Блейз вскрикнул, видно, удар пришелся снова по сломанной руке.
– Я не знал, что так будет, не мог предположить, к каким последствиям приведут мои действия, – со стоном произнес Забини.
– Ты же все просчитываешь на пять ходов вперед, Блейз, – зло усмехнулся Драко.
– Я всегда был на твоей стороне, Малфой, я никогда не причинил бы тебе вреда, потому, что люблю тебя, – закричал Забини.
– Заткнись, лживый лицемер! – теряя последний контроль над собой, крикнул Драко и выпустил еще один мощный поток энергии в Блейза.
Парня отбросило к самому краю площадки, на миг его тело замерло в воздухе, а затем, перевалившись спиной через невысокую ограду, Забини полетел вниз.
– Блейз! – дико заорал Драко и бросился к краю стены, там, где мгновение назад был его друг.
Забини при падении чудом сумел уцепиться здоровой рукой за выбоину в стене и сейчас висел над пропастью, держась несколькими пальцами за выступ.
– Блейз, держись, я вытащу тебя! – крикнул Драко, перегнувшись через край стены, и сильнее упершись ногами в пол, ища хоть какое-нибудь углубление в плотно подогнанных друг к другу плитах, чтобы можно было прочнее зафиксировать ноги. – Давай руку, Блейз, я тебя вытяну, – срывающимся голосом сказал слизеринец.
– Не могу, она сломана, – тяжело дыша, ответил Забини.
Драко одной рукой схватил Блейза за руку, которой тот держался за выбоину, а другой, зажимая палочку и опасно склонившись над пропастью, вцепился в воротник рубашки Забини.
– Я тебя держу, Блейз, слышишь? – прохрипел Малфой, расширившимися от ужаса глазами смотря в красивое лицо любовника.
– Не отпускай меня, Драко, пожалуйста, – прошептал Забини. – Я не хочу умирать.
– Не отпущу, Блейз, никогда в жизни не отпущу, – ответил ему Малфой.
Рука Забини взмокла и стала скользкой, он понимал, что долго не продержится. Драко из последних сил удерживал друга, он сам в любой момент мог упасть через стену, и они могли погибнуть вдвоем. Вены на лбу Драко вздулись от усилия, дыхание стало тяжелым, рука начинала неметь.
– Я не брошу тебя, Блейз, – хрипло уверял он. – Я тебя вытащу, и все будет хорошо. И мы поедем с тобой на венецианский карнавал. Я тебе обещаю. Я передумал вступать в ряды Пожирателей Смерти, ты был прав, мне это не надо. Мы поедем в Венецию, – шептал Драко, из последних сил немеющей рукой сжимая влажную руку друга и глядя в красивые, полные слез, глаза Блейза Забини.
– Во Флоренцию, Драко, – прошептал Блейз. – Самые лучшие карнавалы во Флоренции.
– Какая разница, – отозвался Драко. – Все равно, мы поедем туда, вдвоем. И еще в Верону. Помнишь, ты говорил, что там самые лучшие шлюхи, – чувствуя, как трещит материя ворота рубашки в его руке, продолжал говорить Малфой.
– Я не хочу умирать, Драко, – шептал Блейз, сморгнув слезы. – Мне очень страшно, любимый, но если ты меня сейчас не отпустишь, мы погибнем оба. У тебя немеет рука, я чувствую это. Я не хочу утянуть тебя за собой. Живи ради меня, mio biondo chiaro angelo (мой белокурый ангел).
– Нет, mon cher, – прохрипел Малфой. – Я тебя не отпущу и не брошу. Слушай, что я сейчас сделаю. Это единственный шанс. Ты вцепишься в меня со всей силы, а я буду держать тебя так крепко, как только смогу. Но я отпущу вторую руку, сжимающую твой воротник. У меня в ней палочка, но я пока не могу ей воспользоваться. Мы должны продержаться пару секунд – это ерунда. Я сумею тебя удержать одной рукой, успею применить Легерус и облегчить твой вес, а затем вытяну тебя.
– Ты не удержишь меня одной рукой, Драко, ты ослаб. И для этого заклятия тоже нужны силы. Лучше отпусти меня, иначе погибнем оба.
– Это шанс, Блейз. Я сумею, я удержу тебя, любимый!
– Драко… – прошептал Забини, сглатывая слезы.
– Держись, Блейз, – прохрипел Малфой, осторожно разжимая руку, которой он держал воротник Забини, и сразу же ощутил, как захрустели его суставы. У Драко от боли потемнело в глазах.
– Драко, если когда-нибудь будешь в Италии, вспомни обо мне, – услышал он мягкий голос Блейза. – Во Флоренции есть Палаццо Строцци – это мой дом, там очень красиво. Я всегда хотел пригласить тебя туда. Прощай, mio amato (мой возлюбленный), – прошептал Блейз, и Драко почувствовал, как тот разжимает руку.
– Нет! – закричал Малфой, вцепившись в падающего друга так, что затрещал плечевой сустав. – Я не отпущу тебя, Блейз! Я люблю тебя! Мы вместе поедем в твой прекрасный Палаццо Строцци!
– Я тоже всегда любил тебя, Драко, – улыбнулся Забини.
Малфой взмахнул палочкой, чтобы произнести Legerus – заклинание, способное уменьшить вес друга, но вдруг совсем рядом с ним раздался шелест крыльев и огромное серебристо-серое существо, пролетая над Астрономической башней, выбило крылом палочку из руки Драко, а в следующий момент он почувствовал, как рука Блейза выскальзывает из его захвата.
– Нет! – сдирая горло от надрывного крика, заорал Драко, с ужасом наблюдая несколько долгих мгновений за тем, как Блейз стремительно приближается к земле.
– Блейз!!! – но ответом ему был глухой удар тела о землю и наступившая оглушающая тишина.
Драко замер от сковавшего его ужаса, а потом, превозмогая боль, с безумным криком бросился к лестнице. Он бежал по каменным ступеням, не осознавая, что если упадет, свернет себе шею. Дыхание сбилось, сердце колотилось уже не в груди, а где-то в сорванном от крика горле. Он бежал так, как будто за ним гнались все дементоры Азкабана, а вырвавшись из дверей башни на улицу, вдруг замер, боясь подойти к тому месту, где темным пятном, бесформенной грудой лежало тело. Драко как будто парализовало, ноги отказывали двигаться, в висках пульсировала кровь, по щекам текли горячие слезы, а он не мог подойти туда, где лежал Блейз Забини.
– Блейз, – позвал Драко дрожащим от слез голосом. – Блейз, скажи что-нибудь, mon cher, – повторил Малфой и сделал неуверенный шаг вперед, а потом, преодолев себя, стремительно бросился к лежащему на каменных плитах телу.
Блейз лежал в неестественной позе, руки и ноги были изломаны, вывернуты, густые волосы слиплись от крови, которая вытекала из разбитой головы, губы, слегка припухшие, как будто от недавних поцелуев, были слегка приоткрыты, и изо рта стекала небольшая струйка крови. При ударе о каменные плиты сосуды полопались, и глаза, прекрасные глаза с длинными пушистыми ресницами, от взгляда которых сходил с ума весь Хогвартс, теперь источали кровавые слезы, и, застыв в немом удивлении, смотрели стеклянным взглядом куда-то ввысь, на звезды. Забини был похож на прекрасную, но сломанную куклу. Драко поднял взгляд туда, куда кровавыми глазами смотрел мертвый Блейз, и увидел гигантского гиппогриффа, стремительно уносящего одинокую фигуру вдаль от Хогвартса.
– Нет! – безумно закричал Драко и, схватив мертвого, окровавленного любовника, прижал к себе. – Блейз…
Гарри, крепко обхватил мощную шею гиппогриффа и прижался к нему всем телом, когда магический зверь сделал резкий вираж, пролетая над смотровой площадкой Астрономической башни. На миг Гарри показалось, что они могут врезаться в стену, и парень зажмурился, но ничего не произошло – Клювокрыл выровнял траекторию полета и взмыл выше в небо, унося своего наездника все дальше от Хогвартса. Внезапно Гарри послышался какой-то крик, он оглянулся – Астрономическая башня стремительно удалялась. Холодный ветер бил парню в лицо, и он прищурился, вглядываясь сквозь потоки воздуха, но рассмотреть ничего не удалось, да и услышанный им крик мог быть всего лишь шумом ветра у него в ушах. Гарри в последний раз взглянул на Хогвартс и отвернулся, пригнувшись как можно ниже, уткнувшись лицом в шею гиппограффа, чтобы уберечься от ветра. Когда-то, несколько лет назад, он приехал в Хогвартс восхищенным наивным ребенком, теперь же поспешно покидал школу с ненавистью, болью, отчаянием и обидой. Прекрасная волшебная сказка, в которую он попал пять лет назад, обернулась жутким кошмаром, из которого он теперь так стремительно бежал, возвращаясь в мир магглов.
Гиппогрифф пронесся над замком, быстро покидая территорию школы. Гарри видел, как скользят внизу горы и ущелья, за несколько мгновений под ними промелькнул Хогсмид, и Клювокрыл поднялся выше в небо – туда, где мерцали и манили далекие серебристые звезды. Они летели очень быстро – о скорости и высоте полета можно было судить по тому, как далеко внизу мелькали огни маггловских городков. Поттер не знал, куда они направляются, в принципе ему было все равно – его нигде не ждали, но лишь бы расстояние между ним и Хогвартсом было максимальным. Гарри покидал магический мир с полным убеждением в том, что никогда больше не вернется обратно. Хоть он и был волшебником-полукровкой, но вырос среди магглов, и, наверное, было ошибкой возвращать его в мир его отца. Сейчас Гарри хотел только одного – забыть обо всем и начать новую жизнь. Пока у него не было конкретного плана на ближайшее будущее, он даже не догадывался, где будет конечный пункт его путешествия, но знал точно, что должен покинуть этот коварный и жестокий мир лживых предателей и лицемерных ханжей, и ему плевать, что с ними всеми станет. Его с детства использовали как подсадную утку, приманку для Волдеморта. Дамблдор дергал за веревочки, управляя им как марионеткой, использовал в своих амбициозных планах, готовил к тому, чтобы он стал либо убийцей, либо жертвой, а когда ему, Гарри, так нужна была помощь директора, тот занял позицию большинства и изгнал его с позором из школы, которая была ему родным домом. И теперь у Поттера не было никаких моральных обязательств перед магическим миром – если Том Риддл захочет уничтожить его, он палец о палец не ударит ради того, чтобы вернуться и спасать этих лицемеров. Он проживет без них среди магглов, и плевать на все пророчества в мире – он больше не станет рисковать своей жизнью ради тех, кто может в любой момент плюнуть в лицо, отрекаясь от дружбы, избить и изнасиловать.
Так думал бывший гриффиндрец, крепко обхватив шею Клювокрыла. Они летели все дальше и дальше по ночному небу, лицо у Гарри застыло от холода, уши заложило от воя воздушных потоков, ноги, крепко сжимающие бока гиппогриффа, онемели от напряжения, но он не решался переменить позу, боясь соскользнуть вниз. Поттер уже утратил всякое чувство расстояния и времени и надеялся только на зверя под собой – на то, что благородное животное не унесет его на другую сторону пролива во Францию, а гиппогрифф целеустремленно мчался вперед, рассекая могучими крыльями ночной мрак.
Вдруг Клювокрыл стремительно понесся вниз, и сердце Гарри бешено забилось от знакомого чувства восторга – он сам совсем еще недавно делал такие вот головокружительные фигуры высшего пилотажа, а пике был его любимым приемом, когда с бешеной скоростью приближаешься к земле, чтобы в последний миг выйти из падения и взметнуть ввысь. Ему всегда нравилось рисковать, а чувство свободного полета возбуждало и опьяняло. Но такого больше не повторится никогда…
Гарри видел, как желтые огоньки со всех сторон стремительно приближались, становясь все крупнее и отчетливее – уже можно было различить крыши домов, яркие фары автомобилей, бледные желтые квадратики окон. Судя по всему, они пролетали над пригородом, и вскоре Клювокрыл опустился в безлюдном месте возле какого-то заброшенного здания. Судя по всему, это была территория старого и давно не работающего завода, кругом был обширный пустырь, недалеко от которого проходила трасса, где время от времени сновали одинокие автомобили. Гарри спустился на землю, поежившись от холода.
– Спасибо тебе, Клюв, – сказал парень, обнимая шею склонившегося к нему гиппогриффа. – Теперь я сам. А ты должен возвращаться к Хагриду. Он, наверное, очень рассердится, когда узнает, что я забрал тебя. Так что давай, возвращайся, – Гарри нежно потрепал серебристо-серое оперение. – Давай, лети… – парень медленно отступил назад и поклонился благородному животному.
Клювокрыл внимательно смотрел на гриффиндорца, не торопясь покидать его.
– Ты должен вернуться, Клюв, – повторил Поттер. – Теперь я один…сам… Со мной все будет хорошо, а тебя ждет Хагрид.
Зверь величественно склонил голову, кланяясь подростку, как будто признавая в нем равного себе, а затем, взмахнув крыльями, взлетел, набирая высоту. Гарри наблюдал за тем, как магическое существо стремительно удаляется, поднимаясь в небесную высь, а затем, когда Клювокрыл исчез во тьме, парень еще долго смотрел вверх, не чувствуя, как горячие слезы текут по холодным щекам. Клювокрыл был последней ниточкой, связывающей его с магическим миром, и вот теперь эта нить оборвалась окончательно. Он вновь стал простым парнем, магглом, а не великим и известным Гарри Поттером. Теперь он Гарри, просто Гарри… и он больше не волшебник, он не взял с собой в мир магглов ничего – ни волшебную палочку, ни плащ-невидимку, ничего. На нем были сбитые кроссовки, мешковатые джинсы, старенькая футболка и, доставшаяся от Дадлика в качестве особо дорогого подарка, кожаная куртка, которую кузен порвал в нескольких местах и после этого выкинул в мусор, но заботливая тетя Петунья извлекла рваную куртку из мусорного мешка и подарила племяннику, а дядя Вернон, в тот момент когда парень зашивал порванный рукав, не упустил случая напомнить ему о том, как они заботятся о нем, а он неблагодарная дрянь, дармоед и сволочь, которая не ценит доброе к нему отношение заботливых родственников.
Кроме того, что было на Гарри – у него ничего не было. Даже ни одного сикля в кармане, хотя Гринготский сейф ломился от тысяч золотых галеонов, оставленных ему родителями. Теперь ему предстояло начинать новую самостоятельную жизнь с чистого листа. Парень был твердо уверен, что к Дурслям он не вернется.
Поттер решительно покинул территорию заброшенного завода и направился к трассе. Он шел по обочине, засунув руки в карманы, время от времени отворачиваясь, ослепленный фарами встречного транспорта, иногда оглядываясь на звуки сигналов проезжающих мимо автомобилей. Он не знал, куда идет и что его ждет впереди, но в груди уже начинала зарождаться надежда на то, что теперь с ним ничего плохого не случится. Он свободен, он сам волен распоряжаться своей жизнью, и никто больше не посмеет превращать его в марионетку, прикрываясь красивыми фразами о спасении человечества и победе светлых сил. Гарри даже улыбнулся своим мыслям. Он впервые был свободен по-настоящему. До одиннадцати лет он полностью зависел от Дурслей и жил как в тюрьме в запертом чулане, потом, попав в Хогвартс, он незаметно превратился в марионетку Дамблдора, хотя тогда еще не понимал этого. А сейчас он сам будет распоряжаться своей жизнью, и плевать на Дурслей, Дамблдора, Тома Риддла, Малфоев – на всех. Обретенная свобода пьянила, кружила голову, и Гарри был уверен, что теперь все будет хорошо.
Рядом с ним затормозила машина, переднее стекло плавно опустилось, и Гарри увидел мужчину средних лет, который, глянув на него, поинтересовался:
– Эй, парень, тебе куда?
– Туда, – неопределенно кивнул Гарри, а потом добавил, – в город, сэр.
– Садись, довезу, – закуривая, предложил мужик.
– Э-э-э…. спасибо, сэр, – поблагодарил парень, открывая переднюю дверцу.
Машина резко тронулась и понеслась по трассе, Гарри успел заметить дорожный указатель, на котором было написано «Лондон – 9 миль». Машина стремительно направлялась в многомиллионный ночной мегаполис, сияющий и манящий множеством огней.
«Лондон, так Лондон, – подумал Гарри, смотря в окно, – лишь бы не Литтл–Уингинг».
– Как тебя зовут, малыш? – поинтересовался мужик, настраивая музыкальную волну автомагнитолы.
– Гарри, – ответил парень. – Гарри… Блэк.
Глава 7
Лондонский бездомный
Гарри бесцельно брел по освещенным огнями улицам – неоновая реклама ослепляла его, предлагала и приглашала, обещала и обманывала; вначале парень с интересом рассматривал яркие вывески и щиты, но сейчас, когда он уже вторые сутки скитался по лондонскому Сити, и от голода начинало сводить кишки, ему на все было наплевать, ночной мегаполис потерял для него весь свой блеск и шик, хотелось только одного – есть. Поттер привык жить впроголодь. Дурсли любили в качестве наказания держать его без еды, и он прекрасно знал, что сперва начинает неприятно подташнивать, а в животе противно урчит, потом желудок сводит от боли и появляется ощущение, что кишки скручиваются в тугой узел, и когда наступал такой момент, тетя Петунья просовывала ему сквозь отверстие в двери тарелку супа. Сейчас же Гарри был почти на грани голодного обморока.
Парень уже который раз проклинал себя самыми последними словами за то, что, покинув магический мир, не додумался прихватить с собой мантию-невидимку. Он оставил в хижине Хагрида абсолютно ненужную Карту Мародеров, не взял свою волшебную палочку – чтобы избежать искушения воспользоваться ею в маггловском мире, чего делать было категорически нельзя, так как за нарушение ограничения на применение магии несовершеннолетними он рисковал лишиться палочки навсегда – ее могли сломать также, как много лет назад сломали Хагридову. Но только теперь Гарри понял, что совершил серьезную ошибку, не взяв с собой мантию-невидимку Он мог бы незаметно заходить в супермаркеты и на рынки, брать любую понравившуюся еду, хотя, конечно, понимал, что воровство это аморально и гнусно, но, когда от голода сводит кишки, о таких вещах перестаешь задумываться.
Поттер однажды видел у Дурслей по телевизору, как какая-то кинозвезда, красуясь перед объективами видеокамер, рассказывала, что она сделала пожертвование в пользу лондонских бездомных, которые в пунктах благотворительности теперь смогут получить бесплатный горячий обед. Гарри сейчас отчаянно пытался вызвать в памяти детали этого интервью, хотел вспомнить, где же можно поесть без денег, но, естественно, у него ничего не вышло.
Все его мысли были заняты только тем, как бы найти хоть что-то съедобное. Сначала бывшему гриффиндорцу было безумно стыдно даже думать о том, чтобы подойти к кому-нибудь из магглов и попросить денег, но, когда терпеть стало совсем невмоготу, и перед глазами уже заплясали цветные звездочки, Гарри, жутко смущаясь, подошел к молодой женщине очень располагающей наружности, которая, выйдя из супермаркета, перекладывала многочисленные пакеты в багажник машины. Краснея и заикаясь, парень попросил дать ему несколько фунтов, но женщина вдруг начала возмущенно кричать что-то про проклятых наркоманов и громко звать охранника из магазина. Поттер испуганным зверьком метнулся на другую сторону улицы и бежал еще долго, не разбирая дороги, задыхаясь и держась за бок, который начало нещадно колоть. Гарри поклялся сам себе, что больше никогда не будет попрошайничать – лучше уж украсть, чем унижаться до такой степени.
В тот день ему повезло: бесцельно шатаясь по парку, на скамейке только что покинутой женщиной с маленьким ребенком, он увидел оставленную недоеденную булку и, осмотревшись по сторонам, быстро подошел, взял надкушенную сдобу и с жадностью ее проглотил. Тут же в парке были небольшие питьевые фонтанчики и, припав к одному из них, он пил как умирающий от жажды в пустыне, до тех пор, пока живот не заболел и не надулся. Чувство голода отступило, но Гарри знал, что это ненадолго, надо было срочно как-то приспосабливаться к самостоятельной жизни в обществе магглов, а главное – решать проблему с пропитанием. Поттеру вспомнилась мать Тома Риддла – Меропа Мракс, которая точно так же, как и он, покинув магический мир, скиталась по лондонским улицам, истощенная, обессиленная, а найдя приют для бездомных, умерла там вскоре после родов, произведя на свет ребенка, впоследствии ставшего Темным Лордом. Конечно, беременной девушке приходилось тяжелее, чем Гарри сейчас, но и ему было сложно позавидовать. В какой-то момент появилась отчаянная мысль все же вернуться к Дурслям, но Поттер сразу же отмел ее, как крайне неудачную идею. Родственнички наверняка отправят его в школу Святого Брутуса для трудных подростков и малолетних преступников или вообще не пустят на порог, они и так-то терпели племянника на каникулах только по той причине, что Дамблдор присылал им деньги на его содержание. А если он вернется сейчас, в апреле, его точно выставят за дверь. Через два месяца, когда начнутся каникулы, дядя с тетей обязаны будут принять его, но это время надо как-то прожить без Дурслей – здесь, в Лондоне, где он никого не знает, без денег и без крыши над головой.
Гарри уже жалел, что так необдуманно и поспешно покинул магический мир, в результате чего ему, очень даже обеспеченному молодому человеку, у которого в сейфе Гринготса хранились оставленные родителями тысячи золотых галлеонов, приходилось теперь голодать на маггловских улицах и опускаться до попрошайничества. А впереди была безызвестность и все больше охватывающее отчаяние. Эйфория по поводу начала свободной и самостоятельной жизни прошла довольно таки быстро, а чувство незащищенности появилось в тот момент, когда мужчина, подобравший Гарри на трассе, начал делать неприличные намеки, а вскоре, уже не стесняясь, положил руку мальчику между ног и предложил немного подзаработать. Поттер инстинктивно потянулся за палочкой, но, ощутив непривычную пустоту в заднем кармане джинсов, почувствовал себя очень уязвимым. И тогда он решительно распахнул дверцу автомобиля и пообещал выпрыгнуть на полном ходу, если мужик немедленно не остановится и не выпустит его….
Скитаясь по улицам, Гарри время от времени подумывал о том, что бы направиться в «Дырявый котел». Он знал проход из мира магглов в волшебный мир, и в знакомой таверне его, возможно, накормили бы без денег и предоставили комнату, если до них еще не дошли слухи о его позоре. Потом можно было бы написать Дамблдору, потребовать у него ключ от гринготского сейфа (старик считался его попечителем до совершеннолетия и распоряжался деньгами, оставленными ему родителями.). Гарри решил использовать этот вариант на крайний случай – возвращаться в магический мир, где его так жестоко подставили, унизили, предали, отвергли и изнасиловали, он не хотел, да и гордость не позволяла. Наверняка о якобы пагубных наклонностях золотого мальчика, послуживших исключению из Хогвартса, уже написали в «Ежедневном пророке», и гарантированно поползли всякие слухи по этому поводу. И Гарри решил, что точно никогда больше не вернется к магам, поэтому продолжал бродить по улицам, где спешащие прохожие совершенно не обращали внимания на одинокого подростка. Он проходил мимо супермаркетов и ресторанов, иногда останавливался возле ночных клубов, рассматривая вульгарно одетых магглов, от вида которых лицо профессора МакГонагалл скривилось бы так, будто она съела лимон. Одни стояли в длинных очередях, чтобы пройти в ночное заведение, другие подходили к припаркованным машинам, цепляли идущих мимо и заигрывали с ними. Гарри догадывался, чем занимаются эти юноши и девушки, он понимал, что они торгуют своим телом, и это вызывало у него чувство омерзения. Парень побрел дальше, мельком взглянув на манекены в экстравагантных нарядах, выставленные в витринах модного магазина под названием «Cyber dog».
Непроходящее чувство голода становилось невыносимым. Проходя мимо небольшого ресторанчика, Гарри решил свернуть в арку и осмотреться на заднем дворе этой забегаловки. Парень надеялся наняться грузчиком или мойщиком посуды – был согласен выполнять любую грязную и тяжелую работу, лишь бы взяли. Он мог бы работать и на кухне, помощником повара. Гарри с детства научился очень хорошо готовить, но понимал, что вряд ли кто-то его возьмет на такую работу. Поттер готов был трудиться даже бесплатно, только за еду.
Долго не решаясь, он все-таки робко постучал в заднюю дверь, потом еще несколько раз, уже настойчиво. Некоторое время внутри не раздавалось ни звука, а затем дверь открыл какой-то громила, судя по виду – охранник, и, выслушав невнятную речь Гарри о том, что ему очень нужна любая работа, пообещал переломать грязному попрошайке ноги битой, если тот сейчас же не уберется подобру-поздорову. Поттер побрел дальше.
Он принялся отчаянно искать работу в других заведениях, магазинах, складах, даже зашел на почту, в надежде устроиться разносчиком газет. Откуда-то его гнали сразу – наверное, подросток в замызганной мешковатой одежде с голодным взглядом и шрамом на лбу не внушал никому особого доверия – его принимали за малолетнего наркомана или бездомного бродягу. Откуда-то Поттер сам поспешно уходил, когда ему заявляли, что для такого симпатичного мальчика найдется только одна работенка – особого характера. Парня мутило от одной мысли, что ему еще когда-нибудь в жизни придется заниматься сексом с мужчинами. То, что произошло в слизеринских подземельях и в хижине Хагрида, было как кошмарный сон, и сейчас, когда некоторые смотрели на Гарри сальными глазами, ощупывая взглядом и раздевая, он чувствовал себя грязным и стремился быстрее убраться подальше от этих извращенцев, любителей молодых мальчиков.
Эту ночь Поттер решил провести в лондонской подземке. Нужно было где-то переночевать, и станция метро показалось ему вполне подходящим местом. Конечно, можно было поспать и на скамейке в парке, где он провел предыдущую ночь, но накрапывал мелкий дождь, и пока парень добежал до туннеля, ведущего на платформу, его уже начало знобить.
Станция Юстон Сквер, построенная еще в девятнадцатом веке, была серая, грязная, провонявшая мочой, на стенах местами облупилась штукатурка, кое-где на полу валялись шприцы, использованные презервативы, окурки – урны в лондонском метро не использовались из соображений безопасности, поэтому пассажиры очень часто швыряли мусор прямо на пол. Навстречу Гарри торопливо шли люди, желая поскорее покинуть зловонную подземку и отправиться по своим делам – туда, где их ждали. Этим магглам было куда идти, куда спешить, поэтому неудивительно, что они так стремились поскорее убраться из такого унылого места.
На платформе, прикрепленные огромными болтами к бетонным плитам, стояли две деревянные скамейки, все изрисованные граффити и изрезанные ножами. На той, которая была ближе к выходу, сидел исхудавший мужчина в грязной серой куртке, распространяя вокруг себя запах застарелого перегара, мочи, давно не мытого тела. Бродяга молча курил, уставившись отсутствующим взглядом в темноту туннеля. У его ног стояло несколько банок из-под пива. Гарри направился ко второй скамейке, которая была пуста, и, миновав киоск с газетами и напитками, опустился на грязное деревянное сидение. Он долго сидел, поджав колени к груди, обхватив себя руками, и смотрел, как подходят электрички, люди потоком выплескиваются из вагонов и спешат к эскалатору, а поезд стремительно уносится прочь.
Вдруг мужчина с соседней лавки встал, взял банку пива и направился к Гарри. Поттер поднял голову. С худого, заросшего, покрытого струпьями лица на него смотрели глубоко запавшие, налитые кровью, испуганные глаза. В вытянутой дрожащей руке бездомного было пиво.
– Эй, парень, хочешь выпить со мной? – предложил мужчина и, присаживаясь рядом с подростком, протянул ему полупустую жестянку.
– Спасибо, сэр, – произнес Гарри, взяв банку, и сделал глоток.
Мужчина молчал, тусклым взглядом смотря в пустоту, а Поттер допивал его пиво, испытывая в этот момент огромную благодарность к этому незнакомому опустившемуся магглу.
– Сэр, а можно вас кое о чем спросить? – взволнованно поинтересовался парень. Бездомный промолчал, а Гарри, набравшись смелости, продолжил:
– Я знаю, что здесь есть такие места для бездомных, куда человек может прийти и получить помощь, например, там дают горячий обед без денег. Э-э-э… это правда, сэр? Вы, наверное, знаете о таких местах?
– Ты совсем недавно на улице, да, парень? – спросил бездомный мужчина. Гарри кивнул. – Лондон самый дорогой город в мире, и если здесь что-то можно получить без денег, то только на Рождество. А сейчас ведь не Рождество, верно, парень?
– Да, сэр, – мрачно подтвердил Гарри, – сейчас не Рождество.
Повисло угрюмое молчание. Поттер прихлебывал кислое пиво, мужчина закурил, затем протянул пачку мальчику.
– Спасибо, сэр, я не курю, – ответил тот.
– Бери, мне все равно уже не пригодятся, – произнес бездомный. Гарри пожал плечами и, взяв полупустую пачку, запихнул ее в карман. – Запомни, парень, если хочешь выжить в этом паршивом мире, не верь никому, ничего не бойся и никогда ни о чем не проси.
– Не верить, не бояться, не просить? – переспросил Гарри.
– Да, именно так. Не верь, не бойся, не проси, и, может быть, тогда тебе повезет, и ты сумеешь выбраться с этого дна.
– Спасибо, сэр, я запомню, – произнес Поттер, рассматривая странного маггла, у которого с головой точно было не все в порядке, а может быть, сказывалось чрезмерно выпитое пиво или что покрепче.
Мужчина молча встал и направился к своей скамейке. Гарри поблагодарил его еще раз, но бездомный даже не обернулся. Каждый из них опять погрузился в свои невеселые мысли, и через некоторое время Гарри почувствовал, что начинает засыпать от усталости и выпитого пива. Он прилег на лавку, поджав ноги, и вскоре провалился в какой-то полусон, полузабытье. Кажется, ему приснился Хогвартс-экспресс. Парень отчетливо слышал во сне, как поезд сигналит, наверное, готовится к отправлению с платформы 9?… Раздался еще один надрывный сигнал, Гарри наконец-то с трудом проснулся и открыл глаза. Сначала он не понял, где находится, он только слышал встревоженные крики людей, а резко вскочив с лавки, увидел небольшую группу магглов, толпившихся на платформе. Люди возбужденно переговаривались, указывая на рельсы. Поттер подошел и заглянул вниз, но тут же резко отпрянул назад, нечаянно толкнул какого-то мужчину и помчался к выходу из туннеля, с трудом сдерживая рвотный позыв. Рельсы были залиты кровью, а разорванное на части под колесами вагонов тело самоубийцы уже успели накрыть простынями, сквозь которые проступали бурые пятна. Гарри успел заметить из-под окровавленной материи кусок серой грязной куртки, и узнал в этих человеческих останках того самого бродягу, который угостил его пивом. Мужчине было безумно страшно уходить из этого поганого мира, и в ту минуту ему потребовался кто-то, с кем можно было бы выпить в последний раз в жизни. И этим последним человеком для бродяги стал Гарри Поттер. Парень выбежал из подземки, глотнул свежего воздуха, пропитанного весенней влагой, и тут же согнулся пополам, содрогаясь от приступа рвоты.