Часть первая «По ту сторону зеркала».




СребренкаЗлатарич#1

«Мы, Принц Ножниц.»

 

«…не здоровые имеют нужду во враче, но больные.»

Евангелие от Матфея 9 глава, 12 стих.

 

Часть первая «По ту сторону зеркала».

 

*****

– Что ты здесь видишь?.. Ты слышишь меня?.. Пожалуйста, ответь…

Пауза. Ответа нет. Нас так учили. «Закрой глаза. Не слушай их. И никогда, никогда, никогда не рассказывай им про это». Не видеть, не слышать и не говорить… зла. Так же, как и добра.

– Ты можешь посмотреть сюда?..

Пауза. Это всё не имеет никакого значения. Потому их не существует. Ни добра, ни зла. Всё это ложь.

– …посмотреть сюда и ответить, что на твой взгляд здесь изображено? Ты меня слышишь?..

Слышишь… как тренькают своими заржавелыми кишками старые настенные часы с боем. С тошнотворным стоном время издыхает, медленно переваривается в их чреве. Муха-дура с возбуждённым жужжанием усердно и даже в какой-то степени – героически бьётся башкой об оконное стекло, таранит его, не страшась схлопотать себе сотрясение мозга. Впрочем, возможно, у неё и вовсе нет мозгов? Хм… а это вопрос. На наш взгляд у многих тварей на земле полностью отсутствуют мозги. У тех же людей, например. Другое дело мухи. Крайне занятные существа. У мухи есть немалое преимущество по сравнению с людьми. Несмотря на то, что она является грязной, уродливой и безмозглой тварью, муха обладает крыльями, а так же реальной свободой выбора. Хочет – жрёт дерьмо, хочет – нет. Любой может убить муху. Но никто, абсолютно никто не способен её унизить, оскорбить, морально изничтожить, довести до нервного срыва или суицида. Мухи в отличие от людей неуязвимы. Их можно убить, но не унизить. Убить или унизить… Унизить или убить… Какое из этих преступлений страшнее? Какой грех невозможно простить? Ни одной мухе на свете не пришлось вынести то, что сотворили над тобой. Выходит, что в сравнении с homosapiens, муха реально имеет неограниченную свободу совести, свободу выбора и свободу слова… Хотя, стоп. «Свобода слова» это ты загнул. Они ж не говорящие. Или… а может, они только прикидываются? Точно. Так и есть. Итак, мухи – абсолютно свободные твари. А единственное право, которым обладаешь ты – это право молчания. «Никогда, никогда, никогда не рассказывай никому про это». И ты не расскажешь. Потому что такое невозможно произнести вслух. Твой рот зашит намертво. Когда ты станешь кричать, окружающие всё равно не услышат тебя. А если ты всё же осмелишься поведать им правду, тогда даже мухи покосятся на тебя с омерзением. Даже они бросят в тебя камень. Потому что они без греха. Хм… какая свежая, оригинальная мысль. Оказывается, мухи не только обладают свободной волей и способностью летать, они ко всему прочему ещё и являются непорочными по своей сути существами. Интересно, что бы сказали профессора наук по поводу твоей теории про невинность мух? Уму непостижимо, как много преимуществ в том, чтобы родиться мухой. Но с другой стороны, быть может, непорочность мух лишь кажущееся явление. Всё в этом мире иллюзия. Безгрешны лишь те твари, на которых ты смотришь издали. Вблизи все они гадки – что мухи, что люди. Но возможно, дело не в них, а в тебе самом? А вдруг причина всех зол внутри тебя? Неужели, ад – это и есть мы сам?.. И кстати, о мухах. Откуда бы ей взяться тут – в этом приличном, чистеньком учреждении, где всё лоснится и благоухает от гнетущей стерильности? Мухи вездесущи. Их повелитель умело правит этим миром уже не первую тысячу лет. Он всюду разослал своих крылатых малюток, этих жужжащих бесят. Мушиный князь пометил свою территорию. Вы все его добыча. Выхода нет… Но на этой катастрофически мертвящей ноте твоя мысленная ода, посвящённая мухам, была беспардонно прервана. Зомбирующий голос, такой же стерильный и лживый, как всё в этой клетке, настойчиво повторил свой вопрос, пытаясь привлечь твоё внимание к белым картонкам, изгаженным чёрными кляксами.

– Я прошу тебя, пожалуйста, посмотри сюда и ответь, что ты видишь?

Психиатры назойливее мух.

– Эм… ну… кровь, кишки… все признаки распада… гниение… и всякие прочие весёлые вещи.

Вздох. Пауза. Полученную информацию пытаются тщательно осмыслить и переварить. Похоже, твой ответ, как обычно попал мимо цели. Муха, очередной раз треснувшись всем своим корпусом о стекло, театрально шмякнулась на подоконник и задёргалась в микроскопических мушиных конвульсиях. Нет, не сдавайся! Ты должна вырваться на свободу. Ты имеешь на это право. В отличие от нас…

– Итак… а что ты видишь здесь?

– Ну… это…. Навозная куча… и мухи…

При слове «мухи», несгибаемая муха-героиня всё же сумела оторвать своё покалеченное тельце от подоконника и вновь воспарила вверх с приглушённым рёвом маленького реактивного самолёта. Вот вам – перпетуум-мобиле. Она продолжит таранить это проклятое стекло, пока не разобьётся на хрен. Разобьётся и сдохнет. И это тебя очень радует. Муха тоже сдохнет. Все сдохнут. Это справедливо. Это весело. Ха-ха-ха. Ты смеёшься в голос и на кой-то фиг дремотно повторяешь:

– Да-да! Навозная куча… и мухи… Хотя, знаете… А вот если посмотреть с этой стороны, то становится очень даже похоже на вас… Это автопортрет, да? Я угадал? Вы ведь, наверное, эту хреновину сами малюете, да? Я прав? Я прав? Я прав? Я прав?

По твоим наблюдениям, стоит тебе произнести более трёх раз любую, даже самую безобидную фразу, люди вокруг начинают крайне нервничать. Это так забавно. Картоночки с блевотиной чернильных клякс выпали из дрогнувших рук мужика в белом халате. Раздражённо потирая переносицу, несчастный докторишка не захотел поддаться очарованию твоей кокаиновой улыбки и немного нервно проворчал:

– Послушай-ка, если ты сам мне не поможешь, я не смогу помочь тебе…

– Насколько мне помнится, я никого не просил ни о какой помощи. – мгновенно парировал ты и с нескрываемым презрением добавил. – Тем более, я сильно сомневаюсь, что одиннадцатый или… или тринадцатый психиатр способен совершить то, с чем не справились все его предшественники, которые отменно затрахали мою душонку. У меня там, между прочим, уже стоит диагноз. Просто поставьте свою подпись, выпишите эту вонючую отраву, которой вы меня «лечите», и закончим на этом.

Кончиком языка ты медленно слизываешь с пересохших губ псевдо-чеширскую улыбку. Ломать эту чёртову комедию становится скучно. Псих, прикидывающийся здоровым… Или нормальный, изображающий безумца… Кто ты – не знаю даже я. Где уж тут разобраться этому вонючему докторишке. Мы устали. Измождённо откидываешь наше замусоленное тельце на спинку стерильно-неуютного, почти как электрический стул, кресла, а потом вздыхаешь с кокетливым видом издыхающей девственницы. Интересно… а почему отменили смертную казнь?..

– Начнём с того, что я не какой-то там «тринадцатый психиатр». – с чувством собственного достоинства возразил мужик. – Я имею докторскую степень и являюсь специалистом более широкого профиля, чем многие из моих коллег. Мне приходилось работать с исключительно сложными пациентами, и я имею достаточно богатый опыт, чтобы суметь помочь и тебе. Иначе бы мистер Шнайдер ко мне не обратился. Если быть честным, я не уверен, что поставленный диагноз соответствует твоему состоянию. Тебе с двенадцатилетнего возраста приписывают какую-то надуманную шизофрению. Каждый последующий врач попросту боится отменить поставленный диагноз. Но, на мой взгляд, всё это несколько неправдоподобно. Откуда вообще взялась твоя болезнь? Я хотел бы докопаться до сути, а не смотреть на вещи поверхностно, как делали все мои предшественники.

– А откуда обычно всё берётся? – с гаденькой ухмылочкой фыркнул ты, изящно закидывая ногу на ногу. – Наследственность, док. Такая вот дрянь – эта генетическая патология.

– Ну, уж с этим я никак не соглашусь. – оживлённо пустился в диспут мужик, похоже, крайне довольный тем, что ты наконец-то вступаешь с ним в диалог. – Насколько мне известно, миссис Шнайдер в некоторой степени страдала от мании преследования. Хотя это не имеет никакого отношения к твоему состоянию. Тем более, когда речь идёт не о врождённом, а приобретённом заболевании. Так что не старайся меня обдурить.

– Вот чёрт! – с торжеством расхохотался ты, по-детски хлопая в ладоши. – Так вы намекаете на то, что я разыгрываю из себя шизофреника? Оригинальная версия. Но какова же тогда моя мотивация? Поясните-ка мне, док. На кой фиг мне сдались такие игры?

– Заметь, я ни в чём тебя не обвиняю. – со сдержанной улыбочкой усмехнулся великий и могучий докторишка, воспарив над тобою в своём воображаемом триумфе. – Но вполне возможно, что тебе попросту кажется всё это забавным. Или же ты таким экстраординарным способом пытаешься привлечь внимание своего отца. Такой жест вполне в духе современных подростков. Хотя с другой стороны, на мой взгляд, мистер Шнайдер и так уделяет достаточно времени семье. Он и сегодня хотел присутствовать на нашей встрече. Однако ты сам настоял, чтобы он не приходил.

– О да. Чёртов мистер Шнайдер уделяет семье даже чересчур много времени. – удручённо буркнул ты, пытаясь подавить накатившую тошноту.

– В твоём голосе звучит обида. Пожалуй, нам надо с этим разобраться…

– Короче, док, если мы пришли к выводу, что я только изображаю из себя психопата, получается, что я здоров и, значит, могу валить отсюда. Так ведь? – молниеносно прервал ты его лепет.

– Я не говорил, что ты здоров. – отрицательно покачал тот башкой, загоняя тебя в тупик своим бесцельным трёпом. – У тебя стоят нешуточные диагнозы, которые я не отрицаю. Я попросту пытаюсь разобраться в характере и форме твоего заболевания. Мы имеем шизофрению и циклотимию. Но чтобы назначить тебе серьёзное лечение, я должен докопаться до сути…

– С шизофренией всё ясно. А чё ещё за цикло-хрень? Впервые слышу. – устало вздохнул ты.

– Циклотимия или маниакально-депрессивный психоз... – начал было несравненный профессор психологических наук, но ты его шустренько прервал.

– Маниакально? Маниакально! Маниакально! Маниакально?! Ма-ни-а-каааль-но! – бойко заголосил ты, слегка попрыгав на неудобном пыточном кресле.

– Не сарказничай, пожалуйста. – поморщился докторишка. – Это не имеет никакого отношения к маньякам. Тебе вовсе не обязательно так кривляться. Тем более, ты переигрываешь. Ты меньше всего похож на буйного психа. Так что не надрывайся. И будь добр, не прыгай. Кресло порвёшь. Циклотимия подразумевает то, что подавленное состояние больного, то есть депрессия, резко сменяется чрезмерно возбуждённым настроением, что мы называем – мания. Отсюда и название – маниакально-депрессивный психоз. При всём этом приступы болезни чаще всего разделены благополучными периодами совершенного здоровья. Что мы и наблюдаем в твоём случае. При всех твоих нервных срывах, я слышал о тебе, как о талантливом юноше. Насколько я знаю, ты довольно неплохо учишься в школе. Даже несмотря на все эти регулярные скандальные истории, в которые ты впутываешься с завидным постоянством. Ты можешь на это что-нибудь сказать?

– Что я должен говорить? – агрессивно рявкнул ты. – Если это допрос, я требую адвоката. И для начала объясните-ка мне по существу, в чём меня обвиняют?

– О чём ты? – удивлённо вскинул брови мужик. – Тебя никто ни в чём не обвиняет. Перестань, пожалуйста, видеть во всех окружающих людях врагов. Я просто хочу откровенно обсудить с тобой твои проблемы. На это нельзя закрывать глаза. Мистер Шнайдер крайне обеспокоен твоим состоянием. Как я успел понять, буквально вначале минувшего лета у тебя случился очередной приступ. Ты две недели просидел, закрывшись в своей комнате, забаррикадировал дверь и угрожал, что покончишь с собой, если кто-нибудь попытается войти к тебе. А когда полиции, наконец, удалось проникнуть в комнату, тебя нашли на полу в ванной без сознания. Всё твоё тело было изрезано ножом. Тебя доставили в больницу в очень тяжёлом состоянии, и ты чудом остался жив. Ты можешь как-нибудь прокомментировать это событие? Это правда?

– Нет. – сухо ответил ты, отрешённо мотая башкой.

– Нет? – удивился врач. – То есть, ты хочешь сказать, что ничего такого не было? Выходит, что твой отец, ваша домработница, а также полицейские – все они соврали?

– Угу. Точно! Точно. – бормочешь ты, нервно переводя взгляд с одного угла кабинета на другой и рисуя таким образом в воздухе никому незримые пентаграммы.

– Для чего же всем этим людям нужно было лгать о таких вещах? – с оттенком обмораживающей иронии поинтересовался этот плешивый урод.

– А чёрт их знает? – обаятельно улыбнувшись, пожал ты плечами.

– Если ты продолжишь отрицать эти факты, мы так никуда с тобой и не продвинемся. – глубоко вздохнул многострадальный мозгоправ. – Так что, дружочек, давай-ка начнём сначала…

– Я вам никакой на хрен не «дружочек»! – брезгливо огрызнулся ты. – Ищите себе «дружочков» в ковбойском баре для голубоватых чуваков.

– Твоя дерзость меня ничуть не оскорбляет. – с хладнокровной улыбочкой заявил мужик. – Так что твои старания тщетны. Просто ты лишний раз показываешь свой страх и смущение, которые ты пытаешься скрыть за этой напускной грубостью. Давай будем посерьёзнее и вместе придём к какому-нибудь решению.

– Серьёзнее? – хмыкаешь ты с обречённостью крысы, угодившей в мышеловку. – Вы битый час пихаете мне в рожу какие-то сраные картонки – то ли мазня двинутого дегенерата, то ли смоляные кляксы, и при этом хотите, чтобы я был серьёзен? Что это за игра? Чего вы добиваетесь?

– Я просто пытаюсь понять, что тебя на самом деле беспокоит.

– На данный момент меня беспокоит один надоедливый тип в белом халате, который пытается препарировать мне мозг своими шизоидными картинками. – напряжённо откликнулся ты.

Очередной раз горестно вздохнув, мужик принялся бережно складывать в аккуратную стопочку свои чернильные кляксы. Они для него, как магические карты фокусника. Похоже, он искренне верит в действенность своей изощрённой методы лечения психбольных.

– Эти карточки я использую с целью проникновения в твоё подсознание. – с некоторым оттенком лирической печали принялся он разъяснять тебе свою теорию. – По тому, какие ассоциации вызывают у тебя эти узоры, можно попытаться понять то, что сокрыто даже от тебя самого. Основная наша проблема в том, что ты никак не хочешь открываться и говорить правду. Но для твоего выздоровления нам необходимо узнать, что творится внутри тебя. Мы постоянно натыкаемся на закрытые дверив твоей душе. Даже сеанс гипноза нам не помог. Впервые встречаю человека настолько устойчивого к гипнозу. Но я убеждён, именно твоё подсознание хранит причину всех этих бед. Пожалуйста, помоги мне. Ведь это ради твоего же блага. Откройся хоть немного. Расскажи, например, что тебе обычно снится?

– Ничего! – чересчур поспешно и возбуждённо врёшь ты и заторможенно повторяешь. – Совсем-совсем ничего.

Если злосчастный докторишка узнает о твоём еженощном сюрреалистичном безумии, которому позавидовал бы сам Сальвадор Дали, обо всей этой расчленёнке, порнухе, троллях и о твоём адски прелестном черногубом и ангелооком демоне – тебя стопудово упекут в дурку на пожизненно. А если ко всему прочему прибавить, что в девяноста процентах твоих снов ты ощущаешь себя девкой или ещё нелегче – каким-то несуразным гермафродитом, то тогда тебе полные кранты. В таком случае лекция о твоём психическом здоровье плавно перетечёт в беседу о гомиках. Они всегда проводят подобные параллели. А откровенничать с этим трухлявым психо-тираннозавром на тему твоей бисексуальности – заочно бесполезное занятие. Мышление этих докторишек слишком узкое, чтобы вместить в себя откровение о твоей любвеобильности. Поэтому будет целесообразнее воспользоваться своим правом, хранить молчание.

Абсолютно неудовлетворённый твоим ответом, докторишка напряжённо морщил свою физиономию и изучал тебя пронзительным взглядом. Мы с тобой прекрасно знаем, что сильнее всего его бесит. Он страстно жаждет уловить твой взгляд, прочесть тебя с такой же лёгкостью, с которой он открывает банку консервов, чтобы выжрать её содержание. Ты ощущаешь кожей его «психотерапевтический» голод, нечто сродни пьянящей похоти. Эти вонючие мозгоправы до омерзения любят выворачивать чужие души наизнанку и получают поистине эротическое наслаждение, вспарывая мозг своей очередной жертвы. Ты видишь их насквозь. Эти твари достаточно поимели тебя. Они дружно копались в твоих внутренностях, как черви в гниющем трупе. Ты был их сладенькой, ароматной поживой. Но спустя годы ты многому научился и теперь не дашься так просто в их лапы. Глаза. Они хотят трахнуть твои глаза. Залезть через эти распахнутые окна внутрь тебя и вылизать всё твоё нутро. Главное уберечь глаза. Ты не впустишь их туда. Из-под завесы своей длинной чёлки ты со смачным удовольствием, словно из прикрытия, ведёшь наблюдение за врагом. Он в панике. Он теряет тебя. Ты не попался на крючок. А значит, неуязвим для его оружия. Спрячь глаза, и растяни губы в соблазнительной улыбке – вот она беспроигрышная позиция прирождённого маньяка. Он у тебя на мушке. А ты в безопасности. Но врачишка решил предпринять попытку обхитрить тебя и деланно небрежным голосом, как бы невзначай заметил:

– Тебе волосы не мешают? Смахни с глаз чёлку. Зрение ведь испортишь, если будешь так постоянно ходить. Это очень вредно. Ты же не хочешь ослепнуть?

По-королевски закинув свои изумительные ножки на подлокотник, ты томно вздыхаешь и принимаешься с неподражаемым очарованием громко напевать.

– I’veseenitall, I have seen the trees,

I’ve seen the willow leaves dancing in the breeze.

I’ve seen a man killed by his best friend,

And lives that were over before they were spent.

I’ve seen what I was – I know what I’ll be.

I’ve seen it all – there is no more to see!1

Психотерапевтик оказался не больно каким ценителем искусства, и уже в начале второго куплета он тебя невежливо прервал и с натянутой улыбочкой лживо восхитился:

– А у тебя довольно-таки приятный голос. Любишь петь?

– Нет. Ненавижу. Я всё ненавижу. – холодно ответил ты с оскорблённым видом.

– Неужели на всём свете не существует того, что бы ты любил? – продолжая выдавливать из себя, как из тюбика с кремом, какие-то сальные липкие улыбочки, пытался достучаться до тебя врач.

– Люблю… Тёлок. И «M&M’s». – задумчиво пробормотал ты и, слегка оживившись, поинтересовался. – У вас есть?

– Увы, нет. А то бы я тебя обязательно угостил. – по-идиотски улыбнулся докторишка, взирая на тебя с умилением, словно ты сопливый карапуз.

– А почему у вас нет тёлки? Импотент? – плюнул ты в него злорадной усмешкой, не дав мозгоправу как следует, насладиться своей мнимой победой.

– Я полагал, речь сейчас идёт о конфетах. – слегка смешавшись, пробормотал тот, впрочем, мгновенно собрался с мыслями и, не оставаясь в долгу, умело загнал тебя в угол. – Но раз уж об этом зашёл разговор, было бы и вправду неплохо обсудить данный вопрос. Одной из наших проблем является твоё аномальное половое влечение и все эти твои беспорядочные связи, которые не могут идти на благо в столь юном возрасте.

– «Повинны в том же мошки и пичужки»2. – трагично усмехнулся ты и зло фыркнул, запрокинув башку. – А по-моему, как раз-таки не иметь никакого полового влечения в семнадцать лет – вот это аномалия и болезнь. Как думаешь, док?

– Речь не об этом. Ты прекрасно понял, что я имею в виду. – вздохнул врачишка, продолжая сверлить тебя раздражающим, как бор-машина, взглядом. – Ты как-никак обвиняешься в двух изнасилованиях. Тебе есть, что на это сказать? Или ты и это станешь отрицать?

– Три. – помотав головой, возражаешь ты.

– Извини, что? – не врубился мужик.

– Три изнасилования. – с трогательной улыбочкой уточнил ты.

– Три? – изумлённо переспросил психо-ликтор, принявшись напряжённо перелистывать какие-то бумажечки у себя на столе. – Но мне про это ничего не известно. – довольно-таки растерянно пролепетал он, поднимая на тебя жалкий взгляд потерявшегося ребёнка.

– Конечно! Про это ещё никому не известно. Ведь третье изнасилование я совершаю прямо сейчас. Здесь. – возбуждённо шепчешь ты, ритмично постучав своим хрустальным пальчиком по собственному виску.

Маэстро психиатрических наук на пару мгновений выпал в осадок, а ты смачно расхохотался во всю глотку, с экзальтированным восторгом смакуя свой протяжный стон.

– Послушай-ка, давай ты прекратишь ломать комедию, и мы наконец всерьёз обсудим твои проблемы. – придя в себя, попытался строго призвать тебя к порядку мужик. – Всё это абсолютно не смешно. Задумайся хоть на миг, – после всех твоих выходок и даже изнасилований ты до сих пор на свободе. На тебя не было заведено уголовное дело и тебя не отправили на принудительное лечение в клинику. Как тебе кажется, почему так произошло?

– Деньги, док. Всё в мире служит этому божку. – одарил ты этого козла своей королевской улыбкой. – У папика предостаточно бабла, чтобы выкупить мою душонку даже из ада. Не зря же он чёртов адвокат.

– Ты заблуждаешься. – изобразив на своей физиономии благочестивую брезгливость, возразил тот. – На самом деле и врачи, и полиция попросту пытаются отнестись к тебе с состраданием. Естественно, мистер Шнайдер приложил все усилия, чтобы ты избежал наказания. Но надо полагать, он не предпринимал для этого никаких незаконных действий, как взяточничество или использование своих связей. Ты был оправдан по причине своей болезни. Мы все понимаем, что у тебя очень тяжёлый период, и искренне пытаемся тебе помочь справиться с этим. Ведь ты попросту несчастный ребёнок, заблудившийся в тёмном лесу своих страхов и сомнений. Мы желаем тебе добра и не хотим искалечить твою жизнь…

Ты держался, как мог, но в итоге всё же не вынес этого буйного идиотизма и опять заржал на всю

.

1песня Björk«I’veseenitall» из фильма «Танцующая в темноте».

2Уильям Шекспир «Король Лир» (Перевод Б.Пастернака).

мощность. Они тебя держат за дурачка. Никогда ещё такого не было, чтобы копы и психиатры действительно пытались помочь людям. Для них весь мир это сборище реальных или потенциальных психопатов и преступников, от которых они обязаны избавиться во имя спасения нации. Ты паршивый паразит. Они не чают стереть тебя с лица земли. Но героическими стараниями твоего чёртова папика, ты до сих пор скачешь на воле. Что бы там ни говорил этот недоумок в белом халате, уж нам-то с тобой отлично известно, что папик угрохал уйму денег, чтобы ты продолжал свою весёленькую жизнь среди нормальных людей. Да и ко всему прочему наш обожаемый мистер Шнайдер натуральный адвокат дьявола. Он сумеет уговорить, кого угодно. А если понадобится, и слезу пустит, горюя о своём беспутном сыночке. А уж такой метод работает безотказно. Да, папик сумеет защитить своего сладенького мальчика от любой напасти. Но… кто защитит тебя от папика?..

– Так что давай обсудим эту проблему. – продолжил тем временем заливаться неутомимый труженик психиатрии. – Что тебя заставляло так себя вести? Почему ты бываешь столь груб с девушками?

– Так ведь они же все шлюхи. Разве не так, док? – по-свойски кивнул ты этому козлу.

– По-моему, ты что-то явно не договариваешь. В чём кроется причина твоего двоякого отношения к девушкам? С одной стороны, как я успел понять, ты бываешь очень любезен и мил в общении. Но потом вдруг срываешься, и это приводит к плачевным последствиям. Как это понять? – вздохнул противный тип с хитреньким видом и неожиданно выдал, словно побив твою карту тузом из рукава. – Я прошу тебя, ответь, пожалуйста, откровенно: тебе нравятся юноши? У тебя были отношения с молодыми людьми?

Вот чёрт. Ты едва не крякнул с досады. Даже несмотря на то, что ты умолчал о своих садомазохистских снах, в которых превращаешься в обворожительную девушку, докторишка, видать, всё равно что-то просёк в этой области. А я тебя предупреждал, не стоит так вульгарно краситься, когда идёшь на приём к психиатру. Хрен с ней – с подводкой, но вот от помады стоило воздержаться. Сочные вишенки твоих кукольных губок не дают им покоя, раздражают, а возможно, и соблазняют. Так что избежать дискуссии на тему гомосексуализма тебе и на сей раз не удастся.

– Если я, по-вашему, гомик, то, какого чёрта на меня повесили два изнасилования?! – психанул ты, выплёскивая на мозгоправа всё свою злость. – На хрена я тогда тёлок трахаю?!

– Успокойся, пожалуйста. – с торжествующей ухмылочкой просюсюкал этот лощёный слизняк. – Я просто задал тебе вопрос…

– А я просто не хочу на него отвечать! – запальчиво гаркнул ты и, немного помолчав, досадливо хмурясь, добавил вполголоса. – Но ведь и Людвиг IIБаварский – несчастный Лоэнгрин, сказочный король, немецкий Гамлет – пал жертвой клеветы. Из-за того, что он принимал себе в прислугу симпатичных юношей, его обвинили в гомосексуализме. Также ему поставили в вину чрезмерное увлечение строительством красивых замков и неучастие в государственных делах. Всего этого стало достаточным, чтобы свергнуть его с престола, как психопата, а после безжалостно прикончить, инсценировав его самоубийство. Такова судьба всех истинных принцев.

– Ты хорошо разбираешься в истории. – лицемерно разулыбался льстивый змеюка.

– Я хорошо разбираюсь в людях. – сухо откликнулся ты, нервно копаясь в кармане в поисках сигарет.

Как бы ты ни старался, тебе не удастся выглядеть хладнокровным. Твои пальчики ломает электрическая дрожь, пока ты раздражённо щёлкаешь зажигалкой. Затянулся и с присвистом выпустил облачко лилового тумана сквозь звонко клацающие зубы. Но напряжение только ещё сильнее сгустилось, как этот удушливый дымок, оседающий на твоих губах.

– Я прошу, выслушай меня спокойно и не обижайся на мои слова. Я говорю это из лучших побуждений, пытаясь помочь тебе разобраться в себе самом. – продолжил лить свою сладенькую отраву этот вонючий упырюга, облизывающийся по твою душонку. – Мне так кажется, я понял, в чём твоя проблема. Вполне возможно, что ты при своей скрытой симпатии к мужчинам, попросту пытаешься пересилить себя, побороть эти чувства и доказать себе самому собственную нормальность, так сказать. Это толкает тебя к жестокости по отношению к девушкам. И из-за своих неутолённых желаний ты начиняешь сочинять всякие небылицы. Насколько мне известно, а также это следует из твоих смутных намёков, тебя настойчиво преследует навязчивая идея, что тебя кто-то домогается. Эта фантазия заставляет тебя враждебно воспринимать всех окружающих мужчин, как потенциально опасных существ. Что ты можешь сказать насчёт этой фобии?

Земля едва не ушла из-под ног, и мы с тобой на пару лишились дара речи. «Навязчивая идея»?! Так вот, как он всё им изложил! О, браво, браво, мистер Шнайдер! Это конец всего. Мы потерпели полнейший крах. Теперь даже если ты осмелишься сказать им правду, тебе никто не поверит. Всё это сочтут очередной «навязчивой идеей». Он поставил тебе шах и мат. Даже тогда – семь лет назад они бы не прислушались к твоим словам. А теперь и подавно. Ты проиграл.

– Чёрт побери! Я не говорил, что меня кто-то домогается! Не говорил! Не говорил! Я такого никогда не говорил! – надрывно со стоном вскрикнул ты, порывисто размахивая рукой с сигареткой.

– Я прошу тебя, успокойся. – до тошноты ласково прошептал плюгавый тролль в белом халате, запуская свою адскую машину. – Я просто пытаюсь помочь тебе честно заглянуть внутрь себя самого. Процесс лечения может оказаться болезненным, но это так же жизненно необходимо, как вытащить занозу из пальца. Из рассказов твоих близких и врачей, что наблюдали тебя прежде, я узнал, что ты зачастую ведёшь себя провокационно с мужчинами, а потом обвиняешь их в том, что к тебе приставали…

– Да не было такого! – взахлёб возмутился ты и, не усидев на месте, заметался по кабинету, тщетно пытаясь убежать от чёрных пиявок, выползающих из обвисших карманов заливисто гогочущего мозгоправа. – Нет! Я никогда такого не говорил! Я ничего никому не рассказывал! Это ложь! Всё было не так! Не так! Не так!

– Пожалуйста, сядь. – настойчиво хрюкнул тролль, впиваясь в твоё тельце склизкими щупальцами и вновь затягивая в своё пыточное кресло. – Тебе не стоит так волноваться. Сядь и выпей воды. Отдышись немного, и мы продолжим. То, что мои слова вызывают у тебя такую реакцию, доказывает, что мы на верном пути. Я могу понять, почему ты так излишне возбуждён и напряжён. По той же причине некоторые факты твоей жизни могут выпадать из твоей памяти, словно их не было. Поэтому ты отрицаешь их. Выходит, что ты даже и не врёшь, как утверждали твои прошлые лечащие врачи, а попросту путаешь реальность с собственным вымыслом. А виною всему те тяжёлые психодислептические вещества, которые ты употребляешь. Ведь мы ко всему прочему имеем дело с наркотиками, не так ли? Ты же понимаешь, что на любого человека такие вещи влияют разрушительно. Но для тебя, как раненного человека с расшатанной психикой, страдающего от нервного расстройства, это попросту недопустимо. Ты убиваешь себя. Причём сознательно и намерено. Наркотики усугубили твоё и без того критическое состояние. У тебя ведь бывают галлюцинации, не так ли? Такое случалось ранее?

– Нет. – упрямо возражаешь ты, из последних сил мотая башкой, пытаясь отогнать кровавых бабочек, облепивших твои глаза. – У меня не было никаких галлюцинаций. И наркотики я не употребляю.

– Твоё нежелание признать свою проблему только усложняет нашу задачу. – вздохнул докторишка с кисленькой укоризной. – Неужели ты не хочешь выздороветь?

– А разве я болен? – глухо шепчешь ты, ощущая, как эти ненасытные бабочки-кровопийцы, впиваются в твои зрачки и безжалостно высасывают частички твоей узорчатой души.

– Будто ты сам этого не видишь. – с кровожадным, утробным стоном откликается похотливый тролль. – Во всяком случае, если ты упорно отрицаешь свою наркозависимость, ты не можешь возразить, что употребляешь алкоголь в чрезмерных количествах. Только позавчера тебя доставили в участок в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения. Ты пропадал где-то целую неделю, и бедный мистер Шнайдер сбился с ног, пока тебя нашёл. Так или иначе, но ты почти постоянно находишься под действием каких-либогаллюциногенных веществ, что само по себе крайне печально. Не говоря уже о том, как это страшно воздействует на твою несчастную нервную систему. Тебе в любом случае не стоит так сильно злоупотреблять с алкоголем в твоём юном возрасте.

– В семнадцать все пьют. – лениво ответил ты, усердно пытаясь спрятаться от почти неизбежного мозгового изнасилования этого тролля и армии его слизняков.

– Я, например, не пил. – с гордым снобизмом навозного червя заявил торжествующий психиатрик.

– А меня не колышет мнение сраных импотентов, которые покупают себе докторскую степень по психическим наукам, а потом сидят в своих стерильных кабинетиках и, так как они не способны трахнуть свою тёлку по причине полного усыхания, они трахают мне мозги, пытаясь доказать, что я опасный для общества извращенец, которого надо держать в клетке! – на одном дыхании выпалил ты и бессильно откинулся обратно в сальные объятья своего пыточного кресла.

– Итак, значит, ты утверждаешь, что у тебя никогда не было галлюцинаций? – противненьким голоском прожужжал механический тролль, подчёркнуто игнорируя всё вышесказанное. – И ты не разговариваешь с неким невидимым существом, которое постоянно тебя преследует?

– Блин, что за чушь?! Какое ещё на хрен «невидимое существо»?! – воинственно гаркнул ты и нежно обнял меня за плечи.

– Что ж… А вот в возрасте двенадцати лет ты рассказывал, что видишь как бы сны наяву и также постоянно ведёшь в своей голове диалог с некой сущностью, которая является твоим лучшим другом. Заметь, всё это записано с твоих слов. – триумфально забрызгал слюной хихикающий тролль. – Так это правда?

– Да вы тронулись, что ли?! – захлебнулся ты нашим общим едким отчаяньем. – Мало ли чего мог сочинить двенадцатилетний ребёнок от скуки? Все дети придумывают себе невидимых друзей. Это была игра. Всё это ложь! Ложь! Я всё отрицаю! И вообще, какого чёрта вы ко мне приколебались?! И так уже всё решено. У меня стоит чёткий диагноз – шизофрения. Это хроническое заболевание, которое в принципе неизлечимо. Так что же вам ещё нужно? Если это не изменить, то попросту оставьте меня в покое.

– Мы хотим помочь тебе справиться с болезнью. Даже если невозможно абсолютно от неё избавиться, ты должен научиться с этим жить и справляться со своими припадками. Это возможно. Со временем тебе станет легче. Тем более при надлежащем лечении шизофрения может быть побеждена. Я встречал в своей практике случаи почти полнейшего выздоровления. – похабно скалясь, прошептала склизкая машина смерти, шурша своими шестерёнками.

– Нет, вы хотите меня упечь в психушку! Я всё знаю! – вымученно простонал ты. – Ну, и чего вы медлите? Давайте! Я и так каждые полгода провожу там не меньше двух недель. Остаётся только перебраться туда на постоянное местожительство.

– Не делай из нас, пожалуйста, чудовищ. И твой отец, и мы – твои врачи желаем тебе добра. – насмешливо булькнул болотный тролль, подмигивая тебе дымящимися глазами. – Тебе необходимо временное пребывание в клинике в период обострения болезни. Это для твоего же блага. Но у нас нет никаких причин помещать тебя туда насовсем. В моменты просветления ты мыслишь довольно здраво и отличаешься тонким, глубоким мышлением. Пожалуй, ты даже чересчур умён. Ты ведёшь довольно странную игру, и это не может нас не насторожить.

– Вы намекаете на то, что я потенциально опасен, да? – презрительно ухмыльнулся ты. – И вы все меня боитесь, не так ли? А я ведь это чувствую.

– Самую большую опасность ты представляешь сам для себя. – ловко извернулся скользкий тролль-прохиндей и молниеносно принялся наносить новые удары на поражение. – Мне известно, что ты неоднократно предпринимал попытки покончить с собой. Ты признаёшь это?

– Нет. – упорно возражаешь ты, пробуя на вкус ароматный пепел, оседающий на твоих губах.

– Как и следовало ожидать, ты опять всё отрицаешь. – театрально вздохнул докторишка. – На любой мой вопрос ты отвечаешь «нет». Однако на сей раз я имею неоспоримые доказательства, за которыми даже не придётся далеко ходить. Будь столь добр, покажи мне свои руки.

Смерив эту больничную пиявку презрительным взглядом, ты показал ему фак.

– Я прошу тебя, заверни рукава и покажи мне свои руки от запястий и выше. – с тошнотворным спокойствием потребовал повелитель троллей.

– Может, мне ещё раздеться? – с вызовом фыркнул ты.

– Неужели тебе так трудно сделать то, о чём я тебя прошу? Что тебя смущает? Ты что-то там прячешь? – со сладострастным наслаждением принялся он загонять тебя в угол.

Едва не скрежеща зубами от злости, ты нервно засучил рукава и, весь дрожа от страстного раздражения, помахал своими ручонками у него перед носом.

– У тебя на руках нет живого места от шрамов. Прежде чем успевают зажить старые, ты уже наносишь новые. Ты ведь не можешь этого отрицать. Вывод вполне очевиден. – с ликованьем подвёл итог тролль с улыбкой Гринча.

– Если бы я действительно хотел покончить с собой, то давно бы уже это сделал! И никто бы не смог меня остановить! – чересчур жарко принялся ты отражать удары, и как всегда в спешке обнажил своих тайных червей. – Я делал это просто так!..

– Просто так? – хищно улыбнулся врачишка, нащупав новое слабое место в твоём психическом здоровье. – То есть, тебе нравится наносить увечья собственному телу и причинять себе боль? Ты получаешь от этого наслаждение?

– Не хрен из меня какого-то вонючего мазохиста изображать! – досадливо вскрикнул ты и, скривив рот в желчной ухмылке, добавил. – Может, спросите у моего папика, нравится ли его сыночку боль? Вдруг он поведает вам нечто интересненькое.

Но психотерапевтик прохладно проигнорировал твоё едкое замечание, как нечто несущественное. Ты же у нас шизофреник с «навязчивой идеей». Твои слова никогда не воспринимают всерьёз. И каждый из этих намёков в итоге будет использован против тебя же самого. Все эти психиатры были придуманы для того, чтобы пытать людей, выворачивать их души наизнанку. Они всегда пытаются раздеть твою душу догола и выпотрошить тебя, как плюшевого медвежонка. Гла



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-01-08 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: