Ведущий 2. Кавказ, далекая страна, жилище вольности святой. Лермонтов полюбил «синие горы Кавказа» еще тогда, когда, приехав сюда маленьким мальчиком, с бабушкой, увидел их впервые. И вот судьба вновь привела его на Кавказ. Из письма Лермонтова Марии Александровне Лопухиной: Читает Лермонтов:«Милый и добрый друг. У меня здесь славная квартира; каждое утро из окна я смотрю им цепь снежных гор и Эльбрус; вот и теперь, сидя за письмом к вам я то и дело останавливаюсь, чтобы взглянуть на этих великанов так они величественны...»
Ведущий 1. Эти сияющие горы, бурные реки, зеленеющие долины Лермонтов щедро прославляет не только пером поэта, ни и кистью вдохновенного художника. Из письма Лермонтова Раевскому: «С тех пор, как выехал из России, поверишь ли, я находился до сих пор в непрерывном странствовании, то на перекладной, то верхом; изъездил Линию всю от Кизляра до Тамани... Я снял им на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал и везу с собой порядочную коллекцию...»
Ведущий 2. В октябре 1837 года поэта перевели в Гродненский гусарский полк корнетом, но благодаря хлопотам бабушки Лермонтов приказом от 9 апреля 1838 года был возвращен в лейб-гвардии Гусарский полк, в Царское Село.Лермонтов был одним из любимых поэтов И.С. Тургенева. Первая из двух встреч Лермонтова с Тургеневым, которые так и не привели к личному знакомству, произошла накануне нового, 1940-го, года на маскараде в Благородном собрании. Эта встреча позже отразилась в воспоминаниях Тургенева:
МАША ЩЕРБАКОВА, 3 к.
Лермонтова я тоже видел всего два раза: в доме одной знатной петербургской дамы, княгини Шаховской, и несколько дней спустя на маскараде в Благородном собрании, под новый 1840 год. У княгини Шаховской я, весьма редкий и непривычный посетитель светских вечеров, лишь издали, из уголка, куда я забился, наблюдал за быстро вошедшим в славу поэтом. Он поместился на низком табурете перед диваном, на котором, одетая в черное платье, сидела одна из тогдашних столичных красавиц — белокурая графиня Мусина-Пушкина — рано погибшее, действительно прелестное создание. На Лермонтове был мундир лейб-гвардии Гусарского полка; он не снял ни сабли, ни перчаток и, сгорбившись и насупившись, угрюмо посматривал на графиню. Она мало с ним разговаривала и чаще обращалась к сидевшему рядом с ним графу Шувалову, тоже гусару3. В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз. Их тяжелый взор странно не согласовался с выражением почти детски нежных и выдававшихся губ. Вся его фигура, приземистая, кривоногая, с большой головой на сутулых широких плечах, возбуждала ощущение неприятное; но присущую мощь тотчас сознавал всякий. Известно, что он до некоторой степени изобразил самого себя в Печорине. Слова «Глаза его не смеялись, когда он смеялся» и т. д. — действительно, применялись к нему. Помнится, граф Шувалов и его собеседница внезапно засмеялись чему-то, и смеялись долго; Лермонтов также засмеялся, но в то же время с каким-то обидным удивлением оглядывал их обоих. Несмотря на это, мне все-таки казалось, что и графа Шувалова он любил, как товарища — и к графине питал чувство дружелюбное. Не было сомнения, что он, следуя тогдашней моде, напустил на себя известного рода байроновский жанр, с примесью других, еще худших капризов и чудачеств. И дорого же он поплатился за них! Внутренно Лермонтов, вероятно, скучал глубоко; он задыхался в тесной сфере, куда его втолкнула судьба. На бале дворянского собрания ему не давали покоя, беспрестанно приставали к нему, брали его за руки; одна маска сменялась другою, а он почти не сходил с места и молча слушал их писк, поочередно обращая на них свои сумрачные глаза. Мне тогда же почудилось, что я уловил на лице его прекрасное выражение поэтического творчества. Быть может, ему приходили в голову те стихи:
Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки...
Ведущий 1 Лермонтов возвращается в петербургский «свет», за ним теперь ухаживают все любительницы знаменитостей и героев; но одновременно он обдумывает могучий образ, ещё в юности волновавший его воображение. Кавказ обновил давнишние грёзы; идёт работа над «Демоном» и «Мцыри».
В основе «Демона» лежит сознание одиночества среди всего мироздания. Черты демонизма в творчестве Лермонтова: гордая душа, отчуждение от мира и презрение к мелким страстям и малодушию. Демону мир тесен и жалок; для Мцыри — мир ненавистен, потому что в нём нет воли, нет воплощения идеалов, воспитанных страстным воображением сына природы, нет исхода могучему пламени, с юных лет живущему в груди. «Мцыри» и «Демон» дополняют друг друга.
Ведущий 2. В январе 1840 года Лермонтов был на балу во французском посольстве, где познакомился с сыном французского посла Эрнестом де Барантом. 16 февраля на балу у графини А.Г. ЛавальБарант вызвал Лермонтова на дуэль. Лермонтов в разговоре с Терезой Бахерахт насмешливо сблизил имена Дантеса и Баранта, как «одинаково пришлых прощелыг»; опрометчивая дама не удержалась, чтобы в тот же вечер ревниво не кольнуть нелестным сравнением молодого де Баранта.
Ведущий 1 Дуэль состоялась на Черной речке поутру. Бой шел сначала на шпагах. Затем противники взялись за пистолеты. Барант промахнулся, а Лермонтов выстрелил вверх. За эту дуэль Лермонтов был предан военному суду — поэт был арестован и посажен в Ордонанс-гауз.
13 апреля 1840 года последовало решение Николая I: «Поручика Лермонтова перевесть в Тенгинский пехотный полк тем же чином».
Ведущий 2. «Когда Лермонтов, вторично приговоренный к ссылке, уезжал из Петербурга на Кавказ, он чувствовал сильную усталость и говорил своим друзьям, что постарается как можно быстрее найти смерть», — писал А.И. Герцен в статье «О развитии революционных идей в России».
Почти весь май 1840 года Лермонтов провел в Москве, постоянно встречаясь с московскими литераторами: Павловым, Погодиным, Самариным, Аксаковым и другими.
Ведущий 1 ШТРИХ 5 ВТОРАЯ ССЫЛКА ПОЭТА
Ведущий 2. Вторая ссылка на Кавказ кардинальным образом отличалась от того, что ждало его на Кавказе несколькими годами раньше: тогда это была приятная прогулка, позволившая Лермонтову знакомиться с кавказскими традициями, фольклором, много путешествовать. Теперь же его прибытие сопровождалось личным приказом императора не отпускать поэта с первой линии и задействовать его в военных операциях. Прибыв на Кавказ, Лермонтов окунулся в боевую жизнь и на первых же порах отличился, согласно официальному донесению, «мужеством и хладнокровием». В стихотворении «Валерик» и в письме к Лопухину Лермонтов ни слова не говорит о своих подвигах.
Тайные думы Лермонтова давно уже были отданы роману. Он был задуман ещё в первое пребывание на Кавказе; княжна Мери, Грушницкий и доктор Вернер, по словам того же Сатина, были списаны с оригиналов ещё в 1837 году. Последующая обработка, вероятно, сосредоточивалась преимущественно на личности главного героя, характеристика которого была связана для поэта с делом самопознания и самокритики.
Сначала роман «Герой нашего времени» существовал в виде отдельных глав, напечатанных как самостоятельные повести в журнале «Отечественные записки». Но вскоре, в 1840 году, вышел роман, дополненный новыми главами и получивший таким образом завершённость.