Исследовательские подходы

“Если бы саморегулирование было постоянной заботой журналистского сообщества, то сегодня не было бы поводов для таких регуляторов, которые пытаются создать политические силы”.

“Журналист должен думать о саморегулировании не только в смысле защиты от давления государ­ства, но и с точки зрения защиты общества от са­мого себя и своего сообщества”.

Два суждения из экспертного опроса журналистов – пример попытки понять место и роль саморегулирования профессии. И хотя здесь еще не прочитывается прямой «заказ» профессиональной этике, сам выход профессионалов на идею саморегулирования – свидетельство идентификации своей деятельности как профессии.

Роль кодексов в саморегулировании профессии несомненна – поэтому, в частности, мы отводим теме кодексов отдельную главу нашей монографии. Но «заказ» профессиональной этике в связи с таким признаком профессии, как саморегулирование, к теме кодексов не сводится. И даже выстраивание системы саморегулирования, одним из элементов которой и являются кодексы, само по себе не есть решение профессионально-этической задачи.

Разумеется, очень важно представить эту систему в ее полноте, увидеть, что саморегулирование включает в себя множество институциональных механизмов, являясь системой обеспечения ответственности про­фес­сии. В своей работе К.-Ж. Бертран перечисляет свыше 30 различных механизмов. По­пытка классифицировать их позволяет выделить три группы. В первую группу входят документы: этические ко­дексы; внутренние меморандумы; колонки в газете, содер­жащие письма с критикой в адрес СМИ; публичные заяв­ле­ния; теле- и радиоэфир; инфор­ма­ционные бюллетени для читателя о том, что происходит в газете и т.п. Вторую группу составляют люди или группы людей – это штатный критик, этическая комиссия, инструк­тор по вопросам этики, омбудсмен, бюро жалоб, советы по делам прессы, раз­лич­ные фонды и т.п. Третья группа пред­ставляет собой про­цессы, под которыми понимаются обучающие семинары, опросы, исследования и т.п.. Кро­ме того, автор пред­ла­гает и другую классификацию в за­висимости от того, кто участвует в «системе обеспечения ответственности СМИ» (СООС): внутренние СООС (само­регулирование в узком смысле слова), внешние СООС (СМИ можно при­зывать к ответу и без их согласия) и кооперативные СООС (ра­ботники прессы, специалисты и общественность могут работать вместе во имя обеспечения качества).

Несмотря на широкий спектр возможных инсти­ту­цио­нальных механизмов саморегулирования, в нашей отече­ст­венной практике саморегулирования наиболее изве­ст­ны: из первой группы – профессионально-этические кодек­сы, из второй – Большое жюри, а обучающие семинары за редким исключением не понимаются как формы саморе­гу­лирования.

Правда, в последние годы в России изучается и по­лу­чает свое теоретическое развитие такая форма саморе­гулирования профессии, как медиакритика. А.П. Корочен­с­кий называет медиакритику такой областью журналистики, которая осуществляет «критическое познание и оценку социально значимых, актуальных культурно-творческих, про­фессионально-этических, правовых, экономических и технологических аспектов информационного производства в средствах массовой информации с акцентом на твор­ческую сторону медийного содержания».

Тем не менее и глубокое понимание системы меха­низмов саморегулирования профессии само по себе еще не является решением профессионально-этической зада­чи.

Более того, недостаточно просто сказать, что самостоятельное место темы саморегулирования в концепции профессиональной этики связано с тем, что саморегу­лиро­вание является существенным признаком профессии.

Важно сказать, что эта задача предполагает прежде всего прояснение этического смысла саморегулирования как признака профессии, своеобразной этической экспер­тизы идеи и практики саморегулирования. Лишь в этом случае можно говорить о саморегулировании профессии в контексте собственно профессиональной этики.

Тезис о необходимости этической экспертизы феномена саморегу­лирования – концепций и реальной практики – опирается на проведен­ный нами анализ процесса и результатов заметной актуализации внимания к роли саморегулирования в жизни профессий, проявившейся не столько за преде­лами России, где саморегулирование про­фессий – сложившийся и устояв­шийся институт, сколько в нашей стра­не, где пока можно говорить скорее о становлении института саморегулирования профессий и, соответственно, его исследований.

В отечественной литературе феномен саморегули­ро­вания как атрибут жизни профессии становится пред­ме­том профессионально-этической рефлексии весьма редко. В итоге – свойственная многим рабо­там по конкретным профессиональ­ным этикам невыделенность именно мораль­ных по своей природе ориентиров и регулятивов профессии, в том числе мотивов активизации процессов саморегулирования профессии.

Так ли эта невыделенность значима? На наш взгляд, для современной российской ситуации тема саморегулирования требует сегодня не просто доказательства ее актуальности – как это было еще несколько лет назад, – но и осознания необходимости для профессионалов быть нра­в­ственно осто­рож­­ны­ми в освоении этой темы.

Саморегулирование – итог осознания социальной от­ветственности про­фессии. Но ответственность бывает ада­птивная (реакция как ответ на ситуацию) и неадаптивная (опережающее действие). Скорее всего, сегодня отечественное профессиональное сообщество журналистов живет по версии адаптивной. Отсюда – необходимость «подстраиваться», «ре­агировать».

Важно подчеркнуть, что новый контекст проблемы мо­рального выбора – ситуация становления так называемой «управ­ля­е­мой демок­ратии» – может спровоцировать профессионалов и их ассоциации, и не только журналистов, на предпочтение само­цензуры как реакции на давление «сверху», с одной стороны, на своеволие, все­доз­во­ленность самих профессионалов – с другой. Причем самоцензуры как следствия стра­ха пе­ред не знающей над собой контроля «снизу» вла­с­­тью, а не саморегулирования, вытекающего из сознания ответст­венности профессии.

Уже только несомненная неслучайность попытки Индустриального комитета побу­ждает подвергнуть активно обсуждаемую идею саморегули­рования процедуре этической экспертизы, направленной на оценку нравственного потен­циала этой идеи. Процедуре анализа и оценки этических оснований этой идеи, актуальной уже потому, что их (не)пони­мание в практике саморегулирования, в том числе в ряде инициатив по созданию профессиональных кодексов, далеко не всегда соответствует духу профессиональной этики.

Полагаем необходимым выделить три направления этической экспертизы идеи саморегулирова­ния. Во-пер­вых, роль мотивов активизации само­регули­рования профессионального «цеха» в обеспечении нравст­вен­ного потенциала идеи саморегулирования. Во-вто­р­ых, критерии этической идентичности профессиональных кодексов. В-третьих, моральные основания де­ятельности этических комитетов профессиональных ассоциаций.

Учитывая, что ряд параграфов нашей книги специально посвящен таким темам, как кодексы и этические комитеты, остановимся здесь на характеристике роли мотивов активизации само­регули­рования профессий в обеспечении нравст­вен­ного потенциала идеи саморегулирования.

Методом этической экспертизы идеи саморегу­лиро­вания, материалы которой представлены в этой книги, являются экспертные опросы и модельные семинары по про­фессиональной этике журналистов. Для нас важно, что эти опросы и семинары фактически были прецедентом экс­пертной рефлексии, реализуемой самими журналистами.

6. Профессиональное сообщество журналистов. Обоснование необходимости. Оценка современного состояния. «Дух корпорации» и/или «махровый индивидуализм».
Широкая «занятость» термина «корпорация» и при том его «нагруженность» как позитивными, так и негативными коннотациями требуют уже в начале параграфа из известного множества вариантов применения понятия «кор­порация» выделить то значение, которое вынесено в заглавие параграфа, обращаясь к иным вариантам лишь по мере необходимости – в случае пересечения значений.

Исторический синоним «профессиональной корпорации» – «цех», «гильдия». В современном языке ближайший синоним термина «профессиональная корпорация» – «про­фессиональное сообщество». Их объединяет феномен об­щности, а различает – степень, организованности, наличие инфраструктуры, оформленность «правил игры» и т.п. Обычно различают как «незримые колледжи», так и реальные организованные профессиональные ассоциации. Но и в том, и в другом случае про­фессиональное сообщество выступает референтной группой в вопросах профессиональной этики, тем более, что профессионалов объединяет и сходство судеб, и профессиональная культура, а чувство принадлежности к профессиональному сообществу – важный критерий профессио­нальной идентичности. Среди критериев сформированности профессионального сообще­ства, предложенных У. Гудом, – схожая самоидентификация, общие ценности.

Характерный момент: рассуждая о профессии как об­щ­ности, «незримом колледже», уместно иметь в виду (а) не только «ныне здравствующих» профессионалов, но и за­служенных, знаменитых профессионалов прошлых лет, и (б) не только уже вошедших в общность, но и тех, кто намеревается в нее включиться. Для последних «вопрос “кем быть?” – это и вопрос “с кем быть”, а не просто “что делать?”». Сравним: в числе критериев, выделенных Гудом, – профессиональное сообщество, хотя и не порождает сле­дующее поколение биологически, осуществляет это социально.

Важное условие понимания духа и правил игры – ориентирующих и регулирующих профессиональные сообщества и их членов – рассмотрение их в общем контексте корпоративности как социального института.

Отдавая себе отчет в том, что для «игры по правилам» профессиональной корпорации журналистов нужны, как минимум, по тем же пра­вилам играющие партнеры – власть и гражданское об­щество в целом, мы все же сформулировали ряд тезисов, приложение которых к жизни профессионального сообщества, возможно, по­зволит ему с большей опреде­ленностью отнестись к про­­­цессу становления журналистской корпорации.

Учитывая и скептицизм многих журналистов в отношении «духа корпорации», и то, что выше мы обстоятельно говорили о противоречивости феномена корпоративизма (в том числе: при определенных условиях корпоративизм спо­собен ограничивать личную свободу корпоранта и обострить конкурентную борьбу жур­налистов – уже не на открытом информационном рынке, а внутри профессиональной ассоциации или ком­­пании, где коммерческие калькуляции смогли взять верх над духом корпоративнос­ти; корпоративизм провоцирует приспособленчество, «про­крустизацию» твор­­ческой индивидуальности журнали­ста – нередко в подобных ситуациях мы имеем дело просто со «спайкой», групповщиной, слегка при­крытой сло­ве­сами относительно сплоченности и солидарности), здесь мы намеренно выделяем позитивные тезисы.

*Сосредоточение внимания именно на «духе» профес­сиональной корпорации соответствует необходимости противостоять весь­ма рас­простра­нен­ным концепциям «эко­номи­чес­кого империализма», сво­дящего целе- и ценнос­тную ра­циональность поведения человека и деятельности профессионального сообщества к роли «возму­щаю­щего фактора», который «при­хо­дится учи­ты­вать» в экономических сценариях, к предста­влениям об «очевид­ности» домини­ро­вания бытийных критериев успешности ассоциаций и организа­ций. Необходимо прео­доление гра­­ви­­тации объ­ективи­с­­тско­го подхода, исходяще­го из «очевид­но­го» приоритета «ма­те­ри­а­лис­ти­че­с­ко­го измере­ния», развитие подхода к проб­леме соотношения об­ъ­­­ективной и субъективной сто­рон жизни общества и его институций с пози­ций прин­ципа взаимодопол­нитель­ности.

Мы поддерживаем гипотезу о ре­ша­ю­щей роли культурно-нравственных харак­теристик в про­цессе станов­ления и раз­вития социальных институтов. Речь идет о таком понимании, согласно которому ценностные характеристики не просто «со­про­во­ж­дают» объ­­ек­­тивные изменения, «под­ы­то­жи­вают» их, но вы­пол­ня­ют лиди­ру­ю­щую фун­кцию, моти­вируя и ориентируя данный процесс. «Ба­зис» и «надстройка» ме­няют здесь при­выч­ную конфи­гу­ра­цию и моральный индикатор вы­ступает скорее предпосылкой, чем след­ствием материальных ин­ди­ка­то­ров.

* Современное общество не может не быть корпоратив­ным. Вопрос лишь в принятии или отторжении корпорациями «морального измерения». Наша страна только начала продвигаться в направлении к независимым, до­б­ро­вольным профессиональным сооб­ществам-корпораци­ям, поэтому состояние корпоратив­ного духа как «клея» со­об­ще­ства и рычага его обновления может быть понято лишь в цивилизационной пер­спективе с максимальным уче­том национальной специфики.

Исходный тезис такого «апологетического прогноза» заключается в осознании назначения этики высоких про­­­фессий. Ее суть – выражение коренных интересов двух взаимодействующих сторон. С одной стороны – защи­та ин­тересов ассоциированных членов корпорации (не они принадлежат корпорации, а, напротив, она им принад­лежит), защита их социального и профессионального стату­­сов, свободы и достоинства. С другой стороны, не менее важ­но и обеспечение заинтересованности всего обще­ства в наиболее эффективном осуществлении корпорацией сво­ей социальной миссии.

* Позитивный потенциал корпоративного духа заключен в способности обеспечить удовлетворение материаль­­ных и социальных интересов журналистов и, главным об­разом, их профессиональную свободу именно за счет включенности отдельных лиц и малых групп в «большую кор­­порацию», обладающую возможностями смягчить давление государствен­но-бюрокра­тических и финансовых структур, жесткость про­­фессиональной конкурен­ции на информационном рын­ке.

* Позитивный потенциал корпоративизма выявляется не сам по себе, в виде некоего гарантированного итога, а лишь в результате преодоления профессиональным сообществом мучительных нравственных противоречий, во­з­никаю­щих как «плата» за защищенность статуса, за то, что критерием профессионального успеха становится обретение влияния и/или денежных средств. Применительно к журналистскому сообще­ству – за признание приоритетности принципа объективности информации над политико-идеологическими пристрастиями журналиста.

* Позитивный потенциал корпоративного духа реа­ли­зуется через права корпоранта на свободный «вход» в кор­порацию и, соответственно, на такой же «выход» из нее, на мо­ральное равенство членов корпорации, на достижитель­ную ориентацию (корпорация – не убежище для «убо­гих и сирых»). Он осуществляется через притязательное право требовать от других, а не только от самого себя, руководствоваться правилами честной игры.

* Позитивный потенциал корпоративности осуще­ст­в­ля­­ется через неформальное общение и санкции, которые в профессионально-нравственном кодексе дол­жны быть ве­роятностными (могут осуществляться, но мо­гут и не про­­изойти) и неопределенными по объему. Такие санкции-реа­кции корпорантов предполагают свободу выбора в ситуации конфликта не только между добром и злом, соответствием или несоответствием нормам, между добром и наименьшим злом, но и между положительными нравст­венными ценностями, особенно – в различных контекстах культурных значений, например, в культурах достоинства и стыда и т.п. Так возникает моральная ответственность самого профессионала, за которого никто не в силах совершить выбор, не покушаясь при этом на его нравственную свободу.

7. Кодекс профессиональной этики журналиста: инструкция или ориентир в профессиональной деятельности? (Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Этика профессии: миссия, кодекс, поступок / Монография / Тюмень: НИИ прикладной этики ТюмГНГУ, 2005, с. 222).
Про­фессионально-этические кодексы:
кредо и нормы, за­пре­ты и побуждения