Джанет Иванович
Разок за деньги или деньги всему начало
Стефани Плам – 1
Джанет Иванович
Разок за деньги или деньги всему начало
Существуют мужчины, которые входят в жизнь женщины и портят ее безвозвратно. Со мной это проделывал Джозеф Морелли, ну, не то, чтобы окончательно и бесповоротно, но периодически.
Мы с Морелли родились и выросли в части Трентона, принадлежащей к сливкам общества и именуемой Бург (Город). Домишки здесь стоят тесно. Дворики маловаты. Машины сплошь американские. Жители - большей частью выходцы из Италии с достаточной долей затесавшихся среди потомков венгров и немцев. Это хорошее место для покупки кальсон и игры с цифрами. И если уж довелось поселиться в Трентоне, то это прекрасное место обзавестись семьей.
Будучи ребенком, я обычно не играла с Джозефом Морелли. Он жил в двух кварталах от нас и был старше на два года.
- Держись подальше от этих мальчишек Морелли, - предостерегала меня мама. - Они сумасшедшие. Я слышала, какие вещи они проделывают с девочками, когда застают их одних.
- Какие вещи? - спрашивала я с жадным любопытством.
- Ты не захочешь знать, - отвечала моя мама. - Ужасные вещи. Очень нехорошие веши.
С этого момента я взирала на Джозефа Морелли со смесью ужаса и острого любопытства, граничащего со страхом. Двумя неделями позже, я, шестилетка с трясущимися коленками и сжимающимся от страха желудком, проследовала за Морелли в гараж его папаши, соблазненная обещанием поучиться новой игре.
Заброшенный гараж Морелли ютился в отдалении на краю их владений. Внутри он представлял собой жалкое зрелище, освещенное единственным лучиком света, пробивающимся сквозь закопченное от грязи окно. Пахло там затхлой плесенью, бесполезным хламом и емкостями из-под использованного моторного масла. Не предназначенный быть домом для машин семейства Морелли, гараж служил иным целям. Старик Морелли использовал гараж для порки своих сыновей, его отпрыски использовали гараж для выяснения отношений с помощью кулаков, а Джозеф Морелли завел меня, Стефани Плам, сюда, чтобы поиграть в поезд.
- Как эта игра называется? - спросила я Джозефа Морелли.
- Чух-чух, - сказал он, опустившись на карачки и ползая между моих ног, голова его оказалась под моей коротенькой розовой юбочкой. - Ты – туннель, а я – поезд.
Полагаю, это кое-что говорит о моем характере. Что я не особенно прислушиваюсь к добрым советам. Или что я от природы страдаю излишним любопытством. Или, может, дело в склонности к мятежу, в скуке или в происках судьбы. В любом случае, это была единичная сделка и страшное разочарование, с той поры мне приходилось быть только туннелем, тогда как в действительности я хотела стать поездом.
Десятью годами позже Джо Морелли все еще жил в двух кварталах от меня. Он вырос большим и опасным, вызывая предвкушение темной страсти в одно мгновение и вкус шоколада, тающего во рту, в другое. Грудь его украшала татуировка в виде орла. У него была походка, демонстрирующая твердую задницу и узкие бедра, и репутация, что он имеет быстрые руки и ловкие пальцы.
Моя лучшая подруга, Мери Лу Мольнар, говорила, что, по слухам, у Морелли язык как у ящерицы.
- Ну и дела! И что это должно значить? - спросила я.
- Только не позволяй ему застать тебя одну, иначе сразу поймешь. Однажды он уже затащил тебя… это то самое. И все – ты приговорена.
Я не видела часто Морелли со времен эпизода с поездом. И полагала, что он расширил свой репертуар сексуальных изысканий. Я широко раскрыла глаза, придвинулась к Мери Лу поближе, надеясь на худшее.
- Ты не о веревках же говоришь, не так ли?
- Я говорю о похоти! Если он тебя захочет, ты обречена. Этот парень неотразим.
Не считая эпизода в шестилетнем возрасте с лапаньем меня сами-знаете-кем, я была недотрогой. Хранила себя для замужества или, по крайней мере, для колледжа.
- Я девственница, - сказала я, как будто это было новостью. - Я уверена, он не путается с девственницами.
- Он специализируется на девственницах! Легкими прикосновениями кончиков пальцев он превращает девственниц в слюнявую кашу.
Двумя неделями позже Джо Морелли зашел в булочную Тэсти Пэстри (Вкусная Выпечка) на Гамильтон авеню, где я работала ежедневно после школы. Он купил шоколадные канолли, сообщил мне, что записался во флот и очаровал меня настолько, что я скинула трусики спустя четыре минуты после закрытия на полу булочной среди шкафов, полных шоколадных эклеров.
В следующий раз я увидела его, будучи тремя годами старше. Я была на пути в магазин, управляя папашиным «бьюиком», когда заметила стоящего перед входом в мясную лавку Джиовичинни Морелли. Я дала полный газ восьмицилиндровому двигателю, перепрыгнула бордюр и припечатала Морелли сзади, ударив правым бампером. Остановив машину, я вылезла оценить ущерб.
- Ничего не разбилось?
Он растянулся на мостовой, глядя вверх мне под юбку.
- Моя нога.
- Хорошо, - сказала я.
Затем повернулась на каблуках, залезла в «бьюик», и отправилась своей дорогой.
Я оцениваю данный инцидент как временное помешательство и могу сказать в свою защиту, что с тех пор ни с кем это не проделывала.
* * * * *
В зимние месяцы ветер рассекал по Гамильтон авеню, завывая в круглых оконцах, гоняя мусор вдоль бордюров и витрин магазинов. Летом воздух стоял тих и прозрачен, неповоротливый от влаги, насыщенный углеводородами. Он скользил над горячим цементом и плавил дорожную смолу. Стрекотали цикады, воняли мусорные контейнеры, и пыльная дымка вечно стояла над полями для софтбола по всему штату. Полагаю, это все являлось неотъемлемой частью великого приключения под названием «жизнь в Нью-Джерси».
Этим утром я решила проигнорировать известный факт, что в августе от озона запросто может перехватить горло, и поехала в своей «мазде миата» с открытым верхом. Воздушный кондиционер работал во всю мощь, я подпевала Полю Саймону, мои каштановые волосы до плеч закручивались вокруг лица неистовыми локонами и кудряшками, мои вездесущие голубые очи спрятались за крутыми очками «оуклиз», а нога легко жала на газ
В этот воскресный день у меня было свидание с кастрюлей жаркого в доме моих родителей. Я остановилась на светофоре и, взглянув в зеркало заднего вида, выругалась, когда увидела Ленни Грабера за две машины позади меня в желтом седане. Я прислонилась лбом к рулевому колесу. Черт. С Грабером мы ходили в школу в старших классах. Был он придурком тогда, остался придурком и сейчас. К несчастью, придурком, облеченным властью. Я задержала платеж за «мазду», а Грабер работал на контору, конфискующую тачки за неуплату.
Шесть месяцев назад, когда покупала машину, я прекрасно смотрелась со своей новой квартирой и сезонными билетами на «Рейнжерс». А потом бум! Очутилась на мели. Нет денег. Нет больше первоклассного кредитования.
Я еще раз проверила зеркало, стиснула зубы и рванула вверх ручной тормоз. Ленни был как дым. Когда хочешь поймать его, он испаряется, поэтому нельзя было упустить единственную благоприятную возможность договориться о сделке. Я вылезла из машины, попросив прощения у мужчин, торчащих между нами, и проследовала назад к Граберу.
- Стефани Плам, – сказал Грабер, изображая полноту счастья и фальшивое изумление. - Какая радость.
Я положила руки на капот и наклонилась к открытому окну.
- Ленни, я собираюсь к родителям на обед. Ты не заберешь мою машину, пока я буду у родителей, не так ли? Имей в виду, это будет настоящая низость.
- Я очень низкий парень, Стеф. Именно поэтому я так здорово справляюсь с этой работой. Я способен на многое.
Загорелся зеленый свет, и водитель позади Грабера нажал на гудок.
- Может, заключим сделку, - предложила я Граберу.
- В сделку входит твое раздевание догола?
У меня перед глазами возникло видение, как я хватаю его за нос и откручиваю в стиле «Трех бездельников» (комедийный сериал 1934-1958гг. – Прим.пер.), пока он не завизжит, как свинья. Проблема в том, что пришлось бы к нему прикоснуться. Лучше ограничиться более умеренным подходом.
- Позволь подержать машину до вечера, и я отведу ее на стоянку сама с первыми лучами солнца.
- Ни за что, - сказал Грабер. - Ты чертова плутовка. Я гонялся за этой машиной пять дней.
- Ну, так один день погоды не сделает.
- Жду от тебя благодарности, понимаешь, о чем я?
Меня почти стошнило.
- Забудь. Бери машину. Фактически, ты мог бы забрать ее уже сейчас. Пойду пешком.
Взгляд Грабера застрял на моей груди. У меня второй размер. Респектабельный, но далеко не огромный при моих пяти футах семи дюймах. На мне были шорты из черного спандекса и широкая трикотажная футболка. Этот наряд нельзя было назвать соблазнительным, но Ленни влюблено таращился.
Его улыбка была столь широка, что демонстрировала отсутствие коренного зуба. - Думаю, что мог бы подождать до завтра. Помимо прочего, мы же вместе ходили в школу.
- Ну да. - Лучшее, что я смогла выдавить из себя.
Пятью минутами позже я уже поворачивала с Гамильтон на Рузвельт. За два квартала от родительского дома я ощутила, как знакомое чувство долга засасывает меня, тянет в сердце Бурга. Это было сообщество больших семейств. Здесь было безопасно наравне с любовью, стабильностью и уютом ритуалов. Часы на приборной панели показывали, что я на семь минут опоздала, а желание завопить подсказало, что я дома.
Я припарковалась у обочины и посмотрела на узкий двухквартирный в два этажа дом с передним крыльцом, покрытым жалюзи и алюминиевым навесом. Половина Пламов была желтой, как на протяжении всех сорока лет своего существования, с крышей, покрытой коричневой кровельной дранкой. Сбоку цементное крыльцо обрамляли кусты калины, а во всю длину крыльца примостилась красная герань. Это были основательные апартаменты. Впереди гостиная, столовая посередине, кухня сзади. Наверху три спальни и ванная. Это было небольшое опрятное жилище с кухонными запахами, заставленное мебелью, со всем необходимым для жизни комфортом.
Наша соседка, миссис Маркович, которая жила на социальное пособие и могла себе позволить только краску с распродажи, выкрасила свою половину в зеленый цвет лайма.
Моя мама уже стояла в проеме двери.
- Стефани, - заявила она. - Что ты сидишь там в машине? Опоздаешь на обед. Ты знаешь, как отец ненавидит есть поздно. Картошка остынет. Жаркое пересохнет.
Пища в Бурге – самое важное. Луна вертится вокруг Земли, Земля вращается вокруг Солнца, а Бург – вокруг кастрюли с жарким. Сколько я себя помню, жизнь моих родителей была под контролем пятифунтовых кусков мясного рулета, доведенных до совершенства к шести часам.
Бабуля Мазур стояла в двух футах позади матери.
- Я достану себе парочку таких, - сказала она, сверля взглядом мои шорты. - У меня еще довольно красивые ноги, знаешь ли. - Она подняла юбку и посмотрела вниз на свои коленки. - Что скажешь? Думаешь, я буду хорошо смотреться в этих байкерских штучках?
Коленки бабули Мазур были похожи на дверные ручки. Она была красоткой в свое время, но годы превратили ее в жердь с обвисшей кожей. Однако, если она хотела носить мотоциклетные шорты, подумала я, ей следует это сделать. Как я себе представляла, это одно из многих преимуществ, что мы живем в Нью-Джерси - даже старые леди могли позволить себе выглядеть чудаковато.
Мой отец хрюкнул от отвращения из кухни, где нарезал мясо.
- Байкерские шорты, - пробормотал он, громко шлепнув себя ладонью по лбу. - Ну и ну!
Два года назад, когда забитые жиром артерии послали дедулю Мазур на большое свиное жаркое на небе, бабуля переселилась к родителям и уже не двинулась с места. Мой отец принял это со стоицизмом выходца из Старого Света вкупе с бестактной ворчливостью.
Помнится, как он рассказывал мне историю о собаке, которая была у него в детстве. История гласила, что это был самый уродливый, старый и безмозглый пес в мире. У него было недержание мочи, и он поливал все вокруг, где бы не находился. Зубы его сгнили, кости были повреждены артритом, а огромные опухоли были по всему туловищу под кожей. Однажды дедуля Плам отвел пса за гараж и пристрелил. Полагаю, что временами отец грезил о подобном конце для моей бабули Мазур.
- Тебе следует носить платье, - сказала мне мама, неся зеленые бобы и политый сметаной лук на стол. - Тебе тридцать лет, а ты все еще одеваешься в одежки для девчонок-хиппи. Как же ты сможешь отловить хорошего парня в этом?
- Мне не нужен парень. У меня уже был один, и мне это не понравилось.
- Это потому что твой муж был лошадиной задницей, - заявила бабуля Мазур.
Я согласилась. Мой экс-супруг оказался лошадиной задницей. Особенно когда я поймала его на месте преступления на обеденном столе с Джойс Барнхардт.
- Я слышала, мальчик Лоретты Базик ушел от своей жены, - сказала моя матушка. - Ты его помнишь? Рональда Базика?
Я знала, куда она сворачивает, и не хотела идти на поводу.
- Я не собираюсь связываться с Рональдом Базиком, - ответила я ей. - Даже не думай об этом.
- А что с ним не так?
Рональд Базик был мясником. У него была лысина и огромный живот, подозреваю, что покажусь снобом, но трудно думать о романтике по отношению к мужчине, который проводит свои дни, набивая потрохами куриные задницы.
Моя матушка вмешалась снова.
- Хорошо, а что насчет Берни Кунца? Я видела Берни в химчистке, и он как бы между прочим спрашивал о тебе. Думаю, он интересуется тобой. Я могла бы пригласить его на кофе с пирожными.
С моим везением, вероятно, моя мать уже пригласила Берни, и в сей момент он огибает квартал, швыряясь «Тик Таком».
- Не хочу говорить о Берни, - заявила я. - Мне нужно кое-что тебе сказать. У меня плохие новости...
Мне было страшно, поэтому я оттягивала момент как могла.
Мама закрыла рукой рот.
- Ты нашла шишку в груди!
Никто в нашей семье никогда не обнаруживал опухоль в груди, но моя матушка была всегда на страже.
- Моя грудь в порядке. Проблемы с работой.
- Что с твоей работой?
- У меня ее нет. Меня уволили.
- Уволили! - вторила она, резко вздохнув. - Как это могло случиться? Такая хорошая работа. Ты так любила эту работу.
Продавала я дамское белье со скидкой у Е.Е.Мартина, к тому же в Ньюарке, что точно не являлось процветающим местом в этом Садовом Штате (прозвище штата Нью Джерси - Прим. пер.). По правде говоря, это моей матушке нравилась такая работа. Она представлялась ей гламурной, когда на самом деле я в большинстве своем урезала цены на нейлоновые трусы для полных. E.E. Мартин точно не «Секрет Виктории».
- Я бы не переживала, - сказала матушка. - Для продавцов дамского белья всегда найдется работа.
- Для продавцов дамского белья работы нет. - Особенно для тех, кто работал у E.E. Мартина. То, что мне платили жалованье у E.E. Мартина, делало меня не более привлекательной, чем прокаженную. E.E. Мартин сэкономил, не подмазав кое-кого этой зимой, и, как результат, его участие в воровской шайке предали огласке. Генерального директора обвинили в нелегальном бизнесе, Фирму E.E. Мартина продали Балдикотт Инк., и не моя вина, что я попала под чистку рядов. - Я не работаю уже полгода.
- Полгода! А я даже не знала! Твоя собственная мать не знает, что ты оказалась на улице?
- Я - не на улице. У меня случаются временные заработки. Ведение документации и всякий хлам. - И неуклонное скатывание на дно. Я зарегистрировалась в каждом кадровом агентстве в большей части Трентона и с религиозным фанатизмом читала колонки объявлений о работе. Я не была разборчивой, начиная от телефонных уговоров и кончая сиделкой для собак, но мое будущее не выглядело обнадеживающим. Я была слишком квалифицированной для начального уровня, а для менеджмента у меня не было достаточного опыта.
Мой отец подцепил вилкой следующий кусок жаркого и положил на тарелку. Он работал на почтовое ведомство и предпочел рано уйти в отставку. Сейчас он водил такси время от времени.
- Я видел твоего кузена Винни вчера, - сказал он. - Он ищет кого-нибудь вести документацию. Тебе следует ему позвонить.
О такой карьере я только и мечтала – подшивать бумаги для Винни. Из всей моей родни его я не любила больше всех. Винни был червяком, сексуальным маньяком, собачьим дерьмом.
- Сколько он платит? - спросила я.
Папаша пожал плечами.
- Должно быть, минимальную ставку.
Прекрасно. Совершенная позиция для того, кто уже на грани отчаяния. Тухлый босс, тухлая работа, тухлая зарплата. Возможностей чувствовать к себе жалость у меня имеется неисчерпаемое количество.
- А самое лучшее, что это рядом, - сказала матушка. - Ты сможешь каждый день приходить домой на ланч.
Я беспомощно кивнула, подумав, что скорее воткну себе иголку в глаз.
* * * * *
Солнце косо светило сквозь щель между занавесками в моей спальне, кондиционер в окне гостиной зловеще жужжал, предвещая еще одно жаркое утро, а сияющий голубыми цифрами цифровой дисплей радиочасов сказал мне, что уже 9 часов. День начался без меня.
Со вздохом встав с постели, шаркающей походкой я потащилась в ванную. Сделав там все необходимые дела, я поплелась на кухню и застряла перед холодильником в надежде, что феи холодильников посетили его этой ночью. Я открыла дверцу и уставилась на пустые полки, заметив, что пища магически не клонировала себя из грязной масленки и сморщенной дряни на дне контейнера. Полбанки майонеза, бутылка пива, заплесневелый кусок хлеба, ледяная гора латука в виде упакованной в пластик коричневой слизи, и коробка кусочков для хомяка стояли между мной и голодной смертью. Мне стало любопытно, не слишком ли рано пить пиво в 9 утра. Конечно, в Москве уже, должно быть, четыре пополудни. Вполне сойдет.
Я выпила половину пива и в мрачном настроении подошла к окну гостиной. Раздвинув занавески, я уставилась на парковку. Моя «мазда» исчезла. Ленни рано управился. Ничего удивительного, но, тем не менее, это встало у меня поперек горла. Я официально стала тунеядкой.
И как будто этого было мало, чтобы впасть в депрессию, вчера, расслабившись где-то на середине десерта, я дала обещание матушке, что повидаюсь с Винни.
Я затащила себя в душ и, спотыкаясь, вышла оттуда через полчаса в утомленном слезливом настроении. Впихнув себя в колготки и костюм, я приготовилась исполнить свой дочерний долг.
Мой хомячок Рекс все еще спал в своей клетке в банке из-под супа на кухонной стойке. Я положила несколько кусочком еды в его чашку и почмокала губами. Рекс открыл черные глазки и моргнул. Он подергал усами, хорошо принюхался и забраковал кусочки. Не могу его осуждать. Я постаралась оставить их на завтрак еще вчера, привлекательными их нельзя было назвать.
Закрыв квартиру, я прошла три квартала вниз по Сент Джеймс до «Голубой Ленты», прокатного пункта автомобилей. На переднем плане стоял «шевроле нова» за пятьсот долларов и умолял его купить. Ржавый кузов и бесчисленные следы аварий с трудом позволяли признать «нову» за машину, не говоря уже о классе «шевроле», но «Голубая Лента» была готова продать сие чудовище за мой телевизор или видео. Я добавила кухонный комбайн и микроволновку, и они оплатили мою регистрацию и налоги.
Я вывела «нову» со стоянки и направилась прямо к Винни. Втиснувшись в парковку на углу пересечения Гамильтон и Олден авеню, я извлекла ключ из гнезда зажигания и подождала, пока машина заглохнет. Вознеся краткую молитву, чтобы никто из знакомых меня не узнал, я дернула дверь и поспешно одолела короткое расстояние до офиса. Голубая и белая надпись над дверями гласила «Залоговая компания Винсента Плама»". Маленькими буквами обозначена была круглосуточная общенациональная служба. Удобно расположившись между химчисткой и гастрономом Фиорелло, Винсент Плам улаживал семейные дела – домашние дрязги, беспорядки, кражу машин, вождение в нетрезвом состоянии и мелкое воровство. Офис был маленький и типичный, включающий две комнаты, стены которых были обшиты красно-коричневыми дешевыми панелями. На полу лежал ковер цвета ржавчины. Датский современный диван, обитый коричневым пластиком под кожу, подпирал стену в приемной, а черно-коричневый металлический стол с многоканальным телефоном и компьютером оккупировал угол.
Секретарша Винни сидела за столом, сосредоточенно наклонив голову, и просматривала папки.
- Да?
- Я Стефани Плам. Пришла повидать кузена Винни.
- Стефани Плам! - Она подняла голову. - Я Конни Розолли. Ты ходила в школу с моей младшей сестрой Тиной. Ох, здорово, надеюсь, ты здесь не для того, чтобы сделать залог.
Сейчас я ее узнала. Это была более старшая версия Тины. Тоньше в талии, более тяжелые черты лица. У нее была копна взбитых черных волос, безупречная оливковая кожа и следы от чая на верхней губе.
- Единственная вещь, которую я хочу делать – это деньги, - сказала я Конни. - Я слышала, Винни нужен кто-нибудь вести бумаги.
- Мы как раз занимались этой работой и, между нами, ты ничего не потеряешь. Жалкая работа. Платят гроши, а ты должна проводить все дни на коленях, напевая алфавит. По моему мнению, если уж собираешься проводить весь день на коленях, то могла бы найти что-то более денежное. Ты понимаешь, что я имею в виду?
- Последний раз на коленях я была два года назад. Искала контактные линзы.
- Послушай, если тебе в самом деле нужна работа, почему бы не убедить Винни дать тебе работу по отслеживанию сбежавших из-под залога? За это дают хорошие деньги.
- Сколько?
- Десять процентов от залога. - Конни вытащила папку из верхнего ящика стола. - Мы получили это вчера. Залог установлен в размере $100,000, а он не явился в суд. Если найдешь и приведешь его, получишь $10,000.
Я схватилась руками за стол, чтобы не упасть.
- Десять тысяч долларов за то, чтобы найти одного парня? В чем загвоздка?
- Иногда они не хотят, чтобы их нашли, а еще, бывает, они стреляют в тебя. Но это редко случается. - Конни пролистала бумаги. - Парень, что поступил вчера, особенный. Морти Бейерс уже отследил его, поэтому некоторые предварительные мероприятия уже сделаны. У тебя будут фотографии и все данные.
- Что случилось с Морти Бейерсом?
- Лопнул аппендикс. В одиннадцать тридцать прошлой ночью. Он в больнице Святого Франциска с дренажем в боку и трубкой в носу.
Я не желала Морти Бейерсу зла, но уже предвкушала перспективу занять его место. Деньги манили, а название должности несло отличительный признак надежности. С другой стороны, ловля беглецов звучит жутко, а я признанная трусиха, когда дело доходит до риска частями собственного тела.
- Догадываюсь, что не так уж трудно найти этого парня, - заверила Конни. - Ты могла бы поговорить с его матерью. А если не справишься, можешь отказаться. Что ты теряешь?
Только свою жизнь.
- Ну, не знаю. Мне не нравится эта часть со стрельбой.
- Возможно, это похоже на езду по магистрали, - сказала Кони. - Ты, вероятно, привыкнешь к этому. Как мне это представляется, жизнь в Нью-Джерси – сплошной вызов со всеми этими токсичными отходами, восемнадцатилетними велосипедистами и вооруженными шизофрениками. Думаю, на фоне всего этого, что такое один сумасшедший, стреляющий в тебя?
Совпадает с моей собственной философией. И эти $10,000 были чертовски привлекательны. Я могла бы выплатить кредиты и наладить жизнь.
- Ладно, - согласилась я. - Возьмусь за это.
- Сначала ты должна поговорить с Винни. - Конни повернула стул в сторону двери в кабинет Винни. - Эй, Винни! - крикнула она. - Иди сюда. К тебе дело есть.
Винни было сорок пять, рост его был пять футов, семь дюймов без каблуков, и своим тонким гибким телом он походил на хорька. Он носил остроносые ботинки, как острогрудые женщины и темнокожие молодые парни, и водил «кадиллак севилль».
- Стеф здесь хочет сделать кое-какое отслеживание скрывшегося из-под залога, - сказала Конни, обращаясь к Винни.
- Ни за что. Слишком опасно, - заявил Винни. - Большинство моих агентов когда-то работали в службе безопасности. И тебе необходимо знать кое-что о правовом принуждении.
- Я могу научиться правовому принуждению, - сказала я ему.
- Сначала выучи. Потом возвращайся.
- Мне нужна работа сейчас.
- Это не мои проблемы.
Я поняла, что настал момент сыграть жестко.
- Я сделаю это твоей проблемой, Винни. У меня будет долгий разговор с Люсиль.
Люсиль – это жена Винни и единственная женщина в Бурге, не подозревающая о дурной склонности Винни к беспорядочному сексу. Люсиль крепко зажмуривала глаза, и не по мне было совать нос не в свое дело, чтобы просветить ее. Конечно, если бы она когда-нибудь спросила... тогда другое дело.
- Ты меня шантажируешь? Своего собственного кузена?
- Это трудные времена.
Он повернулся к Конни.
- Дай ей несколько гражданских дел. Какую-нибудь работу на телефоне.
- Я хочу это, - сказала я, показав на папку у Конни на столе. - Я хочу эти $10,000.
- Забудь. Это убийца. Мне не следовало вносить залог, но он из Бурга, и мне стало жалко его мать. Поверь мне, тебе не нужны такие сложности.
- Мне нужны деньги, Винни. Дай мне шанс притащить его.
- Когда ад замерзнет, - заявил Винни. - Я не могу достать этого парня, у меня дыра в сто штук. И не пошлю любителя за ним.
Конни перевела взгляд на меня.
- Ты подумала, что это из его кармана. Его нанимает страховая компания. Небольшая сделка.
- Так дай мне неделю, Винни, - настаивала я. - Если я не достану его за неделю, можешь отдать это кому-нибудь еще.
- Не дам тебе и полчаса.
Я глубоко вздохнула и наклонилась близко к Винни, прошептав ему в ухо.
- Я знаю о мадам Зарецки и ее хлыстах и цепях. Знаю о мальчиках. И я знаю об утке.
Он промолчал. Только сжал губы до такой степени, что они побелели, и я поняла, что поимела его. Люсиль будет рвать и метать, если узнает, что он сделал с уткой. Затем она пожалуется своему папаше Гарри по прозвищу Кувалда, а Гарри отрежет Винни член.
- Кого я разыскиваю? - спросила я Винни.
Вини вручил мне папку.
- Джозефа Морелли.
Сердце мое подпрыгнуло в груди. Я знала, что Морелли привлекли за убийство. В Бурге это были большие новости, а детали стрельбы освещались как сенсация на первой полосе Трентон Таймс. ЗЛОЙ КОП ЗАСТРЕЛИЛ БЕЗОРУЖНОГО ЧЕЛОВЕКА. Случилось это месяц назад, и другие, более важные события на страницах прессы (такие, как точная сумма выигрыша в лотерее) заменили разговоры о Морелли. В отсутствии большей информации, я предполагала, что стрельбу списали на служебный долг. Не могла себе представить, что Морелли судят за убийство.
Моя реакция не ускользнула от Винни.
- Судя по твоему лицу, я бы сказал, что ты знаешь его.
Я кивнула.
- Продавала ему канолли в старших классах.
Конни хмыкнула.
- Милая, половина женщин в Нью-Джерси продало ему свои канолли.
Я купила банку содовой у Фиорелло и выпила, пока шла к машине. Скользнув за руль, я отщелкнула две кнопки на красной шелковой юбке и сняла колготки в знак капитуляции перед жарой. Затем открыла досье Морелли и первым делом изучила фото – фотографию с социальной карточки, беспристрастное фото в короткой кожаной куртке и джинсах и формальный вид в рубашке и при галстуке, явно вырезанный из полицейского вестника. Он не сильно изменился. Возможно, немного похудел. Черты лица больше обострились. Несколько морщинок у глаз. Новый шрам, тонкий как бумага, прорезал его правую бровь, отчего его правое веко казалось слегка опущенным. Впечатление было тревожащим. Устращающим.
Морелли воспользовался моей наивностью даже не один раз, а дважды. После того происшествия на полу булочной он не позвонил, не прислал ни одной открытки, даже не сказал «прощай». И хуже всего было то, что я желала, чтобы он позвонил. Мери Лу Мольнар была права насчет Джозефа Морелли. Ему невозможно было сопротивляться.
Это в прошлом, сказала я себе. Я видела парня не больше трех или четырех раз за последние одиннадцать лет, и каждый раз через большой промежуток времени. Морелли был частью моего детства, и детским чувствам к нему нет места в настоящем. Я должна сделать свою работу. Просто и ясно. Нечего мстить за старые обиды. Поиск Морелли ничего общего с местью не имеет. Поиск Морелли должен быть только ради денег. Да, именно так. Только поэтому у меня вдруг в желудке образовался ком.
Согласно информации из залогового контракта, Морелли жил в квартирном комплексе в районе шоссе номер один. Казалось, неплохо начать поиски оттуда. Меня терзали сомнения, что Морелли окажется в своих апартаментах, но можно опросить соседей и посмотреть, забирает ли он почту.
Я отложила папку и неохотно втиснулась в свои черные туфли на каблуках. Повернула ключ зажигания. Никакой реакции. Я стукнула со всей силы кулаком и облегченно вздохнула, когда двигатель завелся.
Десятью минутами позже я припарковалась у дома Морелли. Здания были кирпичные, двухэтажные и практичные. У каждого было две подворотни. Восемь квартир выходили в каждую подворотню: четыре вверху, четыре внизу. Заглушив двигатель, я внимательно просмотрела номера квартир. Квартира Морелли располагалась в задней части дома на первом этаже.
Некоторое время я сидела, ощущая всю глупость и нелепость ситуации. Предположим, Морелли дома. Что мне тогда делать, пригрозить позвать его мамочку, если он не пойдет по-хорошему? Мужика привлекли за убийство. Игра идет по-крупному. Не могла представить, что он причинит мне боль, но морально унизить вполне может. Не то чтобы небольшое унижение способно удержать меня от попытки, не глядя, кинуться в очередной нелепый проект… типа моего злосчастного замужества за Дикки Орром, лошадиной задницей. Вспомнив, я невольно скривилась. Трудно поверить, что я в действительности вышла замуж за парня, носящего имя Дикки.
Ладно, подумалось мне, забудь про Дикки. На повестке дня Морелли. Проверь его почтовый ящик и квартиру. Если повезет (или не повезет, это как посмотреть), и он отзовется, солги что-нибудь и смойся. Потом позвони полицейским и предоставь им поработать физически.
Я маршем пересекла асфальт и старательно исследовала ряд почтовых ящиков, висящих на кирпичной стене. Все были набиты конвертами. А ящик Морелли больше всех. Потом пересекла подворотню и постучала в дверь. Ответа не было. Большой сюрприз. Постучала снова и подождала. Ничего. Обойдя здание сзади, я сосчитала окна. Четыре принадлежали квартире Морелли, четыре – соседней квартире. У Морелли окна были занавешаны, но я подкралась близко и заглянула, пытаясь разглядеть что-нибудь между краем жалюзи и стеной. Если вдруг жалюзи поднимутся, и выглянет чья-нибудь физиономия, я намочу свои трусики. К счастью, жалюзи остались на месте, и, к несчастью, мне не удалось ничего разглядеть за ними. Я вернулась в подворотню и проверила три остальные квартиры. В двух никто не отозвался. Третью занимала старуха, которая жила здесь шесть лет и никогда не видела Морелли. Тупик.
Вернувшись в машину, я села и попыталась придумать, что делать дальше. Во дворе жизни не наблюдалось: ни тебе вспышек телевизора, ни детишек на велосипедах, ни собачек, писающих на газон. Это не то место, где заводят семьи, подумала я. И не то место, где жильцы знают всех своих соседей.
Спортивный автомобиль въехал на стоянку и стремительно развернулся, припарковавшись спереди. Водитель какое-то время сидел за рулем, и мне стало любопытно, не ждет ли он кого-то. Я не нашла ничего лучше, чем подождать, как будут разворачиваться события. Через пять минут дверь со стороны водителя открылась, вышел мужчина и направился в следующую за жилищем Морелли квартиру.
Я не могла поверить своим глазам. Этот парень был кузеном Джо, звали его Бездельник Морелли. У Бездельника, несомненно, было настоящее имя, но я не могла его вспомнить. Сколько я его знаю, он всегда был Бездельником. В детстве он жил через улицу от больницы Святого Франциска. Обычно все время болтался с Джо. Я скрестила пальцы и затаила надежду, что старина Бездельник притащит нечто, что Джо оставил соседям. А, может, Бездельник в этот самый момент вскрывает окно квартиры Морелли. Меня согрел образ Бездельника, разбивающего его и проникающего внутрь, когда он вдруг появился с заднего двора с ключом в руках и подошел к двери квартиры кузена.
Мне пришлось пригнуться, и десятью минутами позже Бездельник появился снова с черной спортивной сумкой, сел в машину и отчалил. Я подождала немного, затем тронулась за ним. Держалась я за две машины от него, вцепившись в руль побелевшими костяшками пальцев, сердце тяжело стучало в груди, голова кружилась от мысли о $10,000.
Я проследовала за Бездельником до Стейт Стрит и увидела, как он свернул на платную стоянку. Затем обогнула квартал и припарковалась за несколько зданий вниз по улице. На этот раз это был фешенебельный район больших каменных домов и широких ухоженных газонов. В шестидесятых, когда "минирование" кварталов (Метод принуждения белых домовладельцев к продаже собственности, применяемый некоторыми торговцами недвижимостью. Они убеждают, что в районе начинают селиться негритянские семьи, и район становится небезопасным. Цены на жилье снижаются, а затем, после соответствующей рекламной кампании, дома продаются по более высокой цене – Прим.пер.) было популярным родом деятельности среди либералов, один из домовладельцев на Стейт Стрит продал жилье семье чернокожих, и в течение лет пяти все белое население в панике покидало район. Въезжали более бедные семьи, дома ветшали и разбивались на меньшую жилплощадь, за дворами не ухаживали, окна забивали досками. Но, как часто случается в случае превосходного расположения жилья, округа сейчас была на пути к возрождению.
Спустя несколько минут Бездельник вышел из здания. Он был один и без сумки. Черт возьми. Это зацепка. Какие шансы, что Джо Морелли сидит в этом доме с сумкой на коленях? Я решила, что так себе. Вероятно, стоит посмотреть. Сейчас у меня было два выхода. Я могла бы позвонить в полицию или провести расследование самой. Но если позвоню в полицию, а Морелли там не окажется, то буду выглядеть идиоткой, и полиция в другой раз не возьмет на себя заботу прийти мне на помощь. С другой стороны, очень не хотелось расследовать самой. Не слишком хорошая перспектива для того, кто недавно получил работу ловца сбежавших из-под залога, но ничего не поделаешь.
Я долго таращилась на дом в надежде, что Морелли вздумает прогуляться, и мне не придется заходить внутрь. Проверив часы, я подумала о еде. До сих пор все, что я употребила – это бутылка пива на завтрак. Я оглянулась на дом. Если бы я разделалась с этим, то могла бы завалиться в Золотые Арки (Макдональдс – Прим.пер.) и сделать обмен сомнительного содержимого на дне моего кошелька на гамбургер. Это меня вдохновило. Я сделала вдох, открыла дверь и выпихнула себя из машины. Сделай это, твердила я про себя. Не делай из мухи слона. Скорей всего, его даже здесь нет.
Я целенаправленно шагала вдоль дороги, на ходу разговаривая сама с собой. Достигла входа и вошла без колебаний. Судя по почтовым ящикам в вестибюле, в доме имелось восемь квартир. Все двери выходили на общую лестничную площадку. На всех ящиках были имена владельцев, кроме квартиры 201. Морелли среди имен не было.
Наудачу я решила посетить мистическую дверь. Адреналин играл в моей крови, когда я повернула к лестнице. Тем временем я уже достигла второго этажа, сердце мое стучало. Прекрати трусить, уговаривала я себя. Все в норме. Я сделала несколько глубоких вдохов и, отключив мыслительные способности, на автомате направилась к указанной двери. Рукой постучала в дверь. Ну и дела, это же моя рука.
За дверью ощущалось движение. Кто-то изнутри смотрел на меня в глазок. Морелли? Я была уверена в этом. Воздух врывался в мои легкие, пульс мучительно бился в горле. Что я делаю? Бывшая продавщица дешевого дамского белья. Что мне было известно о поимке убийц?
Не думай о нем, как об убийце, убеждала я себя. Думай о нем, как о крутом парне. Думай о нем, как о мужчине, который сбил тебя с пути, а затем описал подробности на стенах мужского туалета в магазине Марио. Я закусила губу и послала неуверенную улыбку человеку по ту сторону глазка, твердя про себя, что ни один крутой парень не сможет сопр