так выражает духовную усталость современная русская декадентская (упадочная) поэзия. «Я хожу по краю жизни», — говорила мне одна московская студентка этого типа. Нечто подобное переживал и Л. Толстой, когда писал в своем дневнике: «Я жив, но не живу». Этим людям угрожает опасность стать живыми трупами, непогребенными мертвецами, распространяющими вокруг себя трупный яд уныния, подавленности, депрессии. Будучи не в силах совместить жажду смысла с видимой бессмыслицей, люди этого рода сходят с ума, оставляют область ума, оказавшегося банкротом в разрешении загадки бытия. Они уходят... Но куда? Увы! только уходят, и там, куда уходят, они остаются со своею неудовлетворенной душой. Люди этой категории забывают, что этот уход невозможен, что поистине, как выразился митрополит Филарет в своем стихотворном ответе Пушкину: «Жизнь для жизни мне дана», для поисков подлинного, насыщенного бытия.
Невозможен и внутренний, духовный, буддийский уход от жизни. Известно, что подлинный, канонический буддизм оказался неосуществимым на практике. Его исповедует очень незначительная группа людей в Индии и на острове Цейлоне. Распространенная же религия этого имени есть не что иное, как приспособление к действительной психологии естественного человека, в корне изменившее духовные основы буддизма (по существу являющегося атеизмом) в сторону грубых языческих верований и идолопоклонства, (см. капитальный труд В.А. Кожевникова “Буддизм и христианство”).
Но есть и четвертая группа людей — это те, которые нашли жизнь, полную смысла. Они начали с того, что перестали искать ее в себе, в темной, бессмысленной жизни повседневного опыта, ибо это все равно, что искать огня в глыбе льда или света в темном погребе. Они нашли жизнь осмысленную, или, что то же, обрели Живой Смысл, приняли Его, и пошли с Ним.
Немецкий поэт Гете художественно изображает кризис духа в жизни ученого доктора Фауста в драматической поэме того же имени. В поисках истинной жизни и силы для этой жизни Фауст и продумал и испытал все, доступное человеку, но не нашел разгадки тайны бытия. В отчаянии он решает покончить с собой. Вот он уже подносит к своим устам чашу с ядом. Но вдруг до его слуха доносится пение ангелов:
«Христос воскрес? Мир вам, прощенные люди, с небес!»
Как зачарованный, он слушает эту неземную весть о торжестве жизни. Вера и бодрость вливаются в его сердце. Он возвращается к жизни.
Так гениальный писатель отвечает на запросы отчаявшегося человеческого духа — не священник и не проповедник, а светский поэт, далекий от елейного благочестия, чуткий к нуждам и потребностям реальной, действительной жизни. Характерно, что Фауст на пути своих размышлений и духовных исканий останавливается на великом откровении о Смысле, на прологе (вступлении) Евангелия от Иоанна.
Откровение о логосе
Гениальный русский мыслитель Владимир Соловьев в своей статье «Смысл мира» (представляющей часть произведения “Духовные основы жизни”) преклоняется перед данным божественным откровением о смысле мира, смысле бытия. «Вначале было Слово». В оригинальном тексте Евангелия Иоанна Слово соответствует греческому Логос, что значит Смысл. Поэтому в данных стихах действительно дано раскрытие тайны о Смысле. И здесь в коротких и ясных выражениях мы узнаем следующие четыре факта в связи с интересующим нас вопросом.
Во-первых, Смысл есть. Он был уже вначале, искони, когда Бог творил небо и землю. Он есть смысл всеобъемлющий, всеобъясняющий. Вот почему Амос Коменский, чешский мыслитель XVII века, видел в христианском откровении об истине Пансофию, т. е. всеобъединяющую мудрость. Следы, отблеск и влияние этого Смысла можно найти всюду. Подобно этому свет солнца играет и в сиянии радуги, и в переливах алмазов и рубинов, и в сверкании волн морских и капель утренней росы на цветах. «Вся тварь устремляется к Нему», — говорит старец Зосима у Достоевского.
Вздыхают росы, шепчут травы:
Свете тихий святыя славы...
«Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть».
Древнее «незаписанное изречение» Христа (аграфон) говорит: «Разруби дерево, и ты найдешь Меня там. Разбей камень, и ты найдешь Меня там». Он в каждой песчинке, и в звездах далеких. Его ведает, в сущности, каждый человек в разной степени; иногда, может быть, бессознательно. Он — «Свет истинный. Который просвещает всякого человека, приходящего в мир». Этот свет близок сознанию, совести каждого человека. В каждом человеке, как в радиоаппарате, есть светоприемник (детектор), который откликается, реагирует на зов Евангелия, — был бы он только настроен на соответствующую волну. В каждом человеке есть следы Логоса, искра Божия, иногда в скрытом (потенциальном, латентном) состоянии. Это жажда любви, чистоты, жажда Бога. Вот почему на зов Христа отвечает и первобытный дикарь Африки, и культурный житель Европы. Поэтому у пророка Аггея Он называется «Желаемый всеми народами».