Идея прогресса стара как мир. Уже в Библии она нашла свое место. В ней описана конечная цель человеческого пути, которая выглядит как достижение священной райской обители. Однако истоки этой идеи можно отыскать гораздо раньше - в трудах древнегреческих мыслителей, таких как Платон, Аристотель. И затем, в последующей истории человечества идея прогресса с каждым новым поколением получала свое особое выражение, новый импульс к развитию. Ф. Бэкон, И. Кант, Г. Спенсер, М. Вебер, Э. Дюркгейм, К. Маркс, Ф. Теннис, У. Ростоу, Д. Белл - вот только самый малый перечень выдающихся мыслителей, не только писавших о социальном прогрессе, но и выдвигавших свои критерии прогресса. В качестве таковых выступали уровень материального благосостояния членов общества, степень социальной справедливости и равенства, индивидуальной свободы и нравственности, развития науки и техники, солидарности членов общества и др. Классические представления о прогрессе рассматривают его как постепенное движение человечества к все более высоким уровням цивилизации. Причем движение носит неизбежный характер, продолжается, несмотря на все перипетии истории, отклонения, случайности. Полное процветание общества, достижение этого состояния во всех структурах общества - вот цель прогрессивного движения.
Все классические представления основывались на понимании необратимости линейного времени, линейного типа развития, когда прогресс определяется логикой предшествующего развития и оценивается как положительная разница между прошлым и настоящим или настоящим и будущим. Однако после первой мировой войны появились сомнения в прогрессивности развития и особенно сомнения в нравственном прогрессе. Стало наглядным и бесспорным, что прогресс в одной области приводит к регрессу в другой. Отсутствие роста «реальной моральности» демонстрирует история войн, распространение наркомании, насилия, проституции. Кроме того, рухнуло утопическое мировоззрение, рисовавшее в лучших красках коммунистическое общество. Человечество оказалось в ситуации, когда у него уже нет больше проектов будущего, способных увлечь массы и объединить коллективные усилия ради реализации подобных проектов.
Социальные науки подвергли критике оптимистическую идею линейно-поступательного развития человечества, лежащую в основе парадигмы социокультурного прогресса. XX век с его невиданными ранее катастрофами - политическими, экологическими, военными, породил сомнения и разочарования в идее прогресса. Идея кризиса, охватившая умы миллионов людей, ставшая лейтмотивом общественного мнения, способствует закреплению пессимистических прогнозов будущего человечества. Если раньше ситуацию кризиса рассматривали как временное явление, то теперь о кризисных процессах говорят и пишут как о норме. Кризисы «нормализовались», социологи, политологи, культурологи обнаруживают кризисы везде и во всем. Утрачивается вера в прогресс, не оправдываются оптимистические рассуждения о социальных эволюциях и изменениях.
Но можно ли утверждать, что идея прогресса, единственной альтернативой которой может быть только всеобщее отчаяние, исчерпала свое предназначение, ведь «ни одна идея не была важной или такой же важной, как теория прогресса» (Р. Нисбет) в течение трех тысячелетий? Какие же есть аргументы у критиков линейных, поступательных теорий развития? Во-первых, факты противоречат утверждениям о существовании каких-либо универсальных и вечных линейных тенденций, универсальных стадий эволюции, относящихся ко всему человечеству, к любым общностям и странам. И в самом деле, исследования историков, археологов, этнографов показали, что большинство человеческих обществ существовали и исчезали, находясь на начальных стадиях развития. И сегодня есть общества, до сих пор остающиеся на самых ранних ступенях эволюции. Лишь некоторые народы смогли создать великие цивилизации. Во-вторых, подверглась критике упрощенная схема: Древний мир Средние века - Новое время. Точно так же переосмыслена марксистская теория «общественно-исторических формаций», стремившаяся вместить сложный, противоречивый ритм разных культур в рамки единственной схемы. Кроме того, в XX веке наступило полное осознание того, что события, имевшие решающее значение для Европы, вовсе не были таковыми для других народов. Например, падение Римской империи, означавшее конец древней истории и начало средневековья для европейских народов, не имело такого смысла для населения Японии, Индии, Китая. То же самое можно сказать о Куликовской битве, имевшей знаковое значение прежде всего для народов России. Этапы истории различных цивилизаций, как мы видим, не вписываются в концепцию европоцентризма, что подчеркивает наличие различных исторических периодов и культур, наличие культурного плюрализма в мире.
Концепция единой западной цивилизации, в которой общественный прогресс предстает как совокупность универсальных приемов и способов, действующих в любой культуре, в любом обществе, автоматически обусловливает их вестернизацию. Она определяет для всех народов единую судьбу и единую, неминуемую цель - достижение западной цивилизации, западной идентичности. Эта концепция и идея европоцентризма, упрощающая, по сути дела, сложную мозаику мира, отражает эгоцентрическую иллюзию западного сознания. Она неизбежно уйдет, и уже на наших глазах разворачивается протест против культурной агрессии Запада. С определенной степенью вероятности можно сказать, что иллюзия европоцентризма, питавшаяся не одно столетие успехами западной цивилизации, потерпела фиаско.
Радикально изменившийся мир требует новых пророков и новых идей. Каковы они, эти идеи? Способны ли вернуть человечеству надежду и веру в реальное позитивное будущее? Несмотря на разнообразие существующих мнений, все же можно выделить альтернативные классическим концепции прогресса, возникшие в русле постмодернистского направления мысли. В этом направлении, с точки зрения исследователя И.А. Василенко, есть радикальные и умеренные (конструктивные) подходы к анализу современного мира, к его оценке и построению прогнозов будущего. Радикалисты-постмодернисты отказывают современной культуре в способности отличить миф от реальности, правду от вымысла, добро от зла, прекрасное от безобразного, то есть в способности ставить четкие цели и реализовывать смыслы. Радикалы подчеркивают, что «мы вступили в эпоху «высшей свободы» - свободу от традиции, морали, прогресса», свободу от причинно-следственных связей.
Наиболее радикальным постмодернистом выступает И. Уоллерстайн со своей теорией мировой системы. По его мнению, во-первых, необходимо отказаться от традиционного понятия «прогресс», так как оно предполагает постоянную направленность изменений, в то время как история доказывает, что изменения порой не только замедляются, но останавливаются и даже поворачивают вспять. Линейной тенденции - вверх, вниз или вперед - не существует, линия нелинейна и неопределенна, нельзя предугадать направление развития. Во-вторых, следует убрать из теории прогресса ценностный аспект, потому что он имеет относительный характер (в самом деле, весьма проблематично считать более поздние стадии развития человечества лучшими; так, например, постиндустриальное общество может выглядеть обществом нескончаемых катастроф по сравнению с традиционным обществом).
Будущее человечества Уоллерстайн связывает с экономической глобализацией современного мира. Решающее значение в историческом процессе этот исследователь видит во влиянии внешних, глобальных наднациональных экономических факторов на национальные государства, которые являются в его теории лишь элементами единой мировой системы. Здесь с очевидностью проявляется тот факт, что глобалистика выступает одной из форм утверждения постмодернизма в современном мире. Глобалистика предстает ныне как разновидность натурфилософии, рассматривающей человека и общество как элементы единой системы - ноосферы.
Такие ученые, как М. Арчер, У. Бакли, в рамках постмодернизма, но, опираясь на принцип конструктивизма, пытаются найти в повседневной деятельности людей движущие силы прогрессивного развития. Они видят источники изменений социальных процессов в человеческих действиях - индивидуальных и коллективных. Именно деятельность, целенаправленная, инновационная, способная противостоять негативным довлеющим обстоятельствам, дает возможность продвижения вперед, возможность выходить за собственные пределы. То есть речь идет о трансценденции - о выходе за пределы возможного, наличного опыта. Такая деятельность есть источник прогресса, источник приращения знаний, развития неограниченных сил и способностей человека. Нужно сказать, что постмодернистские теории прогресса отражают особенности, свойственные постмодернизму в целом. К этим особенностям следует отнести разочарование в двух типах революций - социальной и научно-технической. Прогресс понимается, как возможность, которая может реализоваться или не реализоваться. Историческое развитие есть веер вероятностей. Происходит возрождение антропоцентристского принципа, то есть «человеческого измерения» любых технико-производственных, экономических, организационно-управленческих ситуаций и новшеств. Современный прогноз мегатенденций мирового развития строится не на признании роли небывалого развития науки и техники, а на признании приоритетного влияния гуманитарного знания. Именно эти знания будут способствовать процессу развития общества. Однако общество выглядит в этих построениях лишь как сложное переплетение множества информационных систем обратной связи, имеющих такую же структуру, что и живой организм. Таким образом, предпочтение отдается лишь биологии и биотехнологии, и перед нами возникает новый тип социальных утопий - тип социальных структур, созданных на основе кибернетических, компьютерных технологий, мало интересующихся самим человеком, его ценностями и смыслами. Вот почему сегодня так необходимы иные подходы, иные позиции, ориентирами которых могли бы стать нравственные, культурно-ценностные принципы. Пессимизм, утрата смысла жизни, свойственные современному миру и особенно западной цивилизации, могут быть преодолены, по мнению исследователя глобальных проблем И.А. Василенко, если подготовить почву для возрождения этических принципов жизнестроения, ценностно-мотивационной стороны культуры. Иными словами, альтернативой постмодернистским концепциям прогресса, рассматривающим его только как одну из вероятностей, может быть иная, не совпадающая с западной, цивилизационная теория. Она должна базироваться на нравственных идеалах, должна восстанавливать автономность нравственного сознания. Ибо рассмотрение общества с позиций технологической рациональности, кибернетической компьютерной системности грозит превратить людей в марионеток. Источником, способным восполнить дефицит ценностных аспектов культуры, может служить российский цивилизационный тип, придающий огромное значение нравственной идее, нравственному самосовершенствованию личности как движущей силе общественного развития.
Итак, изменилось само понятие прогресса. «Прогресс человечества, - как писал Н. Данилевский, - состоит не в том, чтобы идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности, исходить в разных направлениях».