Поэту нельзя без народа. Народные корни поэта в на-
роде, а поэтические корни народа - опять-таки в народе.
Все это понимал великий русский поэт Александр Сергеевич
Пушкин.
Была в ту пору сложная внутренняя и внешнеполити-
ческая ситуация. Обложил тогда Россию Наполеон, блокиро-
вал все порты и магистрали, готовился напасть на нашу
Родину. А внутри страны, в самом ее сердце, в столице
ее, в древнем Петербурге, при попустительстве и прямом
содействии царского двора и государственных чиновников
французский посол Геккерен и его племянник вели разложе-
ние русского общества в пользу французского влияния. Уже
весь высший свет говорит только по-французски с прекрас-
ным, даже на французское ухо, прононсом, а сама императ-
рица ведет переписку с одним из вдохновителей французс-
кой революции, позднее переросшей в диктатуру Наполеона,
Вольтером, и тоже по-французски. Небольшая часть несоз-
нательной молодежи при попустительстве властей поддалась
пропаганде и в этот сложный и опасный момент вышла на
Сенатскую площадь с профранцузскими, антинародными ло-
зунгами, рассчитанными на раскол русского общества перед
лицом захватчика.
Один Пушкин понимал всю опасность, нависшую над
Россией. Где мог, обличал он Наполеона, этого апокалип-
тического зверя, обличал трусость и разложение высшего
общества, которое пыталось закрыть глаза на грозящую
разразиться катастрофу мирового масштаба и глушило страх
балами и приемами, на которых желанным гостем был напо-
леоновский ставленник и агент Геккерен, не жалевший сил
на очернение всего русского и особенно - великого русс-
кого поэта, видя в нем единственного, но могучего, бла-
годаря поддержке низов общества, противника. Наполео-
новский агент подбил Чаадаева на написание печально
известных философических писем, где последний обливает
грязью Пушкина и весь русский народ, говоря, что неплохо
было бы попасть под французов, называя их передовой и
культурной нацией.
А тут Наполеон без объявления войны перешел наши
государственные границы и стал углубляться на территорию
нашей Родины. Но Пушкин решил заманивать узурпатора
вглубь российских снегов, справедливо рассчитывая на
слабую выдержку и непривычку к страданиям французов по
сравнению с русским мужиком. Решил Пушкин подпустить его
поближе, а сам пока разъезжал по необъятным просторам
Родины и призывал народ готовиться к борьбе с захватчи-
ками: копать траншеи, собирать оружие и бутылки с зажи-
гательной смесью, сжигать хлеб и не сдаваться в плен.
Тогда решили Геккерен с племянником действовать
против поэта впрямую. Знали они огромную нетерпимость
поэта ко всякого рода случаям недостойного поведения и
низкого отношения к женщинам. Однажды собрался на балу
весь высший свет. Только и разговору, что о последних
парижских новинках, о художественных выставках, о журна-
лах, как будто на Руси нет ничего достойного для предме-
та разговора и рассуждения. Входит тут Пушкин, высокий,
светловолосый, с изящными руками, оглядел все это космо-
политическое общество и говорит зычным голосом: "Госпо-
да, на нас движется Наполеон."
Все смущенно посмотрели друг на друга, словно он
какую глупость при иностранце сморозил. А племянник Гек-
керена, маленький, чернявенький, как обезьянка, с лицом
не то негра, не то еврея, вдруг ловко подставил великому
поэту ножку и ушмыгнул, как зверек, в толпу засмеявшихся
великосветских бездельников. Поднялся Пушкин, кулаки
стискивает, но понимает, что нарочно провоцирует его
французский ставленник на скандал. Хочет на дуэли из-за
угла как-нибудь убить его. Нет, не быть этому, - думает
Пушкин - я нужен народу, а честь народа выше личной.
А племянник Геккерена в толпе мелькает, всем что-то
на ухо нашептывает. Вот около Потемкина мелькнул, а вот
и около самой Императрицы. И отказали Пушкину от дома
друзья Кюхельбекер и Баратынский.
Вышел тогда Пушкин из этой душной атмосферы на све-
жий воздух, а там простой народ собрался, узнал поэта,
обрадовался и заговорил:
"Батюшка, не дают жить французы, все деньги и земли
злодеи отобрали. Поборами донимают, побоями мучат. Нет
житья русскому человеку от французов."
А Пушкин им и отвечает: "Мужайтесь, братья. Бог
послал нам испытания. А раз послал - значит верит, что
вытерпим его. Великое будущее ждет Россию, и мы должны
быть достойны его."
"Спасибо, батюшка," - отвечал народ. Тут пробился
сквозь толпу гонец и сообщил, что уже англичане высади-
лись в Мурманске. Перекрестил тогда великий поэт толпу,
поставил во главе своего верного соратника Неистового
Виссариона Белинского, обнял его, поцеловал трижды и
послал против англичан. А Бонапарта все еще решил зама-
нивать, подпустить поближе.
Вернулся снова Александр Сергеевич в зал. А там
только и разговору, что не может русский человек против
западного ни по культуре, ни по истории, что и новости
там, на Западе, все происходят значительнее, и выводы из
них выводятся глубже. Пушкин здесь и говорит звонким мо-
лодым голосом: "Господа, англичане на севере высади-
лись."
Все переглянулись недоумевающе, а племянник Гекке-
рена, чернявый, шустрый, как насекомое какое, подбежал к
поэту, подпрыгнул, ударил ручкой по щеке и в толпу шмыг-
нул. Сжал Пушкин кулаки, но понимает, что опять нарочно
его провоцирует французский агент на скандал, хочет на
дуэли из-за угла как-нибудь убить его. Нет, не быть это-
му, - думает Пушкин, - я нужен народу, а честь народа
выше личной.
А племянник Геккерена в толпе мелькает, на ухо всем
что-то нашептывает. Вот около Аракчеева мелькнул, а вот
и около самого Александра. И отказали Пушкину от дома
друзья Жуковский и Вяземский.
Вышел тогда Александр Сергеевич из этой душной ат-
мосферы на свежий воздух, а там простой народ собрался,
узнал поэта, обрадовался и заговорил:
"Батюшка, не дают жить французы, все деньги и земли
злодеи отобрали. Поборами донимают, побоями мучат. Нет
житья русскому человеку от французов."
А Пушкин им отвечает: "Мужайтесь, братья. Бог пос-
лал нам испытания. А раз послал испытания - значит ве-
рит, что мы вытерпим их. Великое будущее ждет Россию, и
мы должны быть достойны его."
"Спасибо, батюшка," - отвечал народ. Тут пробился
сквозь толпу гонец и со общил, что уже японцы во Влади-
востоке высадились. Перекрестил тогда Пушкин толпу, пос-
тавил во главе своего верного соратника Сурового Николая
Чернышевского, обнял его, поцеловал трижды и послал про-
тив японцев. А Бонапарта все решил дальше заманивать,
подпустить еще поближе.
Вернулся снова Александр Сергеевич в зал. А там
прямо гул стоит, все кричат, что любому русскому надо
ехать на Запад, исправить свою породу и уже во втором
или третьем там поколении, исправившимся и очистившимся
от азиатчины, возвращаться на Русь и все с нуля начи-
нать. Пушкин и говорит зычным и сильным голосом: "Госпо-
да, японцы на Востоке высадились." Все обернулись непо-
нимающе, а племянник Геккерена вышел на середину зала;
встал против великого поэта, вертлявый, как чертенок, и
под одобрительный гул всего высшего общества стал расс-
казывать всякие неприличные и полностью выдуманные исто-
рии про жену великого поэта Наталью Гончарову, сопровож-
дая все это непристойными жестами и телодвижениями. "И,
вообще, все русские женщины..." - сказал он и грязно вы-
ругался.Все кругом засмеялись и зааплодировали, даже Ни-
колай и Бенкендорф благосклонно склонили головы. Понял
тут Пушкин, что дальше терпеть нельзя, что задета честь
не только его жены, но и всех русских женщин. Поднял он
тогда сверкающие глаза на врага и сказал: "За оскорбле-
ние чести женщин моей горячо любимой земли вызываю вас
на дуэль, завтра у Черной речки."
Задрожал тут племянник Геккерена, как осиновый лис-
ток, и осел на пол. Вышел тогда сам импозантный Геккерен
и сказал с улыбкой: "Мы принимаем ваш вызов." Взял свое-
го ослабевшего племянника, как ребеночка, на руки и
унес. И отказали Пушкину от дома друзья Тургенев и Тют-
чев.
Вышел тогда Александр Сергеевич из этой душной ат-
мосферы на свежий воздух, а там простой народ собрался,
узнал поэта, обрадовался и заговорил: "Батюшка, не дают
жить французы, все деньги и земли злодеи отобрали. Побо-
рами донимают, побоями мучат. Нет житья русскому челове-
ку от французов."
А Пушкин им отвечает: "Мужайтесь, братья. Бог пос-
лал нам испытания. А раз послал испытания - значит ве-
рит, что вытерпим их. Великое будущее ждет Россию, и мы
должны быть достойны его."
"Спасибо, батюшка," - отвечал народ. Тут пробился
сквозь толпу гонец и сообщил, что Бонапарт уже при Боро-
дине, на Москву с Поклонной горы смотрит, как захватить
ее соображает. Перекрестил тогда великий поэт толпу,
резким движением накинул на плечи шинель, привязал шаш-
ку, подвели ему боевого коня, и повел он людей навстречу
коварному врагу. Когда пришли все на Бородинское поле,
был уже вечер. Александр Сергеевич распорядился, чтобы
рыли окопы, водружали укрепления и огневые точки, наво-
дили мосты и протягивали связь. Всю ночь работали люди и
соорудили неприступную линию обороны. Распорядился вели-
кий поэт под утро, куда кому встать, какому маршалу кого
возглавить, где батарею установить, где засаду спрятать,
кому начинать, кому кончать, сказал, что скоро будет,
чтобы, если чего, без него начинали, и поскакал к Черной
речке.
Прискакал Пушкин на Черную речку, а там племянник
Геккерена с сообщниками уже часа два что-то подстраива-
ют. Сам племянник бледный, слабый, как ящерка, какие-то
таблетки успокаивающие глотает, а под рубашкой у него
поддет непробиваемый панцирь из какого-то тайного спла-
ва. Посмотрел Пушкин на него даже с некоторой жалостью,
взял свой револьвер, отошел и стал заряжать. И в то вре-
мя, как он заряжал, стоя спиной к своим врагам, чтобы не
смущать их, раздался выстрел, и пуля вошла прямо в серд-
це великого поэта. Упал он, а племянник Геккерена, пет-
ляя как заяц, начал убегать, а с ним и его приспешники.
"Стой! - закричал Пушкин, - Стой!" Но те только пуще
бросились бежать. Тогда прицелился Пушкин из последних
сил и выстрелил. Пробила пушкинская пуля стальной пан-
цирь племянника Геккерена и уложила его на месте. Остав-
шимися пулями уложил умирающий поэт и пособников фран-
цузского агента.
А в это время русский народ, благодаря умелой дис-
позиции великого поэта, разгромил французов на Бородинс-
ком поле и праздновал полную и окончательную победу.
Стали искать Пушкина, но не могли найти. Только на тре-
тий день один из спасательных отрядов наткнулся на не-
подвижное тело великого русского поэта. Подняли его,
уложили на лафет тяжелого орудия, покрыли пурпурным шел-
ком, положили в изголовье щит, в ногах - меч, и под
скорбные звуки духового оркестра повезли на Бородинское
поле. Выстроились войска с приспущенными знаменами и под
дружные залпы салюта опустили его в сырую могилу. И зап-
лакали все, даже побежденный Бонапарт со своим генерали-
тетом. А труп молодого и подлого племянника Геккерена
остался в поле на растерзание воронам и волкам.
Нельзя поэту без своего народа, но и народу нельзя
без своего поэта.