указывать мне путь мудрую Змею. Не в обычае Фиванского святилища было путешествовать
пышно, ибо мы знали, что блеск и роскошь Земли – прах перед пятой Господа, а наша
мудрость – безумие перед очами его. Через два дня пути я встретил пышный караван,
состоящий из десятков трех верблюдов и десятка слонов, сопровождаемый целым отрядом
роскошно одетых наездников. Три слона были белого цвета и несли на мощных спинах
башни из золота, серебра, платины и драгоценных камней, задрапированные в тонкие
шелковые ткани страны Дравидов. То следовали на празднество мудрости сыны
Треугольника. Я скромно посторонился и усилием воли временно загасил Маяк Вечности,
сияющий над моей головой, дабы не быть узнанным Сынами Треугольника. За ним следовал
другой караван – из белых верблюдов. Глава каравана – Мудрый Посвященный Лунного
Святилища – седой, крепкий халдей – помещался в носилках из слоновой кости. Носилки
несли двенадцать черных невольников из земли далекого мыса, которую некогда посетил я,
Фалес Аргивинянин, когда святилище Фив послало меня сопровождать храброго финикийца
Ганнона. Сначала взгляд мудрого халдея скользнул равнодушно по мне, но, остановившись
на змее, улегшейся у моих ног, вспыхнул огнем разумения, и насмешливая добродушная
улыбка подернула его губы. Он сделал знак, и невольники остановились.
– Мудрый чужестранец, – ласково обратился халдей ко мне, – я извиняюсь за своих
братьев по мудрости из Символа Треугольника, не узнавших тебя. Но великая их мудрость
не помещается на грешной Земле, и поэтому взоры их всегда направлены ввысь – в Небо.
Взгляд же бедного старого халдея всегда сможет скользнуть по Земле, стараясь подобрать
крупицы рассыпанной ими мудрости, и вот я увидел твоего не совсем обычного спутника,
мудрый эллин из Святилища Фив. Не будешь ли ты добр и не почтишь ли мою старость
согласием разделить мое одиночество в дальнейшем путешествии? – Я видел, что нельзя мне
скрываться от лукавой мудрости халдея, и не было причины отказываться от приглашения. Я
сел в носилки, ласково отпустив своего провожатого.
– Но почему ты узнал меня, почтенный халдей, что я – эллин, – спросил я.
– Не только эллин, – хитро улыбнулся халдей, – но и потомок царственных атлантов.
Разве ты никогда не гляделся в полированную сталь? Твой рост, твои плечи и божественное
телосложение сразу выдают в тебе сына Эллады, а строгое спокойствие правильного лица и
красота его линий переносят меня в давно прошедшие времена, когда я, старый халдей, имел
удовольствие видеть жрецов коллегии Храма Вечно Юной Девы-Матери в Посейдонии.
Разве не из вашей среды вышел божественный Зароастр, которого я приветствовал однажды,
когда угодно было ему почтить своим присутствием мой родной город Ур Халдейский! А
что я сразу узнал в тебе питомца Фиванского Святилища, то это мне подсказал твой спутник,
благородный Фалес Аргивинянин, ибо только земля Кеми сохранила сношение с царством
змей. Но я вижу, что ты, мудрый, хочешь спросить меня, откуда мне известно твое имя? Но
разве не ты совершил знаменитое путешествие с Финикийцем, причем посетил племя
Кабилов у Столбов Геркулеса? А ведь это племя находится под нашим покровительством,
мудрый, как же нам не знать тебя, не говоря уже о том, что на праздники царицы Балкис
премудрый Гераклит мог послать только тебя, Аргивинянин!
– Вы, халдеи, – ответил я, – отказались от общения с царством Змей, но сами
восприняли их мудрость.
– Так, так, Аргивинянин, – грустно сказал халдей, – но зато мы ползаем со своей
мудростью на чреве по лицу матери Земли... – Я, Фалес Аргивинянин, напряг свою волю и
сразу пронесся в сферу схем и первоначальных звуков и, узнав все, что было нужно, в тот же
миг вернулся обратно.
– Я рад, – спокойно ответил я, что Гермес Трижды величайший в неустанной заботе о
29детях доставил мне случай поучительного разговора с мудрым Равви Израэлем из Ура
Халдейского. – Халдей внимательно посмотрел на меня, почтительно склонил голову.
– Что значит мудрость ползущего змея по сравнению с мудрость орла, парящего под
облаками? Ничто не скроется от его взора, – задумчиво прибавил он.
После нескольких часов путешествия, – проведенных мною в беседе с мудрым
халдеем мы достигли пояса садов, облегающего город царицы. Тут я оставил халдея.
– Ибо, – сказал ему, – не подобает Посвященному Фив прибывать в гости к царице на
чужой колеснице. – Я, Фалес Аргивинянин, не пошел в город, а, обогнув его, ушел в лес и
провел там ночь, посвятив час тьмы разговорам и вызываниям, мне потребным. Жадно
расспрашивала Балкис прибывших гостей, искусно наводя речь на интересующие ее
предметы, но пока, очевидно, ничего узнать не могла, ибо складка скрытой досады пролегла
по ее мраморному челу.
– Мудрые! – прозвенел ее чарующий голос, – как всегда, я хочу начать празднество
служением Богу Солнца, но вот еще нет посвященного Фив, которому принадлежит первое
место в этом служении. Может быть, он запоздал, – в ее голосе послышалась насмешка, –
мудрый Гераклит боится потерять еще одного сына, ибо вот, трое Фиванских Посвященных