В 1920–1930-е гг. благодатный след в истории советского воспитания оставили опытно-показательные заведения, давшие образцы формирования личности на началах самостоятельности, активности, умения ориентироваться в окружающей среде. Перспективные методики коллективного, гуманного воспитания реализовывали А. С. Макаренко, С. Т. Шацкий и другие отечественные педагоги. В обществе удалось сберечь лучшие традиции интернационального воспитания, что признают сторонние наблюдатели, которых трудно заподозрить в симпатиях к Советской России. Так английский лорд Дж. Керзон (1850–1925) писал: «Русский братается с завоеванными народами в полном смысле этого слова»[5].
Замечательной вехой в воспитании учащихся оказались годы Великой Отечественной войны. В условиях, когда советские люди ценой огромных жертв отстаивали национальную целостность и свободу, укреплялась дружба народов Советского Союза, по-новому осуществлялось трудовое, гражданское и патриотическое воспитание. Широко применялись такие формы воспитания, как митинги, сбор средств, шефская работа. Дети и подростки, занимаясь в школе, систематически принимали участие в сельскохозяйственных работах, строительстве оборонительных сооружений. Всего за военные годы во время летних каникул в сельскохозяйственных работах приняли участие около 20 млн школьников. Учащиеся профессиональных и общеобразовательных школ трудились на промышленных предприятиях. Тысячи учителей и подростков участвовали в боях с оружием в руках.
После Великой Отечественной войны стараниями народа создавалась обстановка, при которой дети, подростки и молодежь, чьи отцы не вернулись с фронта, не ощущали себя сиротами, росли и воспитывались, получали образование на равных с остальными сверстниками.
У многих советских людей послевоенной поры было счастливое детство и юность. Их любили родители. Они дружили, пели, играли, читали светлые книги А. Гайдара, Л. Кассиля, С. Маршака, занимались в спортивных секциях, художественных, технических кружках, отдыхали в пионерских лагерях. В городах были дома пионеров, отдельные примерные школы, где работали педагоги, будившие в воспитанниках благородные чувства. Подавляющее число учителей были подвижниками воспитания, растили в своих питомцах искреннюю любовь к отчизне. Так было на торжествах при вступлении подростков в пионеры и комсомол, где ребята с душевным трепетом клялись в верности родной стране, на школьных линейках, где звучали Государственный гимн и песни о Родине, на встречах школьников с ветеранами, рассказы которых о подвиге отцов в Великой Отечественной войне слушали, затаив дыхание.
Воспитание дружбы между народами Советского Союза систематически осуществлялось в учебных заведениях и детских коллективах. В пионерских лагерях, на учебных и внешкольных занятиях знакомились с фольклором народов СССР, творчеством лучших представителей национальных культур: А. С. Пушкина, Т. Г. Шевченко, Мусы Джалиля, Джамбула Джабаева и др. Подобное воспитание подкреплялось в общественной жизни – при оказании Россией экономической помощи этническим республикам, во время декад культуры национальных республик в Москве, на крупных стройках, где трудились люди разных национальностей, и т.д.
Новый опыт педагогически целесообразного трудового, нравственного, интернационального, патриотического воспитания был получен на рубеже 1980–1990-х гг. В школах появились ученические кооперативы. В 1989 г. их насчитывалось около 2 тыс. Их членами являлись обычно учащиеся 7–13 лет. Руководили кооперативами учителя труда или родители. Школьники изготовляли одежду, обувь, тренажеры и пр. В течение учебного года учащиеся работали 2–3 раза в неделю, а в каникулы – ежедневно. Кооперативы продавали свою продукцию, часть прибыли шла на нужды школ. В конце 1980-х гг. стали организовывать межведомственные воспитательные центры. Предполагалось, что они будут привлекать к работе с детьми не только профессионалов, но и общественность. Например, интересная деятельность подобных центров осуществлена в г. Альметьевске. В каждом микрорайоне были учреждены социально-педагогические комплексы. Возглавили комплексы руководители предприятий. Членами советов комплексов стали руководители школ, различных учреждений. В комплексах оборудовали «семейные мастерские», помещения для спортивных занятий, клубы «Хозяюшка», куда приходили родители с детьми. Учителя давали консультации по вопросам воспитания, выступали с лекциями, руководили подростковыми клубами [6].
Вне идеологии «холодной войны» организуется интернациональное воспитание. В воспитании тускнеет образ враждебного капиталистического Запада. Российские педагоги реализовывали проекты, способствующие диалогу культур. Расширялись дружеские контакты учащихся со сверстниками из Западной Европы и США. Некоторые школы Москвы, Петербурга, Владимира и других городов стали побратимами учебных заведений Англии, Германии, США, Франции. В одном только 1989 г. не менее 1500 наших ребят гостили в семьях американцев и около 1000 – у своих английских сверстников.
Система советского воспитания выглядела мощной и эффективной. Подавляющая часть сформированных этой системой людей искренне поддерживала существовавший политический режим. Сомневавшихся заставляли молчать. Свет и тени воспитания в Советском Союзе были следствием государственной политики, которая определяла задачи, направленность воспитания подраставших поколений. Коммунистическая партия, советская власть намеревались воспитывать «нового человека», не иснорчениого буржуазной идеологией. Воспитание приобрело отпечаток конфронтации с капиталистическим Западом, который рассматривался как потенциальный противник. Ведущей характеристикой "нового человека" должна была быть приверженность социалистической, пролетарской идеологии. Подобные намерения в значительной мере оказались декларациями и риторикой. Фактически решались задачи воспитания лояльного к политическому режиму поколения, необходимого государству работника. Общим качеством советских людей должно было быть умение жить и работать коллективно, отдавая себя социалистическому строительству. Как пишет протоирей Владимир Архипов о таком воспитании, «машина по воспроизводству рабочей силы работала, казалось, успешно, именно рабочей силы, а не человека».
Воспитывались поколения, которых мало интересовали литература, искусство, жизненные отношения, и больше – самоуправление, политические мероприятия, другие виды общественной деятельности. В общеобразовательных учебных заведениях насаждался дух казармы. Коллективизм и самоуправление в воспитании вырождались в конформизм, манипулирование детьми. Вместо детской активности – покорность.
В воспитании постоянно присутствовал культ вождя, особенно тягостные формы приобретший при восхвалении личности Сталина. Воспитывали человека, враждебного идеям различных социальных страт, универсальным человеческим ценностям. Тех, кто был не склонен уважать и разделять подобные идеи и ценности, объявляли противниками, подлежавшими всяческим преследованиям. Педагогика и школа систематически участвовали в репрессивных политических кампаниях против церкви, «кулаков» и «подкулачников», «врагов народа», «космополитов», «диссидентов», «поклонников Запада» и пр. Террор, развязанный властью против собственного народа, порождал в человеческих отношениях и в воспитании метастазы недоверия, лжи, жестокости. Воспитание, счастливые детство и юность советских людей оказывались зачастую своеобразным Зазеркальем, которое раскалывалось вдребезги иод ударами трагических событий, когда уничтожали или заставляли молчать инакомыслящих, а их дети становились изгоями, попадали в детские дома и колонии.
Стремление государства играть главенствующую роль при нравственном становлении личности наносило ущерб исконным традициям семейного воспитания. К этому примешивалась идеологическая составляющая политического режима. Показательна печальная судьба убитого в 1932 г. уральского деревенского паренька Павлика Морозова, чей донос на собственного отца власти представили образцом нравственного и патриотического поведения. Трагическими для устоев семейного воспитания были повсеместные судилища, на которых детей заставляли отрекаться от родителей – «врагов народа». В итоге поколеблены были устои семейного воспитания. Родителям зачастую было недосуг заниматься воспитанием. Для городских детей, чьи семьи ютились по преимуществу в бараках, общежитиях, коммуналках, не находилось места для занятий. Ребят в значительной мере воспитывала улица. «Двор был котлом, клубом, общиной, судилищем», – вспоминал свое детство поэт А. Вознесенский. Во время дворовых игр приобретали не только ловкость, сообразительность, но и восприятие мира, навыки поведения. Причем «воспитателями» нередко оказывались маргиналы, которые давали уроки аморальности и жестокости [7].
В воспитании преобладали цели достижения единомыслия. Формирование человека вне национальной культуры (гомо совьетикус) рассматривалось как необходимое условие единства и идеологической интеграции общества. Главным становится тезис формирования "общности – советского народа". Подобное воспитание инициировало настроение сепаратизма, ассимиляцию малых этнокультур. На их судьбах и воспитании сказались преследования целых народов: депортация ингушей, калмыков, корейцев, чеченцев и др., государственный антисемитизм. В ходу были ограничительные квоты при приеме в вузы девушек и юношей по национальному признаку, поступлении на работу. Действовали, к примеру, негласные предписания с перечислением должностей, куда нельзя было брать евреев. Из учебников изымали объективные оценки исторических деятелей народов России. В национальных школах, где до конца 1980-х гг. преподавание велось на родном языке, этот показатель постепенно утрачивался. К началу 1990-х гг. доминирующим типом национальной школы оказалось учебное заведение с обучением на русском языке и преподаванием родного языка как одного из предметов.
В результате, как замечает Μ. Н. Кузьмин, несколько поколений нерусских народов России получили воспитание вне родного языка и национальной культуры, на базе русского языка и редуцированной русской культуры.
В воспитании нарастали авторитаризм, регламентации и единообразие. По данным на конец 1980-х гг., две трети опрошенных школьных работников сочли наиболее приемлемыми строгие меры воспитания в виде различных наказаний. Проведенный тогда же анализ более тысячи планов воспитательной работы школ из разных регионов страны показал, что планы гораздо больше похожи один на другой, чем это можно было бы объяснить единым уровнем, и что в них мало учитывались конкретные особенности учебных заведений.