Consecro hoc cum
magna caritate NN
Conor interpretationem realitatis comprehendere Plotini, sed oportet fateri, quod philosophia Plotini et eius interpretatio mali simul ineffabiles et incomprehensibiles sint. Propterea non possum concipere profunditatem rationis atque doctrinae philosophicae Plotini. Quid est malum (фп кбкпн)? Et quales sunt eius radices et elementationes? Conabimur enim invenire responsum talis quaestionis et quidem per multitudinem obstaculorum et multiplices rationes Plotini comprehendere aenigmam mali et lucere hoc ineffabile factum. Scilicet, percontatio de causis et elementationibus mali erat et ante Plotinum, diversi philosophi, videlicet, inveniverunt suum responsum talis aeternae percontationis. Per exemplum, Empedocles dixerat «amorem causam boni» et «odium causam mali» (фзн цйлйбн бйфйбн пхубн фщн бгбищн фп нейкпт фщн кбкщн), atque postea Epicurus dixit «omnia bona et mala in sensu» (рбн бгбипн кбй кбкпн ен бйуизуей). Monstratum erit postea, quomodo Plotinus dederit creativam interpretationem philosophiae Platonis et fecerit novam realitatis imaginem et creaverit admirandam picturam mundi. Scilicet, doctrinae Platonis et Plotini habent inter se magnam communitatem, et philosophiam Plotini licet nominare creativum et admirabile commentarium ad creaturas Platonis. Sed necesse est indicare, quod Plotinus habeat influentiam aliorum philosophorum. Vixit in altera aetate, et, scilicet, eius speculatio mundi distincta est a philosophia filii dei Apollinis…
Quaesitione causarum et principiorum mali noster magnus et verus adiutor erit homo. Hic est in medio finiti entis, continenter sentit agitationem omnium graduum realitatis. Omnes hi gradus in hoc, in homine, admirando modo continguntur et tanguntur. Ei habent nexum in homine, et hic gestat eos in se. Homo nam conservat omnem pluralitatem realitatis et habet in se omnes eius partes et gradus. Veritatis et scientiae gratia speculabimur mundum attente oculis hominis. Certe, quaesitio loci hominis in realitate vero monstrabit nobis hac realitatem diversis partibus et adiuvabit invenire et comprehendere radices et causas mali nostri mundi. Sed primum debemus dicere hoc, quod ubique. Quid nos complectitur? Juxta nos – ens finitum, et in principio nam debemus id concipere. Hoc autem est, secundum Plotinum, «natura corporum» (з фщн ущмбфщн цхуйт), vel «corporalitas» (з ущмбфпфзт). Corporalitas secundum malum est. Participat quia maximo malo – materiae.
/…/ ущмбфщн де цхуйт кбипупн мефечей фзт хлзт /…/ дехфеспн кбкпн (« natura corporum quomodo participat materiae, /…/ – secundum malum»), – dicit Plotinus /«Enn.», 1.8.4/. Et in his verbis consideratur affirmatio profunda: mundus sensibilis (vel mundus corporalitatis) tristi modo participat infimo et pessimo gradui realitatis – materiae. З хлз– hoc autem magnum et primum malum est. Хлз фпйнхн кбй буиенейбт шхчз бйфйб кбй кбкйбт бйфйб/…/ кбкз бхфз кбй рсщфпн кбкпн («materia enim est et causa debilitatis animae et causa mali /…/ ipsa mala et primum malum») /1.8.14/. Hoc magnum malum «gravat» (енпчлей) corporalitatem, implet eam exitabilibus agitationibus et morbis atque dat ei tumultum, damnum et diritatem. Sic Plotinus arbitratur unam partem realitatis primum et absolutum malum esse. Sic grassamur ad conscientiam occultarum mali causarum et fontes mali. Materia producit interitum, calamitates et metus, atque ea est causa et exordium vitiorum, patientiarum et interituum. Materia apparet nobis indigesta unitate, non habente gradus et partes. Ea extra omnes mensuras, formas et terminos, extra rationem, bonitatem et pulchritudinem est. Nomina eius – nomina tantum negativa: бмефсйб («immensitas»), брейспн («infinitum»), бнейдепн («invisibile»), бей ендеет («semper egens»), бей бпсйуфпн («semper interminatum») et бкпсзфпн («insatiatum»). Plotinus utitur tantum talibus terminationibus, negatio quarum non agat claritatem ad materiam. Terminus (фп ресбт), mensura (фп мефспн) et species (фп ейдпт) sunt in aliis regionibus, sed non in materia. Appellata negatione materia remanet ad nos aenigma. Ea est pessimus gradus realitatis, sed non tantum: quin etiam et materia gradus occultissimus realitatis est. Omnis percontatio de tali materia oppetet sua via infinitum et invisibile obstaculum. Hoc obstaculum nullum dicit de hac materia, et remanemus apud nihil. Hoc nullum est incomprehensibilitas et tota ignorantia. Materia est extra nostrum sensum. Possumus neque contingere, neque tangere eam manibus. Materia «incorporalis» (бущмбфпт), ac non habet corpus. Ea extra omnes affirmationes – extra omnes terminos et omnes mensuras. Eius nomina – nomina vacua: «immensitas» (з бмефсйб) – tantum negatio omnis «mensurae» (фп мефспн), «infinitum» (брейспн) – negatio omnis «finis» (фп ресбт), «semper interminatum» (бей бпсйуфпн) – negatio omnium terminorum essendi et cogitationis. Et «insatiatum» (бкпсзфпн) est indicatio eius inegestationis et intestini tumultus. Hic gradus realitatis manet in unica regione, quae aliis regionibus incomprehensibilis sit. Secundum Plotinum, materia «perfecta paupertas» (з ренйб рбнфелзт) est. Haec paupertas nullum habet. In ea non datur affirmatio, ac ea vacua et extra rationem est.
*
Videamus scalam realitatis et picturam mundi Plotini. Post Platonem arbitratur «altissimum» (фп хресфбфпн) realitatis, et hoc altissimum «unum» (фп ен) vel «primum unum» (фп рсщфпн ен) est. Doctrinam hac Plotinus invenivit in dialogo Platonis «Parmenides». Certe, ratio Plotini simplex et vera est: realitas, habens primum, debet simul habere et ultimum. Si «altissimum unum tantum» (фп хресфбфпн ен мпнпн) est, debet esse et infimum – «ultimum» (фп еучбфпн). Si apex realitatis est, debet esse et fundus realitatis. Scilicet, primum et ultimum debent simul esse. Multi philosophi ante et post Plotinum dixerunt apicem omnium. Arbitrati sunt realitatem habere essendi supremum gradum – absolutum. Diversi philosophi putabant hoc altissimum gradum summam caritatem, supernam bonitatem, excelsam pulchritudinem, omnipotentem voluntatem, infinitam intelligentiam et totam vitam. Eorum opinio erat sic: hoc absolutum fecit, facit et facet omnibus benignitatem. In Graecia nam erant diversae speculationes huius miraculi et sacramenti objecti, et з кпсхцз фщн рбнфщн («apex omnium») multis hominibus differentia videbatur. Omnium apicibus erant, per exemplum, Homeri Absolutum Жехт хрбфпт мзуфщс(«Juppiter supremus meditator»); Heracliti ен фп упцпн («unum sapiens») ac кечщсйуменпн («segregatum») sapiens; Aristoteli divina з нпзуйт нпзуещт («intelligentia intelligentiae»). Omnes philosophi viserunt apicem diverso modo et habuerunt unicum conceptum apicis.
Majestas Plotini – eius doctrina altissimi et infimi est. Hic philosophus dat nobis profundam et veram probationem doctrinae altissimi et infimi, et haec ratio nam habet veritatem, firmam ordinem et claram pulchritudinem. Inquaesitione de altissimo uno, Plotinus percontatus est de ultimo, et conceptus Plotini de ultimo gradu realitatis videlicet habet ordinationem et certam veritatem.
*
Altissimum Unum prima hypostasis Absoluti est. Id est atque «prima potentia» (дхнбмйт з рсщфз) /5.4.1/ et secundum suam unitatem consummatio simplicitatis est – «simplicissimum» (брлпхуфбфпн) /2.9.1/,sed simplicitas Unius et simplicitas aliorum inter se distinguuntur, ac simplicitas Unius non est simplicitas multitudinis.Unum est «bonum», sed sub specie causalitatis et causarum. Unum bonum est ad multum, ad aliud, per exemplum, nostrum mundum, sed non ad se ipsum. Ipsum Unum, Unum-ad-se, Unum, ponitum extra omnes, – super -ens, transcendens et existentiam, et esse, et realitatem, et cogitationem, et intelligentiam, et benignitatem est. Unum – «ultra essentiam» (ерекейнб пхуйбт) /1.7.1/, «unum ultra ens» (ерекейнб пнфпт фп ен) /5.1.10/ est (non est – super- est!), quoniam Unum superet omnem esse (etiam summum et excelsum esse). Unum «ultra realitatem» (ерекейнб енесгейбт) /1.7.1/ est, quoniam superet omnem realitatem, non egeat ea et super omnes formas realitatis sit. Unum «ultra mentem et intelligentiam» (ерекейнб нпх кбй нпзуещт) /1.7.1/ – Unum (Primum) «non cogitat» (пх нпей) /3.9.9/. Id non eget intelligentia (з нпзуйт), intellectibili (нпзфпн), intelligente (нпеспн). «Altissimum» Plotini super -ens et super -intellectualis potentia est. Haec potentia habet neque materiam, neque imaginem, neque formam, neque intelligentiam, neque esse. Non eget atque cogitatione, existentia, formis, bonitate et realitate.
Scientiae philosophiae Plotini gratia et harum aenigmarum debemus investigare omnen realitatem cum magna diligentia… Videamus primum omnem cosmogonicum processum, pinctum Plotino.
*
Totus cosmogonicus processus Plotini potest monstrari sic: super -ens Unum secundum suam «superplenitudinem» (фп хресрлзсет) /5.2.1/ (abundantiam vel exuberantiam), secundum «copiam potentiae» (з хресвплз фзт дхнбмещт) /6.8.10/ transfluxit in multitudinem et multum. Plotinus nominat hoc summum processum «excessum» (з еквбуйт) et videt in eo profundam cardinem, magnam actionem et principialem actum omnis realitatis. «Excessus» (з еквбуйт) Unius ad multitudinem poeticus et simul bonus actus est. Unum (super -ens Unum) creat, gignit realitatem et implet eam bonitate, ratione, pulchritudine, forma, ordine, vita et existentia. Scilicet, Unum secundum Animam omnium creavit et mundum sensibilem. Superna divina potentia utitur alio, indivino elemento. Suo bono actu divina potentia reformaverat et implevit spiritu hoc elementum, atque postquam creavit elemento nostrum mundum sensibilem (бйуизфпт), visibilem (псбфпт) et corporalem (ущмбфпейдзт). Hic «excessus» (з еквбуйт) est simul fuga absolutae unitatis, Unius, ad se ipsum – цхгз мпнпх рспт мпнпн(«fuga solius ad solum») /6.9.11/. Praeter hoc aeternum, superaeternum, inprincipialem et infinitum processum in realitate, pincta Plotino, est atque aliquid «ultimum» (фп еучбфпн). Unum non dat «ultimo» creativam, efficientem et bonam virtutem, et «ultimum» semper manet extra datas excessu Unius ad multum rationem, harmoniam, pulchritudinem et benignitatem. Eo ipso, videlicet, «ultimum», absoluta privatio pulchritudinis, verae existentiae et rationis, habet neque creativam, neque bonam potentiam. Sed non tantum. Ultimum habet neque mentem, neque rationem, neque harmoniam, neque terminum. Ultimum enim hoc possit tollere et solvere aliud. Extra universalem hierarchiam ultimum est – etenim «sub» ea. Id non est sequentia bonorum et creativorum principiorum Unius. Non: ultimum extremus comes «prologi in caelis» est, qui extra legem sit. Immo, ultimum extra processum (vel excessum) Unius erat, est et erit. Id nihil capit ab excessu Supremi et eius benignitatis, ac una et sola lex «ultimi» – profunda et firma negatio est.
Plotinus adunat materiam et ultimum, et ad Plotinum mala materia et ultimus gradus realitatis aequalitas sunt. Materia Plotini – ultimum existentia, ratione et creativa potentia est. Nihil habet ea. Materia extra excessum Unius et legem est, – pulchritudo, amor, vita et ratio non contingunt eam. Etenim «multitudo» (фп рлзипт) (clara platonica probatio imperfectionis) extra materiam est. Hic infinitus, immensus et invisibilis gradus negat omnes terminos et terminationes, ac materia capit neque multitudinem, neque multa, neque partes, neque finitatem. З хлз manet extra omnem realitatem et pessimus gradus universitatis est. Habet neque leges, neque ordinationes, neque pulchritudinem, neque benignitatem, neque Deum, neque deos, neque harmoniam… Existentia eius falsa et exitabilis est, quoniam habeat conatum ad interitum et terrorem. Omnis eius actus conatur destructionem facere, et mala materia dat tantum mortem, cruciationem, interitum et deformationem omnium terminorum.
Sed cur Bonum, apex realitatis et fons excessus, non contingit ultimum? Cur Unum non dedit ultimo bonitatem, ordinem et rationem? Cur potestas et omnipotentia Unius non creaverunt id? Hoc autem est aenigma. Inveniemus responsum huius percontationis profundae ac aenigmae, et investigabimus omnem realitatem, et concipiemus multiplices nexus omnium eorum graduum, et invisemus totam universitatem Plotini, et comprehendemus locum hominis in mundo.
*
Malum, tractatum hoc modo, non habet personam, quoniam mala materia non sit persona. Tale malum, videlicet, neque Deus, neque semideus, neque homo, neque vivum, neque bestia est. Plotinus non puto fontem mali hominem esse, et graecus philosophus arbitror absolutum et verum malum non habere antropomorphem imaginem. «Enneades» Plotini dicunt absolutum malum manere sine persona. Verum exordium et profunda elementatio mali sunt neque in corporalitate, neque in vivo. Primum et absolutum malum non potest sentiri sensu, quoniam noster mundus non sit materia. «Mundus sensibilis» (п кпумпт бйуизфпт) corporalitatis latus comprehensibile est. Plotinus enim dividit materiam et corporalitatem. Hae inter se dustinguuntur, et materia nocet corporalitati, ac corporalitas patitur materiam.
Duo inferni gradus realitatis, inferior et infimus, habent igitur talem imaginem:
з ущмбфпфзт = дехфеспн кбкпн
з хлз= рсщфпн кбкпн
corporalitas = secundum malum
materia = primum malum.
Mundus sensibilis et corporalitatis malus est, sed malus minus. Homo intra corporalitatem est, et haec corporalitas centrum est, in quo contradictorii et oppositi tractus realitatis continenter tangantur. Eo ipso mundus corporalitatis participat pessimo gradui realitatis. Is gravatus malo ultimi et pessimi gradus et habet exitabilem materiae actum.
Sed «ens finitum», пнфщт пхдерпфе пн («essentialiter nunquam ens»)Platonis «Timei», participat atque altioribus gradibus realitatis – bonis, pulcheribus, divinis. Hi gradus altiores impleti ratione, existentia vera et divina pulchritudine! Propterea noster mundus fert in se simul vestigia boni et mali, supremi et infimi, caelestis et terreni, spiritualis et materialis. Participatione omnibus talibus, occulto infinito malo materiae et mundo intellectibilium incorporalium eidorum, – noster mundus conatur locare in se id, quod non possit locari harmonia. Scilicet, Plotinus scivit doctrinam Platonis «participationis» (з меиеойт, фп мефечейн, з мефблзшйт), et, secundum philosophiam Plotini, gradus participationis ideali et bono atque enim gradus participationis absoluto malo et pessimo inter se intexuntur. Certe, et homo participat altioribus ac inferioribus gradibus realitatis simul. Eo ipso in sola re (vel in solo homine) simul sonant et apparent vestigia perfectionis, pulchritudinis, aeternitatis et veritatis atque manifestationes occultae energiae materialis malae. Sed quomodo quaeque pars nostri universi portat in se tale diversum? Quomodo homo conservat in se talia contradictoria et opposita? Cur pulcher flos, per exemplum, alba rosa, simul participat perfectae pulchritudini et malae materiae? Gignit hic nexus boni et mali communitatem mali et boni? Non. Participatio entis finiti malo et bono non gignit aequalitatem mali et boni. Sed Plotinus putat ens finitum мемйгменпн ек бгбипх кбй кбкпх («mixtum ex bono et malo») esse. Praesens homo est intra hoc mixtum ens, in quo termini beneficii et maleficii, vitii et boni continenter corrumpantur. Ens finitum apparet mixtura indigesta, et omnis pars finiti entis habet simul bonum et malum. Omne fragmentum mundi ethica duplex aenigma est. (Scilicet, omnis philosophia Plotini indicatio duplicationis incerti finiti entis est. Videlicet, hoc finitum ens simul et continenter aenigma ethica et aesthetica atque sempiterna aenigma essendi et cogitationis est. Mundus corporalis multiplex, paradoxus et ubique implicatus est, ac in hoc mundo semper dominantur inaequalitas, adversitas et tumultus.) Plato dicit salvantem «divinam pulchritudinem» (фп иейпн кблпн) /dialogus «Symposium»/ et scit verum contactum animae hominis et «divinae pulchritudinis» posse tollere tranquillitatem hominis ac cursum vivendi, invenire inaccesibiles fontes hominis et aperire mirabiles profunditates animae.
Plato arbitratur veram communicationem animae et transcendentis improvisam extremam actionem esse. In ea aperitur sacramentum et ostenditur miraculum – alacritas. (Hoc dictum, per exemplum, in dialogis «Symposium», «Ionus», «Phaedrus».) Plotinus quidem videt atque pessimum gradum realitatis – in totis nudutate, infinitate et immensitate – ad finitum ens terribilem vicinitatem et horribile periculum esse. Hoc ens finitum potest simul et continenter portare neque gravitudinem malae materiae, neque praesentiam verorum et aeternorum ейдщн. Ad corruptibile et finitum ens hoc autem impossibile est, quoniam fraus et veritas, caritas et odium, ordo et inordinatio ad nostrum ens finitum magna impossibilitas sint. Praesentia idealitatis ac praesentia mali gignunt tumultum adversitatis, sed, scilicet, malum materiae atque divina caritas inter se infinito modo distinguuntur. Infinita, certe, differentia datur malae materiae et bonae pulchritudinis ейдщн, ac inter cardinem absoluti mali (materia) et cardinem absoluti boni (Unum) infinita distantia est. Ad nostrum «naturam corporum» hae differentiae gravum periculum sunt, quia haec continenta contagio duplex cum absoluto bono et absoluto malo necessitate producat pravitatem, seditionem et tumultum animae. Contra id voluntas hominis conabitur impetrare firmitatem et certitudinem suas et obliviscetur exitabilem tortuositatem finiti entis.
*
Graecus philosophus invenit ad nostrum mundum contradictoria nomina. Eo ipso mundus hic simul «caverna» (фп урзлбйпн), et «secundum malum» (дехфеспн кбкпн), et «locus iniuriae» (п фпрпт фзт бнпмпйпфзфпт), et «felix deus» (иепт ехдбймщн)! Et tale diversum manet in eo simul! (Haeс verba Plotini sonant in tractatibus «De descensu animae in corpora» et «Quod sunt et unde mala».) Si mundus corporalis «secundum malum» et «deus felix» sit, felix deus malus sit? Sed quomodo id potest esse in philosophia, indicante tantum benignitatem, bonitatem, felicitatem et sapientiam deorum? Ad Plotinum haec pictura non est inepta et absurda. Sic, noster mundus secundum malum et simul felix deus est. Anima omnium, Venus, dedit nostro mundo bonitatem et divinum. Ea «creavit omnia viva, inflavit eis vitam» (жщб ерпйзуе рбнфб емрнехубуб бхфпйт жщзн) /5.1.2/. Haec Venus monstratur in omnibus – in toto mundo, omnibus rebus – «ut vultus in multis speculis» (щурес рспущрпн ен рпллпйт кбфпрфспйт) /1.1.8/. Coram eo mala materia gravat mundum corporalem et dat ei calamitatem, vitia et malum. Hoc non est contradictio – haec dualitas non est obstaculum. Mundus contra suum malum divinus est, sed divinitas universitatis non tollit corporale malum nostri mundi. Conceptum divinitatis mundi, scilicet, iam erat prius – in «Timeo» Platonis. Necesse est indicare «Timei» universum (aut mundum) «deum sensibilem» (иепт бйуизфпт) esse. Sed Plato bene scit atque calamitatem mundi, in quo ubique dominentur mala. «Mala mortalem naturam et hoc locum concelebrant per necessitatem» (фб кбкб фзн де инзфзн цхуйн кбй фпнде фпн фпрпн ресйрплей ео бнбгкзт) /«Theaetetus»/, – dicit Socrates, et arbitratur unicam «fugam» (з цхгз) a malis – imitationem ac similitudinem dei esse. Conceptus Plotini aequalitatis universi et dei potuit gigni actu philosophemae Numenii, – Numenius nominat mundum «tertium deum» (фсйфпт иепт), «creaturam» (фп рпйзмб) dei creatoris et «creaturandum» (фп демйпхсгпхменпн).
Novitas Plotini – doctrina dualitatis universi, et miranda paradoxalitas finiti entis primum apparet in relatione talis finiti, mortalis entis ad bonum et malum.
Noster mundus aliquid «mixtum» ex malo et bono, – hoc est conceptus mortalis et corruptibilis entis Plotini. Consideramus gradum materiae – gradum vacuae et malae negationis, mundum corporalitatis paradoxum esse. Eo ipso materia causa inertiae et debilitatis est, producit continenter impotentiam corporis, pravitatem mentis et vanitatem conatuum animae. Materia atque elementatio adversitatis omniun rerum est. Debemus percontationem ponere de exordio, primordio et elementatione paradoxalitatis «duplicis» mundi et impetrare veritatem. Cur ens finitum plenum continenter et simul malo et bono? Quid est principium talis mixturae? Si finitum ens Platonis tantum фп /…/ бцпмпйпхменпн /…/ фп гйгнпменпн («simulans se gignatio»), aliquid гйгнпменпн («se gignens») et брпллхменпн («se corrumpens») sit, si finitum ens habeat neque rationem, neque plenitudinem essendi, si mortale ens sit secundum suam possibilitatem suae similitudinis et suae imitationis ad verum, aeternum mundum ейдщн, si nostrum sensibile universum укйб кбй ейкщн («umbra et similitudo») et ейкщн фпх нпзфпх («similitudo intellectibili») sit, haec autem radix paradoxalitatis universi sit? Ens finitum, existens дйб фп мефечейн, дйб фзн меиеойн («secundum participationem») vero, aeterno enti mundo, est false et non absolute. Propria qualitas nostri entis – imperfectio, atque logicum et essentiale absurdum invenitur in hac imperfectione. Tortuositas viarum, corruptio et depravatio universi incumbunt enim falsae et exitabili imperfectiae essendi, – et licet dicere fraudem nostri entis (et nostrae vitae!) immanem essentiam vivendi mortuorum esse. In corruptibili et imperfecta existentia talis entis celantur et absconduntur omnes essendi calamitates et logica obstacula. Secundum conceptum Platonis, noster mundus фб ейуйпнфб кбй еойпнфб фщн пнфщн бей мймзмбфб фхрщиенфб фспрпн фйнб дхуцсбуфпн кбй ибхмбуфпн («adeuntes et abeuntes omnium aeternorum entium imitationes, excusae ineffabili et admirabili modo») est. Scilicet, percontabimini de hoc, quod veletur in eis verbis. Quid rationem essendi id indicat? Radex finiti entis – conatus ad imitationem verae, pulchrae et aeternae existentiae est. Ens finitum imitatur esse, sed non habet esse. Mortale universum quaerit similitudinem aeternitatis atque ordinis altioris mundi, sed non impetrat eam. Hoc autem ptofunda et permanens calamitas nostri entis est. Finitum ens non est, sed participat essendo, – eo ipso esse finiti entis cleptum participatione essendo est. In «Timeo» Plato dicit omne mortale et corruptibile ens «essentialiter nunquam ens» (пнфщт пхдерпфе пн), «excusum» ( фп екмбгейпн) esse. Scilicet, hoc excusum ratione essendi infinite inferius suo signo – sua specie. Excusum post signum est – excusum non est, sed participat existentiae. Apud malam materiam hic conatus potest poni bona actione, sed apud veram realitatem eidorum, ultra -temporalem et aeternam is tumultus, deformatio et via ad interitum est.
Graecus philosophus invenit in corporalitate tres exitabiles totalitates. Id est «pars-totum», «mixtum» et «falso comprehensibile fatum». Hae totalitates regunt in finito universo, et ubique in mortale ente videntur earum vestigia. Pingamus in toto has totalitates!
*
Pars – totum
In corporalitatis mundo omne fragmentum finiti entis pars est. Haec «pars» (фп меспт), manens circumplicata aliis partibus, secundum suam partitatem non potest nominari libera, sed habet egestatem. Corporalitas, partitas et egestas sunt profundae cardines finiti entis atque imperfectionis talis entis. Plotinus arbitratur eas morbos immanentes esse corporalitatis. Partitas ponit limitationem partibus, obstaculum libertatis, felicitatis et vivendi hominum. Ducit omnem tantum ad bellum, adversitatem, interitum, pulverem et mortem. Unica lex (iniuria) corporalis mundi permanens pugna et tumultum est. Corporalitas opponit se sibi ipsi suis partibus, opposita sibi suis partibus intra se. Corpus hominis quoque pars corporalitatis est, – secundum suum corpus homo opponitur partibus corporalibus ac ex necessitate semper manet in bello, pugna et adversitate. /…/ пх гбс бскей бхфщ фп меспт /…/ кбй /…/ ео бнбгкзт рплемйпн бллп бллщ(«pars non suppeditat sibi /…/ et /…/ ex necessitate adversum alterum alteri») /3.2.2/. Realitas corporalis firmatur circa hominem torquibus depravatis partibus. Hae partes habent neque egestatem, neque ordinem, neque amorem, neque pulchritudinem, neque harmoniam. Depravatio est propria, profunda qualitas omnis partis – pars depravatur ab aliis partibus, non scit totum et extra totum et ordinem totius est. Manet et remanet in diversitate, tortuositate egestatis et adversitate tumultus atque corruptionis. Omnia contra omnia, – omne corporale vivit partitate, propterea egestate, propterea adversitate, propterea pugna. Omnis mundus corporatitatis est arena, in qua eveniant severum bellum et permanens rixa malarum partium. Ubique dominantur extensio et dirumptio Videlicet, tota egestas gignit vitia, peccata, iram, iracundiam, invidiam et odium. Ineluctabilis egestas producit malum corporum, et partes non possunt invenire remedium contra id. Рплемпт фщн месщн(«bellum partium») necessaria condicio existentiae (pseudo -existentiae) corporalium entium in finitate est. Sicut infinitam catenam, partitas tractat prorsum deformationem, interitum et mortem omnium corporalium. Conatui hominis ad veritatem id est magnum obstaculum, ac impetratio ipsitatis intra gradus corporalitatis semper frustra est.
*
Mixtum
Omnia in nostro ente finito non tantum segregata partitate, sed atque inter se mixta sunt. Ad hominem, videntem cursantem et mobilem mundum, existentia mixtorum fragmentorum talis mundi gignit naturalem percontationem – interrogationem de principio individuationis rerum. Quomodo alterum distinguitur ab altero? Ubinam manent termini corporalis universi? Quid sunt diversio et differentia rerum? Ubi ponentur fines fragmentorum ac partium realitatis? Quid est proprietas vera existentiae? Et quomodo possunt inveniri et servari unitas atque ipsitas hominis? Interrogationes milia…
In gradu corporalitatis – mortalis et finiti – absunt viae ad identitatem et veritatem hominis, et mundus sensibilis non potest dare nobis responsum talis profundae percontationis. Hoc gradum Hospes in «Politico» Platonis nominat фп ущмбфпейдет фзт ухгксбуещт («corporalitatem mixturae»), et haec mixtura totaliter et identidem negat omnes formas, aequalitates, firmitates et ordinationes. Ен ущмбфпфзфйnunquam inveniemus viam ad fontes verae ipsitatis et firmae unitatis hominis. In ea turbantur mixti gradus essendi, ac з ущмбфпфзт, capta totalitate aut partibus, animae hominis obstaculum est. Eo ipso natura mortalis ponet duas vias, partitatem et mixturam, quae tollant desiderium animae identitatis et conatum hominis ad ipsitatem. Videlicet, partitas et mixtura falsa exordia et exitabiles sequentiae mali sunt. Aequalitas hominis et corporalis realitatis, mixtura vel adversitas hominis et naturae corporalis partitate – tantum errores et universalis fraus sunt. Quoniam partitas trucidat, negat, tollit, opprimit et dividit, atque mixtura solvet, perdidit unitatem existentiae hominis et miscet sine persona, ratione et ordine. Duae hae viae propellunt hominem ad falsam affirmationem se cum mala corporalitate et prohibent impetrationem rationis vivendi. Homo, cedens talibus viis, cadet in stagnum inferni regni aut erit intra tales, qui ейт фбсфбспн емреупхменпй.
Antagonismus hominis-corporis et naturae corporalis monstratur in pugna hominis-corporis-partis cum aliis corporalitatis fragmentis. Corpora circa hominem non sunt verus locus animae, atque conceptus affinitatis «mundi umbrarum» et hominis falsus conceptus est. Id autem magnus error, ac «Enneades» inveniunt certa et firma verba, quae nominent mundum sensibilem «locum iniuriae» (п фпрпт фзт бнпмпйпфзфпт), «cavernam» (фп урзлбйпн) et dicant «obstaculum» (фп емрпдйпн) esse, stantem in via ascensionis animae ad verum – intellegibile (нпзфпн). Essentia, omnis noster mundus et tota corporalitas unum magnum obstaculum sunt, et anima hominis, реупхуб («casa») ex supernis locis, manens in caverna corporalis universi ac ens sub custodia sui corporis, identidem debet pati exitabilibus et falsis actionibus atque фп ен кбкщ фщ ущмбфй ейнбй («esse in malo corporis»).
*
Falso comprehensibile fatum
Tertia totalitas enti in nostro mundo homini – totalitas falso comprehensi et comprehensibilis fati est. Secundum Plotinum, «fatum» (з еймбсменз) potest nominari neque cardine irrationabilis et alogae corporalitatis, neque actione participationis finiti entis malae materiae, neque ipso malo. Plotinus agnoscit existentiam fati et «providentiae» (з рспнпйб), sed eius percontatio de fato est percontatio de «nexu et complexu causarum» (п ейсмпт кбй з ухмрлпкз фщн бйфйщн). Fatum non est unica elementatio causalitatis, sed connexio causarum habet in se multiplicem differentiam atque variam diversitatem, et juxta fatum est, per exemplum, liberum arbitrium hominis et eius potentia electandi boni aut mali. Conceptus Plotini de ascensione animae ex caverna ad solem et veram vitam conservat rationem liberae voluntatis hominis et judicii post mortem. Graecus philosophus arbitratur «abundantiam» (фп уцпдспн) necessitatis fatisque tollere fatum et nexum causarum; et Plotinus scit conceptum talis abundantiae exitabilem errorem hominis esse. Libera electio animae est clara et vera confutatio omnipotentiae fati. Eo ipso, totalitas et indeterminata dominatio fati ubique falsum obstaculum ascensionis animae ad intellectibile atque profunda et infesta fraus est. Connexio, nexus, plexus et complexus causarum semper juxta casum et liberam «electionem» (з рспбйсеуйт) hominum sunt.
*
Plotinus praefert investigare hominem diversis lateribus. Graecus philosophus scit causas deformationis et pravitatis hominis in praesente situ animae esse. Corporis «vinculum» (п деумпт) mortalitate tollit animam, manentem in sepulcro corporalitatis, atque homo dicit cum finito finita lingua. Plotini interest concipere subsistentiam finiti entis et locum hominis intra tumultus universi rerumque, sed, scilicet, hic locus non potest comprehendi sub specie fixorum conceptuum.
*
In radice essendi- ubi hominis cubant discordia et controversia animae et corporis, et omnis apetitio concipere rationem vitae, essendi, amoris et pulchritudinis tantum vanitas est. Plotinus provocat hominem ad ascensionem (з бнбвбуйт) ab umbris nostri mundi ad supremum, intellectibilem, divinum et aeternum mundum et scit obstaculum viae sursum in medio subsistentiae praesentis rerum et hominis. З кпйнщнйб («communitas») animae et corporis hoc obstaculum et hic hostis est. Causa talis communitatis – casus animae hominis libera voluntate (aut libero arbitrio), festinantis audacia a Deo et aliis animis ad falsam independitatem; vel consilium «divini iudicii» Minois regis et eius adiutorum.
*
Hoc autem lata et varia pictura philisophiae Plotini et eius notionis originis mali. Scilicet, non possimus concipere et comprehendere tortuositatem omnis rationis Plotini; et nequimus investigare profunditatem eius doctrinae mali. Sed arbitramur Plotinum nobis dare et invenire firmum venenum contra corporale malum et de meliore nobis spem donare.
finis
Вариации на тему девяносто третьего ороса
«Определений» Псевдо-Платона
Девяносто третий орос «Определений» Псевдо-Платона указывает на то, что «философия – это стремление к знанию всегда существующих». То есть, иными словами, «Определения» сопоставляют философию со всегда существующим, всегда сущим, – то есть с тем, что в понятийных терминах основополагающего для платонической и неоплатонической традиции диалога «Тимей» Платона выражалось словосочетанием фп пн бей («всегда сущее»). Отождествление философии со «стремлением к знанию всегда существующих» (фзт фщн пнфщн бей ерйуфзмзт псеойт) глубоко примечательно, и это отождествление заставляет нас пристальнее вглядеться в то, что кроется за этим глубокомысленным словосочетанием. По меркам платонизма, «всегда существующие» (фб бей пнфб) – это горний, бестелесный, умопостигаемый, то есть открытый и доступный лишь уму, а не чувствам и ощущениям, вечный, незыблемый, всегда тождественный самому себе идеальный пласт реальности, который, с аксиологической точки зрения, неизмеримо выше окружающего нас тленного и преходящего мира тел. Платон, платоники и неоплатоники уделяли этой теме немало внимания; и в их творчестве ось горнее – дольнее обретала разные значения: гносеологическое, онтологическое, эстетическое, этическое, религиозное… Ясное дело, что не все древние греки так видели окружающую их реальность, и сопоставление дольнего и горнего или же их противопоставление – сугубо платоническая философема, к слову, во многом созвучная зародившейся значительно позже христианской теологеме, выраженной в известной эмфатической формуле Спасителя: з вбуйлейб емз пх брп фпхфпх кпумпх («Царство Моё не от мира сего»)*1... Девяносто третий орос убеждает в том, что философия должна знать «всегда существующее» – должна знать то, что существует бей («всегда»)*2, то есть, иначе говоря, философия должна быть устремлена в горнюю сферу, ибо в мире дольнем (телесном, преходящем, чувственно воспринимаемом) у неё достойного предмета стремления нет. Такая постановка вопроса, согласитесь,
отрицает ставшее избитым трюизмом убеждение в том, что «знание – это познание причин». Если scientia – cognitio causarum, то такого рода знание, очевидно, сосредоточено и устремлено на дольнее, на познание осей причинности, бытующей в мире тел и на эти тела воздействующей. Сие понимание мудрости и её целей платоники отрицают; и, с платонической точки зрения, истинное философские знание – это знание эйдосов, умопостигаемых образцов, знание горнего, вечного, незыблемого. Это значит, что познавательные способности человека должны быть устремлены прочь от чувственно воспринимаемой сферы реальности и направлены в сферу умопостигаемую. Понятное дело, что не все греческие мыслители могли бы согласиться с такого рода гносеологической установкой; и в русле философии, скажем, Эпикура, или Метродора, такие познавательные императивы совершенно немыслимы. Важно обратить внимание на то, что, с точки зрения платоников и неоплатоников, горний мир представляет собой и экзистенциальное (бытийное), и когнитивное (познавательное), и эстетическое, и нравственное, и метафизическое совершенство; вернее сказать, все сии совершенства – грани одного и того же вечного и тождественного самому себе Идеала. В связи с этим мне хотелось бы вспомнить слова Плотина из его четвёртой «Эннеады»: ен фщй кпумщй фщй нпзфщй з блзийнз пхуйб нпхт фп бсйуфпн бхфпх («в умопостигаемом космосе – истинная сущность, ум же – его наилучшее»). Развивая ноологические идеи Платона, говорившего об «умопостигаемых и бестелесных эйдосах» (фб нпзфб кбй бущмбфб ейдз), то есть о горнем мире, открытом лишь уму, Плотин оперирует словосочетанием «умопостигаемый космос» (п кпумпт нпзфпт), которого, впрочем, у Платона не было, но сути это нисколько не меняет: горняя умопостигаемая сфера реальности принимается создателем диалога «Тимей» и создателем «Эннеад» за высший гносеологический идеал, к которому можно и нужно стремиться. Плотин усматривает в «умопостигаемом космосе» истинную сущность; и, учитывая особенности метафизического видения действительности, свойственного ему, мы должны признать, что, по меркам его философии, формула з блзийнз пхуйб («истинная сущность») одновременно указывает на истинность и на истинное существование того, что она «фиксирует», определяет и выражает. Вывод ясен: горний умопостигаемый мир – это полнота существования и полнота истины, что в свою очередь свидетельствует о том, что дольний, телесный, чувственно воспринимаемый пласт реальности, с точки зрения Платона и мыслителей, следовавших по его стопам, не вполне существует и полнотой истины не обладает. Таким образом, глубинный метафизический дуализм, явленный в философии Платона, Плотина и иных платоников, – дуализм дольнего и горнего, – содержит в себе как одну из своих граней гносеологическую двойственность, опирающуюся на двойственность онтологическую. Окружающая нас со всех сторон в эмпирике «смертная природа» (з инзфз цхуйт)*3, частями которой являются и наши тела, не вполне есть, и это значит, что познание такого слоя действительности – познание неподлинное. Истинному уму телесной реальности мало. Он стремится выше. Смертная природа – tortuositas fraudis*4, и – в силу своей изменчивости, ущербности и конечности – стать основанием познания она не может. Оцените всю бескомпромиссность сей – восходящей к Платону – гносеологической установки, пунктиром обозначенной в девяносто третьем оросе «Определений» и развитой позднее Плотином! Окинув умственным взором лабиринты телесной реальности и осознав существование горнего, открытого уму, платоник не соглашался черпать истинное знание из окружающего нас тленного мира. Изменчивость преходящей, телесной, чувственно воспринимаемой реальности рассматривалась им аксиологически и расценивалась как прямое указание на несовершенство того, что, будучи телесным, подвержено изменению. Если нечто изменчиво, значит, оно несовершенно, полагал платоник. Мобильность, дискретность, подвижность, вовлечённость в движение, нетождественность самому себе и непостоянство воспринимались платониками как своего рода «симптомы» бытийного несовершенства, что, согласитесь, косвенно заставляло мыслителей, платонически взирающих на мироздание, задаваться вопросом о более высоких, более совершенных уровнях реальности и направляло их умственный взор по ту сторону чувственно воспринимаемого пласта действительности. Концептуальная идея дуализма горнего и дольнего, их принципиального различия и их антагонизма – плод внутреннего духовного опыта Платона, сформулировавшего сию сакраментальную метафизическую диспозицию и творчески её переосмыслявшего. С точки зрения платонизма и неоплатонизма, «тело» (фп ущмб) и «плоть» (з убсо) – не условия и не основания познания, а препятствия к оному. Обращаясь к ним, растворяя своё внимание в их непрерывном, текучем сумбуре, человеческое Я отступает от тех абсолютных идеалов-идей, которыми сполна наделена человеческая душа и которым она не находит подтверждения в грубой, разомкнутой, скомканной телесной эмпирике. Телесность, телесное тленно, его бытие – бытие несовершенное. Телесное не вечно, и сама суть, как говорил Платон, «телесной природы» (з инзфз цхуйт) заключается в непостоянстве, имеющем начало и приближающемся к концу. Знание дольнего – это знание частичного, разомкнутого, знание телесного фрагмента, до бесконечности отсылающего к иным фрагментам. Из такого сущего истинного знания не почерпнуть. Зная дольнее, человек, в сущности, ничего не знает. Но, заметим, сия неутешительная гносеологическая картина вовсе не приводит платоников и неоплатоников к тотальному агностицизму, напротив, она настойчиво побуждает их к дальнейшему поиску и, заставляя отвернуться от (если использовать выражение Платона) «телесности смешения» (фп ущмбфпейдет фзт ухгксбуещт), царящей в дольнем мире, чаять горнего. Временная истина – не истина, и она неистинна именно из-за того, что временна. По Платону, подлинное знание – знание эйдетическое, знание эйдосов, идей, открытых уму и умозрению; и, с гносеологической точки зрения, путём ко «всегда сущему» является именно мышление.
Вот почему девяносто третий орос «Определений» Псевдо-Платона безапелляционно указывает на то, что «философия – это стремление к знанию всегда существующих…», вот почему окружающий нас телесный мир, с точки зрения Платона и мыслителей, следовавших по его стопам, – не основание и не условие истинного знания.
*
Примечания
*1 «Евангелие от Иоанна» 18.36.
*2 Интересно, что в диалоге «Тимей» Платон «фиксирует» истинный, горний мир не только формулой фп пн бей («всегда сущее»), но и прилагательным бйдйпн («вечное»), давая тем самым повод смешивать воедино понятия
всевременность и вечность.
*3 «Теэтет» 176a7.
*4 «извилистость обмана» (лат.).
* * * * *