– Знаешь, Рон, есть только два человека, которым я могу простить все, даже это, – тихо произнес Гарри, смотря Уизли в глаза. – Это ты и Гермиона. Если бы это сделал кто-то другой, сейчас он умылся бы кровавыми соплями. Тебя я прощаю, потому что ты мой друг.
– У меня нет друзей среди пидоров, – усмехнулся рыжий.
Гарри молча посмотрел на него, затем медленно отошел и направился к лестнице, ведущей наверх в спальню для мальчиков. Гриффиндорцы у него на пути расступались в стороны, позволяя ему пройти. Поднявшись на самый верх, парень увидел свой собственный чемодан, который стоял под дверью спальни, он был весь в голубой краске. Поттер толкнул дверь в комнату, но она оказалась закрытой, и парень понял, что они наложили запирающее заклятие, чтобы он не смог зайти внутрь. Все было предельно ясно – его изгоняют и из спальни, и из Гриффиндора. Гарри склонился над чемоданом, расстегнул замки и осмотрел вещи – все было на месте – и его палочка, которую он сразу же взял, и мантия отца, и даже на Карту Мародеров никто не посягнул, хотя ее ему подарили близнецы Уизли. Гарри понял, что гриффиндорцы так брезговали его вещами, что даже не позарились на такой уникальный артефакт. Поттер захлопнул крышку, взмахнув палочкой, произнес очищающее заклинание, и голубая краска неохотно, но все же начала втягиваться в его палочку. Когда чемодан приобрел прежний вид, Гарри потащил его по ступенькам вниз. Там никто не разошелся, все остались для того, чтобы лично стать свидетелями этого исторического момента под названием «Изгнание Гарри Поттера, грязного извращенца, из Гриффиндорской обители». Парень остановился посреди гостиной, которую столько лет считал своим домом, медленно, словно прощаясь со всем, что было дорого его сердцу и хранило хорошие воспоминания, обвел все грустным взглядом, в том числе и своих бывших сокурсников, и некоторые опускали глаза.
– Где Гермиона? – спросил Гарри, не обращаясь ни к кому лично.
Все молчали, чувствуя себя очень неуютно под взглядом этих зеленых глаз и мечтая только об одном, чтобы Поттер побыстрее покинул гостиную.
– Парвати, где Гермиона? – посмотрев прямо в огромные черные зрачки индианки, спросил Гарри.
– Не знаю, – пробормотала девушка и тут же скрылась за спинами парней.
– Невилл? – переведя взгляд на Долгопупса, произнес Поттер. – Ты тоже не знаешь? – тот, быстро взглянув на Рона, покачал головой. – Понятно, – сказал Гарри и, снова взяв чемодан, медленно потащил его к выходу из Гриффиндорской башни.
Гарри с усилием тащил громоздкий тяжелый чемодан, колесики которого время от времени застревали в выбоинах старинных каменных плит, и приходилось прилагать усилия, чтобы достать застрявший ролик, и тащить вещи дальше. Он был так расстроен и потрясен произошедшим в Гриффиндорской башне, что просто не мог сконцентрироваться и облегчить вес своей ноши с помощью магии или постоянно поддерживать заклятие левитации. Мысли все время возвращались к недавним событиям, от обиды и отчаяния было так паскудно на душе, что хотелось то ли выть, как раненому затравленному зверю, то ли плакать, как маленькому ребенку. Но Гарри не делал ни того, ни другого, а продолжал со злостью и упорством тащить свою тяжеленную ношу. Он сам пока еще не решил, куда ему направится, то ли к Альбусу Дамблдору, ища у него убежища и защиты от преследования, то ли в хижину к Хагриду. Гарри больше склонялся к мысли в пользу великана, встречаться с директором почему-то очень не хотелось.
Поттер, занятый своими мрачными мыслями, не поднимая взгляда от пола, не сразу заметил Полумну Лавгуд, которая догнала его и теперь встала у него на пути так, что он чуть не столкнулся с ней.
– Привет, Гарри, – произнесла девушка, улыбнувшись.
Поттер на миг растерялся от такого неожиданного появления Лавгуд, потом кивнул ей головой в знак приветствия и продолжил свой путь.
– А я услышала, что тебя сегодня выпустили из больницы, – безмятежно произнесла девушка, идя рядом с парнем.
Гриффиндорец снова молча кивнул, не желая вступать в бестолковый разговор ни о чем с полоумной Лавгуд.
– А ты куда направляешься? – снова поинтересовалась она, не отставая от парня.
– Туда, – буркнул Поттер, кивнув головой в неопределенном направлении.
– Тяжело? – спросила она. – Хочешь, помогу? – и тут же схватилась за ручку чемодана, потащив его вместе с Гарри.
– Слушай, Луна, не надо, – останавливаясь, произнес Гарри. – Ты иди по своим делам, ладно? Не надо тебе со мной разговаривать, иначе у тебя будут неприятности.
– А я не боюсь неприятностей, – ответила девушка и сама покатила его чемодан. Парень тут же ухватился за него, и вдвоем они продолжили волочить его пожитки. – Знаешь, Гарри, – задумчиво произнесла Лавгуд, – я считаю, что с человеком надо дружить не потому, что он модный, а потому что он тебе нравится. И неважно, что про него думают другие.
От этих слов Гарри почувствовал, как глаза наполнились влагой, и он начал часто моргать, соленая горячая капля быстро скатилась по щеке, оставляя влажный след, и парень незаметно стер его, чтобы девушка не успела это заметить.
Полумна, несмотря на протесты Гарри, так и не бросила его чемодан и помогла дотащить до самой хижины Хагрида.
– Ну ладно, я, пожалуй, пойду, – беззаботно произнесла она, намереваясь развернуться и отправиться обратно в сторону школы, но Поттер схватил ее за руку и охрипшим голосом произнес:
– Луна… спасибо тебе, – и вдруг наклонился и, едва касаясь губами, поцеловал ее в щеку.
– Да не за что, – безмятежно произнесла девушка и вприпрыжку направилась к замку, а Гарри еще долго смотрел ей вслед – немного ненормальной, полоумной Лавгуд, которая единственная на пятом курсе поверила в то, что он не лгал о возвращении Волдеморта, и которая сейчас одна пришла помочь ему, «грязному пидору», так как считала, что дружить с людьми надо не потому, что они пользуются популярностью и с ними престижно общаться, а потому что дружба подразумевает бескорыстные и искренние чувства, и, несмотря на любые обстоятельства, нужно оставаться преданными людьми и хранить верность своим друзьям. Настоящая дружба проверяется не только временем, но и обстоятельствами, и сегодня многие, кому он верил, не прошли эту проверку.
Глава 5
Презренный и отверженный
Гарри постучал в дверь хижины, но ему никто не ответил. Он постоял в ожидании, затем толкнул массивную дубовую створку, но она оказалась заперта. У парня похолодело все внутри – неужели даже добряк-лесничий отвернулся от него и закрылся в своем доме, отгородился от «грязного пидора», не желая с ним общаться, а ведь он так рассчитывал, что великан не прогонит его. Гарри медленно опустил руку, развернулся и хотел уже тащить чемодан обратно к школе, чтобы обратиться за помощью к Дамблдору, но вдруг вспомнил, что Хагриду разрешили продолжить преподавать «Уход за магическими животными» младшим курсам, и он мог сейчас давать уроки где-то недалеко от дома, показывая детям маленьких единорожков, или уйти в лес, чтобы повидаться с пауком-людоедом Арагогом, или, вполне возможно, лесничий в это время помогал профессору Стебль, раскидывая драконий навоз на грядках. Великан мог быть занят своими делами, и от этой мысли у Гарри немного отлегло от сердца. Если дверь закрыта, это еще не говорит о том, что Рубиус Хагрид оказался такой же сволочью, как Рон Уизли.
При воспоминании о произошедшем в гриффиндорской гостиной Поттер присел на чемодан и дотронулся ладонью до щеки. Его лучший друг, с которым он вырос и не один раз рисковал жизнью, плюнул ему в лицо, и теперь Гарри казалось, что на этом месте у него горит позорное клеймо, выжженное каленым железом. Предательство друзей причиняло большую боль, чем коварство слизеринцев. Гарри никогда не думал, что их дружба закончится именно так. Рон был для него как брат, а теперь Гарри вдруг понял, что все это время Уизли, всегда мечтающий об известности и популярности, готов был терпеть роль второго плана в качестве друга великого Гарри Поттера, лишь бы самому купаться в лучах его преувеличенной славы. А теперь, когда переменчивая фортуна отвернулась от Гарри, Рон первый же бросил в него камень и плюнул в лицо, отрекаясь от их дружбы. Поттер не ожидал получить такой подлый удар в спину от лучшего друга, да и Гермиона теперь преднамеренно избегала его, хотя он так рассчитывал на ее поддержку и понимание. Всегда рассудительная и справедливая, она должна была поверить ему и поддержать в эту трудную минуту, но девушка, выбирая между любовью и дружбой, выбрала первое. Гарри ее не осуждал, он и сам ради Джинни принес себя в жертву. Рон для Гермионы стал возлюбленным, любовником, а он был всего лишь другом… бывшим другом.
Парень поднялся с чемодана и медленно побрел к опушке леса, где у лесничего за высокой изгородью располагался загон для магических животных. Сейчас там находился гиппогриф Клювокрыл, которого после гибели Сириуса возвратили Хагриду, но тот называл его теперь Махаоном, для конспирации – чтобы никто не догадался, так как обвинения с животного так и не сняли. Гиппогриф был в кожаном ошейнике, длинной цепью крепившемся к вбитому в землю столбу. Рядом с изгородью на ветке дерева были подвешены тушки хорьков, которыми Хагрид кормил своего питомца. Гарри снял с ветки одну тушку и медленно подошел к загону. Волшебный зверь повернулся в его сторону, рассматривая оранжевыми глазами. Поттер знал, что при зрительном контакте с гиппогрифом нельзя моргать, животное этого не любит и не доверяет тем, кто часто моргает. Гриффиндорец, продолжая смотреть в упор на магическое существо, медленно поклонился, не отрывая взгляда и не мигая, хотя глаза уже начали слезиться. Гиппогрифф внимательно следил за парнем, а затем благородное животное склонило величественную голову в ответном поклоне. Гарри перемахнул через изгородь, подошел к зверю и осторожно погладил по серебристо-серому оперению.
– Привет, Клювик, – сказал Поттер. – Хочешь хорька слопать? – добавил он, грустно улыбнувшись, и бросил гиппогрифу тушку.
Острым, как меч и крепким, как сталь клювом зверь поймал хорька и, разодрав его на кровавые куски, тут же проглотил.
– Если бы я только мог так же порвать хорька, – задумчиво произнес Гарри, но тут услышал громкие шаги великана.
– Гарри! – громогласно поприветствовал его Хагрид. – А я думаю, кто это ко мне, значится, пожаловал, глядь, а это ты!
Поттер поклонился гиппогрифу на прощание, а затем снова легко перепрыгнул через изгородь и подошел к великану.
– Э-э-э…привет, Хагрид, – не совсем уверенно произнес парень, не зная с чего начать, а потом на одном дыхании выпалил: – Можно-я-у-тебя-немного-поживу-но-если-ты-против-я-пойду-еще-куда-нибудь-у-меня-в-запасе-есть-парочка-мест-где-можно-остановиться!
– Куда это ты собрался, Гарри? А ну пойдем, чайку попьем с печеньицем, я сам на прошлой неделе испек, – добродушно пророкотал лесничий, дружески хлопнув парня по плечу так, что у того на какое-то время потеряла чувствительность рука.
– Спасибо, Хагрид, – поблагодарил Поттер, потирая ушибленное место. – А я шел мимо и подумал, отчего бы не зайти… э-э-э… в гости…
– Это значится все твои вещички, что ли? – прервал его великан, подойдя к двери и легко подхватывая тяжеленный чемодан гриффиндорца, как будто это была пушинка.
– Угу, – кивнул Гарри и прошел следом за лесничим в открытую дверь.
Хагрид, как радушный и заботливый хозяин, начал суетливо хлопотать – вытащил из огромного дубового шкафа печенье и принялся заваривать чай в огромных размеров синей кружке с белым горошком.
– Ты ешь, Гарри, голодный, наверное, – душевно произнес лесничий, пододвигая к парню тарелку с печеньем собственного изготовления.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил Поттер и попытался осторожно надкусить громадный пряник – отказываться сразу же от угощения, придя в чужой дом с просьбой пожить неопределенное время, было очень невежливо и могло до глубины души огорчить и обидеть хозяина, поэтому Гарри, понимая, что рисковать зубами глупо, принялся макать выпечку в чай, в надежде, что после таких манипуляций она наконец-то размягчится и станет съедобной.
– Значит, они тебя выгнали? – сочувственно поинтересовался Хагрид.
Парень кивнул головой, подтверждая факт своего изгнания.
– Не хорошо это как-то… – печально вздохнул великан, заботливо пододвигая к своему гостю бутерброд с копченым мясом горностая, – даже если ты маленько не того, разве ж можно с вещами на улицу?
Поттер поперхнулся чаем и начал громко кашлять – слезы выступили на глазах. Хагрид принялся заботливо хлопать парня по спине, отчего тот чуть не прикусил язык.
– Я, наоборот, того, Хагрид, – выдавил из себя Гарри, откашлявшись. – В смысле, я нормальный парень, как все!
– Ну, дык, ясное дело… кхе-кхе… – смутился лесничий, потупившись в пол.
– Хагрид, я не педик! – воскликнул гриффиндорец. – Хоть ты мне поверь! – он со злостью отодвинул массивную чашку, расплескивая чай на стол, и резко встав со стула, начал ходить по комнате.
– Гарри, ну ты того…этого…не злись. Разве ж я не понимаю, – наблюдая за Поттером, виновато произнес великан.
– Хагрид, они все поверили Малфою и его дружкам, а не мне. Они все думают, что я извращенец, грязный педрила, что я голубой! – продолжая зло вышагивать от одной стены до другой, возмущался Поттер.
Хагрид виновато наблюдал за парнем, который наконец-то позволил своим эмоциям выйти наружу.
– Рон Уизли – сволочь, – пнув кресло, на котором спал Клык, зло произнес Гарри. – Он был моим другом, он должен был поверить мне, а не им, а он, мать его, сукин сын, сказал, что у него нет друзей среди пидоров! – Поттер в сердцах отвесил креслу еще одного пинка, Клык поднял голову и недовольно зарычал. – Сукин сын – это не ты, Клык, а Уизли, – уточнил гриффиндорец, глянув на пса. – Хагрид, они оболгали меня, оклеветали, все было не так, они принудили меня к этому, а теперь говорят, что я сам, как будто я сплю с парнями! Но это неправда, у меня вообще ни с кем до этого не было, это в первый раз, ты должен мне верить! – парень снова присел на край огромного стула и посмотрел на лесничего.
– Дык, разве ж я тебе не верю, Гарри? Я так сразу и сказал, что не может такого быть, чтобы наш Гарри и вдруг энтот…тьфу, даже стыдно вслух произнести.
– Хагрид, Рон сказал, что из Министерства комиссия приедет, будут разбираться. Они все думают, что я аморальный тип, и могут исключить меня из школы за развратное поведение, – Гарри слегка закусил губу и потупил взгляд. – Приедет эта жаба Амбридж, а Попечительский совет возглавляет папашка Малфоя, и он все сделает, чтобы отмазать своего сыночка и замять эту историю. Хагрид, они точно выпрут меня из Хогвартса, и мне придется вернуться к Дурслям. А дядя Вернон только и ждет, чтобы отправить меня в школу святого Брутуса для трудных подростков и малолетних преступников. А я не хочу туда, Хагрид, там как тюрьма! Я не поеду к Дурслям! – с отчаянием воскликнул парень. – Хогвартс мой дом, а если они выгонят меня отсюда, мне некуда больше идти.
– А живи у меня, Гарри, – приобняв парня, произнес расчувствовавшийся великан. – Да хоть сто лет здесь живи, отсюда они не посмеют тебя выгнать. Да и Альбус Дамблдор не допустит, чтобы тебя из Хогвартса того… Не выгонят они тебя, не посмеют.
– Еще как посмеют, – мрачно ответил парень, – и директор мне тоже не верит, он думает как и все, что я э-э-э… «всегда был необычным мальчиком». Черт, знаешь Хагрид, как паршиво от всего этого, когда друзья предают, а все вокруг презирают.
– Я тебя понимаю, Гарри, – грустно произнес великан. – Ты ж знаешь, меня ведь тоже того, пятьдесят годков назад, обвинили, что это я чудовище выпустил из Тайной комнаты, которое на учеников нападало. Да, что я тебе рассказываю, сам все знаешь. Меня ведь тоже ни за что из школы исключили и колдовать запретили. Но тебя-то они не посмеют прогнать из Хогвартса.
– Амбридж еще в прошлом году добивалась моего исключения, – сказал Поттер, – только тогда у нее ничего не вышло, но на этот раз она своего случая не упустит, отыграется за все.
– Ну, ты, сынок, шибко не переживай, даже если тебя и того, директор тебя в обиду не даст, да и запретить тебе колдовать никто не посмеет, потому что есть пророчество, и только ты сможешь победить Сам-Знаешь-Кого. Так что палочку твою они не сломают.
– Палочку, может, и не сломают, – безнадежно ответил Гарри, – только им всем выгодно обвинить в случившемся меня одного и побыстрее прикрыть эту историю. Я не сомневаюсь, что они сделают все, чтобы отделаться от меня.
– Альбус Дамблдор не допустит такой несправедливости! – ударил кулаком по столу великан.
– Угу, – пессимистически отозвался Поттер. – Так я у тебя поживу, Хагрид? – добавил он. – А то я соврал, что у меня есть еще пара мест, не к кому мне больше идти.
– Живи, сколько влезет, – утирая глаза огромным грязным носовым платком, ответил лесничий, всплакнув, а затем, уже не сдерживаясь, уткнулся в платок и зарыдал: – Нашли, кого обидеть, сиротинку несчастную!
Гарри задвинул чемодан под диван и угрюмо уставился на пылающий в камине огонь, пытаясь не обращать внимания на причитающего великана.
Полночи Поттер не мог уснуть, раз за разом переживая события этого дня, когда ему с трудом удалось вырваться от хафлпаффских подонков и потом столкнуться с предательством друзей в Гриффиндоре. Да и мощные раскаты храпа Хагрида не способствовали тому, чтобы беззаботно погрузиться в объятия Морфея. Уже на рассвете парень наконец-то уснул, но вскоре был разбужен Клыком, который, поставив мощные лапы ему на грудь, стал самозабвенно вылизывать лицо, обслюнявливая ему щеки. Гарри недовольно забурчал, переворачиваясь на бок, но огромный волкодав принялся теребить его ухо, а потом еще и начал заливисто лаять.
– Ладно, ладно, я встаю, – простонал парень, с трудом поднимаясь с дивана.
Снаружи слышалось пение Хагрида, Клык, весело повизгивая, уже стягивал с Гарри большое лоскутное одеяло, ничего не оставалось, как, обув кроссовки на босу ногу и накинув куртку поверх майки с трусами, выйти из хижины
– Ты проспал первый урок, – приветственно помахав ему рукой, весело сообщил лесничий. – Но я не стал тебя будить, дай, думаю, парень поспит чуток.
– Я и не собирался туда идти, – зевая, ответил Поттер. – У меня первым уроком Заклинания совместно со Слизерином, – гриффиндорец подошел к большой бочке, наполненной дождевой водой, и начал умываться, сгоняя с себя остатки сна.
– Гарри, иди сюда, познакомься с Зубастиком, – позвал его великан, когда парень наконец-то закончил с утренними водными процедурами.
Сам Хагрид стоял рядом с большим, сколоченным из грубых досок, ящиком и заглядывал туда, умильно улыбаясь. Поттер, по пути споткнувшись о небольшую тыкву и, ругнувшись сквозь зубы, подошел к ящику и заглянул внутрь.
– Это что за урод такой? – поинтересовался он, рассматривая невысокое лысое и голое существо без всяких половых признаков с огромным зубастым ртом, когтями и хвостом, которое сидело на застеленном соломой дне и пожирало здоровую тыкву.
– И вовсе это не урод, Гарри, – слегка обиженно ответил великан. – Это троглодит, и зовут его Зубастик. Кажется, он рад с тобой познакомиться.
Существо в этот момент вгрызлось всей мордой в овощ и громко зачавкало.
– А пожрать он не дурак, – философски заметил Поттер, рассматривая уродца в ящике.
– Дык, троглодиты, они все такие, очень прожорливые. Только этот совсем еще маленький.
– Представляю, что будет, когда он подрастет, – хмыкнул Гарри. – И где ты только таких уродов находишь, Хагрид? – снова зевая, поинтересовался парень.
– Дык… обычно троглодиты обитаются на помойках или там, на кладбищах, к примеру. А Зубастика я нашел в пещере в лесу. Брошенный он, Гарри, сиротинушка, как и ты.
Поттер недовольно поморщился – он терпеть не мог, когда великан заводил эту песню про его сиротство.
– Избавился бы ты от него, Хагрид, пока никто не узнал, какого уродца ты здесь прикармливаешь. Не думаю, что тебе разрешат держать троглодита, который живет на кладбищах и питается человеческими останками.
– Гарри, ну ты же никому не расскажешь про Зубастика? – взволнованно спросил лесничий.
– Да я то не расскажу, – Поттер, с трудом сдерживая очередной зевок, зябко поежился, – только все равно кто-нибудь застучит… Слышь, Хагрид, у тебя ничего поесть не найдется, или Зубастик уже все сожрал? А то в Большой зал идти не хочу, да и поздно уже для завтрака.
– Ну как же не найдется! – радостно заулыбался великан. – Хочешь бутерброд с жареной жабьей икрой? – предложил Хагрид.
– Э-э-э… а, может, лучше чай с печеньем? – с надеждой спросил Гарри. – Я всегда любил твою выпечку… А жабью икру ты лучше троглодиту, ему не привыкать, – добавил парень и вслед за бодро шагающим Хагридом поплелся обратно в хижину.
В этот день Гарри прогулял Заклинания и Травологию, которые проходили совместно со слизеринцами. Сидя на изгороди и кидая Клювокрылу тушки хорьков, он вдруг получил сову с письмом-громовещателем от профессора МакГонагалл, которая гневно сообщала ему магически усиленным в несколько раз голосом, что за его отсутствие без уважительной причины на лекциях в течение двух дней Гриффиндор лишается пяти баллов, а ему надлежит немедленно явиться в школу и отправиться на уроки согласно расписанию. Как назло, следующую лекцию читал профессор Слизнорт, и чтобы попасть на нее, необходимо было спуститься в слизеринские подземелья. Переодевшись в школьную форму, Поттер медленно побрел в сторону замка, а услышав звонок на урок, не очень-то поспешил к его началу. Переждав, пока все учащиеся разойдутся по классам и коридоры опустеют, Гарри начал спускаться в проклятые подземелья, с опаской поглядывая по сторонам, держа наготове палочку, с намерением в любой момент запустить проклятием в каждого, кто попытается напасть на него. Но коридоры слизеринских подземелий были пусты, как и в тот вечер. Дойдя до кабинета Зельеварения, Поттер постучал, но, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь и вошел. Занятие проходило совместно с Райвенкло. Слизнорт, взмахнув палочкой, написал на доске тему урока и название зелья, которое ученикам предстояло сварить.
– Простите, сэр, я опоздал, – промямлил Гарри, закрывая за собой дверь.
Слизнорт, всегда относящийся к нему с назойливым обожанием и восхищением, на этот раз сдержанно кивнул головой, и, не произнеся не слова, отвернулся к доске. Поттер прошел в класс в поисках свободного места. На Зельях ученики садились за парты по четыре человека, и Гарри, увидев стол, за которым сидели его сокурсница Ромильда Вейн и райвенкловцы Терри Бут и Майкл Корнер, направился туда, чтобы сесть рядом. Он не удивился, когда увидел, что его место рядом с Гермионой и Роном уже занято. Парень подошел к свободному месту, но только он отодвинул стул и присел, как Ромильда, Терри и Майкл собрали свои вещи – учебники, котлы, весы для отмера ингредиентов, сумки – и, нагруженные всем этим, направились к другим столам. Студенты начали тесниться, сдвигая свои вещи, чтобы освободить для них место. Гарри остался сидеть в одиночестве. Все это происходило посреди урока: отодвигались стулья, гремели котлы, студенты переговаривались вполголоса, а Слизнорт, делая вид, что не замечает происходящего в классе, продолжал громко разглагольствовать:
– Сегодня вы научитесь варить Зелье Невидимости. Изобретатель зелья – Мазек Горет. Дата первого использования – тысяча пятьсот сорок первый год. Надо сказать, судьба Мазека довольно-таки плачевна. С ним произошёл несчастный случай во время испытания зелья, которое, по сути, очень опасно. Испытатели подвергались различного рода неприятностям, связанным, как правило, с побочными действиями или с огромной магической активностью данного состава.
Гарри раскрыл учебник и уткнулся в книгу, чтобы не видеть насмешливых и презрительных взглядов собравшихся в аудитории. Кто-то швырнул в него скомканным листом пергамента, раздались смешки и шушуканье, но Слизнорт повысил голос и продолжил:
– А теперь о содержимом. Некоторые составляющие для зелья очень редки и даже поставлены под угрозу исчезновения, а поэтому находятся под защитой Министерства Магии. Достать их очень нелегко, а некоторые компоненты на волшебном рынке непристойно дороги. И есть еще одна трудность – зелье не может быть использовано всеми, следовательно, не может быть продано. Оно делается только для одного человека за раз, – он сделал паузу.
– Естественно, в учебных целях вы будете готовить зелье из дешевых и доступных аналогов. Эффект, конечно, будет не таким, но принцип изготовления станет вам ясен… – профессор взмахнул палочкой, и на доске вместо темы появился список компонентов.
• Пыльца только что распустившегося цветка Престарелого Греховника – 19 г.
• Живой корень Столетнего Дуба – 152 г.
• Лепестки Пряного Шушера – 5 шт. по 27 г.
• Гной Бубонтюбера – 255 мл.
• Слезы Валганки – 22 мл.
• Аквамарин – 4 г
• Связующее звено – родниковая вода.
Гарри достал из сумки набор ингредиентов и начал выставлять на парту необходимые, сверяясь с записью на доске, как вдруг с последних парт в него снова швырнули комком пергамента, норовя попасть в голову, кстати, весьма результативно. Опять раздалось гнусное хихиканье и довольно громкий шепот:
– Говеный пидор.
Гарри развернул скомканный пергамент и увидел похабную карикатуру, изображавшую то, как он делает минет Хагриду. Увидев, что Поттер рассматривает рисунок, шутники заржали и отпустили в его адрес еще пару обидных обзывательств. Гриффиндорец отложил бумажку, взял банку с гноем Бубонтюбера, медленно свинтил крышку и, не оборачиваясь, швырнул ее в конец класса, туда, откуда доносились издевательские смешки и оскорбления. Банка разбилась об стену, забрызгав сидящих за последней партой отвратительным гноем и осыпав осколками стекла.
– Поттер, сволочь! – приглушенно раздалось с задних рядов, а Слизнорт в этот момент спросил:
– Итак, я надеюсь, у вас на столе все готово?
– Простите, сэр, но у меня нет гноя Бубонтюбера, – скромно произнес Гарри, подняв руку.
Идя по коридорам, Поттер даже не старался скрыть своего намерения запустить проклятием в любого, кто попытается напасть на него. Оскорбления и насмешки не прекращались, но, видя палочку в сжатой руке гриффиндорца, студенты не спешили нападать на него, как в день выхода из больницы, попыток избить или опустить «грязного пидора» пока никто не предпринимал, но Гарри был уверен, что его травля на этом не закончится. И он не ошибся. В то время, когда он направлялся на урок Трансфигурации, путь ему преградили бывшие друзья Рон Уизли, Дин Томас и Симус Финниган.
Гарри остановился, сжимая в руке палочку, и негромко произнес:
– Дайте пройти.
– Слышь, Поттер, а почему на тебе до сих пор гриффиндорские цвета? – спросил Рон. – Я, как староста нашего факультета, считаю, что тебе пора бы поменять расцветку на более соответствующую твоей … гы-гы, ориентации.
Рыжий взмахнул палочкой, и, покраснев от напряжения, применил невербальное заклятие, которые всегда давались ему с трудом, но на этот раз оно удалось, и отвороты мантии Гарри из красных стали ярко-голубыми, а вышитый герб Гриффиндора на груди трансформировался в надпись «Педрила».
– Фините Инкантатем, – произнес Поттер контрзаклятие, отменяющее наложенные Роном чары, и мантия снова приобрела первоначальный вид. – Это Гермиона научила тебя этому заклинанию? – спросил Гарри своего бывшего друга.
– Думаешь, что я такой тупой? – краснея от злости, запальчиво воскликнул Уизли.
– Я не думаю – я знаю, – ответил Поттер.
Рон направил на Гарри палочку, но реакцией и скоростью он никогда не мог соперничать с Поттером.
– Экспеллиармус! – воскликнул Гарри, и мощным заклятием гриффиндорцы были обезоружены и отброшены в конец коридора – оглушенные ударом об стену, они упали на пол. Гарри сделал короткий резкий взмах и мысленно произнес «Левикорпус», – сверкнула яркая вспышка, и его бывшие приятели, громко закричав, были подброшены в воздух и, перевернувшись, повисли в воздухе вниз головой, как будто их за щиколотку подвесили на невидимый крюк.
– Поттер, твою мать, прекрати! – закричал Симус Финниган. – Немедленно отпусти меня, козел.
– Как скажешь, Финниган, – зло произнес Гарри и добавил «Либерокорпус», направляя палочку на парня.
Еще раз сверкнуло, и Симус рухнул на пол, разбив колено, и зашипел от боли, схватившись за ушибленное место.
– Я не обещал, что посадка будет мягкой, – продолжая направлять на Симуса палочку, усмехнулся Поттер, а затем резко взмахнул ей снова, произнося «Левикорпус» – Финниган опять повис под потолком вниз головой.
– Не становитесь у меня на пути, – сказал Гарри.
Подняв с пола сумку с учебниками и перебросив ее через плечо, парень направился в класс по Трансфигурации, не обращая внимания на вопли и угрозы, доносившиеся сверху. Свернув за угол, Гарри увидел, как привлеченный криками зловредный полтергейст Пивз, жизнерадостно улюлюкая, несся в направлении раздающихся воплей гриффиндорцев. Сорвав на ходу со стены большую колдографию со своим изображением и надписью «Таким не место в Хогвартсе», Гарри зашел в класс и закрыл за собой дверь, чтобы звуки из коридора не доносились в аудиторию.
Он сразу же увидел Гермиону, сидящую в одиночестве, и не долго думая, направился к ней. Присутствующие в аудитории гриффиндорцы сразу же зашептались, но профессор МакГонагалл, повышая голос, произнесла:
– Тема сегодняшнего урока – Мортимагия – превращение человека в предмет.
– Мне надо с тобой поговорить, Герми, – тихо прошептал Поттер, склоняясь к уху подруги.