– Брент О’Коннер, – продолжая улыбаться, произнес наглец, и протянул руку.
– Э…э…э… Гарри Блэк, – нерешительно промямлил Поттер, поколебался мгновение, затем ответил рукопожатием.
– Ну что, пидоры, нашли уже общий язык? – пробасил «Железный Джо», поднявшись на площадку.
– Доброе утро, мистер Мабуто, – очаровательно улыбнувшись, произнес Брент О’Коннер. – Чертовски приятно видеть вас в хорошем настроении.
– Твой новый сосед Блэк, – исподлобья взглянув на смазливого подростка, который вызывающе ухмылялся, сказал Джо и кивнул в сторону Поттера.
– Мы, пидоры, уже познакомились, – ответил Коннер, передразнивая сутенера. – Мистер Мабуто, надеюсь, вы не забыли передать мой привет мистеру Веймару? – издевательски–вежливо поинтересовался парень.
– Заткнись, умник, – рявкнул Мабуто и врезал хастлеру подзатыльник. – Твоя квартира, – ткнув пальцем в обшарпанную дверь напротив, добавил сутенер, обращаясь к Гарри, и протянул ему ключи. – Сегодня в восемь должен быть на работе, и без опоздания, я этого не люблю. Куда приходить – спросишь у этого, – Мабуто кивнул на О’Коннера и, еще раз мрачно зыркнув на подростков, пошел вниз по лестнице. Брент показал ему вслед похабный жест, а затем подмигнул Гарри.
Поттер принялся открывать ключами обшарпанную дверь, Коннер выставил на площадку еще один мешок с мусором.
– Если возникнут проблемы, Блэк, обращайся, – услышал Гарри чуть насмешливый голос у себя за спиной.
– У меня нет проблем, Коннер, – ответил Поттер и захлопнул за собой дверь.
Гарри не понравился его новый сосед, самодовольный, наглый красавчик, влюбленный в самого себя. Он уже насмотрелся в борделе у Веймара на таких гламурных ублюдков, с которых очень быстро слетал весь блеск и лоск. Стоило только Ли щелкнуть пальцами, и эти манерные пижоны начинали вылизывать пол. А этот Коннер был еще и выпендрежником, сразу же решившим произвести на него впечатление, упомянув о Веймаре… А еще Гарри очень не понравилось, как парень пялился на его ширинку, нахально ухмыляясь.
«Придурок», – подумал Поттер, осматриваясь в квартире, которую можно было назвать пародией на его комнату в борделе, но в дешевом варианте. Вместо атласного постельного белья кровать была застелена мятой несвежей простыней со старыми желтыми и коричневыми пятнами, на окне – сломанные жалюзи, вместо плазменного экрана стоял убогий старый телевизор годов семидесятых и шкаф с поцарапанными створками, содержимое которого Гарри даже не стал проверять – стандартный набор для шлюхи – фаллоимитаторы, наручники, парики, чулки, туфли, порножурналы… На маленькой кухоньке находился стол с микроволновкой, а в углу стоял холодильник, в котором оказался заплесневевший кусок пиццы.
Заняться было нечем. От безделья Гарри слонялся из угла в угол, все–таки залез в шкаф и убедился в том, что был прав. В ящиках и на полках хранились вещички из секс–шопа и прочая дрянь – туфли, парики, женские трусики. Поттер сдернул с постели грязную обгаженную простынь и лег, тупо уставившись в потолок. До начала работы можно было поспать, но в голову лезли всякие дурацкие мысли, на душе было погано и тревожно, чертовски хотелось курить, а еще лучше было бы раз–другой вдохнуть кокаин, чтобы придти в норму и сбросить нервное напряжение. Гарри встал с кровати, еще раз тщательно осмотрел содержимое убогой квартиры в поисках сигарет. На улице шел проливной дождь – это лето, в отличие от прошлогоднего, выдалось холодным и дождливым. Поттер еще не знал этот район, и мокнуть под ливнем в поисках кого–нибудь, кто согласился бы приобрести для него пачку сигарет в ближайшем супермаркете, не хотелось. Настроение у Гарри было такое же отвратительное, как и погода, и спустя полчаса он все–таки решился сходить к своему соседу Коннеру стрельнуть сигарету.
Звонка не оказалось, и только Гарри стукнул в дверь, как она со скрипом стала приоткрываться. Поттер для приличия постучал еще раз и услышал голос своего соседа:
– Входи, Блэк.
Гарри открыл дверь и вошел. Он ожидал, что квартира этого красавчика окажется под стать ее хозяину – с дорогой техникой, стильной мебелью, похабными плакатами на стенах и кучей порножурналов, но жилище Коннера мало чем отличалось от его собственной квартиры, а вместо порножурналов у Брента оказались книги, чему Гарри был несказанно удивлен. Учебников и различных пособий, журналов, брошюр, тематической литературы было очень много, они стояли на полках, валялись на полу, книгами был завален стол. Сам же Коннер, лежа на животе и задрав ноги, читал, рядом лежала тетрадь, куда парень, видимо, что–то записывал. Поттер нескромно рассматривал квартиру своего соседа, удивленный тем, что видел.
– Э…э…э… а ты что, занимаешься? – спросил Гарри, взяв в руки учебник по математике для высшей школы.
– Нет, порножурналы смотрю, – ехидно ответил Коннер, приподнимаясь с кровати.
Гарри стало неудобно, что он пришел не вовремя и отвлекает парня от учебы, поэтому, развернувшись к двери, он быстро пробормотал «извини–я–позже–зайду» и пошел на выход, но Коннер преградил ему дорогу.
– Ты по делу пришел, Блэк, или о погоде поболтать? – поинтересовался красавчик, улыбнувшись.
Гарри уже успел обратить внимание на то, что Брент очень часто улыбается. Парень знал цену своей внешности, а улыбка делала его не только еще более красивым, но и чертовски обаятельным. Было в его внешности что–то очень располагающее – веселые карие глаза, которые светились озорными искорками, маленькие веснушки на носу придавали его облику немного детский и озорной вид, но губы, слегка пухлые, были очень чувственные. Брент О’Коннер не был похож на обычную вульгарную уличную шлюху, скорее его можно было принять за гламурного мальчика из хорошей семьи, но одновременно было в нем что–то очень порочно–развратное, одним взглядом он искушал и раздевал, губами совращал, красивым телом с ровным загаром мог свести с ума любого. Коннер знал, что красив, и определенно пользовался этим, извлекая выгоду для себя из своей порочной внешности.
Гарри даже на миг растерялся, когда этот парень встал у него на пути, заслоняя дверь и продолжая улыбаться, повторил свой вопрос:
– Какие–то проблемы, Блэк?
– У тебя сигареты есть? – поинтересовался Поттер, делая шаг назад, чтобы не стоять так близко к Коннеру, дыхание которого он мог почувствовать щекой.
– Допустим, у меня есть кое–что получше сигарет, – в упор глядя на Гарри, мягко произнес Брент.
– Э…э…э… «кокс»? – спросил Поттер и получил утвердительный ответ.
– Круто, – сказал бывший гриффиндорец, ухмыльнувшись.
– Тогда закрой дверь, Блэк, – ответил Брент, отходя от него и направляясь в кухню.
– А почему ты ее сам не закрываешь? – крикнул Гарри, захлопывая дверь.
– Я знал, что ты придешь, – раздалось с кухни.
– Умник, – хмыкнул Поттер, присаживаясь на край постели.
Брент вернулся, держа в руке небольшой полиэтиленовый пакетик, стеклянную трубку с фильтром и резиновым мундштуком и зажигалку, и все это положил перед Гарри, присаживаясь напротив него. Поттер взял в руки пакет с маленькими белыми кусочками, напоминающими по виду кристаллы, и удивленно стал его разглядывать.
– Это крэк, – выхватив пакет из его рук, пояснил Коннер. – «Иней», «чума», «дешевый снег» – называй, как хочешь. Я знаю, что у Веймара ты привык нюхать кокаин, но на улице он стоит дорого, и все заработанные деньги только и будут уходить на него, «иней» же гораздо дешевле, но от него крышу сносит сильнее.
Коннер осторожно положил маленький кристаллизованный кусочек в стеклянную трубку, поднес зажигалку и стал нагревать. Очень скоро кристаллы стали плавиться, раздалось потрескивание. Брент сделал затяжку, вдыхая пары очищенного кокаина, и передал трубку Гарри.
– Твою мать, – прошептал Поттер, почти сразу же после первой затяжки, почувствовав сильный прилив энергии.
– Кайф, – произнес Коннер, упав на кровать с мечтательной улыбкой.
– Вещь, – ответил Гарри и тоже лег рядом со своим соседом, передавая ему трубку.
Сейчас Поттер испытывал одуряющее чувство эйфории, безумной радости и счастья. Дыхание стало учащенным, он начинал чувствовать нарастающее возбуждение.
– Ты с кем–нибудь встречаешься? – склонившись над ним, спросил Брент, и, сделав большую затяжку крэка, прижался ртом к губам Гарри, через поцелуй выдыхая в него пары наркотика.
Поттер застонал от безумного удовольствия, от которого можно было сойти с ума.
– У тебя есть парень? А может, девушка? – развратно улыбаясь, снова поинтересовался Коннер.
– Нет, – прошептал Гарри, улыбаясь от нахлынувшего на него безмерного, всепоглощающего счастья.
– Почему? – удивленно спросил Брент. – Ты красивый… – он нежно провел ладонью по щеке бывшего гриффиндорца.
– Я трахаюсь только на работе, – борясь с сильным искушением, прошептал Поттер, глядя в распутные глаза склонившегося над ним парня.
– А ты не хотел бы заняться этим в нерабочее время? – продолжая развратно улыбаться, спросил Брент и, снова сделав затяжку, склонился над Гарри, выдыхая ему в рот пары кокаина.
– Нет… пожалуйста… – прошептал Поттер, с трудом сопротивляясь искушающему его дьяволу.
– Как скажешь, – слегка разочарованно ответил Коннер и лег рядом.
После небольшого молчания Брент снова заговорил:
– Мабуто говорил, что Веймар тебя вышвырнул из борделя… Ты был плохим мальчиком?
– Да. Я напал на клиента и избил его, – ответил Поттер.
– Ни хрена себе, – усмехнулся Коннер. – Удивительно, что Ли не спустил с тебя шкуру.
– Они пытали меня электротоком в подвале, – помолчав, ответил Гарри.
– Извини, – тихо произнес Коннер. – Не будем об этом…. А у тебя есть кто–нибудь из родных? – после молчания снова спросил Брент, который, похоже, не мог умолкать надолго, а под кайфом вообще становился очень болтливым.
– Я сирота, родители погибли в автокатастрофе, когда мне был год, – ответил Поттер привычную, заученную фразу. – А у тебя есть родственники?
– Мать. Только я не знаю, жива ли она еще. Мы не виделись несколько лет… Она проститутка, работает на трассе, обслуживает дальнобойщиков, – глядя в потолок, произнес Брент. – Она родила меня в шестнадцать лет от какого–то клиента. Подзалетела по малолетству, а аборты в Ирландии запрещены законом. Когда я родился, ей пришлось брать меня на работу. Вообще–то я нехило усложнил ее блядскую жизнь. Пока она сосала у дальнобойщиков в кабинах грузовиков, ее подружки на трассе нянчились со мной, а когда они все были заняты, коляску просто откатывали подальше от дороги в ближайшие кусты. Вскоре она отвезла меня в Белфаст, к бабушке, и я жил у нее до шести лет. Когда бабушка умерла, матери снова пришлось взять меня к себе. Она снимала недорогую квартиру на окраине Дублина вместе со своей подружкой, и все мои детские воспоминания связаны с пьяными мужиками и оргиями. Когда мне было одиннадцать лет, обкуренный клиент изнасиловал меня… Когда он вогнал в меня свой член, от боли я визжал так, что ему пришлось скомкать мои трусы и засунуть мне в рот. Он трахал меня, а мне казалось, что меня рвут на две части, я лежал и стонал в кляп, заливая стол слезами. Потом пришла обдолбанная мамочка, стала возмущаться, пообещала, что настучит в полицию за изнасилование несовершеннолетнего, если клиент не заплатит вдвое больше. Мужик оттрахал меня, зарядил маме в глаз, пригрозив свернуть ей шею, но все–таки заплатил двойную цену, сказав, что моя задница того стоила. Потом они еще раз перепихнулись с мамой, а я лежал на столе со своими трусами во рту и ревел.
Гарри смотрел на этого красивого парня, который лежал сейчас рядом с ним и так спокойно, даже безразлично, рассказывал об ужасном насилии, которому подвергся в детстве. Поттер отлично помнил себя в возрасте одиннадцати лет, когда он восторженным наивным ребенком оказался в волшебном Хогвартсе, а Брента О’Коннера, которого он сначала принял за гламурную сволочь, в это время насиловал обкуренный мужик, разрывая ребенку задницу на глазах деградировавшей мамаши. Гарри, сглотнув подступивший к горлу комок, тихо произнес:
– Что было дальше?
– Да ничего, – спокойно ответил Коннер. – Мама решила, что хватит мне жить дармоедом и пора самому зарабатывать деньги, и теперь она стала искать клиентов не только для себя, но и на мою задницу. Так что, Блэк, моим первым сутенером была моя мамочка. Через два года я решил, что могу отлично справляться и без нее. В тринадцать лет я уж зарабатывал хорошие деньги, но почти все забирала мать. Тогда я свалил из дома, а через два дня уехал из Дублина. В Лондоне было больше возможностей. Меня сразу же подцепил один сутенер, но через несколько месяцев его отправили за решетку. Я сменил еще нескольких хозяев, прежде чем оказался у Веймара.
– Так ты, значит, с ним все–таки знаком? – произнес Гарри. – А я думал, что ты просто выпендриваешься передо мной.
– Я два года был любовником Веймара, – усмехнулся Брент. – Он взял меня для себя, и очень редко давал своим лучшим друзьям или очень важным клиентам. У Веймара мне было хорошо, мне казалось, что я попал в сказку. У меня было все, что я хотел – игровая приставка, вкусная еда, классные шмотки… А потом он нашел себе другого фаворита, а я стал обслуживать клиентов наравне со всеми, а потом оказался здесь, в Сохо. Мабуто отлично знает, что я был любовником хозяина, поэтому я иногда могу позволить себе то, что другим не сошло бы с рук. Джо опасается, что Роберт может снова вернуть меня к себе, а я начну жаловаться, что он хреново со мной обращался. Так что у меня немного привилегированное положение, по крайней мере, Мабуто меня не трахает, и бьет редко… Только Роберт никогда не вернет меня к себе, он любит малолеток, двенадцати–тринадцатилетних, с узкими дырками, а я вырос и превратился в разъебанную уличную блядь и больше не нужен ему.
Брент замолчал, а Гарри смотрел на него, испытывая шок, узнав страшную историю жизни этого парня, которому так нравится улыбаться.
– А ты как оказался на улице? – спросил Брент, взглянув на Гарри.
– Я из школы сбежал, – ответил Поттер. – Меня тоже изнасиловали, – помолчав, сознался парень. – Групповуха… А потом я свалил.
– Понятно, – спокойно ответил Коннер. – Я тоже в школе недоучился. Как свалил в тринадцать лет из Ирландии, так здесь уже было не до учебы, а сейчас приходится восполнять пробелы в образовании. Учебники и репетиторы чертовски дорогие, почти все деньги только на это и уходят, но я должен в следующем году поступить в университет. Я обязательно получу образование и найду хорошую работу. Я не буду шлюхой, как моя мать, – Коннер замолчал и задумчиво уставился в потолок.
– Э…э…э… слушай, Брент, если что… ну… если помощь нужна, ты обращайся, – неуверенно предложил Гарри. – Вообще–то я учился в неплохой школе. Я даже латынь знаю… – добавил он и покраснел.
– Что? Латынь? – удивленно спросил Коннер, а затем, уткнувшись лицом в подушку, засмеялся.
– Э…э…э… вообще–то это правда, – улыбаясь, произнес Поттер, понимая, как глупо это звучит.
Брент О’Коннер долго не мог успокоиться и продолжал смеяться.
– Латынь, мать ее, – глупо хихикнул Гарри, и, прижавшись к лежащему рядом парню, сам засмеялся, уткнувшись лицом ему в плечо.
Работа на улице мало чем отличалась от работы в закрытом борделе, только стильная комната с атласными простынями сменилась грязными подворотнями и подъездами, а иногда и кабинками общественных туалетов, и клиенты теперь были не в деловых костюмах, пахнущие дорогим парфюмом, а чаще всего воняли потом и дышали в лицо перегаром. Джо Мабуто оказался редкостной сволочью, к тому же невероятно скупой, и брал со своих «подопечных» грабительские поборы. Единственным положительным моментом была бесплатная однокомнатная квартира, куда Гарри возвращался под утро и падал от усталости на кровать, моментально засыпая. Поттер никогда не водил клиентов домой. Для него, уставшего жить в борделе под постоянным, круглосуточным видеонаблюдением, новое жилище стало убежищем, закрытой территорией, куда имел доступ только его приятель О’Коннер. Бывший гриффиндорец сблизился со своим «коллегой» и соседом по лестничной площадке Брентом, который хоть и был, по мнению Гарри, ужасно порочным и развратным, но, тем не менее, оказался отличным парнем, а не манерной сволочью, каким показался Поттеру при знакомстве. Общение с другими хастлерами сводилось к разговорам ни о чем во время ожидания клиентов, пошлым шуточкам и непристойным рассказам о сексе. Гарри чаще всего отмалчивался, держался особняком, и поэтому «новичка» сразу же невзлюбили, но ему на это было наплевать.
За ночь приходилось обслуживать по пятнадцать клиентов, а иногда и больше. Спрос на дешевых мальчиков был всегда. Ребята стояли на обочине тротуара, тормозили все проезжающие мимо автомобили, цепляли прохожих, бесстыдно предлагая себя. Когда находился клиент, о специфике услуг, времени и оплате договаривался уже Мабуто.
Очень часто мальчишки работали тут же, на заднем сиденье машины Джо, или подсаживались в автомобили «покупателей». Неприхотливые клиенты готовы были отодрать дешевую шлюху в ближайшем подъезде или в кабинке общественного сортира, но в городских туалетах иногда проводили рейды сотрудники отдела нравов и имелся большой риск загреметь в полицию.
Гарри еще ни разу не работал в ночных клубах. Все уличные шлюхи предпочитали обслуживать клиентов именно там, а не стоять на панели, невзирая на погоду, и завлекать прохожих мужчин, чтобы потом, загнувшись в грязной, провонявшей мочой подворотне или на заднем сиденье автомобиля, ждать, пока клиент спустит в резинку или в кишку. В клубах все было по другому – там можно было заработать значительно больше, чем на улице, за счет неплохих чаевых, хотя в конце «рабочей смены» нужно было отдать сутенеру назначенную им сумму. В клубе, кроме работы, можно было неплохо отдохнуть и даже выпить, сославшись на то, что угощал клиент и отказаться было невозможно. Джо Мабуто хоть и был недоволен, но мирился с этим.
В ночных гей–клубах хастлеры всегда могли подцепить больше клиентов, которые туда приходили как раз с целью развлечься и снять мальчиков. Для привлечения внимания посетителей мальчишки платили менеджерам зала, чтобы получить доступ к танцевальным шестам, где показывали не менее зажигательное шоу, чем профессиональные стриптизеры. После такого выступления от клиентов уже не было отбоя. Большинство хастлеров работали в туалете, закрывшись в кабинках. Некоторые шлюхи, чтобы не упустить клиентов, начинали их обслуживать, не дожидаясь, пока кабинка освободится – становились на колени на грязный, заплеванный и усыпанный окурками кафельный пол, и принимались делать минет. А некоторые удовлетворяли посетителей в самом зале, выбрав место потемнее или опустившись под столик, начинали сосать, отрабатывая десятифунтовую бумажку, лежащую у них в кармане.
Брент явно был доволен, что этой ночью им предстояло работать в клубе, а не торчать на улице, тем более что с вечера зарядил промозглый лондонский дождь, обещавший, судя по всему, стать затяжным. Парни вышли из такси на мокрый тротуар, на который падал красноватый отсвет неоновой вывески. Гарри поднял глаза и увидел сверкающую надпись «Fire». Возле здания толпилось много парней, желающих пройти внутрь. Два здоровых негра–вышибалы стояли в дверях, пропуская только избранных. Брент протолкнулся к самому входу и сообщил одному из охранников, что они от Джо Мабуто. Негр кивнул лысой головой и слегка отступил в сторону, пропуская парней в клуб. Не успели они перешагнуть порог заведения, как им в уши ударила оглушительная музыка, от которой дрожали стены, а полумрак внутри прорезали цветные молнии. Парни подошли к зарешеченной кабинке, где сидел скучающий молодой человек, принимающий плату за вход. Сквозь рев и грохот музыки Брент пытался докричаться до него и объяснить, что Джо Мабуто уже заплатил за них. Парень в будке вплотную приблизил ухо к решетке переговорного устройства. Его выкрашенные в голубой цвет волосы торчали, как у панка, и придавали правильным чертам лица хищный вид.
– Мы от Джо Мабуто! – теряя терпение, заорал Коннер, и на этот раз, похоже, кассир его услышал.
Парень склонил голову, порылся в каких-то бумагах, затем кивнул в знак согласия и ткнул пальцем в сторону турникета. «Железный Джо», как, впрочем, и все другие сутенеры, платил хозяевам ночных клубов за то, чтобы его мальчики имели свободный доступ в заведение. Но конкуренция была велика, поэтому у каждого сутенера был определенный день в том или ином клубе, когда его подопечные могли там работать. Брент потянул Гарри за рукав куртки в сторону турникета. Они вошли в помещение, заполненное народом. Ряды столиков, отделенные рифлеными панелями, окружали танцевальную площадку, на которой возле шестов делали непристойные телодвижения обнаженные парни, а полупьяные мужчины, столпившиеся возле самой сцены, старались дотянуться до блестевших от пота юных тел и потрогать их. Танцоры, хоть и продолжали сладострастно улыбаться, облизывая губы, низко прогибаться и бесстыдно растягивать ягодицы, представляя на всеобщее обозрение свои интимные места, но от тянущихся к ним рук умело уворачивались, продолжая дразнить и разжигать похоть. Танцующие хастлеры и стриптизеры приближались лишь к тем, кто протягивал им деньги. Вырвав из руки посетителя купюры, мальчишки на несколько мгновений позволяли лапать себя, а затем снова начинали тереться влажными разгоряченными телами об шесты или друг об друга, развратно раздвигали ноги, имитировали половой акт или лизались друг с другом, вызывая у зрителей одобрительные крики и громкий свист.
Гарри в первый миг опешил от увиденного. Ему казалось, что он уже привык ко всему, ведь он сам откровенно предлагал себя на панели проходящим и проезжающим мимо потенциальным «покупателям», приспустив рваные джинсы так, что был виден гладко выбритый лобок, а некоторые клиенты, перед тем, как заплатить, даже ощупывали его промежность или пальцем проверяли, не сильно ли растянут анус. Такие осмотры проходили почти каждую ночь, обязательно попадался такой разборчивый клиент, который за свои деньги хотел получить все по высшему разряду. Джо приглашал в машину мальчика, на которого покупатель положил глаз, хастлер приспускал штаны и позволял клиенту убедиться в том, что он «хороший товар» с узкой дыркой. А если клиент оставался недоволен, Мабуто приглашал в машину другого парня и начинался новый осмотр «живого товара» до тех пор, пока мужчина не оставался доволен, и тогда уже речь шла о цене, рабочем времени и специфике услуг. Это было невыносимо стыдно и унизительно, но Гарри уже смирился с тем, что он вещь, которую покупают, и перед эксплуатацией хотят проверить ее свойства. Однако эти парни в клубе продавались с шокирующим бесстыдством.
– Круто, да? – спросил Брент, обращаясь к ошеломленному приятелю.
– Э...э...э... – промямлил Поттер, наблюдая, как два хастлера откровенно изображают половой акт под дикие крики и скабрезные шуточки толпящихся возле сцены полупьяных зрителей.
– Похоже, эти двое скоро свалят со сцены, на них много покупателей, – прокричал в ухо Гарри Брент. – Нам надо успеть занять их места у шеста, иначе кто-нибудь их перекупит.
– Ты же не хочешь сказать, что мы будем танцевать ТАМ? – спросил Поттер, с ужасом взглянув на озабоченного О’Коннера, который высматривал в людской толпе менеджера зала.
– Конечно, – кивнул Брент, – от клиентов отбоя не будет всю ночь. Место у шеста стоит двадцатку. У тебя деньги есть или тебе занять?
– Я не буду этим заниматься, – отрезал Поттер. – Я и так без работы не останусь.
– Ладно, Блэк, успокойся, – хлопнул его по плечу О’Коннер. – Сходи в туалет, расслабься, припудри носик, а я пока проплачу место.
Гарри и сам чувствовал, как сильно он нервничает. Так было всегда перед началом работы, и в таких ситуациях он начинал испытывать острую потребность в нескольких затяжках «инея». Поттер подсел на кокаин еще в борделе у Веймара, где подросткам регулярно давали белый порошок и держали на антидепрессантах. На улице же кокаин стоил дорого и считался «наркотиком для богатых», а дешевый крэк был доступен всем, и Гарри не знал ни одного хастлера, который бы не курил «иней». После нескольких затяжек Поттер начинал испытывать невероятные ощущения, его охватывало чувство эйфории и безмерного, нескончаемого счастья. Крэк очень помогал в работе, без него сложно было пережить весь этот кошмар, всю эту грязь жизни уличной проститутки, а всего несколько затяжек уносили на вершину блаженства, и в эти минуты он даже был счастлив. Это было ложное, фальшивое и кратковременное счастье, но, тем не менее, так легче было жить в этом поганом и жестоком мире, и хоть на какое–то время пропадала депрессия и переставало появляться желание броситься на рельсы в метро.
Поттер стал проталкиваться сквозь толпу танцующих парней на нижней площадке, стараясь выбраться к бару, узкая длинная стойка которого отливала холодным металлом. Он твердо решил для себя, что не пойдет на поводу у своего приятеля и ни за что на свете не будет голым танцевать перед этими пьяными извращенцами. Почему–то в этот момент Гарри вспомнил Святочный бал на четвертом курсе. Тогда ему тоже было невероятно стыдно, когда пришлось открывать вечер, он чувствовал себя очень неуверенно, постоянно наступал Парватти на ноги и ждал того момента, когда танец, наконец, закончится. Сейчас все было гораздо хуже, тем более Брент был настроен решительно и несмотря на все вялые протесты Гарри, собирался вытащить его на танцевальную площадку. Во избежание этого позора Поттер решил укрыться в туалете, а там всегда можно было подцепить клиента и, закрывшись в кабинке, заняться работой. Пусть Коннер делает все, что ему вздумается, но только без него, он не даст втянуть себя в эту грязную авантюру.
Гарри проталкивался сквозь толпу, но вдруг из темноты вынырнул бритоголовый парень, схватил его потной рукой и потянул к себе, стараясь обнять. В мелькании разноцветных вспышек лазерных лучей лицо лысого превратилось во что-то ужасное. Гарри на миг показалось, что на него смотрит голый череп с провалившимися глазницами и плотоядным оскалом. Череп высунул отвратительно длинный язык, показавшийся Поттеру выползающей змеей, и прикоснулся им к его щеке. Бывший гриффиндорец вскрикнул, вырвался и отскочил к столику, едва не опрокинув зазвеневшие стаканы. Когда он оглянулся, на лицо парня упал сноп света, и оно приняло вполне безобидный вид.
– Эй, ты чего? - ухмыльнулся бритоголовый, глядя на Гарри.
– Не смей меня лапать, мать твою! – зло огрызнулся Поттер, чувствуя неловкость от того ужаса, который внезапно испытал, и, развернувшись, расталкивая танцующих, направился в сторону барной стойки.
На высоких табуретах сидели скучающие парни и пожилые мужчины, лениво попивая коктейли, и присматривали себе партнеров среди танцующих.
– А где у вас тут туалет? – спросил Гарри, обращаясь к бармену.
– По лестнице вниз, красавчик, – гнусаво ответил тот, оценивающе разглядывая подростка, которого раньше в клубе не видел.
– Эй, дорогуша, потанцуем? – услышал Поттер кокетливый мужской голос, судя по всему, обращающийся к нему.
Поттер обернулся и увидел сидящего на табурете трансвестита, по возрасту годящегося ему в отцы. Женоподобный тип, разодетый в блестящее платье, расшитое блестками и стразами и украшенное страусовыми перьями, игриво подмигнул Гарри. Поттер терпеть не мог трансвеститов и считал их психами и извращенцами. Ему самому часто приходилось переодеваться девушкой, напяливать женское белье, наносить косметику на лицо и надевать парики, но делал он это вынужденно, потому что так хотели клиенты, а он был всего лишь продажной шлюхой. Трансвеститы же получали удовольствие от этого маскарада, изображая из себя девушек, подражая их походке и голосу, и даже обращались друг к другу как к девчонкам. А этот пожилой мужик с наклеенными ресницами и ярко накрашенными губами, с дамской сумочкой в руках и в колготках-сеточках пытался сейчас флиртовать с Гарри и приглашал его потанцевать.
– Отвали, – раздраженно огрызнулся Поттер, которого уже слегка знобило, и который мог думать только о том, чтобы поскорее уединиться в кабинке туалета и сделать пару затяжек «инея».
– Эй, сладенький, я тебе заплачу, – трансвестит быстро слез с табурета и схватил Гарри за руку.
– Пошел на хуй, дорогуша, – рявкнул озлобленный Поттер в накрашенное лицо женоподобного типа. – Я с тобой не только танцевать не пойду, я тебе за щеку не дам, сколько бы ты ни заплатил, сладенький. Ты страшный, как жопа бабуина в брачный период, – сбрасывая руку трансвестита, произнес Гарри, развернулся и стремительно пошел в указанном барменом направлении, нащупывая рукой лежащий в кармане пакетик с очищенным кокаином.
– Хам! – визгливо крикнул ему в спину мужчина, густо покраснев. – Эти малолетки такие наглые, – обиженно добавил он, обращаясь к двум сидящим рядом накачанным татуированным парням в коже.
Судя по их глумливым физиономиям, они придерживались того же мнения, что и Поттер, и обиженный трансвестит, не найди в их лице моральной поддержки, сочувствия и осуждения нахального подростка, оскорбленно фыркнул, и взяв бокал с недопитым коктейлем, пошел в толпу танцующих, на ходу поправляя искусственные груди.
Гарри спустился по лестнице в подвальное помещение, где находился туалет. Кафельные стены были сплошь покрыты похабными надписями и сомнительно–рекламными предложениями типа «даю в жопу», «отсосу за десятку», а также номерами мобильных телефонов тех, кто предлагал эти услуги. Вперемежку с надписями стены были изрисованы пошлыми картинками. Образцы настенной живописи представляли собой огромные члены, брызгающие мощными струями спермы, обкончанные волосатые задницы и фигурки человечков, занимающихся сексом в самых разных позах.