В «Разведывательном бюро» Оссендовский выделяет Section R, а в Центральном отделении Генерального штаба — Section М, но потом он сам запутывается в этих литерах. И с документа № 889 от 10 марта у него в «Разведывательном бюро» возникает Секция М, а в документах Центрального отделения от 26 февраля 1917 г. (№№ 403 и 411) — Секция M/R.
Итак, внимательное рассмотрение всех документов Оссендовского показывает, что, несмотря на тщательность его работы и принимавшиеся им меры предосторожности и учета изготовляемых им документов, ошибки и огрехи в оформлении свидетельствуют еще раз об их поддельном происхождении.
Ошибка! Недопустимый объект гиперссылки.
В половине мая 1918 г., по словам А. М. Оссендовского, у него был произведен последний, восемнадцатый по счету с марта месяца, обыск. Зная привычку нашего героя к преувеличениям, мы можем сомневаться и в самих фактах производства обыска, и в их количестве. Его «мастерская» работала во всяком случае до 25 апреля, когда Георгий Акерман предложил американскому вице-консулу Имбри список из новых 36 «документов». Последний же документ из предыдущей серии имел дату 7 апреля 1918 г. Таким образом, видимо, до конца апреля Оссендовского советские власти все-таки не беспокоили, иначе он не мог бы продолжать свою работу, требовавшую безопасности, уединения и кропотливости. Конечно, интересно было бы узнать, действительно ли проводились у него обыски и что при этом было изъято. Компетентные следователи должны бы были обратить внимание на странные списки с датами и номерами, которые, повторяем, Оссендовский несомненно вел для учета изготовлявшихся им документов. Может быть, ответ на это еще найдется со временем в архивах Петроградской ЧК.
«После этого, — писал Оссендовский в своем письме в Кредитную канцелярию Министерства финансов колчаковского правительства от 11 апреля 1919 г., — я бежал из Петрограда. В Вологде я принял письма для офицерских организаций в Сибири с сигналом к выступлению и письма доставил. С первых дней создания Сибирского правительства был приглашен в его состав. Был директором Кредитной канцелярии и вел переговоры с гг. Реньо и Эллиотом — комиссарами Франции и Англии»1. Думается, что в Вологде он остановился не случайно, надеясь на какие-то новые контакты через возможных посредников с американским посольством. Быть может, с известным риском он вез при себе и какие-нибудь «новые документы» из тех, что были в списке Акермана. Пока мы не имеем сведений о его контактах с американцами в Вологде, а о контактах с русскими офицерами он пишет сам. Он и тут старается поставить себя в центр событий, утверждая, что именно он привез сибирским офицерским организациям «сигнал к выступлению» против Советской власти. Известно, что уже 8 июня 1918 г. во время мятежа частей чехословацкого корпуса антисоветские силы захватили власть в Омске и образовали Временное сибирское правительство. Судя по письму Оссендовского, к этому времени он уже находился в городе и получил предложение войти в это правительство.
Репутации редактора «Вечернего времени» и борца с большевиками для этого было недостаточно. Трудно сказать, захватил ли с собой Оссендовский при отъезде из Петрограда какие-либо дипломы и справки, подтверждающие его образование и опыт работы. Но этого и не требовалось. Достаточно было заглянуть в справочную книгу «Весь Петроград» за 1917 год, чтобы получить там нужные сведения. Этот справочник несомненно имелся во многих омских библиотеках. Там, в частности, говорилось, что Оссендовский Антон Мартынович — потомственный дворянин, является кандидатом естественных и математических наук (между прочим, сведения давались в этот справочник самими заинтересованными лицами и не проверялись редакцией), членом Ревизионной комиссии Акционерного общества Ольховских золотых рудников, редактором журнала «Золото и платина», членом комитета по золотопромышленности департамента Министерства торговли и промышленности, секретарем постоянной совещательной конторы золотопромышленников, членом Совета съездов представителей промышленности и торговли, членом редколлегии «Вечернего времени» и, наконец, «литератором».
Надо признать, что практическая деятельность Оссендовского как геолога на Дальнем Востоке в начале века несомненно дала ему большой опыт и квалификацию, а пытливый и постоянный интерес к проблеме поисков и эксплуатации природных ресурсов повысил его знания. Магическое же слово «золото» прямо открыло ему путь в Кредитную канцелярию. В начале своего письма от 11 апреля 1919 г. Оссендовский тоже давал себе сходную характеристику: «В Омском Совете съездов промышленности и торговли я узнал о Русской экономической лиге, во главе которой стоят гг. Башкиров. Бубликов, Любович и Новоселов. Гг. Бубликов, Любович и Новоселов меня знают по работам моим в Совете съездов представителей промышленности и торговли, совещательной конторе золотопромышленников и Особом экономическом совещании, состоящем под председательством б[ывшего] м[инист]ра иностранных дел Н. Н. Покровского…»2.
Быстро завоевав известность и положение в Омске, А. М. Оссендовский решил упрочить его и расширить. «После избрания меня профессором Омского политехнического института по кафедре товароведения и экономической географии и Омского сельскохозяйственного института по кафедре химии, — писал он далее в своем письме от 11 апреля 1919 г., - я принял на себя редактирование официального "Вестника финансов, промышленности и торговли" и обязанности члена Совета Министерства финансов и Ученого сельскохозяйственного комитета, где заведую рынками (внутренним и внешним) сельскохозяйственных продуктов, участвуя во всех почти правительственных и общественных совещаниях. Таким образом, я нахожусь в курсе всех дел правительства и в центре жизни освобожденной части России»3. Его ждало блестящее будущее в белой антисоветской России, при одном, конечно, условии: если бы белые победили по всей стране. Но большевики держались у власти уже полтора года, и поэтому та часть его жизни, которая была связана с политической борьбой в Петрограде в конце 1917 г. и первые месяцы 1918 г. и с изготовлением «документов» о «германо-большевистском заговоре», не давала ему покоя.
Это видно в содержании редактировавшегося А. М. Оссендовским «Вестника финансов, промышленности и торговли», особенно в статьях, написанных им самим. Номера этого журнала за первую половину 1919 г. имеются в Библиотеке Конгресса США в Вашингтоне. О факте редактирования Оссендовским этою журнала впервые упомянул Дж. Кеннан в своей статье «документы Сиссона» 1956 г. Но содержание журнала он не использовал. Между прочим, я думаю, что журналы эти в Библиотеку Конгресса направил сам Оссендовский во время своего пребывания в США летом 1919 г.
Уже передовая статья первого номера «Вестника финансов, промышленности и торговли», вышедшего в январе 1919 г., носит яркий отпечаток образа мыслей А. М. Оссендовского. Журнал, по его словам, «выходит для освещения явлений экономической, хозяйственной и финансовой жизни освобождающейся от ига германо-мадьяро-большевистских угнетателей нашей Родины — России»4. Далее говорилось, что редакция хотела бы также помочь и «нашим испытанным в горниле мировой войны союзникам выработать правильный взгляд на положение России, той страны, армии которой в страдные, кровавые дни битв на бельгийских каналах, на Марне и Сомме, не задумываясь, бросались в топи Мазурских озер и без надежды на победу мужественно бились на берегах рек Галиции и в горах Малой Азии». Оссендовский призывал союзников понять, что восстановление России такое же важное дело, как и возрождение Бельгии, Польши и Сербии. «Мы хотели бы доказать, — говорилось далее, — что восстановление России не только вопрос исторической справедливости, но дело самозащиты народов антигерманской коалиции, дело закрепления победы над прусским милитаризмом, над бисмарковской системой мирного и вооруженного завоевания»5. Таким образом, двойная, антигермано-большевистская направленность и обращения к союзникам за помощью по-прежнему занимали главное место в мыслях Оссендовского.
Некоторые любопытные детали, связанные с прошлым и нынешним опытом Оссендовского, обнаруживаются в его большой подписной статье из первого номера «Вестника» под названием «Конъюнктура настоящего и конъюнктура будущего». Там он оценивает момент как «самый тяжелый послереволюционный период»; революция теперь: «или бунт, или внешняя политическая игра». Экономическая и финансовая жизнь в России разрушена «войной и опытами "социализма декретов"». Освобожденная часть России пока насчитывает только 30 млн жителей из 180 млн. Далее он сравнивает довоенное народное хозяйство России с немецким и приходит к выводу о крайне низкой эффективности российского. «В 1913 году, — пишет Оссендовский, — германский Handelstag (Министерство торговли. — В. С.) оценил всю Германию в 320 миллиардов марок, и Рорбах утверждал, что этого достаточно, чтобы Германия даже после поражения воскресла. Мы не знаем еще ценности своей родины. У нас даже нет еще полной геологической карты Донецкого каменноугольного и Керченского железорудного районов, мы еще не изучили Урала и наполовину, мы еще надеемся найти там спасительный для уральской металлургии коксующийся уголь и нефть, мы получаем 0,7 коп. дохода с 1 десятины наших лесов вместо 13 рублей, получаемых немцами в Восточной Пруссии…» И так далее. Уже эти примеры помогают нам увидеть в Оссендовском тех дней не просто вульгарного мошенника, подделывавшего документы с корыстной целью, но настоящего русского патриота, всей душой болеющего за Россию и предсказывающего ей великое будущее с экономической, народно-хозяйственной точки зрения.
Он считал, что «на 25 лет мы обеспечены самой интенсивной работой на удовлетворение внутреннего рынка, а через 25 лет население России достигнет 240 миллионов человек, и тогда в эксплуатации будут находиться и северные части Европейской России и Сибири, и рынок внутреннего потребления, по мере роста культуры, станет почти неограниченным». Большевики никогда не читали этих прогнозов Оссендовского, но планы освоения Севера и Сибири в конце двадцатых и начале тридцатых годов имеют с ними много общего, как и программа изучения и инвентаризации природных богатств страны. Если бы Оссендовский остался у большевиков, мы наверняка увидели бы его в Госплане среди творцов первого пятилетнего плана, а до этого и плана ГОЭЛРО. Но большевики вызывали в нем стойкую антипатию, как немецкие агенты, будущее страны он связывал с белым движением и свободным капитализмом. «Впереди нормальный путь, — восклицал он. — Он пройден очень сходной с Россией по естественным и политическим условиям страной — Соединенными Штатами Северной Америки»6.
Аналогию с первой пятилеткой вызывает и статья Оссендовского во втором номере «Вестника» под названием «Первоочередные задачи экономического развития России». Там он писал, что ситуация в стране «вызывает к жизни тяжелую металлургию (включая углепромышленность) и машиностроение»7. Только в развитии экономики и поднятии промышленности «таится зародыш нашей силы, нашей экономической свободы, нашего независимого политического существования. Отсутствие этих условий привело нас в 1904–1905 гг. к Цусиме и Мукдену, а в 1914–1918 гг. к новым неудачам и к последнему периоду революции, проистекающей по рецепту наших врагов и врагов наших союзников»8.
Но достаточно было вести о попытках некоторых западных дипломатов провести на Принцевых островах «конференцию всех организованных групп русского народа», как спокойные и уравновешенные экономические рассуждения «профессора» Оссендовского сменяются страстными призывами политика. Он решительно против идеи переговоров с большевиками. И тут из глубины его души и памяти выступают все аргументы, использованные им год назад во всех сериях созданных им «документов». «Автор этой статьи, — пишет Оссендовский, — во время своей деятельности в Петрограде неоднократно имел продолжительные беседы с представителями английской и американской дипломатии, то есть как раз той части союзнической дипломатии, которая в Париже проектировала мирное соглашение наше с правительством анархо-коммунистических групп. Автор, однако, твердо убежден, что ни сэр Давид Фрэнсис, старшина дипломатического корпуса в России, ни сэр Линдлей, ни генералы Торнхилл и Пуль не участвовали в создании и осуществлении этого проекта, так как им известны антигосударственные и антиобщественные элементы Советской России»9. Оссендовский считает это предложение ошибочным и невыполнимым и считает, что ни одно белое правительство не будет совещаться с «представителями Петроградской и Московской коммуны». Первое уточнение, которое хочется сделать по поводу вышеприведенных заявлений, это то, что пока не обнаружено никаких свидетельств того, что Оссендовский сам встречался с американскими или другими союзными дипломатами. Наоборот, он старался держаться в тени, выдвигая на первый план Е. П. Семенова, а потом — Акермана. Вспоминая, сколько «документов» о «политике большевиков» он предоставил в распоряжение Фрэнсиса и других, Оссендовский, конечно, с полным правом мог утверждать, что уж они-то не поддержали бы идею встречи на Принцевых островах.
Далее в своей статье А. М. Оссендовский излагает целую антибольшевистскую декларацию, в которой сочетаются и сочиненные им ранее сведения о германо-большевистском сговоре, и новые «данные», собранные им уже в Омске. «Политический идеал большевизма, — заявлял он, — всемирная социальная революция, которую большевизм направит в сторону диктатуры низов и отбросов пролетариата, в сторону уничтожения культуры и прогресса. И в этом направлении проводится в жизнь строго обдуманный план. Англо-американской миссией в Петрограде еще в мае 1918 года были установлены следующие части этого плана». Тут Оссендовский дает простор своей обычной политической фантазии. Никакой объединенной «англо-американской миссии» в Петрограде не существовало в мае 1918 г. Тем более она не занималась установлением большевистских планов. Насколько мне удалось ознакомиться с материалами генерального консульства в Петрограде, оно занималось разведкой на русско-финской границе в районе Белоострова-Оллила, посылало агентов к Нарве и Пскову. Стратегией большевизма американцы совсем не занимались, да и Оссендовский-то уже уехал в это время из города.
Тем не менее он с обычной самоуверенностью излагал следующий «план» большевиков: «1) Большевистское правительство должно было уничтожить русскую промышленность, русский промышленный капитал, транспорт и русскую независимую, националистическую и государственно мыслящую печать. Эта задача исполнена, и советская Россия находится в настоящее время в такой стадии обслуживания культурных нужд и запросов народа, в какой была Россия до Крымской войны. 2) Большевистское правительство ассигновало 10 миллионов рублей (о чем сообщают японские газеты) на агитацию в Японии. 3) Большевистское правительство дало ряд чрезвычайных полномочий и поручений своим представителям, официально действующим в Англии, весьма в свое время встревоживших Лондонское правительство, и послало специальных агитаторов в Индию, действовавших из нашего Туркестана и очень успешно вызывавших восстания в землях северо-западной границы, о чем, вероятно, наши союзники-англичане помнят» 10. Разумеется, пункт первый ничего общего с действительными планами большевиков не имел. Оссендовский ни в Петрограде, ни в Омске не мог заставить себя отнестись серьезно к социалистической программе большевиков и видел в них только разрушителей привычного ему уклада жизни. Но вот второй и третий пункты заставляют вспомнить изготовленные им документы, особенно те, которые находились в серии Акермана, в частности инструкции Литвинову, списки агитаторов и пр.
Данная статья содержала много интересного материала, касающегося данных о мировой экономике и торговле, который, вероятно, оценили бы специалисты, но нас заинтересовало то, что Оссендовский в ней цитирует прямо один из сочиненных им документов, включенных в проданную Э. Сиссону серию. Говоря о походе немцев против независимости русского рынка после захвата власти большевиками, Оссендовский пишет: «Первым актом было совещание всех частных банков Германии под председательством одного из директоров Имперского банка. Совещание состоялось в Берлине 22 декабря 1917 г. На этом совещании были выработаны требования, предъявленные затем Совету Народных Комиссаров. Эти требования сводились: 1) к воспрещению англо-франко-американскому капиталу входить в русские предприятия: нефтяные, угольные, химические, металлургические и электрические, причем в эти предприятия допускались лишь русско-германские капиталы; 2) к уничтожению путем национализации или нуллификации всех акций или паев с преобладанием капиталов, принадлежащих гражданам антигерманской коалиции; 3) к аннулированию всех займов и обесценению государственных фондов, что уничтожало русский капитал и отдавало русский рынок в полную зависимость от германского капитала, германской промышленности и торговли, причем, однако, должна была быть разрешена скупка аннулированных бумаг германскими подданными по курсу дня (?!)»11.
К этому документу Оссендовский делает следующее примечание: «Текст протокола этого заседания был представлен виднейшим народным комиссаром, и один экземпляр протокола на немецком языке имеется в распоряжении союзных правительств»12. Но текст протокола представляет собой краткое изложение документа № 11 из брошюры «Германо-большевистский заговор» Э. Сиссона. Он начинается там со слов «Имперский банк, № 12378». К этому Сиссон в скобках делает пояснение: «печатный текст на русском языке». А не на немецком! Но Оссендовский точностью в таких вопросах не отличается. Далее следовало: «Резолюция совещания представителей германских коммерческих банков, созванного по предложению германских представителей в Петрограде Имперским банком для обсуждения резолюций Рейнско- Вестфальского промышленного синдиката и Хандельстага (Министерства торговли. — В. С.). Берлин, 28 декабря 1917 г.»13. Далее следовало одиннадцать подробных пунктов, которые в своей статье Оссендовский свел для удобства в три. Приведем лишь некоторые из них: «2. Разрешение покупки всех русских страховых и приносящих дивиденды бумаг представителями германских банков по курсу дня на открытом рынке»14. Что это? Пункт три из приведенной выше цитаты. Или пункт четвертый резолюции: «Запрещение в течение пяти лет после даты подписания мира помещения английского, французского и американского капитала в следующих отраслях: угольной, металлургической, машиностроении, нефтяной, химической и фармацевтической»15. Пункта, точно соответствующего второму пункту статьи, в резолюции нет, но в пункте три резолюции говорится об установлении нового курса всех акций через 90 дней после заключения мира. Данное сравнение говорит скорее всего о том, что копии документа при Оссендовском в момент написания статьи не было, а брошюру «Германо-большевистский заговор» он в Омске еще не видел. Поэтому он неточно указывает дату (22 декабря вместо 28-го) и вольно обращается с текстом «документа», приводя его содержание по памяти.
Но у Сиссона есть еще примечание к тексту документа № 11: «Карандашная помета на фотокопии резолюции гласит: "Председателю Центрального Исполнительного Комитета: комиссар Менжинский требует, чтобы эта резолюция была взята под контроль и, чтобы было подготовлено ее обоснование в Совете рабочих и солдатских депутатов в случае, если Совет Народных Комиссаров не примет эти требования. Секретарь Д. Хаскин". Менжинский — министр финансов. Все эти условия, направленные на преследование американского, французского и английского капиталов, могли быть тайно включены в секретное приложение к существующему германо-русскому мирному договору. Я не знаю судьбы этой резолюции, ввиду ее раннего происхождения. Имею, кроме вышеупомянутой фотокопии, печатный экземпляр этого циркуляра»16. Таким образом «виднейшим народным комиссаром» из примечания к статье А. М. Оссендовского оказывается В. Р. Менжинский, который, разумеется, никогда не писал ничего подобного на копии этого поддельного документа. Таким образом в Оссендовском рядом уживались серьезный ученый и шарлатан, готовый ради достижения ближайшей политической цели сослаться и на заведомо ложный документ. Еще более рискованные фактические ссылки на содержание сочиненных им «документов» А. М. Оссендовский сделал в статье «Политико-экономический момент», помещенной в шестом номере «Вестника финансов, промышленности и торговли» в марте 1919 г. Она начиналась эпически: «Каждый день приносит нам радостные вести о победном наступлении нашей армии. Bee чаще и решительней от Советской России отрываются части захваченной ими и преданной родины, и расширяется область, в пределах которой осуществляется возрождение России. Совершаемый на фронте молодой армией подвиг обязывает все население, оставшееся в тылу, к неукоснительно строгому выполнению своего гражданского долга. На этом зиждется успех последнего этапа войны с Германией — победа над большевизмом»17.
Оседлав своего антибольшевистского конька, Оссендовский уже не мог остановиться. Констатировав, что вспышки, руководимые коммунистической Москвой, еще продолжаются, он далее писал: «Это явления, подобные тому, когда те же большевистские лидеры руководили разложением правопорядка, армии и народной идеологии из Кронштадта, где, после неудачного июльского выступления большевиков, немедленно организовался Совнарком»18. Обвинив «большевистские и немецкие источники» в том, что они намекают на ограбление России со стороны союзников, Оссендовский обращался к часто использовавшемуся им аргументу: наша армия проливала кровь, спасая союзников в 1914–1916 гг., они это помнят. Он приводил цитаты из резолюции экономической конференции в Париже 14–17 июня 1916 г., признававшей необходимость совместных усилий в послевоенном восстановлении союзных стран (кстати, по мерам, предлагавшимся в отношении собственности враждебных государств и их граждан, эта резолюция удивительно напоминала сочиненную Оссендовским резолюцию немецких банков от 28 декабря 1917 г., только наоборот). Статья кончалась словами: «Когда Россия не была предана германскими явными и тайными наемниками, в 1914–1916 гг. мы кровью закрепляли свою верность союзникам. Не сомневаемся, поэтому и теперь, стряхнув иго предателей, что практически разумные постановления Парижской экономической конференции будут проведены в жизнь»19.
Эти же мотивы излагались и в статье А. М. Оссендовского «Общая опасность», опубликованной в № 10–11 «Вестника». «Победу за победой дает нам наша армия, — торжественно заявлял автор, — и каждый день приближает нас к Москве, Петрограду, к тем, уже организованным центрам экономической и общенародной жизни, где осталось основание нашего государственного существования. Мы не сомневаемся, что дни Советской власти сочтены. В день гибели ее мы закончим второй период великой русской революции, прошедший болезненно для нас по плану Германии и вовремя не понятый дипломатическими представителями союзных государств»20. Он обвинял советское правительство в том, что оно теперь действует по составленному Германией плану уничтожения народного хозяйства России. Далее Оссендовский снова обращается к союзникам, утверждая, что они с разорением России ослабли, а Германия осталась малоизмененной. «Перенос деятельности Советской власти (большевизма) в Венгрию, Украину, Галицию и Германию — не есть ли на самом деле продолжение осуществления плана создать Германскую Центральную Европу от французской границы до Днепра? Не последует ли за этим новая мировая война, отказ признавать всякие договоры и обязательства и преступная пропаганда против культуры материальной и моральной… в пределах враждебных стран, с сохранением порядка в Центральной Европе»21. В этих стенаниях Оссендовского мы видим повторение упрека союзным посольствам и правительствам, которых-де он предупреждал еще в декабре 1917 г. о тайных планах германо-большевистских заговорщиков.
Мировая ось политических событий, по мнению Оссендовского, по-прежнему проходит через Берлин, а вот мировая экономическая ось переместилась в Америку. Необходимо создать общий план экономической политики и в первую очередь решить «русский вопрос» — помочь России перейти к нормальным условиям экономической жизни. «Параллельно с этим вопросом, — вновь подчеркивал Оссендовский, — властно требует решения дилемма большевизма, этого неожиданного и могущественного союзника Германии. Или нужно будет всей Европе, а за нею и всему человечеству отказаться на долгие годы от культурного прогресса, или же уничтожить большевизм. Мы не сомневаемся, что решение может быть одно — ликвидация большевизма и признание его общей и смертельной опасностью»22.
В те дни, когда печаталась эта статья, сам A.M. Оссендовский был одержим идеей достать деньги у омского правительства для поездки в США. С этой целью он написал свое письмо в Кредитную канцелярию Министерства финансов от 11 апреля 1919 г., которое мы уже несколько раз цитировали выше. Напомнив там гг. Бубликову, Любовичу и Новоселову о своей деятельности в государственных и общественных учреждениях в области экономики до революции, Оссендовский переходил затем к своим политическим заслугам. Напомним их еще раз читателю словами самого Оссендовского:
«Вместе с Панкратовым и Алексинским я разоблачал большевиков после их первого выступления в июле 1917 г., а затем вошел в организацию генералов Алексева и Корнилова, получил поручение установить, где после июльского выступления находятся Ленин, Зиновьев и другие большевистские лидеры. Я установил, что в июле же 1917 г. после бегства из Петрограда Ленин, Дыбенко, Раскольников, Ильин и Зиновьев учредили Пролетарское правительство в Кронштадте, развернувшееся затем в Совет Народных Комиссаров»23. Мы хотим напомнить читателю о том, что этот пассаж (абсолютно не соответствующий действительности) не только имеет аналогии в «документах Сиссона» и в «документах Имбри — Акермана», но и повторяет приводившийся нами выше текст статьи Оссендовского «Политико-экономический момент» из № 6 «Вестника финансов, промышленности и торговли».
В заключительной части письма А. М. Оссендовский переходил к своей главной цели: «Читая американские газеты, я вижу полное непонимание американским обществом, печатью и правительством наших дел и отвратительные обвинения, возлагаемые на Омское правительство, которое обвиняется в монархизме и контрреволюционизме. Это явная немецко-большевистская ложь… Я полагаю, что приезд мой в С. А. С. Штаты для ознакомления деловых и политических кругов с положением в России и для агитации был бы весьма полезным для русского дела. Я поэтому обращаюсь к гг. Бубликову и Любовичу, знающим меня, с предложением ассигновать на мое путешествие в Америку нужную сумму, так как поездка от правительства связывала бы меня. Я полагаю, что этим была бы оказана хорошая услуга стране; имя "Нового времени" и "Вечернего времени" известны, и прибытие редактора последнего не лишено для Америки интереса»24.
Для подкрепления своих притязаний Оссендовский провел кампанию и на страницах «Вестника». Так, в № 14, вышедшем в мае 1919 г., он опубликовал статью «Задачи и итоги», которая начиналась со следующего заявления: «Случайно, по несчастному для нас стечению обстоятельств, или не случайно, по искусно направляемому врагами России течению политической мысли, о деятельности Российского правительства в Омске за границей долго не имелось вовсе сведений, или сведения эти были скудны и превратны. На этом фоне неизвестности и разыгрывают различные большевистские посланцы вроде Литвинова, Мартенса, Ломоносова и прочих ту симфонию, которая задерживает единственно правильное решение русского вопроса — признание Российского Правительства, возглавляемого Верховным Правителем»25. Себя он и прочил в общественного посланника и агитатора по этому вопросу, самоуверенно полагая быть противовесом Литвинову, Мартенсу и Ломоносову.
Рефреном здесь служили обвинения против германо-большевистских заговорщиков. «Мы же находимся в конечной стадии войны с нашим исконным врагом, Германией, — писал Оссендовский в этой статье, — поднявшей у нас через Ленина и других большевистско-интернационалистических лидеров разрушительное, антигосударственное и антисоциальное коммунистическое движение, организованное Советом Народных Комиссаров и графом Мирбахом, подобно тому как та же германская рука при посредстве лорда Кезмента подняла Ирландское восстание или — через германского консула Цугмайера — афганское и индийское сепаратистское движение»26. Это была последняя статья, напечатанная редактором в этом журнале: вскоре он выехал в командировку в США.
Примечания:
1 The National Archive of The USA (NA). RG-59. Sisson Documents (SD). Box I. File V.
2 Ibid.
3 Ibid.
4 Вестник финансов, промышленности и торговли. (Далее — Вестник). Омск, 1919. № 1. С. 1.
5 Там же.
6 Там же. С. 5.
7 Вестник. 1919. № 2. С. 1.
8 Там же. С. 3.
9 Вестник. 1919. № 3. С. 1.
10 Там же. С. 2.
11 Там же. С. 8.
12 Там же.
13 The German-Bolshevik Conspiracy. Issued by The Committee on Public Information. 1918. P. 9–10.
14 Ibid.
15 Ibid.
16 Ibid. P. 10.
17 Вестник. 1919. № 6. С. I.