Немецкий философ, поэт, создатель систематической теории диалектики на основе объективного идеализма.
Учение Гегеля оказало огромное влияние на формирование марксистской мысли, мировоззрение Фейербаха и философию жизни. В «Лекциях по философии религии» Гегель размышляет о свободе, соотнося ее с проблемой назначения человека, его природы. Гегель приводит два противоположных определения человека — «человек по природе добр» и «человек по природе зол», пытаясь сопоставить эти два понятия и показать не столько их различия, сколько неотделимость одного от другого.
Художественное и научное творчество Гегеля занимает уникальное положение в культуре рубежа XVIII—XIX вв. Характерной его особенностью является стремление к универсальному, цельному знанию, понимание и видение мира как совокупности живых форм, органически развивающихся на всех уровнях бытия, где нет, считал мыслитель, ничего «устойчивого, ничего покоящегося, законченного», где все, напротив, «зыбится в непрестанном движении».
Основные сочинения Гегеля — «Феноменология духа» (1807 г.), «Наука логики» (1812—1815 гг.), «Энциклопедия философских наук», «Основы философии права».
Георг Гегель (1770 – 1831 гг.) в работе «Философия права» отрицал саму возможность участия всех граждан в делах государства. Индивид, по его мнению, должен быть информирован о проблемах общества и интересоваться ими только как член социального класса, группы, объединения или организации, но не как член общества, государства. Иными словами, свобода, по Гегелю, означала свободу индивида знать, что он не свободен и что его действия предопределены историческим процессом, обществом и, прежде всего, Абсолютной идеей, высшим проявлением которой является государство.
Не отрицая свободы слова как таковой, Гегель подчеркивал то обстоятельство, что если есть свобода говорить, то должна быть и свобода запрета – во имя охраны разумных государственных интересов. Свободу слова, по мнению Гегеля, можно в определенных пределах допустить для снятия напряжения (возмущения), ибо если кто-то «исполнил свой долг, то есть вставил свое слово, то он после этого удовлетворения своей субъективности со многим смирится…, … благодаря чему дело во всем остальном может подвигаться по прежнему пути». Однако даже эти «щекочущие влечения высказать свое мнение» следовало, по мнению философа, ограничить «частью предупреждающих, частью карающих ее (свободу слова) излишества законов и полицейских распоряжений…».
По Гегелю, общественное мнение воплощает «вечные субстанциональные принципы справедливости, подлинное содержание и результаты всего государственного строя, законодательства и вообще общего состояния дел в форме человеческого здравого смысла».
Истинное мнение выражают только великие личности. В высказываниях же народа проявляются «случайные мнения… невежество и извращенность, лжезнания и лжесуждениея. Народ больше всего говорит о том, что он меньше всего знает». И тот, «кто не умеет презирать общественное мнение, каким его приходится то тут, то там выслушивать, никогда не совершит ничего великого».
Философское обоснование пренебрежения к общественному мнению, необходимости ограничения свободы слова было воспринято в качестве образца многими авторитарными режимами. В России эту авторитарную концепцию отстаивал философ и публицист М.Н.Катков. Вторя своему кумиру Гегелю и поддерживая Руссо, Катков писал в самый тяжелый для российской печати период начала правления Александра III: «Что не противно законам и учреждениям страны, не оскорбляет общественной нравственности, что не служит орудием обмана и насилия, то имеет право высказываться и высказываться с совершенною независимостью». И далее пояснял: «Говорят, что Россия лишена политической свободы; говорят, что хотя русским подданным и предоставлена законная гражданская свобода, но что они не имеют прав политических. Русские подданные, - подчеркивал Катков, - имеют нечто более, чем права политические: они имеют политические обязанности. Каждый из русских обязан стоять на страже прав Верховной власти и заботиться о пользах государства. Каждый не то что имеет право принимать участие в государственной жизни и заботиться о ее пользах, но и призывает к тому долгу верноподданных…».
ЛИБЕРАЛЬНЫЕ КОНЦЕПЦИИ СВОБОДЫПЕЧАТИ
Сторонниками либеральной концепции свободы печати выступали не менее знаменитые философы и публицисты.
Английский философ, историк и экономист Давид Юм (1711-1776 гг.) в своем эссе «О свободе печати» (1741 г.) пытался ответить на свой же вопрос: почему только в Великобритании есть полная свобода печати, которой нет в других странах (ни в абсолютистско-монархической Франции, ни в республиканской Голландии)?
Привилегированное положение английской печати Д.Юм объяснял феноменом смешанного республиканско-монархического режима правления в стране. Поэтому республиканская часть системы правления вынуждена ради собственного сохранения «проявлять бдительность по отношению к правителям». «Мы понимаем, - писал Д.Юм, - что деспотическая власть незаметно подкралась бы к нам, если бы мы не заботились о том, чтобы помешать ее развитию, и если бы не существовало легкого способа поднять тревогу во всем королевстве от одного конца до другого. Необходимо часто возбуждать дух народа, чтобы обуздать честолюбие двора; а боязнь возбудить этот дух нужно использовать, чтобы не допустить возникновения указанного честолюбия».
Д.Юм подводит читателя к главной мысли своего сочинения: «Нет более эффективного средства для достижения данной цели, чем свобода печати, благодаря которой все знания, ум и гений нации могут быть использованы на стороне свободы и каждого можно поднять на ее защиту. Поэтому республиканцы в своем противостоянии монархии всегда будут заботиться о том, чтобы сохранить свободу печати как имеющую большое значение для своего собственного сохранения».
Вместе с тем, Д.Юм признавал, что «неограниченная свобода является одним из зол, сопутствующих смешанным формам правления». Однако «… неудобства, вытекающие из существования этой свободы, - отмечал он в одной из редакций своего эссе, - столь немногочисленны, что ее можно считать общим правом человечества, и она должна быть предоставлена людям почти при любом режиме правления, за исключением церковного, для которого она действительно оказалась бы роковой».
Таким образом, основываясь на опыте английской печати, Д.Юм высказал утверждение о «безопасности» свободы печати для любого государства. Он успокаивал власти тем, что люди всегда склонны верить критике правителей, а не их похвале. Склонность эта неотделима от людей, независимо от того пользуются ли они свободой печати или нет. Слух может распространяться также быстро и быть не менее вредным там, где «люди не привыкли свободно думать и отличать правду ото лжи…».
Современник Юма шотландский писатель-правовед Джон Эраскин (1695 – 1768 гг.), выступая в защиту издателей, сформулировал свою точку зрения на свободу печати, очень близкую по духу мильтоновской: «Суждение, которого я собираюсь придерживаться как основы для свободы печати, без которой последняя есть пустой звук, заключается в следующем: каждый человек, не имеющий намерения ввести в заблуждение, но стремящийся просветить других в отношении того, что его собственный разум и совесть, как бы это ни было ошибочно, диктуют ему как истину, может обратиться к всеобщему разуму всей нации по поводу тем, касающихся правительства вообще или правительства нашей собственной страны в частности».
Такой же точки зрения придерживался и английский философ, последователь Юма Джон Стюарт Милль (1806-1873 гг.). Он понимал свободу как право зрелого индивида думать и поступать по своему усмотрению, не нанося тем самым ущерба другим.
Милль сформулировал четыре суждения о свободе слова:
1. если мы не даем высказать мнение, не исключено, что мы не даем высказать истину;
2. ошибочное мнение может содержать зерно истины, необходимое, чтобы найти полную истину;
3. даже если общественное мнение – вся истина, общественность воспринимает его не как рациональную основу, а как предрассудок, если только ей не приходится это мнение защищать;
4. если время от времени общественное мнение не оспаривается, оно теряет жизнеспособность и свое влияние на поведение и нравы.
Еще более радикально Милль поставил вопрос о праве индивида на собственное мнение в своей работе «О свободе»: «Если бы все человечество, кроме одного человека, придерживалось бы одного мнения и только один человек придерживался бы противоположного мнения, у человечества было бы не больше оснований заставить этого единственного человека молчать, чем у этого человека, будь у него власть, были бы основания заставить молчать все человечество».
До сих пор в различных философских концепциях прессы речь шла об общих принципах свободы печати:
- либо она полностью подчинена государственным интересам,
- либо она абсолютно свободна,
- либо эта свобода ограничена некими рамками общественного договора, суть которого заключена в тезисе «не навреди».