§ 88. При воспитании детей особенно дорожили первыми годами их детства, дабы, предупредив время полного развития разума и свободы, не всегда легко покоряющихся в послушание веры и добродетели, самую природу детей употребить в орудие для достижения благих своих целей, глубже напечатлеть на детской душе истины веры и расположение к добродетели. Когда дети были еще в чреве матернем, матери уже и тогда заботились о их теле, опасаясь повредить им своей неумеренной жизнью, и о душе, посвящая ее Господу и испрашивая у Него благословения для рождающегося дитяти. Как скоро начинало обнаруживаться в детях сознание, то родители, прежде всего, старались внушить им веру в Бога и любовь к благочестию, дабы таким образом предупредить влияние других вредных впечатлений, овладевающих юной душой на целую жизнь, и дать ей с самых первых минут жизни благочестивое направление. «Душе, — говорили учители Церкви родителям, — душе, с первых лет получающей впечатления Слова Божия, трудно забыть страх Божий. Нежный возраст легко принимает и, как печать на воске, напечатлевает в душе то, что слышит; преимущественно с этого времени жизнь детей наклоняется к добру или к злу. Если, начиная от самых дверей жизни, отводят их от зла и наводят на путь правый, то добро обращается у них в господствующее свойство и природу: потому им не так легко перейти на сторону зла, когда сама привычка будет влечь их к добру». «Отец Небесный хочет, чтобы каждый возраст был совершен в благочестии, и не исключил из этой обязанности ни одного возраста, так что и самым малолетним детям обетовал победу над грехом». Поэтому дети от самой колыбели были посвящаемы Богу, с самых ранних лет, по обычаю Церкви христианской, наставляемы были в Священном Писании, обращались с учителями и благочестивыми мужами. Такое раннее воспитание приносило и плоды еще в самых ранних летах детей; ибо самые малолетние дети имели дух и мужество являться перед мучителями, исповедовать перед ними свою веру во Иисуса Христа и принимать мученическую смерть за имя Его. не оторых по восьмому и даже по седьмому году Церковь признавала уже достойными проходить известные церковные должности, как, например, должность чтецов, которая обыкновенно состояла в том, чтобы в общем собрании читать перед народом «заповеди и Евангелие Господне»; на каковые должности обыкновенно поставляемы были такие лица, которые могли служить для народа примером христианской жизни.
II. ОБРАЩЕНИЕ С ДЕТЬМИ
§ 89. Родители старались иметь с детьми обращение исполненное любви, кротости и снисхождения, впрочем, не доходившее до слабости и поблажки детям, начинавшим показывать уклонение от добрых правил. «Обязанность учителя, — говорит свт. Иоанн Златоуст, — учить не тому, что хочет знать ученик, но тому, чему нужно учиться». Эта христианская любовь родителей кКдетям дышала святым желанием истинного счастья детей, и потому боялась каким бы то ни было средством раздражить их, разрушить мир их души, и тем проложить дорогу к превратному и не христианскому образу мыслей, чувствований и действий. Так, например, она чужда была того гибельного пристрастия, по которому, предпочитая одних другим, одних ущедряют своими благодеяниями, другими почти пренебрегают, и через то производят между детьми взаимное недоброжелательство, споры, вражду и пр. Только неблагонравие и непокорность детей вынуждали родителей оказывать предпочтение одним перед другими, дабы тем наказать и пристыдить виновных.
§ 90. Если дети тщательно и с успехом исполняли возлагаемые на них обязанности, воспитатели, с одной стороны, награждали их, дабы ониКс удовольствием и отрадой, безпечально и непреткновенно стремились к предназначенным целям, с другой — поощряли к большему преуспеянию в добре, обещая небесное блаженство, уготованное тем, кто живет по заповедям Божиим, и внушая детям всегда иметь перед собой Бога и искать похвалы от Него. Если же дети совращались с правого пути, родители употребляли сначала все кроткие меры для обращения их на сей путь: убеждали, просили, плакали, «внушали не только то, как гнусно им предаваться похоти, но и то, какой большой опасностью угрожает она душе». Кто, например, не знает трогательного обращения св. апостола Иоанна с юношей, которому хотел он заменить отца? Но когда все кроткие меры истощались и оказывались недействительными, в таком случае воспитатели не считали излишним прибегать и к строгости, — к наказанию. Естественная, чувственная любовь к детям не пересиливала любви духовной. В последующие времена верные учители Церкви Христовой негодовали и вооружались против нежного и небрежного воспитания детей: «Бог любит кротость, — говорили они, — но это превратная и ложная доброта ослаблять узду грехов.
§ 91. Впрочем, и в самом наказании, которому воспитатели подвергали детей, выражалось более желание обращаться с детьми как существами разумными, свободными, имеющими право на благородное и почтительное обращение других, нежели с такими людьми, на которых нужно действовать страхом телесного жестокого наказания. Детоводители вменяли себе за правило — исправлять погрешности детей «отеческой милостью и искусным словом», прилагая свойственное каждому проступку врачевство, дабы от него было и духовное наказание за грех и, в то же время, приучение души к безстрастию. Например, разгневался ли кто на своего товарища, — детоводитель заставлял обидчика примириться с обиженным и служить ему по мере нанесенного ему оскорбления; основанием такого образа действования была та мысль, что навык смирения как бы совершенно отсекает гнев души; ибо к гневу большей частью предрасполагает человека гордость. Далее, коснулся ли кто безвременно пищи, — того большую часть дня оставляли без пищи. Обличали ли кого в неумеренном и неблагопристойном вкушении пищи, — его лишали оной во время общего стола, заставляя при этом смотреть на тех, которые сидят за столом и вкушают пищу, не нарушая правил благопристойности, дабы виновный и наказан был лишением пищи и вместе учился скромности. Сказал ли кто праздное слово, или обнаружил досаду на ближнего, или солгал, или вообще что-нибудь сделал непозволенное, — его учили уцеломудряться и чревом и языком.
Назначались и наказания телесные, но только смотря более по различию возраста и состояния, нежели самих проступков.
§ 92. Вообще любовь к детям и кроткое обращение с ними, награды, предлагаемые детям за успешное исполнение ими обязанностей, и снисходительные наказания за опущение долга, старание родителей и воспитателей скрыть от детей свои погрешности и, вообще, все действия, которые могли бы сделать соблазн; напротив, желание показывать в себе перед детьми образец христианского совершенства, наконец, требование от детей почтения, любви и покорности себе, — все это показывает, что родители и воспитатели не просто требовали от детей сих последних добродетелей, свойственных детскому возрасту, но старались своей жизнью и обращением с воспитанниками приобрести их к себе уважение, любовь и покорность, дабы лучше и безпрепятственнее действовать на душу их, образовать ее по духу Иисуса Христа, и притом не насильно влагать в нее семена веры и благочестия, но с согласия и расположения самих детей. При таком образе отношений родителей к детям, дети могли охотно и без прекословия принимать и усваивать себе предлагаемые им истины веры и правила жизни: а принимаемое таким образом учение естественно должно было принести и плод благой скорее, нежели те наставления и правила, к исполнению коих принуждают насилием и жестокостью.