в социально-предметной среде.
Научные знания, напротив, в некоторых отношениях
подобны орудиям труда второго класса. Их основное
назначение — создание новых знаний, удовлетворяющих
критерию научности. Их можно использовать для мощ-
ного развития производства, создания бытового комфор-
та, улучшения здравоохранения и т. д. В этом видят
важнейшее назначение науки. В указанном смысле нау-
ка не только оттесняет здравый смысл и связанную с
ним практическую технологию, но часто и опровергает
его. Практические, технические приложения науки не
только обусловливают ее ценность в глазах общества,
делая важнейшей производительной силой, но и служат
основным каналом ее воздействия на здравый смысл.
Однако главной и фундаментальной задачей науки, ее
«собственной задачей» всегда остается производство но-
вых истинных знаний и методов их создания и оценки.
Сказанное подводит нас к пониманию науки как
функщ^нддующей..., системы знаний,.,.рйа^дьтатзм. дея-
ТельТГости которой являются,""Дюные научные^знания.
"Прежде чем о^судйтБ^сботвстствующее этому понима-
нию определение, необходимо остановиться на другом
важном понятии — «эпистемологический идеал». По-
нятие «идеал» подобно многим другим понятиям, встре-
чающимся в естественном и научном языках, многознач-
но. Однако в большинстве случаев понятие идеала свя-
зано с обозначением каких-либо желаемых, но в силу
различных обстоятельств не существующих, трудно до-
стижимых или неосуществимых объектов или ситуаций.
В социокультурном плане это могут быть некоторые
социальные, выработанные коллективным мышлением
определенной группы илц класса представления и нор-
мы организации общественной жизни, представления об
идеальном обществе. В личном плане с понятием идеа-
ла могут быть связаны некоторые образы, нормы и
представления об идеальной семье, организации быта
и т. д.
Сам вопрос об осуществимости или неосуществимо-
сти того или иного идеала следует рассматривать
исторически. То, что неосуществимо в одних условиях по
тем или иным причинам, может оказаться вполне осу-
ществимым в других. Осознание условий и средств, де-
лающих тот или иной идеал осуществимым, является
одной из важных предпосылок его реализации. При этом
само осознание условий и средств во многом за-
висит от формулировки идеала и нередко требует дли-
тельного времени. История выработки и изменения
идеалов общественного устройства и борьбы за их реа-
лизацию служит лучшей иллюстрацией этого утвержде-
ния.
В ряде случаев тот или иной идеал является недо-
ступным или неосуществимым лишь в силу преходящих
обстоятельств. Изменение их приводит к реализации
соответствующих норм, образов, установок, представле-
ний и переводит последние в разряд фактически осуще-
ствленных феноменов, порождая новые идеалы. В отли-
чие от социальных, эстетических и этических идеалов,
эпистемологический идеал обладает рядом специфиче-
ских особенностей, рассмотрение которых требует обра-
щения к понятиям «идеализированный», или «идеаль-
ный», объект, «идеализация» и «цель».
Идеальные, или идеализированные, объекты, строго
говоря, встречаются во всех формах рационального по-
знания и не являются достоянием исключительно науки.
Вместе с тем именно в системе научного познания
идеальные объекты начинают выполнять особую позна-
вательную функцию, связанную с построением и раз-
витием научных теорий. По существу они представляют
собой понятие или рациональное представление, выра-
батываемое в ходе особой процедуры абстрагирования,
называемой процессом идеализации, или просто идеали-
зацией.
Идеализация предполагает ряд последовательных
операций:
1. Выбор исходной совокупности»объектов, процес-
сов или ситуаций.
2. Их группировку или выделение наиболее типич-
ных по своим свойствам и отношениям.
3. Предельный переход, состоящий в преодолении
некоторых объективно существующих пределов или
ограничивающих характеристик,.выделяемых в данных
Ьбъектах, ситуациях Или процессах. Предельный пере-
ход заключается, следовательно, в гипертрофии, утриро-
вании, чрезвычайном преувеличении или в уменьшении
действительных особенностей изучаемых явлений.
4. Введение принципиально неосуществимого усло-
вия. Это условие, коль скоро речь идет о системах на-
учного знания, вводится совершенно сознательно в целях
облегчения изучения свойств и отношений, выделенных
и полученных в результате предельного перехода. Эта
операция часто приводит к тому, что некоторые идеаль-
ные объекты, создаваемые специально для построе-
ния тех или иных теоретических конструкций, не могут
быть непоередственно соотнесены с реальными объек-
тами, входящими в исходную совокупность. Идеальные
объекты подобного рода соотносятся с объективной
действительностью лишь опосредованно. Последняя из
операций выступает как особое эпистемологическое
средство, позволяющее осуществить так называемую
абстракцию от «затемняющих» факторов и обстоятельств.
Например, при выработке понятия стоимости К. Маркс
абстрагировался от реального рыночного спроса и пред-
ложения, поскольку в определенных условиях их учет
только затемнял подлинную природу стоимости.
Идеальные объекты, используемые при построении
тех или иных систем научного знания, создаются как
для исследования стационарных структур, так и для
анализа тех или иных тенденций, обнаруживаемых в
процессе развития реальных объектов. Типичными при-
мерами идеальных объектов являются: «абсолютно чер-
ное тело», «абсолютно твердое тело», «идеальный газ»,
«механическая точка» и т. д. При некоторых условиях
идеальные объекты довольно полно имитируют объекты
реальные, что позволяет законы, установленные для пер-
вых, с известной коррекцией переносить на вторые. На-
пример, законы, сформулированные для идеальных га-
зов, в определенных ситуациях могут рассматриваться
как хорошая теоретическая аппроксимация, описываю-
щая взаимодействие между молекулами реальных газов
или фиксирующая знания о взаимосвязи основных мет-
рических характеристик газов.
Процедура идеализации может осуществляться на
различных исходных совокупностях. К их числу относят-
ся не только материальные, но и когнитивные феноме-
ны, т. е. знания различного рода, способы познаватель-
ной деятельности, исследовательские приемы и опера-
ции. Эпистемологический идеал есть особого рода иде-
альный объект, возникающий в результате сложною
процесса идеализации, исходную совокупность которого
образуют различные типы научных знаний. При этом
на одной и той же исходной совокупности могут быть
построены различные абстракции, а следовательно, и
различные идеальные объекты.
Это в полной мере касается и эпистемологического
идеала науки. По существу он представляет собой не-
которую гиперболизацию некоторых объективных тен-
денций, фиксируемых в реальном генезисе системы на-
учных знаний. Поэтому дальнейшее рассмотрение инте-
ресующих нас проблем должно и действительно будет
содержать определенную аргументацию, оправдываю-
щую выделение именно данной тенденции в качестве
важной и существенной черты, подлежащей идеализа-
ции в указанном выше смысле.
Сказанное позволяет разграничить идеальные объ-
екты двух уровней. Объектами первого уровня являют-
ся идеальные объекты науки. Исходные совокупности,
от которых они абстрагируются, принадлежат миру
изучаемых той или иной научной дисциплиной матери-
альных или психических феноменов. Идеальные объекты
второго уровня в качестве своей исходной совокупности
имеют саму науку, образующую ее систему знаний,
различные ветви, отрасли и дисциплины. Поэтому сле-
дует четко отличать идеальные объекты науки от науки
как идеального объекта. Именно необходимость зафик-
сировать это различие и заставляет ввести в «обиход»
философии науки новое понятие—«эпистемологический
идеал».
Обсудим теперь различие между понятиями «идеал»
и «цель». Цель также обозначает некоторую ситуацию,
некоторое положение дел, феномен или процесс, которые
отсутствуют в данный момент и к которым мы стремим-
ся или желаем создать, достичь, открыть, сконструиро-
вать. Цели могут быть достижимые при наличии опре-
деленных условий и средств и недостижимые, по край-
ней мере если речь идет о фактической материальной
реализации представлений, образов, установок, вь^у-
пающих в виде цели. Цели последнею рода и будут рас-
сматриваться как идеалы. Здесь существенно подчерк-
нуть, что идеалы не следует считать продуктами ирра-
циональной, произвольной деятельности человеческого
мышления. Это не сказка, не болезненный сон, а, как
уже говорилось, некоторая гипертрофия, преувеличение,
доведение до предела некоторых реальных тенденций,
свойств, отношений и структур, имеющих место в реаль-
ных вещах, ситуациях и процессах. Понимаемые таким
образом идеалы могут играть вполне определенную
и притом позитивную роль как в предметно-практиче-
ской, так и в познавательной деятельности. В послед-
нем случае они выступают в роли эпистемологического
идеала.
Положительное назначение эпистемологического иде-
ала заключается в iom, что в нем «формулируется» не-
кочорая цель, быть может, недостижимая в данной
ситуации, но тем не менее детерминирующая основные
нормы и тенденции научно-познавательной деятельности.
Эпистемологические идеалы, как правило, отсутствуют
в системе здравого смысла, который контролируется не
нормами и оценками познавательного совершенства, а в
первую очередь практической целесообразностью и
эффективностью. Эпистемологический идеал, так же как
эстетический или этический, дающий абстрактно-иде-
альное представление о красоте, добре, благородстве
и т. д., играет роль стимула в соответствующих сферах
человеческой деятельности, ибо деятельность человека
есть деятельность целесообразная. Если в связи с изме-
нившимися условиями те или иные идеалы оказываются
осуществленными, устаревшими или подвергаются тео-
ретической переоценке, их место, как правило, занимают
новые нормативные идеалы. Не задерживаясь далее на
детальном обсуждении понятия «идеал», я считаю не-
обходимым подчеркнуть, что представление о науке как
о функционирующей и вместе с тем развивающейся
системе при определенных условиях выступает как эпи-
стемологический идеал.
Понимание науки как функционирующей системы в
последние годы все чаще встречается в трудах по фило-
софии науки. Однако само понятие функционирующей
системы в применении к познанию, как правило, не опре-
деляется. Поэтому дальнейшее рассмотрение этого по-
нятия требует внести в него необходимое уточнение.
Пусть А есть системный объект в соответствии с на-
шим определением, тогда А представляет собой функ-
ционирующую систему, если:
7 Ракитой А. И.
1. В фиксированном интервале времени t\ — tz число
всех его подсистем на всех уровнях членения, а также
число элементов остается неизменным.
2. Для каждого уровня выделен конечный класс
преобразований, и для каждого преобразования имеет-
ся конечное число шагов (или случаев) применения к
соответствующим подсистемам или элементам, причем
для фиксированных наборов подсистем и преобразова-
ний число таких шагов может быть различно, но в каж-
дом отдельном случае постоянно.
3. Имеется зафиксированное и однозначно распо-
знаваемое некоторым способом исходное состояние объ-
екта А°.
4. Применение набора преобразований, предусмот-
ренных пунктом 2 к состоянию Л°, переводит объект
последовательно в состояния А', А2,...Л".
5. После выполнения всех преобразований в момент
^наступает состояние Л", тождественное Л°,т. е. А"^Л0.
В дальнейшем я буду называть функционирующие
системы, отвечающие данному определению, F-система-
ми. Принятое здесь определение F-систем является
чрезвычайно сильным. Строго говоря, все реальные функ-
ционирующие системы, например обычные наручные ча-
сы, электровоз, возвратившийся после длительного про-
бега в пункт своего отправления, ЭВМ, вернувшаяся
после выполнения запрограммированных операций в
исходное положение, и т. д., отвечают этому определе-
нию лишь в известном приближении, ибо осуществляют-
ся больший или меньший износ деталей (элементов),
узлов и агрегатов (подсистем) и изменения, связанные
с невозможностью полного воспроизведения определен-
ных условий исходных ситуаций. Тем не менее это опре-
деление оказывается полезным в эпистемологическом
отношении, поскольку с некоторыми ослаблениями и
оговорками позволяет идентифицировать довольно ши-
рокий класс систем и ввести их в русло системных ис-
следований. Нетрудно заметить также, что системы,
строго соответствующие нашему определению, представ-
ляют собой некоторый эпистемологический идеал, при-
ближение к которому показывает степень совершенства
реальных функционирующих систем.
Введение в состав определения F-систем понятия об
интервале времени ti — 1ч имеет весьма существенное
значение. Дело в том, что многие живые организмы
(или с некоторым огрублением популяции таких орга-
низмов) могут рассматриваться в одних интервалах
времени как F-системы, в других — как развивающиеся
динамические системы. Так, человек в суточном интер-
вале времени, в котором, как правило, повторяются и
воспроизводятся его жизненные циклы и поддаются
почти полному отождествлению исходное и конечное
состояния, вполне соответствует определению ^-системы.
Однако в интервале нескольких десятилетий такое отож-
дествление невозможно (по крайней мере полностью
или по ряду важнейших параметров), так как видоизме-
няются отдельные функции и даже органы, являющие-
ся важнейшими подсистемами организма. Такого рода
системные объекты мы будем называть развивающими-
ся системами или для краткости D-системами. Нечего
и говорить, что человечество, в целом взятое в интерва-
ле, например двух миллионов лет, представляет собой
типичную D-систему, число элементов (индивидов) ко-
торой, как и число социальных подсистем, значительно
меняется, сопровождаясь к тому же многочисленными
качественными модификациями. Вообще следует иметь
в виду, что подавляющее большинство систем, включая
и системы научного знания, при определенных условиях
обнаруживает одновременно черты как F, так и D-си-
стем. Объект А является D-системой, если:
\' в фиксированном интервале времени t'\—t'z число
выделенных на разных уровнях подсистем и элементов
не остается неизменным; могут исчезать или появляться
новые компоненты систем, могут изменяться уже су-
ществующие;
2' имеется конечный класс преобразований или бес-
конечный (в математическом смысле), допускающий
выделение конечного подкласса преобразований; число
шагов применения соответствующих преобразований мо-
жет быть конечным по крайней мере для указанного
интервала времени;
пункт 3' и 4' совпадают по существу с пунктами 3
и 4 предыдущего определения;
У после выполнения определенных для данной сис-
темы преобразований ее состояние Л" в момент 1'ч не
тождественно исходному состоянию Л° в момент t'\; при
этом обязательно наличие в состоянии Л" новых под-
систем или элементов с новыми структурами и, возмож-
7*
но, преобразованиями или отсутствие, исчезновение со-
ответствующих компонентов Л°.
Часто оценка А то как F, то как D-системы зависит
от условий абстракции, скажем выбора соответствую-
щего временного интервала. Рассмотрение одного и то-
го же системного объекта Л то в качестве F, то в ка-
честве D-системы широко распространено в лингвистике,
культурологии и отчасти в философии науки. Соссюр,
например, расчленял под этим углом зрения естествен-
ные языки и изучал их в диахронном и синхронном
аспектах. Представители аналитической философии ред-
ко обращают внимание на то, что наука представляет
собой функционирующую систему. Гораздо чаще в их
трудах преобладает подход к науке как к линейной,
жестко упорядоченной и даже стабильной системе8. Во
многом это объясняется трудностью применения поня-
тия «функционирующая система» к науке в целом и к
ее отдельным компонентам.
Напротив, представители историко-эволюционного
подхода склонны рассматривать ее как развивающуюся
систему. Однако я полагаю, что оба эти подхода могут
быть синтезированы на основе их критической перера-
ботки в рамках развиваемой здесь системной синтагмы,
ибо в действительности имеет место не механистическое
«или... или», а диалектическое «и... и».
Я постараюсь теперь показать, что при определен-
ных условиях науку можно рассматривать как функцио-
нирующую систему, предполагающую вместе с тем в
качестве непременного условия своего существования
развитие. В известном смысле науку можно рассматри-
вать как особого рода машину по производству знаний.
Однако при этом следует иметь в виду, что это утверж-
дение конструирует понятие науки как эпистемологиче-
ский идеал, но не как описание или «изображение» ре-
ально существующего положения дел. Такой подход к
науке требует решения ряда задач: во-первых, выделе-
ния науки как объективного феномена и, во-вторых, вы-
деления ее компонентов, удовлетворяющих определению
F-систем. Решение этих задач создает необходимые
предпосылки для применения методологического тезиса
Маркса о том, что исследование высших форм дает ключ
к пониманию исторической эволюции низших.
• Определение стабильных систем дано в следующей главе.
2. Знание как объект
философского анализа
и концепция автономии
знания К. Поппера
Чтобы исследовать науку^как. -функционирующую или
развивающуюся систему, ее необходимо представить' как
особыи__объект, существующий вне и независимо от че-
<лoвeкa==Этo вызывает определенную трудность. Как и
всякое знание, наука есть продукт познавательной дея-
тельности человека, и в этом смысле она радикально
отличается от фрагментов материального мира, суще-
ствовавшего и существующего до, вне и независимо от
нее. Вместе с тем в сфере производства человек также
создает феномены, не существующие и не существовав-
шие в природе: электростанции, синтетические вещества
и даже трансурановые элементы, обретающие бытие
лишь в лабораторных условиях.
Таким образом, то обстоятельство, что продукты ин-
теллектуальной или предметно-практической деятельно-
сти могут существовать вне человека на тех же самых
основаниях, как и другие фрагменты материального
мира, представляет собой вполне банальную истину.
Однако не банальным является подход, согласно кото-
рому мы выделяем и рассматриваем знание как объек-
тивный феномен. И в этом смысле необходимо точное
различение того, что материальные носители знания—
знаковые конструкции, или, точнее, тексты, будучи фик-
саторами, выразителями знания, в то же время не сов-
падают с ним как особым сложным социально-когни-
тивным отношением, возникающим в результате позна-
вательной деятельности и лишь в ней получающим
жизнь, смысл и значение. Непонимание этого может
привести к принципиально неверному подходу к проб-
леме, к ее ошибочной формулировке, а следовательно,
и невозможности адекватного решения. В связи с этим
я считаю необходимым подвергнуть критическому об-
суждению концепцию автономности знания К. Поппера.
Это обсуждение позволит нам вместе с тем уточнить
принимаемую здесь позитивную позицию.
Главный тезис Поппера состоит в утверждении ав-
тономии и независимого существования мира объектив-
ных знаний. Согласно его взглядам, действительность
распадается на три связанных и взаимодействующих
между собой мира: мир физических предметов—«пер-
вый мир»; психической, умственной, или ментальной дея-
тельности, в которой реализуются человеческие пережи-
вания, психическая деятельность, познавательные акты
и т. п.,—«второй мир» и, наконец, «третий мир»—го-
товые знания, выраженные в языке. «Жителями» этого
«третьего мира», согласно Попперу, являются проблемы,
теории и критические аргументы, доказательства и опро-
вержения тех или иных гипотез. Эти знания зафиксиро-
ваны в языке и прежде всего в книгах и статьях. «Тре-
тий мир» является результатом или продуктом второго,
т. е. «мира» ментальных состояний, познавательных
процессов и актов подобно тому, как воск является
продуктом деятельности пчелы, а паутина — продуктом
деятельности паука. Будучи зависим от «второго мира»
как результат от создающего процесса, «третий мир»
после его создания обретает самостоятельность, объек-
тивность, независимость или, по выражению Поппера,
автономию. Хотя полученные знания есть знания о «пер-
вом мире», т. е. о природе, технике, социальных меха-
низмах, человеке и т. д., после своего создания и реали-
зации они обретают такую же объективность, как «пер-
вый мир».
В докладе «Эпистемология без познающего субъек-
та», прочитанном Поппером на III Международном кон-
грессе по логике, методологии и философии науки и
содержащем наиболее полную аргументацию в защиту
автономии «третьего мира», он приводит два разъясня-
ющих его позицию примера. Вообразите себе, что раз-
рушены все наши машины и инструменты, навыки, жи-
лища и т. д., но сохранены библиотеки, содержащие
научные знания и навыки обучаться. В этом случае,
опираясь на «третий мир», мы можем восстановить фраг-
менты разрушенного первого—мира материальных ве-
щей. Представим теперь другую ситуацию: разрушены
не только машины, инструменты, города и полезные на-
выки, но уничтожены также и все книги, статьи (биб-
лиотеки). В этом случае восстановить разрушенные
фрагменты «первого мира» наверняка не удастся9.
В другом месте того же доклада Поппер усиливает этот
9 Popper К. R. Objective knowledge. An evolutionary approach,
Oxford, 1973, p. 106, 152.
пример, допуская, что полностью разрушенная челове-
ческая цивилизация может быть восстановлена разум-
ными существами из других миров, если они сумеют
расшифровать сохранившиеся в библиотеках письмен-
ные тексты, содержащие научные знания.
Эта позиция Поппера, несмотря на ряд рациональ-
ных положений, представляется мне не только уязвимой,
но и принципиально неверной. Сам он неоднократно
указывал на сходство своих воззрений с учением Пла-
тона об автономном мире идей. В то же время он под-
черкивал коренное различие, состоящее в том, что мир
идей Платона не есть продукт человеческой деятельно-
сти и существует не только вне, но и до человека, тогда
как мир знаний, фиксированных в языке,—специфиче-
ский продукт человеческой деятельности. Это обстоя-
тельство иногда игнорируется критиками Поппера, под-
черкивающими элементы идеализма в его воззрениях,
несмотря на то, что сам он настойчиво называет свою
позицию реализмом или даже наивным реализмом 10.
Поппер — чрезвычайно сложная и многоплановая
фигура, и при критическом анализе его конкретных по-
зиций нельзя ограничиться одними упреками в идеализ-
ме. Основная ошибка Поппера заключается не в том,
что он признает объективность научных знаний (а имен-
но об этом и идет в первую очередь речь), а в том, что
он считает знаковые системы, точнее, научные тексты
знаниями самими по себе безотносительно к другим вне-
знаковым феноменам, с одной стороны, и к определен-
ным видам человеческой деятельности как интеллекту-
альной, так и предметно-практической—с другой. Но
именно здесь, как я попытаюсь показать, и находится
корень проблемы.
Прежде всего следует указать на то, что Поппер от-
нюдь не является первым, кто рассматривал знания в
качестве более или менее объективных феноменов. Не го-
воря уже о Платоне и Гегеле, которых Поппер сам упо-
минает в качестве своих предшественников, концепция
объективности знания обнаруживается в трудах Боль-
цано и Фреге. Первый из них говорил о мире «выска-
зываний в себе», второй — о мире объективных истин.
Концепция объективности знания встречается и у пред-
ставителей специальных наук. Н. Бурбаки в «Очерках
10 Там же, с. 107.
По истории математики» приводит слова Эрмита: «^ ве-
рю, что числа и функции анализа не являются произ-
вольным созданием нашего разума; я думаю, что они
существуют вне нас в силу той же необходимости, как
и объекты реального мира, и мы их встречаем или их
открываем и изучаем точно так, как это делают физики,
химики или зоологи» и.
В этой позиции самой по себе нет никакого идеализ-
ма, ибо идеализм состоит не в признании или отрицании
объективности знания, в том числе объективных истин,
а в признании первичности того, что Поппер называет
«вторым» и «третьим миром» по отношению к «перво-
му». Но Поппер ничего подобного не говорит и подчер-
кивает, что «первый мир» предшествует «второму» и
«третьему». В связи с этим уместно напомнить чрезвы-
чайно важное и поразительное по глубине замечание
Ленина о том, что противопоставление материи созна-
нию уместно лишь в рамках основного гносеологиче-
ского вопроса: «Пределы абсолютной необходимости и
абсолютной истинности этого относительного противо-
поставления суть именно те пределы, которые опреде-
ляют направление гносеологических исследований. За
этими пределами оперировать с противоположностью
материи и духа, физического и психического, как с абсо-
лютной прочивоположностыо, было бы громадной ошиб-
кой»
Из этого замечания с ясностью следует, что в рамках
гносеологии диалектического материализма «готовые»,
т. е. сложившиеся, сформулированные, созданные в не-
котором познавательном процессе, знания могут рас-
сматриваться как объективные феномены при условии
материалистического решения основного вопроса фило-
софии. Каждая единица знания, будучи объективным,
«сделанным», «готовым» феноменом, выраженным в зна-
ковой форме, выступает в качестве таковой лишь в силу
двустороннего отношения: а) к внезнаковым феноменам,
образующим область значений для знаковых конструк-
ций, б) к другим единицам и системам знания. Знаки
и знаковые системы, не включенные в такое двусторон-
нее отношение, являются изолированными и не фикси-
руют, не выражают и не передают никакого знания.
11 Бурбаки И. Очерки по истории математики, с. 29.
12 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 259.
В соответствии с этим знание не имманентно знаковой
системе 13.
Именно в этом пункте и заключается принципиаль-
ное отличие эпистемологии Поппера от эпистемологии
диалектического материализма. Даже в своих крайне
утрированных примерах, иллюстрирующих автономию
«третьего мира», он не был и не мог быть последова-
тельным. В самом деле, научные тексты, сохранившиеся
в чудом уцелевших библиотеках, могут быть использо-
ваны для реставрации машин, инструментов, трудовых
навыков и т. д., уничтоженных в результате катастрофы,
лишь при условии, что сохранились разумные существа,
будь то люди или космические пришельцы, обладающие
навыками читать, расшифровывать и понимать эти тек-
сты. Более того, и это, пожалуй, самое главное, они
должны уметь действовать, чтобы реализовать знания,
извлеченные из научных текстов.
Принципиальное отличие куска базальта от выска-
зывания, записанного па каком-либо языке и форму-
лирующего, скажем, закон Кулона, заключается в том,
что физико-химический состав, механическая структура
и геометрическая форма базальта существуют как та-
ковые, даже если они никем не поняты, никем не ис-
пользуются, даже если мы не знаем об их существова-
нии и никогда чувственно не воспринимали данную ка-
менную глыбу. В то же время та или иная запись оказы-
вается высказыванием, несет информацию, только если
она отнесена к чему-то, к какой-либо вещи или процессу
и используется кем-то в качестве такового.
Последнее обстоятельство имеет решающее значение.
Здесь со всей очевидностью обнаруживается непонима-
ние логиком и методологом Поппером логической струк-
туры знания. Дело в том, что предикат «знание» припи-
сывается некоторому феномену или множеству феноме-
нов лишь при наличии совершенно особых отношений
этих феноменов с другими. Это утверждение возвраща-
ет нас к концептуальному аппарату системно-структур-
ного анализа. В предыдущей главе было показано, что