристанищем». Это было то место, куда он всегда хотел возвращаться с тех пор, как мы начала путешествовать в составе группы Джексонс 5. Приветствие Майкла в аэропорту танцами, ритуал нанесения точки на лбу – тиллак – священный знак благословения, приносящий здоровье и процветание, вызвало у него ощущение, что в прошлой жизни он был индусом. Майкл шутил, что именно поэтому он нанял индийского шеф-повара и дружил с Дипак Чопрой. Он считал, что он индеец только по происхождению, в душе же он индус.
За две недели до бракосочетания с Дэбби, Майкл прибыл в Индию, где должен быть дать выступление в рамках Хизтори тура. Закрытие международного аэропорта в Мумбае из-за прибытия Майкла демонстрирует масштаб его визита: собралось десять тысяч людей, желающих поприветствовать его. Первыми прибыли три российских грузовых самолета, перевозившие оборудование для сцены. Затем приземлился его собственный огромный самолет, фюзеляж которого украшали слова «The King of Entertainment». По возвращению Майкл хвастался индийскими нарядами и мини статуей индийского божества, которые он получил в подарок.
(Свернуть)
Я слышал обо всех событиях, имевших место в Индии во время тура, из небольших рассказав брата, а также от промоутера Вирафа Саркари, который вместе с Андре Тимминс организовал выступление для Майкла в спортивном комплексе Андхри для двадцати пяти тысячи фанатов. Но то, что произошло за пределами стадиона, я всегда буду лелеять в памяти.
Майкл уезжал из аэропорта в минивэне Тайота, высунувшись из люка машины. На нем был ярко-красный военный жакет с золотыми пуговицами и белой повязкой на рукаве. Несмотря на то, что водителям Майкла были даны указания не останавливаться, чтобы доехать до отеля как можно быстрее, движение на пути в Мумбай затормозилось: «Подождите! Остановитесь!» – крикнул Майкл, когда машина подъехала к первому перекрестку. Он увидел небольшую группу мальчишек, одетых в лохмотья. Эти ребята не имели понятия, кто был перед ними. Они играли на обочине, а потом остановились, с изумлением наблюдая парад машин, проезжавших мимо них. Майкл опустился из люка в машину, а затем вышел на улицу поздороваться с мальчишками. Улыбаясь, он подошел к ним, взял одного ребенка за руки и начал танцевать. Другие дети начали тоже смеяться и танцевать, в то время как чиновники и политики наблюдали за этим зрелищем из своих машин. Майкл провел с детьми две или три минуты, потом обнял и поцеловал каждого из них, угостил их конфетами, запрыгнул снова в машину, и автоколонна продолжила свой путь. На следующем перекрестке всё повторилось снова: «Стоп! Остановитесь!» – Майкл заметил других беспризорников, и опять вышел из машины, чтобы потанцевать с ними и угостить сладостями. Так продолжалось до самого отеля. Вираф вспоминает: «Это было самое невероятное проявление гуманности, которое я когда-либо видел».
По прошествии трех дней проживания в отеле Оберой, и перед тем как покинуть его, Майкл «любезно испортил» в своем номере всё имущество. Он расписался на зеркале, простынях, брошюрах, подушках, полотенцах и на всей мебели, которая только там была. Затем он оставил такое указание: «Пожалуйста, продайте все это, а полученную выручку отдайте на благотворительность». Проданные вещи принесли огромный доход. Вираф вспоминает одно послание на подушке, которое теперь кто-то хранит, как сокровище: «Всю свою жизнь я жаждал увидеть твое лицо…Я должен уезжать, но обещаю, что вернусь. Твоя доброта потрясла меня, твоя духовность взволновала меня и твои дети тронули мое сердце. Они – лицо Бога…Я обожаю тебя, Индия».
Мы всегда были связаны духовно как братья, как семья, даже будучи на расстоянии. Существует бесчисленное количество счастливых случайностей, свидетельствующих об этом. Но есть два наиболее ярких совпадения, связанные с Нельсоном Манделой и Чарли Чаплиным.
Это было в марте 1999, когда я отправился в Йоханнесбург почтить самого невероятного человека нашего времени. У всегда планировал встречи с Нельсоном Манделой. Мы познакомились, когда оба принимали участие на одном Южно-Африканском ток-шоу, и после этого меня приглашали выступать для него дважды: первый раз на его 80-летие в 1998, второй – в июне 1999 на инаугурации, когда он передавал свои президентские полномочия Табо Мбеки. Тогда я выступал перед 90 000 аудиторией. Это событие было значимым для меня. Крис Такер на котором был красный, притягивающий внимание галстук, тоже участвовал в этом выступлении.
За три месяца до того исторического дня, я присутствовал на президентском приеме, где общался с людьми, прибывшими со всего мира. Кто-то похлопал меня по плечу: «Джермейн? – Твой брат здесь». – «Какой брат?» – «Майкл. – Он здесь», – сказал кто-то, указывая на человека в черном пиджаке в военном стиле на другом конце зала. Я незаметно подошел к нему, желая удивить его нашей неожиданной встречей:
– Эрмс! Что ты здесь делаешь? – воскликнул Майкл. Он явно не ожидал меня встретить.
– Как ты здесь оказался? – смеясь, ответил я.
– Я здесь в качестве гостя Мадебы, – ответил Майкла, назвав хозяина приема клановым именем.
– Я тоже!
Мандела был большим поклонником Майкла с тех пор, как увидел его выступление во время его тура в Южной Африке в 1997. Никто из нас не мог поверить в возможность оказаться в одном месте, в шестнадцати часах полета от дома, без предварительной договоренности. Мы решили провести какое-то время вместе после окончания приема, до моей поездки в Свазиленд (королевство в самой южной части Африки – прим. перев.), а затем мы разошлись по разным компаниям гостей, чтобы продолжить общение. Пришло время торжественной части, и всех пригласили занять свои места. Я увидел, как Майкл пересекает зал, идя в том же направлении, что и я. Наши дороги сошлись на одном и том же месте: мы стояли прямо перед «троном» Манделы. Потом мы поняли, что организаторы намеренно распределили наши места таким образом, чтобы Майкл оказался справа от «трона», а я слева от него. Мы снова рассмеялись. Мы сидели с братом рука об руку в непосредственной близости от Манделы. Это была необыкновенна