РУССКАЯ ЛАНДШАФТНО-ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ НАУКА




Докучаев Василий Васильевич Учение о зонах природы. Со вступит. статьей Ю.Г.Саушкина “Русская ландшафтно-географическая наука” с.3-10. М.: Географгиз, 1948.- 64 с.

В.В. ДОКУЧАЕВ

УЧЕНИЕ О ЗОНАХ ПРИРОДЫ

СО ВСТУПИТЕЛЬНОЙ СТАТЬЕЙ Ю.Г. САУШКИНА

ОГИЗ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ1948

 

 

Ю.Г. Саушкин — Русская ландшафтно-географическая наука
В.В. Докучаев — Горизонтальные и вертикальные почвенные зоны Кавказа
В.В. Докучаев — О почвенных зонах вообще и вертикальных зонах в особенности
В.В. Докучаев — Зоны природы и классификация почв
В.В. Докучаев — Сельскохозяйственные зоны
В.В. Докучаев — Дополнения к нижегородскому методу оценки земельных угодий

 

РУССКАЯ ЛАНДШАФТНО-ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ НАУКА

В книге, предлагаемой вниманию советского читателя, собраны все теоретические статьи — числом пять — великого русского географа и почвоведа Василия Васильевича Докучаева, посвященные учению о естественно-исторических (географических) зонах. Эти статьи были в свое время, в последнем десятилетии прошлого века, напечатаны в редких теперь изданиях и с тех пор ни разу не переиздавались. Как увидит читатель, в этих статьях, небольших по объему, много повторений; В.В. Докучаев неоднократно повторял одни и те же мысли, но каждый раз и прибавлял новые, важные для нас выводы. Мы решили напечатать, не боясь некоторых повторений, все статьи В. В. Докучаева о географических зонах, чтобы ничего не пропало из драгоценного наследства. Две из статей («Зоны природы и классификация почв» и «Сельскохозяйственные зоны») были опубликованы В.В. Докучаевым на французском языке в России в небольшой книжке «Zones naturelles des sols» и печатаются нами в переводе на русский язык.
Зональность природы и, в частности, вертикальная поясность обращали на себя внимание русских ученых еще до В.В. Докучаева. Для примера, на экономической карте России, составленной более ста лет назад (1842), Европейская Россия была разделена на пять главных полос: 1) льдистую и тундровую, 2) лесную, 3) промышленную, или среднюю, 4) черноземную, или земледельческую, и 5) пастбищную (см. статью А.И. Преображенского «Столетие учебно-экономического атласа Н. Кирова», «Вопросы географии», 2, 1946). А.И. Шренк в сороковых годах установил зависимость между высотой и характером растительности в горах Джунгарского Алатау. В пятидесятых годах прошлого же века П.П. Семенов (Тян-Шанский) выделил вертикальные зоны на Заилийском Алатау, замечательно описав их в 1885 и 1908 гг., повторив первоначальные свои статьи периода путешествия в Тянь-шань. Н.А. Северцов выделил несколько позже (1873) вертикальные пояса в горной Средней Азии. Как отметил Л.С. Берг («Очерки по истории русских географических открытий», 1947, стр. 256), Н.А. Северцов в 1877 г. выделил следующие пять зон палеарктики: 1) тундра, 2) тайга, 3) переходная зона (смешанные леса и лесостепье), 4) южная и западная часть (средиземноморская и степная зоны), 5) пустыни.
Заслуга В.В. Докучаева заключалась не столько в установлении географических зон, в частности вертикальных, так как эти зоны уже выделялись и до него, сколько в установлении закономерных связей между климатом, горной породой, почвой, растительностью, животным миром, сельскохозяйственной деятельностью человека, существующих в каждой из географических зон. Докучаев исходил из того, что в каждой из географических зон существует своя, особая, закономерная глубокая связь явлений природы, а также и между природой и человеческой деятельностью. Связь эта настолько закономерна, что, зная один элемент природы, можно предполагать в данной зоне соответствующий другой элемент и, наконец, можно научно предвидеть и те меры, которые должен применять агроном для правильного построения сельского хозяйства. Вот эта-то закономерная генетическая связь явлений в географических зонах и должна была стать, по мнению В.В. Докучаева, предметом изучения новой науки, которую мы теперь называем географией.
Первые же страницы статьи В.В. Докучаева «Горизонтальные и вертикальные почвенные зоны Кавказа» говорят о неудовлетворенности В.В. Докучаева старой наукой, когда «изучались, главным образом, отдельные тела, — минералы, горные породы, растения и животные, — и явления, отдельные стихии — огонь (вулканизм), вода, земля, воздух, в чем, повторяем, наука и достигла удивительных результатов». В противоположность этому, В.В. Докучаев говорит о необходимости новой науки, которая бы изучала соотношения и ту генетическую и всегда закономерную связь, те закономерные взаимодействия, которые существуют между силами, телами и явлениями природы и изучение которых представляет «лучшую и высшую прелесть естествознания».
Нельзя, конечно, сказать, что до В.В. Докучаева связи между элементами природы не изучались, но он сказал совершенно новое слово, поставив в числе взаимосвязанных элементов природы почву, увидев в ней «зеркало, яркое и вполне правдивое отражение, так сказать непосредственный результат совокупного, весьма тесного, векового взаимодействия между водой, воздухом, землей, с одной стороны, растительными и животными организмами и возрастом страны — с другой, этими отвечными и поныне действующими почвообразователями». До В.В. Докучаева ни один из ученых, в частности ни П.П. Семенов-Тян-Шанский, ни Н.А. Северцов, никто другой, не говоря уже о сильно отставших в этом отношении зарубежных ученых, не учитывал в комплексе природных явлений такое своеобразное тело, как развивающаяся по своим законам почва.
Гениальным своим умом В.В. Докучаев понял, что каждая из географических зон является не просто областью определенного закономерного взаимодействия климата, материнской породы, рельефа, почвы, растительности, животного мира и других элементов природы, но представляет область генетическую, которую надо обязательно рассматривать исторически, с точки зрения вечной изменяемости природы во времени и пространстве.
Географические зоны, которые выделил Докучаев, были зонами историко-генетическими.
Именно так рассматриваются географические зоны современными советскими учеными.
Читая статьи В.В. Докучаева, собранные в этой небольшой книжке, невольно увлекаешься его поисками закономерностей в природе географических зон, поисками закономерных связей и, особенно, его научными прогнозами, основанными на твердой, научно доказанной, уверенности в существовании этих связей. У нас на глазах географическая наука из описательной, какой она была до В.В. Докучаева, становится наукой, способной дать теоретически обоснованный прогноз. В этом величайшая заслуга В.В. Докучаева, сделавшего Россию колыбелью двух взаимосвязанных наук — генетического почвоведения и ландшафтной географии, изучающей развитие географических зон и ландшафтов.
Гениальность идей В.В. Докучаева особенно ярко видна на том фоне, который представлял в конце прошлого века уровень географической науки.
В конце XIX столетия в России было две географии — одна из них выросла из недр Русского Географического общества, вобравшего, в свою очередь, славные научные традиции Ломоносова, Крашенинникова, Татищева, Рычкова и академических экспедиций конца XVIII в. Эта география, развивавшаяся в борьбе с иностранщиной, за утверждение отечественной теоретической мысли и науки, начиная с середины XIX в., была представлена именами П.П. Семенова-Тян-Шанского, Северцова, Пржевальского, Певцова, Потанина, Роборовского, Козлова, Мушкетова, Богдановича, Воейкова, Миклухо-Маклая, Кропоткина, Черского, Комарова, Обручева и многих других знаменитых русских географов.
Другая университетская география долгое время не могла найти себе подобающее место; кафедры географии в некоторых университетах первоначально занимали не выдающиеся путешественники, воспитанные Географическим обществом, а ученые, по крайней мере вначале, сторонние географии и лишь затем, в некоторых случаях, ставшие крупными географами: в Московском университете — антрополог Анучин (впоследствии крупнейший географ и глава Московской географической школы), в Петербургском — швейцарский антрополог Петри, в Киевском — метеоролог Броунов (впоследствии крупнейший агрометеоролог, основатель мировой агроклиматологии), в Казанском — геолог Кротов и т.д. Преподавание шло вначале по немецким курсам географии (Пютца, позже — Рихтгофена, Зупана, Пешеля, Ганна, Ратцеля, Оберлендера и др.). Под географией во многих случаях понимался расширенный курс метеорологии или, в лучшем случае, курс, изучающий «свойства земного шара, его главных элементов и тех изменений, которые совершаются на нем в современную эпоху» («Кафедра физической географии Московского университета» — статья А.И. Соловьева в «Ученых записках» МГУ, вып. IV, 1940). Даже Д.Н. Анучин в конце прошлого столетия (1892), определяя предмет географии в статье для энциклопедии, писал, что «география в ее современном развитии не представляет из себя строго замкнутой науки, а является комплексом из целого ряда наук, способных разрабатываться каждая сама по себе»1. В энциклопедическом словаре М.М. Филиппова (1901) за географией - наукой о земле — оставлено заниматься математической географией и геофизикой (динамической геологией, гидрографией и метеорологией).
В.В. Докучаев, без сомнения, очень много воспринял от научной мысли, развивавшейся в Русском Географическом обществе, явившись преемником идей Семенова-Тян-Шанского, Северцова и других ученых, но весьма отрицательно относился к «расплывающейся во все стороны географии», какой она была в конце прошлого столетия на некоторых университетских кафедрах России и особенно на кафедрах географии зарубежных стран.
Новые идеи В.В. Докучаева открыли русской географической науке широкие возможности оригинального, самобытного развития по пути, по которому еще география никогда и нигде не шла. Почему же и в связи с чем зародились у нас в России новые докучаевские идеи генетической науки о взаимных связях элементов природы географических зон или науки о географическом природном комплексе, который в последнее время носит название ландшафта?
В.В. Докучаев родился в 1846 г. Его детство совпало с периодом сильных крестьянских волнений, предшествовавших отмене крепостного права. Всю свою жизнь В.В. Докучаев связал с русским сельским хозяйством, с русским крестьянством. Хорошо известно, например, то участие, которое принял В.В. Докучаев в изучении причин крестьянских неурожаев, в борьбе с голодом, охватившим деревню после неурожая 1891 г., и т.д. В конце прошлого столетия, в период расцвета научного творчества В.В. Докучаева, революционное движение охватывает и город и деревню. Нарастает студенческое революционное движение, особенно сильное в тогдашних сельскохозяйственных институтах, имевших наиболее демократически настроенных студентов.
В.В. Докучаев, земский деятель, профессор сельскохозяйственного института в Новой Александрии, не мог не быть в гуще этого движения, не мог не чувствовать того нового, что нарастает в общественной жизни и чему должно было соответствовать новое и в естественно-исторических науках. Обращает внимание та прочная связь теории с практикой, которая характеризует работы В.В. Докучаева. Он в своих статьях не просто выделяет естественно-исторические (географические) зоны, но тут же группирует их в сельскохозяйственные зоны, характеризующиеся особым, агрономическим подходом к сельскохозяйственному производству. Заслуживает особого внимания отрицательное отношение В.В. Докучаева к некритическому переносу западноевропейской агрономии на русскую почву: «К стыду нашему, мы взяли эту агрономию у немцев и применяли ее в России, не считаясь ни с климатическими, ни с растительными, ни с почвенными условиями местности, применяли даже на нашем настоящем черноземе... К счастью, на последнем Киевском съезде естествоиспытателей, как передают газеты, было постановлено (что уже давно было высказываемо нашими лучшими почвоведами), что немецкая агрономия для России не годится, что для отдельных почвенных зон России необходимо выработать свои агрономические приемы и методы, строжайшим образом приспособленные к местным условиям, как почвенным и климатическим, так бытовым и экономическим. Давно пора!». Зональный подход к опытному, делу и к агрономическим мерам подъема сельского хозяйства был в полной мере осуществлен уже в Советском Союзе.
Очень большое место уделил В.В. Докучаев вопросам взаимосвязей между природой естественно-исторических (географических) зон и деятельностью человека. Установление им прямых связей между природой зоны и деятельностью человека, кончая духовной жизнью людей, довольно примитивно для наших современных взглядов на взаимодействие природы и общества, а во многих случаях просто неверно. В.В. Докучаев допускает здесь и больше всего фактических ошибок, причисляя, например, ненцев и камчадалов к финским племенам и т.д. Советский читатель сразу же почувствует неправильность многих рассуждений В.В. Докучаева, когда речь доходит до обусловленности природными зональными условиями хозяйственной и культурной человеческой деятельности.
Работы В.В. Докучаева оказали очень сильное влияние на развитие русской географической науки как в дореволюционное время, так и, особенно, в советское время.
В числе последователей В.В. Докучаева мы видим крупнейших русских географов — Л.С. Берга, В.Н. Сукачева, Л.И. Прасолова, Б.Б. Полынова, Г.Н. Высоцкого, Г.Ф. Морозова. В.В. Докучаев призывал к изучению, во времени и пространстве, взаимных связей, закономерных сочетаний элементов природы, складывающих географические зоны. Берг, Полынов, Сукачев и другие географы выделили элементарные ландшафты (аспекты, биогеоценозы), из которых состоят географические зоны. Метод изучения этих элементарных ландшафтов оставался докучаевским — в каждом из ландшафтов изучаются, во времени и пространстве, генетически, те закономерные связи, которые существуют между климатом, рельефом, материнской породой, почвой, растительностью, водными потоками и поверхностями и другими элементами природы, взаимно обусловливающими друг друга.
Наиболее продвинул вперед докучаевское учение о географических зонах выдающийся советский географ Лев Семенович Берг, создавший энциклопедию советской географии — труд «Географические зоны Советского Союза», в котором получили детальную характеристику естественно-исторические зоны нашей страны, впервые выделенные, в более обобщенном виде, В.В. Докучаевым.
Теперь уже у большинства советских географов нет сомнения в том, что ландшафтоведение, т.е. генетическое изучение природных комплексов, одна из важных отраслей географической науки. Ландшафтное направление развития географии позволяет современным ученым, в еще, конечно, большей степени, чем В.В. Докучаеву, производить научный прогноз. Необходимость научного прогноза, в отличие от распространенного ранее простого описания местности, стала особенно очевидной в связи с социалистическим строительством, потребовавшим комплексного решения народнохозяйственных проблем и комплексного же изучения, природной среды районов строительства.
Ландшафтом мы теперь называем такую часть географической оболочки земного шара, отличающуюся от соседних, в которой все отдельные элементы географической среды закономерно и генетически связаны друг с другом, обусловливают друг друга и образуют — такой испытывающий на себе влияние зональных условий природный комплекс, который обладает способностью собственного саморазвития, даже при относительной неизменности внешних элементов географической среды, взятых по отдельности, и представляет результат определенной истории развития природной среды, отличающийся от соседних ландшафтов своим возрастом, происхождением и путями развития.
Во всех статьях В.В. Докучаева, печатающихся в этой книжке, редактором старые меры длины изменены на метрические и произведены крайне незначительные сокращения, не затронувшие содержания статей.

Ю.Саушкин,
14 января 1948 г.

ГОРИЗОНТАЛЬНЫЕ И ВЕРТИКАЛЬНЫЕ ПОЧВЕННЫЕ ЗОНЫКАВКАЗА2

Не подлежит сомнению, что познание природы — ее сил, стихий, явлений и тел — сделало в течение XIX столетия такие гигантские шаги, что само столетие нередко называется веком естествознания, веком натуралистов. Но, всматриваясь внимательнее в эти величайшие приобретения человеческого знания, — приобретения, можно сказать, перевернувшие наше мировоззрение на природу вверх дном, особенно после работ Лавуазье, Лайэля, Дарвина, Гельмгольца и др., нельзя не заметить одного весьма существенного и важного недочета... Изучались, главным образом, отдельные, тела — минералы, горные породы, растения и животные — и явления, отдельные стихии — огонь (вулканизм), вода, земля, воздух, в чем, повторяем, наука и достигла удивительных результатов, но не их соотношение, не та генетическая, вековечная и всегда закономерная связь, какая существует между силами, телами и явлениями, между мертвой и живой природой, между растительными, животными и минеральными царствами, с одной стороны, человеком, его бытом, и даже духовным миром — с другой. А между тем именно эти соотношения, эти закономерные взаимодействия и составляют сущность познания естества, ядро истинной натурфилософии — лучшую и высшую прелесть естествознания. Они же, как будет ясно ниже, должны лежать в основе и всего склада человеческой жизни, со включением даже мира нравственного и религиозного...
Лишь в самое последнее время, и то робко, и в частных случаях и областях, служители естествознания стали обращать более или менее серьёзное внимание на эту сторону вопроса. Нам кажется, что в центре этого нового направления познания природы — ядром учения о соотношениях между живой и мертвой природой, между человеком и остальным, как органическим, так и ми неральным миром — должно быть поставлено и признано современное почвоведение, понимаемое в нашем, русском, смысле этого слова... И, действительно, трудами наших отечественных ученых доказано, что почвы и грунты есть зеркало, яркое и вполне правдивое отражение, так сказать непосредственный результат совокупного, весьма тесного, векового, взаимодействия между водой, воздухом, землей (первоначальные, еще не измененные процессами почвообразования, материнские горные породы, иначе подпочвы) — с одной стороны, растительными и животными организмами и возрастом страны — с другой, — этими отвечными и поныне действующими почвообразователями. Иначе говоря, почва — это функция от сейчас названных множителей — почвообразователей. Равны эти множители, будет одинаково и произведение — почва; точно так же не изменится произведение — почва — и тогда, если множители-почвообразователи, изменяясь, сохранят прежнее отношение, дающее в результате тот или иной тип почвы, каковы чернозем, подзол, дерновая почва, солонцы и пр. А так как все названные стихии, вода, земля, огонь (тепло и свет), воздух, а равно растительный и животный миры, благодаря астрономическому положению, форме и вращению нашей планеты вокруг ее оси, несут на своем общем характере явные, резкие и неизгладимые черты закона мировой зональности, то не только вполне понятно, но и совершенно неизбежно, что и в географическом распространении этих вековечных почвообразователей как по широте, так и долготе должны наблюдаться постоянные, и в сущности всем и каждому известные, строго закономерные изменения, особенно резко выраженные с севера на юг, в природе стран полярных, умеренных, экваториальных и пр. А раз это так, раз все важнейшие почвообразователи располагаются на земной поверхности в виде поясов или зон, вытянутых более или менее параллельно широтам, то неизбежно, что и почвы — наши черноземы, подзолы и пр. — должны располагаться по земной поверхности зонально, в строжайшей зависимости от климата, растительности и пр. Действительность оправдывает это, можно сказать, в большей степени, чем это можно было ожидать... Превосходными трудами членов Нижегородской и Полтавской почвенных экспедиций, трудами Сибирцева, Вальтера, Краснова, американского ученого Гильгарда и пр. были точно установлены и характеризованы следующие пять главных почвенных (а следовательно, и естественно-исторических) зон или полос: бореальная, таежная, черноземная, аэральная и латеритная.
Первая из них, тундровая зона, — создание Борея, лежит в стране вечных приполярных стран, где земля оттаивает, и то на 1 — 2 — 3 месяца, лишь до глубины 0,3—0,5 м; здесь белые ночи и темные дни; зима продолжается 3/4 — 4/5 года; растительность представлена, главным образом, лишаями и мхами, только изредка, и то преимущественно по рекам, прерываемыми карликовой березой и ивой; животные почти все окрашены в цвет вечных приполярных снегов; почвы здесь не выветренные, богатые кислым перегноем и закисью железа, — для культуры их необходима усиленная аэрация и тепло. Живая рабочая сила в тундре — олени и собаки; жилища местных аборигенов, финнов — лед, снег и земля вместе со звериными шкурами; пища жителей — рыба и жир.
Таежная или лесная зона расположилась в умеренных северных широтах, — это Создание Великого Тайона, Сильвана, Пана и пр. Важнейшую черту этой зоны составляют вековечные леса, хвойные на севере и смешанные на юге, — леса, когда-то (еще при Юлии Цезаре) одевавшие почти всю Западную Европу, тянувшиеся в России вплоть до черноземной полосы, еще хорошо уцелевшие в сибирской и канадской тайге. Почвы здесь — белоземы или подзолы, нередко содержащие в себе до 85% мучнистой кремнекислоты и всегда очень бедные питательными веществами; гумус в них кислый, часто попадаются зерна бобовой руды; ввиду этого они безусловно требуют для сельскохозяйственной культуры усиленных проветривания и особенно удобрений, как минеральных, так и навозных. Иначе говоря, это царство минерализации. Живая рабочая сила — разного рода финские лошади, шведки, обвинки, вятки и пр. В настоящей девственной тайге, как и еще более в тундре, самостоятельной породы рогатого скота не могло выработаться: для нее была бы непосильной борьба с более чем с полугодовыми снегами и 40-градусными морозами. Пища жителей: ржаной черный хлеб, мясо медвежье, лосиное, заячье, рыба, дичь лесная, озерная и пр. Жилища — курники, сколоченные из разных частей дерева, нередко медвежьи берлоги, ямы в земле и пр. Это естественная область молочного хозяйства и огородничества, а равно и высокой мануфактурной промышленности, как страна дешевого труда и топлива при избытке воды (Лодзь, Белосток, Москва, Ярославль и др.). Данная подзольная зона — родина и настоящее место применения немецкой агрономии.
К югу от тайга располагается как в Западной, так и в Восточной Европе, как в Сибири, так и в прериях Соединенных Американских Штатов черноземная зона — наиболее удачное творение Зевса и Юпитера. Наш чернозем — этот царь почв — отличается, как известно, замечательным богатством питательных веществ и сладкого гумуса. Как типичные подзолы обладают мучнистым, в сущности очень плотным строением, так девственному чернозему свойственна всегда мелкозернистая, наивыгоднейшая в физическом отношении, структура, легко позволяющая воде и воздуху проникать в глубь грунта, подпочвы. Мощность его в пять и более раз значительнее, чем у почв северных, дерновых. Здесь теплое время почти равно холодному; атмосферных осадков в обрез. Это родина разнообразных пшениц, вола, битюга и степной казачьей лошади. Почти единственное занятие жителей — земледелие в более северных частях и скотоводство на юге. Когда-то черноземные степи Венгрии, России, Азии и Америки представляли море ковыля, фестуки, вишенника, бобовника, дерезы и разного рода типичнейших перекати-поле, где паслись миллионы сусликов, сурков, земляных зайцев, дроф и пр., и пр.
Аэральная (лёссовая, барханная, каменистая и солонцовая почвы) зона распространена, главным образом, в сухих безводных субтропических странах как Старого, так и Нового света; особенно типично,она выражена в Арало-Каспийской низменности и Центральной Азии. Это типичнейшее создание богов Аэра, Эола, а отчасти и Гелиоса, — страна пастбищ и кочевников, естественного (на подножном корме) коневодства, овцеводства, воловодства; страна винограда, хлопка, высших сортов табака и пр. Живая рабочая сила представлена дивной арабской лошадью, буйволом, верблюдом и ослом. Пищей жителей — монголов, татар и других — служат хлеб и плоды — виноград, арбузы, дыни и пр. Постройки сделаны из земли, войлока, камыша и пр. Земледелие возможно лишь при усиленном искусственном орошении, тем более, что теплое время года преобладает здесь над холодным и лето бывает обычно очень знойным.
Наконец, красноземная или латеритная зона помещается в странах жарких, большей частью экваториальных, и притом всегда сильно влажных, где осадков выпадает во много раз больше, чем даже в Западной Европе. В данной зоне всегда царили Вулкан, Плутон и Гелиос. Это полоса кокосового ореха, ананасов, какао, индиго, чая, кофе, сахарного тростника и вообще самых сильных, самых ядовитых и самых полезных для человека ядов и лекарств. Коренная область рабства почти до настоящего времени. Живая рабочая сила — человек, слон, лама, страус и пр. Коренные жители — разноцветные племена негров, индусов, арабов и пр. Почвы бедные питательными веществами, обычно грубые, скелетные, почти всегда красного цвета, но оплодотворяемые животворящим экваториальным солнцем и теплыми обильными тропическими дождями. Тем не менее почти единственным занятием коренных жителей служит исконная вековечная забота не умереть с голоду в этой райской стране и найти достаточное количество питательных даров леса, моря, каковы лесные плоды, устрицы, черепахи, моллюски и пр.
Итак, повторяем, раз вся природа, взятая в целом, — как растительный и животный миры, так воздух, а отчасти и минеральное царство, — особенно поверхностные горные породы и легко растворимые минералы, зональны, располагаясь по лицу земли в виде более или менее непрерывных полос, вытянутых с запада на восток, так сказать, параллельно вращению нашей планеты и имеющих ширину от 1500 до 2000 км каждая, то естественно и даже неизбежно, что и результат (иначе функция) совокупной деятельности сейчас названных мировых почвообразователей (воды, воздуха, растительных и животных организмов и пр.) не может не быть зональным. И действительно, мы уже видели выше, что весь земной шар одет разноцветными почвенными лентами, окраска которых, параллельно увеличению тепла и света от полюсов к экватору, параллельно изменению цвета человеческой кожи и одежды животных, от белой до серой, черной, каштановой и медно-красной, — постепенно делается интенсивнее и ярче, начиная от белоземов (подзолы) на севере, переходя в серые земли, черноземы и каштановые почвы в умеренно-теплых широтах и кончая желтоземами и кармино-красными латеритами (красноземы) в субтропических и экваториальных широтах. Большей аналогии, большего параллелизма, большей связи и генетического сродства — мало этого: большего содружества и даже, так сказать, мировой самопомощи и любви между отдельными стихиями и отдельными царствами природы, — нельзя и требовать.Но само собой разумеется, природа не математика: начерченная нами выше картина горизонтальных почвенных (а следовательно, естественно-исторических) зон есть схема, если угодно, закон, но тот и другая выразились бы в своей идеальной форме лишь тогда, если бы поднятие отдельных частей земного шара над уровнем океанов не превышало примерно трехсот метров; тогда на месте всего Кавказа и Закавказья царили бы лишь одни аэральные (барханные, солонцовые, каменистые почвы), а воды, как пресные, так и морские, распределялись бы равномерно и симметрично относительно материков по всему земному шару... Но, к счастью человечества вообще и великой России в особенности, к счастью для культуры, такого мертвящего, сухого, так сказать, математического однообразия нет в природе, как нет его и в области духа, где красота и дисгармония, добро и зло, сладкое и горькое всегда сопутствуют одно другому. Как известно уже школьникам приготовительных классов, и в особенности обитателям величественного Кавказа, наша планета испещрена горами, нередко достигающими области вечных, так сказать, полярных снегов, и долами, спускающимися местами далеко ниже уровня морского; материки изрезаны иногда чрезвычайно причудливой формы морями, заливами, озерами, реками и пр., вызывающими иное распределение климата, осадков, теплоты, а вместе с этим и иное местное географическое распределение растительных и животных организмов, Поэтому уже a priori нужно было ожидать, что горизонтальные почвенные и естественно-исторические зоны должны там и здесь претерпевать более или менее существенные отклонения и нарушения их идеальной правильности. Но так как natura non facit saltum, так как природа не делает скачков, и не терпит беззакония, хаоса и случайности, то и вышеупомянутые отклонения и нарушения кажутся случайными и произвольными лишь для неопытного глаза, лишь для человека, не умеющего читать величайшую из книг — книгу природы. Так как вместе с поднятием местности всегда закономерно изменяются и климат, и растительный и животный мир — эти важнейшие почвообразователи, — то само собой разумеется, что так же закономерно должны изменяться и почвы, по мере поднятия от подошвы гор, например Казбека и Арарата, к их снежным вершинам, располагаясь в виде тех же последовательных, но уже не горизонтальных, а вертикальных зон, начиная, в подходящих, разумеется, случаях, латеритами и желтоземами и кбнчая подзолами и кислыми торфянистыми почвами. Для меня лично такое априорное заключение казалось настолько верным и не подлежащим спору, что я уже много лет назад, имея в руках всего один-два факта, не затруднился высказать мысль о зонально-вертикальном распределении почв вокруг всего древнего Арало-Каспийского бассейна, а в 1896 г. включил вертикальные почвенные зоны в свою классификацию почв, помещенную в объяснительном каталоге почвенной выставки в Нижнем-Новгороде. Вот почему и перед началом моих путешествий по Закавказью, в августе 1898 г., в особом (хотя и частном) заседании Закавказского статистического комитета мною было высказано предположение, что все Закавказье, согласно характеру и распределению осадков, и в почвенном отношении распадается, вероятно, на три больших и неравных области: a) район среднего и особенно нижнего течения Куры и Аракса, где осадков выпадает меньше 200—300 мм в год, b) черноморскую область или, точнее, западный склон Сурамского кряжа, особенно Батумский округ, с осадками, превышающими 2000 мм, и c) наконец, все нагорные области, не занятые лесом, на которых выпадает ежегодно дождя и снега от 400 до 600 мм в год — цифра, господствующая в черноземной полосе Европейской России, разумеется, с соответственными температурами растительного периода и известным характером времен года. В первой области мы вправе были ожидать встретить, в общем почвы сильно известковые, нередко солонцеватые, бедные гумусом (около 1%) и всегда окрашенные в светлые цвета - белый, сероватый, желтоватый и пр.; во второй — красноцветные, богатые окислами железа, бедные перегноем, углесолями и вообще легко растворимыми веществами; наконец, в третьей — почвы более или менее черноземные, всегда относительно весьма богатые темноцветными органическими остатками, причем минеральный состав их будет обусловливаться, главным образом, характером материнских пород (подпочва) и рельефом местности.
Таковы были априорные ожидания мои перед началом осмотра почв Закавказья. Я счастлив заявить теперь, после окончания путешествия, что действительность оказалась выше, стройнее и цельнее теоретических соображений и требований... Оказалось, что, если мы оставим в стороне частные и в сущности совершенно неизбежные и понятные отклонения, то в общем мы получим следующее распределение основных главных почвенных типов по Закавказью. К востоку от Сурамекого перевала, в бассейнах Куры и Аракса, и чем ближе к Каспийскому морю и Баку, тем резче выражен тип почв, известковых, солонцеватых, почти совершенно лишенных перегноя, содержащих в себе до 20% углесолей и нередко покрытых белыми выцветами поваренной, горькой соли и гипса; окраска их всегда светлая, а часто и совершенно белая. Западнее Сурама, и чем ближе к Черному морю и особенно Батуму, тем ярче выражен тип почв красноцветных, всегда богатых железными окислами, нередко глиной и кварцем и постоянно бедных углесолями и вообще легко растворимыми питательными веществами. Благодаря благоприятным условиям (влажности, теплоте и почти полному отсутствию зимы) гниения:, эти латеритные почвы, несмотря на массу лесной и травянистой растительности (папоротники, рододендроны, азалии и пр.), напоминающей нам тропики, подобно прикаспийским почвам, очень бедны гумусом, которого содержится обыкновенно около 1%. Это и есть знаменитые в некотором роде чайные почвы Чаквы.
Но во всяком случае, как и всюду и всегда, наибольшее значение имеет царь почвы — русский чернозем, который, к счастью обитателей Кавказа и культуры, оказался весьма распространенным на плоскогорьях Малого Кавказа, на Кахетинских горах, северных и южных склонах Главного Кавказского хребта, на высоте примерно от 750 до 2400 м, причем как нижняя, так и верхняя границы черноземной вертикальной зоны, подобно линии вечных снегов на Кавказе, поднимаются по направлению с запада (от Черного моря) на восток (Каспийское море), от Бермамута и Казбека к Алагезу и Арарату. Прибавим к сказанному, что, как всюду, так и на Кавказе чернозем сопровождается ковылем, сусликом, типичными степными кустарниками и обладает характернейшей для этой почвы мелкозернистой структурой, весьма благоприятной для проникновения в грунт, подпочву, воды и воздуха, и содержит в себе, по определению Стаховского, до 10 и более процентов перегноя. Иначе говоря, эта почва, ничем не уступающая лучшим черноземам Малороссии, Тамбовской губернии и пр., также, подобно сейчас названным почвам, вполне пригодна для разнообразнейших сельскохозяйственных культур без искусственного орошения.
Выше и ниже черноземной (вертикальной) зоны, на горах Кавказа и Закавказья, следуют наверху серые, а внизу каштановые почвы со средними свойствами, повторяя, в сущности буква в букву, закон распространения горизонтальных почвенных зон в Европейской России. Наконец, выше серых земель следует зона подзольная и торфянистая, а ниже каштановых — аэральная и латеритная зоны. Но о них мы уже достаточно говорили выше3.
Не может подлежать сомнению, что как земледелие вообще, так и правильная постановка на Кавказе так называемых высших сельскохозяйственных культур, в особенности, должны быть строжайшим образом приурочены к вышеупомянутым почвенным и климатическим особенностям края.

О ПОЧВЕННЫХ ЗОНАХ ВООБЩЕ И ВЕРТИКАЛЬНЫХ ЗОНАХ В ОСОБЕННОСТИ4

Господин председатель и милостивые государи! Позвольте мне принести Вам глубокую благодарность за любезное приветствие, которое я имел удовольствие только что выслушать; с своей стороны, я постараюсь, по возможности, оправдать высказанные г. председателем надежды.
Нынешним летом, в июне месяце, я имел честь получить приглашение от Закавказского статистического комитета осмотреть Закавказье в почвенном отношении. К сожалению, имея в своем распоряжении ограниченное время, — предложение застало меня на работах в Бессарабской губернии, — я мог уделить Кавказу только около 1 — 1,5 месяца и сделать лишь общий обзор огромной и в высшей степени интересной территории, называемой Закавказьем. Делаю эту оговорку для того, чтобы вы не были очень взыскательны. Времени было мало, между тем интерес, представляемый краем, поистине удивителен: подобного разнообразия почвенных типов и думать нечего встретить ни в Европейской России, ни в Западной Европе. Должен еще заметить, что, получив приглашение статистического комитета на пути, я не имел физической возможности оз<



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: