Апология палаты общин
Программа нового дворянства и буржуазии ярко выражена в документе, представленном палатой общин Якову I Стюарту еще в самом начале его царствования. Это так называемая “Апология палаты общин”.
Составители “Апологии” требуют прежде всего обеспечения права собственности на землю и, во-вторых, неприкосновенности доходов от торгово-промышленной деятельности. Первое требование имеет в виду освобождение непосредственных держателей земли от короны на условиях рыцарской службы, т.е. крупных землевладельцев, от лежавших на них феодальных служб и повинностей, превращение феодальных поместий в полную, свободную, буржуазную собственность лендлордов. Второе требование предполагает обеспечение “прав и вольностей” всех лиц, занимающихся торговлей и промышленной деятельностью, на их доходы от торговли и мануфактуры.
Из этих животрепещущих экономических интересов нового дворянства и буржуазии вытекают их политические требования. В противовес абсолютистским притязаниям Якова I, развитым в его политическом трактате “Истинный закон свободных монархий”, палата общин заявляет весьма решительно в “Апологии”, что король не является ни абсолютным, ни независимым от парламента главой государства. В то время как Яков I склонен был рассматривать парламент в качестве подсобного органа короля, обладающего абсолютной властью божественного происхождения и характера, авторы “Апологии” провозгласили верховным органом государства парламент, состоящий из двух палат — общин и лордов, во главе с королем, но отнюдь не короля, действующего независимо от парламента. Решительно выступая против самого принципа божественности королевской власти, палата общин заявляет в своей “Апологии”, что власть смертного короля не является божественной, абсолютной и единоличной ни в духовных, ни в светских делах.
Подкрепляя свою конституционную теорию ссылками на Великую хартию вольностей, авторы “Апологии” вкладывают в этот по существу феодальный документ, отражавший отношения между королем и феодалами в XIII в., совершенно новое, буржуазное содержание, выражавшее интересы и политические претензии нового дворянства и буржуазии начала XVII в. Яков I склонен был рассматривать «права и вольности» своих подданных в качестве временной уступки им и ограничивать действие этих прав сроком заседаний того или другого парламента, полагая, что эти права должны прекратить свое существование вместе с роспуском парламента.
“Апология палаты общин” рассматривает “права и вольности” англичан не в качестве временной уступки со стороны короны, но в качестве законного, прирожденного права, вытекающего из Великой хартии вольностей и других статутов королевства, принятых парламентом, внесенных в его протоколы и получивших согласие короля. Источником прав английского народа является, по мысли составителей “Апологии”, писаное в право, фиксированное в законодательных актах, которое противопоставляется общему праву, основанному на интерпретации статутов и на судебных решениях и прецедентах королевских судов.
Из политической теории, развитой в “Апологии палаты общин”, вытекают экономические и религиозные требования буржуазии и нового дворянства. Спор по вопросу о королевской прерогативе, об объеме прав и полномочий короля, принадлежащих ему в силу обладания английской короной, был для буржуазно-дворянской оппозиции парламента спором о границах прав короля над имуществом подданных; он отражал стремление оппозиции оградить буржуазную собственность от феодальной эксплуатации и абсолютизма. “Апология палаты общин” поддерживает “установленную законом” англиканскую церковь, отрицая за королем единоличное право вносить какие-либо изменения в существующую ее организацию и вероучение. Король не должен издавать без согласия парламента каких-либо новых законов, относящихся к религиозным (как и светским) делам. Дело в том, что короля подозревали в склонности к католицизму, в тайных симпатиях католической церкви и в попустительстве католикам. Стремясь оградить англиканскую церковь от какого-либо сближения с Римом, составители “Апологии” со своей стороны заявляют, что палата общин отнюдь не стремится к каким-либо новшествам пуританского характера, к углублению реформации: ей чужд пуританский дух и какие-либо проявления религиозного диссента, инакомыслия и индивидуализма в религиозных вопросах.
Петиция о правах
Акт, представленный королю Карлу I от имени обеих палат английского парламента 28 мая 1628 г. и называемый "второй великой хартией". Принудительный заем 1627 г., военные постои, произвольные аресты создали дружное оппозиционное настроение в палате общин, по необходимости созванной королем 17 марта 1628 г. после неудачи ла-рошельской экспедиции. Несмотря на угрожающую речь короля, палата поставила вопрос о восстановлении прав нации, нарушенных королевским произволом.
Парламент добивался не каких-либо нововведений; он хотел только точнее определить старые права нации и закрепить их подтверждением короля, "чтобы ничья злая воля не осмеливалась нападать на них". Король пытался помешать обсуждению Петиции, грозил распустить парламент, обещал впредь воздерживаться от нарушения древних постановлений; но Петиция прошла через обе палаты. В этом документе, представлявшем по форме своей просьбу народа к королю о соблюдении законов страны, указаны злоупотребления, допускавшиеся при Иакове I и в особенности при Карле I и перечислены все статуты, защищавшие подданных от произвола короля.
Петиция сводилась к следующим четырем пунктам:
1) Произвольный сбор налогов. По закону Эдуарда I, говорит Петиция, никакой налог не может быть введен без согласия парламента. По закону Эдуарда III не может быть вынуждаем никакой заем. На основании других "добрых законов" никакой сбор не должен быть уплачиваем, если он не разрешен в законном порядке. Однако в последнее время были налагаемы неразрешенные налоги; комиссары, посланные в разные графства, произвольно взыскивали ссуды, вымогали деньги и незаконно назначали наказания.
2) Личная неприкосновенность английских подданных. На основании Великой хартии ни один английский подданный не может подвергаться аресту, заключению в тюрьме, конфискации владений, лишению покровительства законов или другому наказанию без судебного приговора. Это же подтверждено статутом 28 года царствования Эдуарда III и "другими добрыми законами и статутами". Поэтому несправедливо объявление вне закона или лишение имущества без законного суда, несправедливы произвольные аресты без точно сформулированного обвинения. Заключенному всегда должно принадлежать право просить суд о рассмотрении возводимых на него обвинений, и окончательный приговор должен зависеть от суда, а не от короля.
3) Произвольное установление чрезвычайных военных судов (Martial Law). Применение в мирное время военного закона и суда незаконно, так как противоречит Великой хартии, законам Эдуарда III и другим статутам. Воинскими судилищами невинные были приговорены и казнены, а истинные преступники освобождались от наказаний.
4) Противозаконные экзекуционные военные команды. Жителей "вопреки законам и обычаям королевства и к великой обиде и беспокойству народа" подвергали обременительным военным постоям. На Петицию парламента Карл дал сначала уклончивый ответ. Но ему нужны были деньги для снаряжения флота, а палата общин не снабжала его деньгами до утверждения Петиции. 2 июня король объявил, что его долг охранять права подданных, но также и права короны. Началась борьба; общины стояли на своем. Карлу особенно неприятен был пункт, лишавший его права держать людей в тюрьме без суда. После совещаний с судьями, заявившими, что Петиция будет подлежать истолкованию суда и права короля не будут затронуты, Карл 7 июня утвердил Петицию. Палата вотировала субсидию; началось всеобщее ликование.
Петиция была напечатана в огромном количестве экземпляров для распространения ее в народе. Оказалось, однако, что король утвердил ее с оговорками. Он отказался от права собирать налоги, не вотированные парламентом, но сохранил за собой право собирать грузовые и весовые деньги. По старому обычаю, палата общин при вступлении на престол нового короля вотировала ему в пожизненное пользование доход от пошлин на ввозимые и вывозимые товары; но на основании Петиции сбор этот уже не мог считаться законным. Узнав о притязаниях короля на грузовые и весовые пошлины, палата общин решила отстаивать Петицию, как закон; это привело к ее распущению, в 1629 г. Петиция о праве сделалась законом, но сохранила свое название. Вместе с Великой хартией она составляет основу английской общественной свободы.
Петиция о корнях и ветвях
Была подана в парламент от имени жителей Лондона, Мидлсекса и других графств и продиктована страхом перед «католической опасностью» вне и внутри страны. Внутри, указывалось в ней, эта угроза исходит от прелатов — архиепископов и епископов, проникнутых тенденциями, близкими к католицизму. Петиция обрушивалась на «ленивых, распущенных и невежественных» англиканских священников, не проповедующих «божьей правды», т. е. учения о предопределении.
За этой риторикой скрывалась несомненная истина — высшее англиканское духовенство поддерживало абсолютистские притязания короля, отсюда требование изгнать этих «членов антихристова клана» из лона церкви. Когда в начале 1641 г. парламент приступил к обсуждению этой петиции, а вслед за ней и билля «О корнях и ветвях», обнаружилось, сколь значительны несогласия между крупными лендлордами и городскими толстосумами, с одной стороны, и джентри и средними слоями бюргерства — с другой.
Великая Ремонстрация
В ноябре 1641 г. парламентом была выработана так называемая Великая ремонстрация — длинный перечень злоупотреблений короля, допущенных за время его единоличного правления. Анализ всех ее 204 параграфов с очевидностью убеждает, что «злоупотреблением» буржуазия считала все, что ограничивало свободу буржуазного предпринимательства или угрожало неприкосновенности буржуазной собственности. В этот перечень входили жалобы на вмешательство короны в дела промышленности и торговли, произвольное обложение налогами, неудачные войны Карла I с Испанией и Францией, безнаказанность католиков и иезуитов и преследования пуритан. Но ни об огораживаниях, ни об ограблении крестьянства, ни о нуждах сельских и городских рабочих не упоминалось в этом своеобразном манифесте.
В последних пунктах Великой ремонстрации содержалось важное политическое требование. Парламент требовал права контроля над деятельностью министров короля, выражая таким образом основной принцип буржуазного парламентаризма, сложившегося окончательно в Англии только в XVIII в.
Королю предлагалось лишить епископов права заседать в парламенте и чрезмерных полномочий, присвоенных ими в отношении клира и других подданных, которыми они «злоупотребляли к опасности для религии и великому ущербу и помехе для законов королевства и законной свободы Вашего народа».
Помимо этого королю предлагалось удалить из Тайного совета и других аналогичных органов совещательного характера «всех тех, которые являются сторонниками и содействуют каким-либо из злоупотреблений и пороков, от которых страдает В а ш народ». Королю также сообщалось, что «суд канцлера, суд казначейства, палата феодальных сборов, а равно и другие английские суды допускают вредные превышения своей юрисдикции». Эти злоупотребления приводили к тому, что судьи удалялись со своих мест за отказ поступать вопреки данной им присяге и своей совести либо были запуганы, а некоторые из солиситоров и атторнеев были подвергнуты наказаниям за защиту правых дел.
Борьба в палате общин вокруг Ремонстрании снова обнаружила наличие серьезных расхождений среди ее членов. Многих коммонеров (Коммонеры — члены палаты общин.) явно пугали последствия ремонстрации — возможность гражданской войны. Кромвель, выражая мнение наиболее решительных противников абсолютизма, заявил, что, если ремонстрация будет отвергнута, для него самого и для «всех честных людей» не останется ничего другого, как покинуть Англию. 22 ноября 1641 г. ремонстрация была принята незначительным большинством голосов.