ЧТО ТАКОЕ ЛИЧНОЕ СЧАСТЬЕ

Эмоции и боль

Н

а протяжении многих лет, отданных созер­цанию и подвижничеству, Сиддхартха оста­вался непреклонен в своей решимости найти корен -ную причину страдания и избавить от страдания и самого себя и других существ. Он направился в М а -гадху, в сердце Индии, чтобы продолжить там свою медитацию. По пути он встретил продавца травы, которого звали Соттхия. Тот предложил Сиддхар-тхе охапку травы куша. Сиддхартха воспринял это как счастливое предзнаменование: в Древней И н -дии трава куша считалась средством очищения. Он не стал продолжать своё путешествие, а решил ос­тановиться и медитировать именно там. Он на­шёл место, где можно было сидеть на плоских кам -нях под деревом пиппала, подстелив траву куша. Безмолвно он поклялся: «Пусть сгниёт это тело, пусть я рассыплюсь в прах, но я не встану, пока не найду ответ».

Сидящий под деревом в созерцании Сиддхарт-ха не остался незамеченным. Мара, царь демонов, услышав клятву Сиддхартхи, почувствовал силу его

-52 -

решимости. Мара лишился сна: ведь он знал, что Сиддхартха обладает силой, способной сокрушить и ввергнуть в хаос все его владения. Опытный пол­ководец, Мара послал пять самых прекрасных сво­их дочерей отвлечь и соблазнить царевича. Когда девушки (мы называем их апсарами, или небесны­ми девами-нимфами) направились к Сиддхартхе, они были полностью уверены в своём даре обольщения. Но, едва они приблизились к погру­жённому в созерцание царевичу, их красота стала вянуть. Они иссохли и постарели, лица их стали уродливыми, а кожа начала источать зловоние. Сиддхартха даже не шелохнулся. Удручённые ап-сары вернулись к отцу, который рассвирепел, ус­лышав их рассказ. Кто посмел отвергнуть его до­черей?! В ярости Мара призвал всю свою свиту: огромное войско, снаряжённое всеми вообразимы­ми видами оружия.

Нападая, воинство Мары действовало в полную силу. Но, к их ужасу, стрелы, копья, камни и всё прочее, чем они метили в Сиддхартху, превраща­лось в дождь из цветов, как только приближалось к своей цели. Через несколько часов безуспешных попыток Мара и его войско обессилели и вынуж­дены были признать поражение. Наконец, Мара приблизился к Сиддхартхе и коварными речами пытался уговорить его отказаться от своих духов -ных поисков. Сиддхартха же ответил, что не мо­жет этого сделать, поскольку уже потратил на эти поиски много жизней.

— А чем докажешь, что ты действительно при­лагал усилия так долго? — спросил Мара.

— Мне не нужны доказательства, — ответил Сиддхартха, — земля — мой свидетель.

-53-

И с этими словами он коснулся земли — и зем -ля сотряслась, а Мара растаял в воздухе. Так Сид-дхартха обрёл освобождение и стал буддой. Он от­крыл способ покончить со страданием в самом его корне, и не только для себя, но и для всех людей. Место, где произошла эта заключительная битва с Марой, ныне называется Бодхгайей, а дерево, под которым он сидел, — деревом бодхи.

Такова история, которую буддийские матери рассказывают своим детям на протяжении многих поколений.

ЧТО ТАКОЕ ЛИЧНОЕ СЧАСТЬЕ

Вопрос «Какова цель или в чём смысл нашей жиз­ни?» попросту некорректен для буддиста, потому что предполагает, что где-то вовне, в пещере или на горной вершине, может находиться нечто, яв­ляющееся такой конечной целью или абсолютным смыслом. Такой вопрос предполагает, что мы мо­жем разгадать эту тайну, учась у живущих святых, читая книги или осваивая эзотерические практи­ки. Если вопрос опирается на предположение о том, что много кальп назад какой-то человек или бог набросал чертёж некоей цели, то это вопрос теистический. Буддисты не верят во всемогущего Создателя, и у них нет идеи о том, что цель жизни была кем-то когда-то установлена и определена или что это надлежит сделать теперь самому.

Более уместно задать буддисту простой вопрос: «Что такое жизнь?» Исходя из нашего понимания непостоянства, ответ должен быть очевиден:

-54-

«Жизнь — это длинная череда составных явлений, а потому жизнь непостоянна». Это бесконечная смена одного другим, собрание мимолётных впе­чатлений. Несмотря на существование мириад форм жизни, всех нас объединяет одно — ни одно живое существо не хочет страдать. Все мы — от президентов и миллиардеров до трудолюбивых му­равьев, пчёл, креветок и бабочек — хотим быть сча­стливыми.

Разумеется, понятия «страдание» и «счастье» для разных существ имеют довольно разное напол­нение, даже если взять сравнительно небольшой мир людей. То, что для одного является страдани­ем, для другого — счастье, и наоборот. Для неко­торых людей быть счастливым — значит просто ухитряться выживать, а для других — иметь семь­сот пар модельной обуви. Одни находят счастье в том, чтобы иметь на бицепсах такую же татуиров­ку, как у Дэвида Бэкхема. Подчас ценой счастья бывает жизнь другого существа, как, например, в том случае, когда счастье одного зависит от того, завладеет ли он плавником акулы, ножкой ц ы п л ё н -ка или пенисом тигра. Для одних эротическое и возбуждающее ощущение — это нежное щекотание перышком, а другие предпочитают тёрки для сыра, кнуты и цепи. Король Эдуард VIII предпочёл же­нитьбу на разведённой американке короне власти­теля могущественной Британской империи.

Даже у одного человека понятия «счастье» и «страдание» по прошествии определённого вре­мени могут меняться местами. Беспечность ми­молётного флирта может внезапно смениться другим чувством, когда один захочет более серь­ёзных отношений: надежда сменяется страхом.

-55-

Б детстве нравится строить песочные замки на бе­регу, подросткам нравится смотреть на девушек в бикини или на юношей - серферов с о б н а ж ё н н ы м торсом. Счастье для людей среднего возраста — это деньги и карьера. А когда вам далеко за во­семьдесят, счастье — это коллекционирование керамических солонок. Для многих удовлетворе­ние требований, предъявляемых этими бесконеч­ными и изменчивыми представлениями, и есть «цель жизни».

Многие из нас узнают, что такое счастье и страдание, от социума, в котором мы живём: об­щественное устройство диктует нам оценку на­шей удовлетворённости. Это вопрос общих цен­ностей. Два человека с противоположных конти­нентов могут испытывать одинаковые чувства — удовольствие, отвращение, страх, — основанные на совершенно разных культурных «индикаторах» счастья. Китайцы считают деликатесом куриные лапы, а французы любят намазывать на тосты паштет из гусиной печёнки. Вообразите, каким был бы мир, если бы не было капитализма и каж­дая страна и отдельный человек действительно жили согласно прагматической коммунистической философии Мао Цзэдуна: мы были бы полностью счастливы без мегамоллов, шикарных автомоби­лей, кофеен «Старбакс», без конкуренции, без пропасти между бедными и богатыми, но со все­общей системой здравоохранения, а велосипеды ценились бы больше, чем «хаммеры». Вместо этого мы учимся, чего нам нужно хотеть. Лет десять назад в отдалённом гималайском королев­стве Бутан характерным символом достатка были видеомагнитофоны. Постепенно этот символ был

-56

вытеснен внедорожником «тойота ленд-крузер», свидетельствующим о принадлежности его обла­дателя к национальному клубу «Счастье и про­цветание».

Эта склонность считать, что норма, принятая той или иной группой, должна быть нашей нормой, формируется в очень раннем возрасте. В первом классе вы видите, что у всех детей есть пенал опре­делённого вида. У вас появляется «потребность» тоже заиметь такой, чтобы не отличаться от осталь -ных. Вы говорите об этом маме, и от того, купит она вам эту вещь или нет, зависит уровень вашего счастья. То же самое продолжается и в вашей взрослой жизни. У соседа есть плазменный теле­визор или новый внедорожник, и потому вам хо­чется того же самого, но только больше и ещё но­вее. Дух соперничества и желание иметь то же, что и другие, присутствуют и на культурном уровне. Зачастую мы оцениваем обычаи и традиции дру­гой культуры более высоко, чем собственные. Не­давно один тайваньский учитель решил отпустить длинные волосы и носить причёску, являвшуюся традиционной для Китая в течение многих столе­тий. Напоминая древнего китайского воина, он выглядел весьма элегантно, но директор школы пригрозил, что уволит его, если тот не станет «при­лично вести себя», то есть не сделает себе корот­кую стрижку в стиле XXI века. Теперь его коротко остриженная голова с жёсткими волосами выгля -дит так, будто его ударило током.

Довольно удивительно наблюдать, как китай­цы стесняются своих корней, но в Азии мы видим много таких примеров комплекса превосходства-неполноценности. С одной стороны, азиаты очень

-57 -

гордятся своей культурой, а с другой — стыдятся, считая её отсталой. Они замещают её западной культурой почти во всех областях жизни — в одеж­де, музыке, нравственности и даже в политичес­кой системе.

Как на личном, так и на социокультурном уров -не мы перенимаем иностранные, чуждые методы достижения счастья и преодоления страдания, ред­ко понимая, что эти методы зачастую приносят результат, почти противоположный ожидаемому. Наше неумение приспособиться создаёт ряд новых невзгод, потому что теперь мы не только продол­жаем страдать, но вдобавок ощущаем ещё и отчуж­дение от собственной жизни, неспособные «впи­саться» в существующую систему.

Некоторые из этих культурных определений «счастья» до некоторой степени действительно корректны и справедливы. Вообще говоря, круг­лая сумма в банке, удобное жилище, хорошее пи­тание, приличная обувь и другие основные аспек­ты комфорта и удобства — всё это и вправду дела­ет нас счастливыми. Но опять-таки индийские садху и странствующие отшельники Тибета счаст­ливы потому, что у них нет нужды в кольце для ключей, они не боятся, что у них украдут их добро: ведь им нечего запирать.

ОБЩЕПРИЗНАННЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СЧАСТЬЯ

Задолго до того, как Сиддхартха достиг знамени­того места просветления в Бодхгайе, он шесть лет

-58-

сидел под другим деревом. Он изнурял плоть, пи­таясь лишь несколькими зёрнами риса и утоляя жажду несколькими каплями воды; он не мылся и не стриг ногтей. Тем самым он стал образцом для своих собратьев — других духовных искате­лей, с которыми он практиковал. Он был настоль­ко выдержан, что детям местных пастухов, кото­рые щекотали ему уши травинками и трубили дудками прямо в лицо, никогда не удавалось вы­вести его из себя. Но однажды, через много лет чрезвычайных лишений, он постиг: то, что он де­лал, было неверно, это путь крайностей, очеред­ная ловушка, точно такая же, как куртизанки, сады с павлинами и ложки, инкрустированные драгоценностями. И он решил покончить с аске­тизмом и искупаться в протекавшей рядом реке Найраньджане (нынешняя Пхалгу). К полному изумлению собратьев, он даже принял парного молока от крестьянской девушки Суджаты. Счи­тается, что духовные товарищи покинули Сид-дхартху, полагая, что тот дурно на них повлияет и это повредит их практике.

Можно понять, почему эти аскеты покинули Сиддхартху, ведь он нарушил свои обеты. Люди всегда стараются найти счастье, стремясь не толь­ко к материальным благам, но и к духовным. Ми­ровая история во многом вращается вокруг рели­гии. Религии дают людям свет на пути и правила поведения: учат любить своих соседей, исповедо­вать золотое правило (поступать с людьми так, как ты хотел бы, чтобы они поступали с тобой. — Прим. пер.), практиковать щедрость и медита­цию, пост и жертвенность. Однако эти на первый взгляд полезные принципы могут превратиться в

-59-

крайность, в пуританскую догму, из-за которой у людей появляются ненужное чувство вины и низ­кая самооценка. Довольно часто верующие смот­рят свысока на другие религии, проявляя край­нюю нетерпимость и используя свою веру для оправдания культурного или даже физического геноцида. Повсеместно существует великое мно­жество примеров подобного разрушительного ре­лигиозного рвения.

Желая счастья и облегчения страданий, люди полагаются не только на существующую религию, но на житейскую мудрость, а то и на политические лозунги. Теодор Рузвельт сказал: «Если бы мне пришлось выбирать между справедливостью и ми­ром, я выбрал бы справедливость». Но справед­ливость с чьей точки зрения? Какой интерпрета­ции этого понятия нам предлагается следовать? Экстремизм — это просто предпочтение одной идеи о справедливости и отрицание всех других.

Возьмём другой пример. Легко увидеть всю привлекательность мудрости Конфуция, предпи­сывающего, например, уважать и слушаться стар­ших и не выставлять напоказ недостатки и ошибки своей семьи и страны. Его мудрость очень праг­матична и может быть полезна для жизни в этом мире. Все эти правила способны быть мудрыми руководствами, но во многих случаях они приво­дили к чрезвычайно неприятным последствиям, например к отсутствию гласности, замалчиванию нелицеприятных фактов действительности или по­давлению иных взглядов на происходящее. Ска­жем, одержимость идеей о «сохранении лица», «невынесении сора из избы» и послушании стар­шим вылилась в многовековую историю обмана и

-60-

лжи как по отношению к ближайшим соседям, так и к целым народам.

Если иметь в виду подобный исторический кон­текст, то не будет ничего удивительного в привыч­ке к лицемерию, глубоко укоренившейся во мно­гих азиатских странах, например в Китае и Синга­пуре. Руководители многих стран осуждают феодализм и монархизм, хвастаясь тем, что ввели у себя демократию или коммунизм. Но те же са­мые руководители, пользующиеся таким почётом у своего народа и скрывающие свои преступления и ошибки, остаются на своём посту до последнего вздоха или до тех пор, пока не передадут его из­бранному ими преемнику. Мало что изменилось по сравнению со старой феодальной системой. Закон и правосудие призваны поддерживать мир и согла­сие в обществе, но во многих случаях система пра­восудия обслуживает мошенников и богачей, тог­да как бедные и невинные страдают от несправед­ливых законов.

Мы, люди, больше, чем каким-либо другим ув­лечением или работой, поглощены погоней за сча­стьем и желанием избавиться от страдания, ис­пользуя для этого бесчисленные методы и мате­риальные объекты.

Вот почему у нас есть скоростные лифты, ноут -буки, перезаряжаемые батарейки, посудомоечные машины, тостеры, сами выстреливающие хлеб с нужной степенью поджаренности, пылесосы для уборки собачьего дерьма, работающие на бата­рейках щипчики для удаления волосков из носа, унитазы с подогреваемыми сиденьями, новокаин, мобильные телефоны, виагра, ковровые покры­тия от плинтуса до плинтуса... Но все эти удоб-

-61-

ства в равной степени неизбежно служат и источ­ником проблем.

Целые страны стремятся к счастью и прекра­щению страдания в больших масштабах: борются за территорию, нефть, пространство, финансовые рынки и власть. Они ведут превентивные войны, чтобы не допустить потенциально возможного страдания в будущем. На индивидуальном уров­не мы делаем то же самое, применяя профилак­тические медицинские средства, принимая вита­мины, делая прививки, сдавая анализы крови и просвечивая всё своё тело с помощью компьютер­ной томографии. Мы ищем признаки грозящего нам страдания. Обнаружив их, мы сразу стара­емся найти способ лечения. Каждый год появля­ются новые методы, средства и справочные изда­ния, нацеленные на то, чтобы принести долго­временное избавление от страдания и, в идеале, устранить проблему в принципе как таковую.

Сиддхартха тоже старался пресечь страдание в корне. Но он не витал в фантазиях о политичес­кой революции, переселении на другую планету или о создании новой мировой экономики. Он не помышлял даже о создании новой религии или о разработке свода правил поведения, которые при­несли бы с собой мир и согласие. С открытым умом Сиддхартха исследовал страдание и благо­даря неустанному размышлению обнаружил, что самый его корень — это наши эмоции. На самом деле они и есть страдание. Так или иначе, прямо или косвенно, все эмоции рождаются из эгоизма, в том смысле, что заключают в себе привязан­ность к своему «я». Кроме того, он обнаружил,

-62-

что, несмотря на кажущуюся реальность, эмоции не являются неотъемлемой частью нашего суще­ства. Они и не родились вместе с нами, и не на­сланы на нас каким-либо человеком или богом. Эмоции возникают, если сходятся особые причи­ны и условия, например, когда вам вдруг прихо­дит на ум, что кто-то вас осуждает, или прези­рает, или отнимает у вас то, что принадлежит вам по праву. Тогда возникают соответствующие эмо­ции. В тот миг, когда мы принимаем эти эмоции, вовлекаемся в них, в тот миг, когда мы попада­емся на эту удочку, мы утрачиваем осознанность и здравомыслие. Мы «выходим из себя». Так Сиддхартха нашёл своё решение — осознанность. Если вы искренне хотите устранить страдание, вам необходимо развить в себе осознанность, об­ратить внимание на свои эмоции и научиться «не выходить из себя».

Если вы понаблюдаете за своими эмоциями, как это делал Сиддхартха, если вы будете стараться ус­тановить их происхождение, то обнаружите, что все они коренятся в отсутствие правильного понима­ния, а потому изначально ошибочны. По сути, все эмоции — разновидности предубеждения: в каж­дой эмоции всегда заключена доля концептуаль­ного суждения.

Например, если факел вращают с достаточной скоростью, мы видим огненное кольцо. Просто­душных детей да и взрослых это зрелище увлека­ет и завораживает. Малые дети не вычленяют руку, держащую факел, сам факел и огонь от него. То, что они видят, для них реально: их увлекает оптический обман, огненное кольцо. Сколько бы он ни ДЛИЛСЯ, пусть одно мгновение, дети полно-

-63 -

стью и глубоко в нём убеждены. Точно так же многие из нас заблуждаются относительно види­мости собственного тела. Глядя на своё тело, мы не думаем о нём как о совокупности отдельных частей: молекул, генов, сосудов, плоти и крови. Мы думаем о теле как о едином целом, и, более того, мы предвзято полагаем, что это и есть ис­тинно существующий организм, называемый «тело». Убеждённые в этом, сначала мы хотим иметь плоский живот, изящные кисти рук, стать и высокий рост, загорелое и красивое лицо или соблазнительную, точёную фигуру. Потом, поме­шавшись на этом, мы тратимся на членство в спортивном клубе, на увлажнители, чаи для по­худания, на «диету Южного побережья», на йогу, тренажёры и лавандовое масло.

Будто дети, поглощённые и заворожённые зре­лищем огненного кольца, которое их изумляет и даже пугает, мы проявляем различные эмоции по отношению к внешнему виду и благополучию соб­ственного тела. Если говорить об огненном коль­це, то взрослые, как правило, отдают себе отчёт, что это просто иллюзия, а потому оно не вызывает в них столь бурных эмоций. Исходя из здравого смысла, мы понимаем, что кольцо состоит из сво­их составных частей: из движения руки, держащей горящий факел. Утомлённый зрелищем старший брат может относиться к младшему свысока, по­кровительственно. Однако мы, взрослые, видя кольцо, можем понять завороженность малыша, особенно если всё происходит ночью, в сопровож­дении танцев, необычной музыки и в обстановке общего подъёма. В таком случае даже для нас, взрослых, это зрелище может быть захватываю-

-64-

щим, хотя мы и понимаем, что в основе его лежит иллюзия. По мнению Сиддхартхи, это понима­ние — зачаток сострадания.

БЕСКОНЕЧНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ ЭМОЦИЙ

По мере того как углублялась его медитация, Сиддхартха начал постигать иллюзорную суть всех явлений и, поняв это их качество, по-другому взглянул на свою прежнюю жизнь во дворце, на пиры и сады с павлинами, на своих друзей и се­мью. Он увидел, что так называемая семья — всё равно что постояльцы гостиницы, путники, вре­менно поселившиеся под одной крышей. Рано или поздно — с приходом смерти, а то и раньше — все собравшиеся разойдутся кто куда. Пока некая группа людей остаётся вместе, их взаимоотноше­ния наполнены доверием, ответственностью, лю­бовью, общими успехами и неудачами — и всё это порождает бесконечное разнообразие драмати­ческих ситуаций.

Сиддхартха мог очень ясно увидеть, как легко людям увлечься представлением об идиллической семейной жизни, идеей близости и родства, и все­ми приятными моментами жизни во дворце. Дру­гие не могли видеть реальность так, как он: подоб­но взрослому, понимающему, что огненное коль­цо в ночи — лишь иллюзия, собрание частей, лишённых собственной сущности. Но словно доб­рый отец, без надменности и покровительственного отношения к тем, кто этой иллюзией заворожён, он

3 Отчего вы не буддист -65-

видел, что в этом круговороте нет ни плохого, ни хорошего, нет вины и нет обвиняемых, — и это да­вало ему возможность чувствовать одно лишь ве­ликое сострадание.

Теперь, когда кругозор Сиддхартхи не был ог­раничен рамками жизни во дворце, он мог видеть отсутствие сущности собственного материального тела. Это тело по своей природе было для него тем же самым, что и огненное кольцо. Пока кто-то ве­рит, что такая вещь по-настоящему существует — один миг или вечно, — эта его вера коренится в заб -луждении. Заблуждение есть не что иное, как не­достаток осведомлённости. Если кому-то недостаёт осведомлённости, буддисты называют такое состо­яние сознания неведением. Именно из этого неве­дения возникают наши эмоции. Как мы увидим, этот процесс, начинающийся утратой осведомлён­ности и заканчивающийся появлением эмоций, можно исчерпывающим образом объяснить с по­мощью четырёх истин.

В этом мире существует безграничное разнообра­зие эмоций. Из наших ошибочных суждений, пред­рассудков и неведения каждый миг рождаются бес­численные эмоции. Нам знакомы любовь и нена­висть, чувства вины и невиновности, преданность, уныние, ревность и гордость, страх, стыд, печаль и радость, а также множество других чувств. В неко­торых я з ы к а х есть такие слова для о б о з н а ч е н и я э м о -ций, для которых в нашем языке нет названий, а потому они не существуют. В некоторых уголках Азии нет слова для обозначения романтической любви, тогда как у испанцев есть множество слов для определения разных аспектов такой влюблённости.

-66-

По мнению буддистов, существует бесчисленное множество эмоций, для которых в разных языках существуют наименования, но ещё больше таких, которые превосходят нашу способность давать оп­ределения в рамках логического мышления. Неко­торые эмоции кажутся поддающимися разумному объяснению, но большинство из них иррациональ­но. Некоторые с виду мирные эмоции на самом деле коренятся в агрессивности. А есть и такие эмоции, которые почти неуловимы. Мы можем считать кого-то совершенно бесстрастным и невозмутимым, но это состояние — само по себе эмоция.

Эмоции могут быть ребяческими. Например, вы можете рассердиться из-за того, что кто-то дру­гой не сердится, а вы считаете, что ему следовало бы это делать. Или в какой-то день вы огорчаетесь потому, что ваша подруга слишком многого хочет, а завтра огорчаетесь потому, что она хочет чего-то недостаточно. Некоторые эмоции кажутся случай­ному наблюдателю забавными, как, например, когда принц Чарльз, тайно флиртуя со своей тог­дашней любовницей Камиллой Паркер Боулз, за­метил ей, что не прочь бы перевоплотиться её там­поном. Некоторые эмоции проявляются как вздорная самонадеянность, например, как у хозя­ев Белого дома, навязывающих всему миру своё понимание свободы. Навязывание другим своего личного мнения с применением силы, шантажа, обмана или тонких манипуляций — это тоже часть нашей эмоциональной деятельности. Немало хри­стиан и мусульман страстно хотят обратить языч­ников в свою «истинную веру», дабы помочь им избежать геенны огненной и проклятия, тогда как экзистенциалисты рьяно пытаются превратить ре-

3*

-67-

лигиозных людей в язычников. Эмоции проявля­ются и в виде нелепой гордости, питаемой, напри­мер, патриотами - индийцами по отношению к Ин -дии, которая в теперешнем её виде была создана британским колониальным правлением. Многие патриотически настроенные американцы ощутили самодовольную радость, когда президент Буш с капитанского мостика авианосца «Авраам Лин­кольн» объявил о победе над Ираком, хотя на са­мом деле война только начиналась. Отчаянное стремление завоевать уважение — это тоже эмо­ция: возьмите Малайзию, Тайвань и Китай, сорев­нующихся в том, кто построит самое высокое в мире здание, будто это и есть доказательство их мощи. Эмоции могут быть болезненными и извращённы -ми, приводя к педофилии и зверской жестокости. Один мужчина даже поместил в Интернете объяв -ление, что ищет молодого человека, желающего быть убитым и съеденным. Он получил многочис­ленные отклики и в конце концов действительно убил и сожрал одного из своих респондентов.

ПОСМОТРИМ В КОРЕНЬ -(НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЕ) «Я»

Все эти разнообразные эмоции и их последствия проистекают от заблуждения, а заблуждение это берёт начало в одном-единственном источнике, корне всякого неведения — привязанности к свое­му «я».

Мы предполагаем, что у каждого из нас есть своё «я», что существует некий феномен, называемый

-68-

«я». Однако «я» — это всего лишь очередное заб­луждение. Обыкновенно мы сами производим на свет это представление о своём «я», которое затем кажется нам чем-то надёжным и незыблемым. Нами владеет идея о том, что это понятие обозна­чает нечто устойчивое и реальное. Мы думаем, поднимая руку: я есть вот эта форма. Мы думаем: у меня есть форма — вот моё тело. Мы думаем: эта форма и есть я — я высокий. Мы думаем: я нахо­жусь в этой форме, указывая на свою грудь. То же самое с нашими чувствами, восприятием и дей­ствиями. У меня есть чувства, я воспринимаю то-то и то-то... Но Сиддхартха постиг, что нет ника­кой независимой сущности, которую можно ква­лифицировать как «я» и обнаружить где-либо, внутри или снаружи тела. Как и оптический обман огненного кольца, «я» — иллюзорно. Это обман, основополагающая ошибка, то, что в конечном счёте не обладает бытием. Но точно так же, как нас завораживает огненное кольцо, нас завораживает и представление о том, что мы — это «я». Рассмат -ривая своё тело, чувства, восприятие, действия и сознание, мы понимаем, что всё это разные эле­менты того, о чём мы думаем как о «себе», однако если бы мы провели исследование, то обнаружили бы, что «я» не пребывает ни в одной из этих со­ставляющих. Привязанность к заблуждению о сво­ём «я» — это смехотворный акт неведения; он уве­ковечивает неведение и приводит ко всевозможным страданиям и разочарованиям. Что бы мы ни де­лали в нашей жизни, всё зависит от того, как мы воспринимаем своё «я», а потому, если это вос­приятие опирается на заблуждения — что неизбеж­но так, — то заблуждение пронизывает всё, что мы

-69-

делаем, видим и переживаем. И дело здесь не про­сто в детском непонимании оптических законов, света и движения: всё наше бытие основано на чрезвычайно шатких посылках.

В тот миг, когда Сиддхартха обнаружил отсут -ствие «я», он также обнаружил и отсутствие како­го-либо независимо существующего зла — есть только неведение. В частности, он размышлял о связанном с созданием ярлыка «я» неведении, ко­торое наклеивает этот ярлык на абсолютно лишён -ное основы составное явление, приписывает ему значимость и изо всех сил его защищает. Это неве­дение, как обнаружил Сиддхартха, прямо ведёт к страданию и мучениям.

Неведение — это просто незнание фактов, не­верное знание или неполное знание. Все эти раз­новидности неведения влекут за собой непонима­ние и ошибочное истолкование, преувеличение и преуменьшение. Допустим, отыскивая своего дру­га, вы увидели его вдалеке. Приблизившись, вы обнаруживаете, что ошиблись и приняли за друга какое-то чучело. Вы, конечно же, разочаруетесь. Ведь не чучело подшутило над вами и не друг ко -варно вас обманул: вас ввело в заблуждение ваше собственное неведение. Всё, что мы делаем, пови­нуясь неведению, ненадёжно. Когда мы действуем без понимания или с неполным пониманием, у нас нет основания для уверенности. Здесь проявляет­ся наше исконное сомнение, оно-то и порождает все эти эмоции, имеющие имя и безымянные, яв­ные и скрытые.

Единственная причина, по которой мы ощуща­ем уверенность в том, что достигнем вершины ле­стницы или что наш самолёт взлетит и благополуч-

70 -

но приземлится в нужном месте, заключается в том, что мы пребываем в блаженном неведении. Но это блаженство недолговечно, поскольку бла­женное неведение есть не что иное, как постоян­ное преувеличение наших шансов на то, что нам обязательно повезёт, и недооценка существующих препятствий. Разумеется, причины и условия дей­ствительно сходятся вместе и события происходят именно так, как мы того ожидали, но мы смотрим на этот успех как на нечто само собой разумеюще -еся. Мы используем это как доказательство того, что иначе и быть не могло, что наши предположе­ния были верны и обоснованны. Но такие предпо­ложения — всего лишь пища для ошибочного по­нимания. Всякий раз, когда мы делаем предполо­жение — например, о том, что понимаем свою супругу, — мы обнажаем себя, словно открытую рану. Предположения и ожидания, опирающиеся на кого-то или что-то постороннее, делают нас уязвимыми. В любой момент может выскочить одно из бесчисленных возможных несоответствий и бросить пригоршню соли на наши предположе­ния, отчего мы содрогнёмся и взвоем.

ПРИВЫЧНА - СОЮЗНИК «Я»

Вероятно, величайшее открытие в истории челове­чества — это постижение Сиддхартхой того, что независимо существующего «я» нет в природе, что это просто ярлык-обозначение, а потому привя­занность к нему есть неведение. Однако, сколь бы ни был непрочен этот ярлык, уничтожить его —

-71-

непростая задача. Ярлык, называемый «я», — са­мое прочное из всех представлений.

Открытие Сиддхартхой ошибочности представ­ления о «я» символически выражено в истории о сокрушении Мары. Традиционно именуемый злым владыкой мира желаний, Мара — это не что иное, как владевшая самим Сиддхартхой привязанность к «я». Принято изображать Мару красивым и мо­гучим воином, не знающим поражений. Как и Мара, «я» могущественно и ненасытно, себялю­биво и лживо, жадно до внимания, умно и тщес­лавно. Трудно вспомнить, что, подобно иллюзии огненного кольца, «я» — лишь собрание частей, что оно не существует независимо и подвержено еже­секундным переменам.

Привычные стереотипы восприятия ослабляют наши попытки справиться с привязанностью к «я». Даже простые привычки очень живучи. Может быть, вы и осознаёте, какой вред наносит курение вашему здоровью, но это далеко не всегда убежда­ет вас бросить курить, особенно если вам нравятся сам ритуал, утончённая форма сигареты, клубы голубоватого табачного дыма, вам нравится, как этот душистый дым обволакивает ваши пальцы. Но привычка к «я» — не просто пагубная привязан­ность, вроде курения сигарет. Эта привычка коре­нится в нас с незапамятных времён. Именно так мы идентифицируем самих себя. Именно это «я» мы сильнее всего любим, а подчас и яростнее всего ненавидим. Кроме того, именно его существова­ние мы так усердно стараемся утвердить. Почти всё, что мы делаем, всё, что думаем или имеем, в том числе и наш духовный путь, — это средства, служащие для того, чтобы подтвердить его суще-

-72-

ствование. Именно «я» боится неудач и жаждет успеха, страшится ада и мечтает о небесах обето­ванных. «Я» терпеть не может страдания, но в то же самое время любит его причины. Оно с тупым упрямством ведёт войны во имя мира. Оно желает просветления, но недолюбливает путь к просвет­лению. Оно желает работать по-социалистически, а жить по-капиталистически. Когда «я» ощущает одиночество, оно мечтает о дружбе. Его одержи­мость теми, кого оно любит, проявляется в страс­ти, которая может легко превратиться в ненависть. Его потенциальные оппоненты — н а п р и м е р духов -ные пути, призванные победить эго, — зачастую искажаются им и становятся союзниками «я». В искусстве шулерской игры ему нет равных. Буд­то шелковичный червь, оно окутывает себя коко­ном, но в отличие от этого червя не знает, как выр­ваться наружу.

БИТВА С «Я»

Во время битвы в Бодхгайе Мара применял про­тив Сиддхартхи разнообразное оружие. Например, у него были особые стрелы. Каждая стрела обла­дала губительной силой, например: одна вызыва­ла страсть, другая — притуплённость ума, третья — гордость, четвёртая — раздоры, пятая — самодо­вольство, шестая — лишала осознанности. В буд­дийских сутрах мы читаем, что Мара остаётся не­побеждённым в каждом из нас — он непрестанно пускает в нас свои отравленные стрелы. Поражён­ные стрелами Мары, сначала мы цепенеем, а по-

-73-

том яд пропитывает все наше существо, постепен­но разрушая его. Когда мы утрачиваем осознан­ность и цепляемся за «я» — это действует вызыва­ющий оцепенение яд Мары. За этим в наше созна­ние неизбежно вкрадываются разрушительные эмоции, пропитывая нас насквозь.

Если нас поразила стрела страсти, все наши обычные чувства, рассудительность и здравый ум улетучиваются, а ложная гордость, развращённость и безнравственность просачиваются внутрь и за­нимают их место. Отравленные, мы не останавли­ваемся ни перед чем, чтобы заполучить желаемое. Человек, поражённый страстью, может найти сек­суально привлекательной уличную проститутку с формами бегемота, хотя красивая девушка предан -но ждёт его дома. Словно мотылёк на огонь и рыба на крючок с наживкой, многие из нас на этой зем­ле попадали в ловушку, соблазнённые едой, сла­вой, похвалой, деньгами, красотой и почётом.

Страсть может проявиться и как жажда влас­ти. Охваченные ею, мировые лидеры совершенно безразличны к тому, что их жажда власти разру­шительна для планеты. Если бы не алчность не­которых людей, жаждущих наживы, автострады были бы полны машин, питаемых солнечными батареями, и никто в мире не голодал бы. Такие достижения возможны физически и технологичес­ки, но явно невозможны с точки зрения правя­щих в мире эмоций. А тем временем мы ворчим насчёт окружающей нас несправедливости и осуждаем таких людей, как Джордж Буш-млад­ший. Сами поражённые стрелами алчности, мы не видим, что именно наше собственное жела­ние — иметь такие удобства, как дешёвая импорт-

-74 -

ная электроника, и такие предметы роскоши, как внедорожник «хаммер», — на самом деле спо­собствует несправедливым войнам, опустошаю­щим наш мир. Каждый день в Лос-Анджелесе во время часа пик специальная полоса для автомо­билей, перевозящих несколько человек, пуста, тогда как тысячи машин с одиноким водителем заполоняют остальную часть дороги. Даже те, кто устраивает марши протеста под лозунгом «Нет кровопролитию ради нефти!», нуждаются в не­фти, чтобы иметь возможность покупать привоз­ные киви для своих фруктовых десертов.

Из-за стрел Мары вспыхивают бесконечные распри. На протяжении всей истории религиозные деятели, которые, по всеобщему мнению, должны быть выше страстей и служить для нас образцами чистоты и праведности, оказываются столь же ж а д -ными до власти. Они манипулируют своими пос­ледователями, угрожая им адскими муками и суля райское блаженство. Ныне мы видим, что поли­тики манипулируют выборами и предвыборными кампаниями до такой степени, что без малейшего зазрения совести обрушивают крылатые ракеты «томагавк» на ни в чём не повинные страны, если это может склонить общественное мнение на их сторону. Кого заботит, выиграли ли вы войну, если вы уже выиграли выборы? Иные политики выстав­ляют напоказ свою религиозность, инсценируют покушение на себя, фабрикуют героев и организу­ют катастрофы — и всё это с целью утолить свою жажду власти.

Если человеческое «я» переполнено гордостью, на эмоциональном уровне это может проявиться бесчисленным множеством способов: фанатизм,

-75 -

расизм, моральная неустойчивость, боязнь непри­ятия, боязнь неприятностей, бесчувственность — вот лишь некоторые из них. Движимые мужской гордостью, представители сильного пола умаляют роль и подавляют энергию более чем половины людского рода — женщин. В период ухаживания обе стороны про