Элли: «Уже в пути. Буду через секунду!»
Я кинулась к входу, перепрыгивая через две ступеньки за раз. И как только поднялась, мне на встречу выбежала Элли в джинсовых шортах и футболке «Тайд». Она облегченно улыбнулась и протянула мне руку.
– Моллз, я обниму тебя позже. Сейчас тебе нужно поторопиться. Накинь это!
Она бросила мне футболку и пропуск для охраны.
Она принесла мою счастливую футболку. Она не сомневалась, что я приду. Она не сомневалась во мне.
Я надела футболку на платье, и Элли потянула меня на стадион, маша нашими пропусками охране. Мы петляли по коридорам, лестницам и сквозь толпы людей, пока наконец не спустились на нижний уровень и не вышли из тоннеля на яркий солнечный свет, где огромный американский флаг покрывал все поле. Национальный гимн как раз заканчивался, какая-то поп-звезда эмоционально пела его во все горло. Рев толпы был наполнен возбуждением и патриотизмом. Я застыла от вида церемонии, но Элли с твердой хваткой потянула меня дальше.
Я заметила крепкую фигуру Кэсс на наших местах прямо за рекламными щитами. Она свистела нам и указывала руками, куда идти. Повсюду раздались выкрики радости, едва фанаты «Тайд» заметили мое появление. Я знала, что если посмотрю вверх, то увижу себя на большом экране, поэтому твердо держала голову опущенной.
Когда я пробегала мимо фанатов, они выражали соболезнования моей утрате: снимали шапки в знак сочувствия и похлопывали по спине, говоря мне быть сильной.
Я остановилась.
Элли с печальным лицом повернулась ко мне.
– Это было большой новостью, дорогая, но все здесь желают тебе добра. Не нужно стыдиться. Народ в ярости от того, что сделали родители Ромео. Они все тебя любят.
Я тяжело сглотнула, краснея, и подняла руку, благодаря совершенно незнакомых людей за их доброту.
Мы подбежали к Кэсс, которая, как обычно, была в джинсах, стетсоне, футболке с надписью «Смит» и сапогах. Она подняла меня и, поцеловав в щеку, поставила перед собой.
– Очень рада, что ты вернулась, подруга. Я позволила тебе сделать это однажды в силу обстоятельств, но попробуешь сбежать еще раз, тебе несдобровать. Я лучшая по обездвиживанию барашков во всем Техасе и не побоюсь использовать свои безумные навыки!
Я погладила ее по руке.
– Я учту, Кэсс.
Она подмигнула, и глаза ее заблестели.
– Я скучала по тебе, подруга.
– И я по тебе.
Она игриво толкнула меня локтем.
– Хватит любезничать, девочки. Они уже выходят.
На больших экранах показали, как команды выстраиваются у своих раздевалок, и «Тайд», одетые в багровое и белое, в качестве чемпионов прошлого года вышли первыми.
Моя грудь тяжело вздымалась, пока игроки один за другим выходили на поле. Я знала, что Ромео будет последним, и когда заметила его, подумала, что потеряю сознание. От одного взгляда на его лицо меня захлестнул поток воспоминаний: прикосновения, поцелуи, слезы, улыбки, занятия любовью, чертовски жесткие – все в ярких красках.
Он был моим домом.
Ромео направился к полю, и я заметила, как вяло он бежал, лишь слегка кивал головой и безрадостно махал шлемом толпе. Мое сердце завыло от того, через что я заставила его пройти. Я оставила его одного, когда он умолял меня не убегать.
Ромео непрерывно показывали на большом экране, и когда он выбежал на поле, болельщики «Тайд» стали скандировать:
– Поцелуй, поцелуй, поцелуй, поцелуй…
Мой квотербек побледнел. Он думал, меня здесь нет. Думал, что подводит своих фанов. Думал, что облажается из-за моего отсутствия.
Кэсс и Элли поцеловали меня в щеки, поддерживая, а я неотрывно глядела, как он стоит там один и даже не смотрит в моем направлении.
– Он не знает, что я здесь, – прошептала я.
Элли с Кэсс встревоженно переглянулись. Кэсс сплюнула жевательный табак на пол, залезла на сиденье и, маша руками, показала толпе продолжать скандировать.
Крики толпы уже оглушали, и многие игроки «Тайд» посмотрели в нашу сторону, оператор навел на меня камеру. Я увидела, как Остин заметил меня на экране и со всех ног рванул к Ромео, который опустил голову, игнорируя рев толпы.
Остин вывел его из ступора и заставил посмотреть на меня. Казалось, будто само время замедлилось. Мы двигались словно в замедленной съемке. Я подошла к дальнему краю трибуны, встала на виду у всех и просто ждала.
Ромео поднял голову, услышав Остина, и повернулся, его пронизывающий взгляд темных глаз сразу же встретился с моим. Он неподвижно смотрел на меня, а я смотрела на него. Напряжение стало осязаемым, и болельщики затихли.
Мне жаль. Я люблю тебя. Я напортачила. Мне тебя не хватало. Я так много пыталась сказать ему своим взглядом, но он никак не отвечал.
Ромео медленно направился ко мне, и чем ближе он подходил, тем больше я нервничала.
Я жадно впитывала каждый сантиметр его лица, его милые шоколадные глаза, сочные полные губы, длинные волосы песочного цвета, загорелое мускулистое тело. Мое тело пробила дрожь от предвкушения, едва оно признало Ромео.
Он был моим.
Мои голые ноги царапала деревянные обшивка трибун, так я к ней прижималась, мое тело отчаянно жаждало близости с Ромео, жаждало оказаться в его объятиях.
Приблизившись ко мне, Ромео бросил свой шлем. Я заметила, что за нами наблюдают обе команды. «Тайд» были свидетелями того, как я потеряла нашего ребенка, и точно знали, что я оставила его одного. Улыбки на их лицах говорили, как велико облегчение от того, что я вернулась.
Сначала я почувствовала его аромат – мяты и мыла, – который доносил до меня ветерок. Потом он встал передо мной, сквозь длинные черные ресницы глядя вверх, туда, где находилась я.
Он тяжело сглотнул и прохрипел:
– Привет, Мол.
Я прикусила губу, чтобы она не дрожала.
– И тебе привет.
– Подаришь мне сладкий поцелуй на удачу?
– Если ты этого хочешь.
Ромео на секунду закрыл глаза, а потом снова поднял их на меня.
– Еще как, бля, хочу. – Он рванул вперед, подхватил меня под руки и, подняв с невероятной силой, перетащил через ограждение в свои объятия, его влажные губы слились с моими. Я обвила руками его шею, ногами талию и поцеловала в ответ. Его язык двигался в такт моему, поглаживая, и он застонал мне в рот. Мы так много разделяли одним лишь этим поцелуем: нашу потерю и нашу печаль.
Так много любви.
Прервав поцелуй, он прижался своим лбом к моему.
– Ты на самом деле здесь? – прохрипел он напряженно.
– Малыш, мне так жаль, что я ушла. Я не могла справиться, но… я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю. Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста…
Он опустил голову в изгиб моей шеи, его ноги подкосились от облегчения, и мы вместе осели на землю – я оказалась у него на коленях. Мы крепко обнимали друг друга, а толпа совершенно безмолвно наблюдала за нашим интимным моментом на большом экране.
– Ты вернулась ко мне? Навсегда? – прошептал он мне в шею.
Я пригладила волосы у него на затылке.
– Впервые в жизни, малыш, я вернулась куда-то обратно, вернулась к тебе… мой Ромео.
Он поднял голову, и его опухшие глаза встретились с моими. Я увидела в них прощение и безграничную любовь, место которых быстро занял его темный сдерживаемый зверь. Ромео убедился во всем, теперь ему нужно было вернуть контроль.
– Ты никогда больше не сбежишь? Понимаешь это?
– Понимаю.
Он обхватил мое лицо руками.
– Ты оставила меня одного на столько недель: ни слова, ни объяснения. Знаешь, как я зол на тебя за это?
– Знаю, – с сожалением прошептала я.
Страсть заполнила его глаза, и он заявил:
– Я выиграю этот матч. А потом заклеймлю тебя, бля, раз и навсегда. Кажется, я был слишком мягок с тобой, Шекспир. Может быть, ты не совсем поняла, что ты моя и не вправе меня оставлять, даже если твое сердце разбито. Потому что, если тебе больно, детка, можешь быть уверена, мне тоже чертовски больно.
Ромео встал со мной на руках. Болельщики и игроки зааплодировали, и он сжал мою ладонь.
– Ты. Возвращайся на трибуны. Живо. Мне еще нужно чемпионский титул домой привезти. Потом я разберусь с тобой. Откровенно говоря, даже не знаю, что меня заводит больше.
Мой желудок сделал сальто, я взяла его лицо в ладони и чмокнула в губы.
– Задай им жару, малыш.
Подмигнув, он вернул меня обратно на трибуну. Кэсс заорала, размахивая руками, а Элли вытерла глаза.
Ромео занял свое место на поле.
– Черт, Моллз, Алабама сделает тебя королевой, когда мы одержим эту победу! Парень просто полон энергии. Что он тебе сказал?
Я зарделась и опустила голову.
– Ничего… такого.
Элли с Кэсс рассмеялись над моим румянцем. Судья свистнул в свисток, сообщая о начале игры, и мы все вскочили на ноги.
* * *
Игра близилась к концу.
Более трех часов мы наблюдали, как «Кримсон Тайд» забивали, а «Нотр-Дам» быстро догонял по очкам. Сейчас атаковала команда Алабамы, оставалось всего несколько секунд, и победа будет за ними, если Ромео удачно завершит последнюю фазу.
Я старалась не смотреть, как игроки занимают свои позиции, но не смогла удержаться и подглядела сквозь пальцы рук, которыми закрывала глаза. Мяч вернулся к Ромео, и он сделал три шага назад в поисках открытого игрока. Остина сразу же заблокировали два защитника, Крис Портер не мог открыться, застряв в зоне боковой линии защиты «Нотр-Дама».
Я переключила внимание на Кэсс, которая кричала на пределе легких. Элли прикрыла рот руками.
Огромные, покрытые синяками защитники «Нотр-Дама» накинулись на Ромео, и я заверещала. Ему удалось уклониться влево, затем вправо, разглядеть небольшую щель и побежать, помчаться вперед на своих крепких ногах.
– Давай, Пуля, ДАВАЙ!!! – кричала Кэсс, пока Ромео бежал по полю. Мое сердце затрепетало в груди, когда болельщики «Тайд» подскочили и стали поддерживающе кричать.
Защитники «Тайд» делали свою работу, предоставляя Ромео нужное для прорыва пространство. Мы все взялись за руки, Ромео пересек последнюю линию поля, попав в конечную зону, и на истечении времени забил тачдаун.
Стадион взорвался, тренеры и игроки «Алабамы» побежали к Ромео, который сбросил с себя шлем, оттянул горловину футболки, похлопал по груди и, поцеловав пальцы, поднял их к небу в знак почтения.
Я застыла и посмотрела повтор на большом экране.
– Ох… – всхлипнула я и опустилась на сиденье.
Элли заметила это и, присев рядом, погладила меня по спине.
– Он сделал тату, когда ты ушла, чтобы ваш малыш никогда не был забыт.
Я кивнула, и глаза наполнились слезами.
– Крылья ангела.
–Для вашего потерянного ангела.
Крупные слезы покатились по моим щекам.
– Я оставила его одного. Ему было так больно, а я сбежала. Я такая сука.
Элли снова погладила меня по спине.
– Не кори себя, дорогая. Ты же вернулась. Тебе тоже было очень больно. Никто тебя не винит.
Кэсс взяла меня за руку и подняла, я видела сочувствие в ее голубых глазах.
– Никаких слез, подруга. Мы только что выиграли гребаный Национальный чемпионат!
Я кивнула, сделала глубокий вдох и до онемения ладоней стала аплодировать вместе с толпой. Я с гордостью смотрела, как команда поднимается на сцену и как награждают победителей Национального чемпионата по футболу.
Ведущий вышел на сцену и представил тренера «Тайд» и представителя футбольной лиги, который наградил тренера хрустальным кубком, а потом перешел к Ромео. Красивое лицо моего парня сразу же отразилось на большом экране. Его назвали самым результативным игроком.
Ведущий поднял свой микрофон.
– Пуля, каково это – быть самым результативным игроком Национального чемпионата?
Толпа взревела, и Ромео просиял своей потрясающей улыбкой в ответ.
– Это мечта, которая стала явью. Я с детства мечтал играть за «Тайд». Не могу поверить, что мы только что снова выиграли Национальный чемпионат.
Ромео опустил голову, словно засмущавшись от такого количества внимания.
Лицо ведущего стало серьезным, он положил руку на плечо Ромео, и тот напрягся от такого жеста.
– Ну, Пуля, мы все здесь тебя любим. – Ведущий указал на стадион, и толпа в подтверждении затопала ногами на трибунах. – И не секрет, что у тебя в личной жизни было очень сложное время в последние недели.
Элли с Кэсс взяли меня за руки, парочка болельщиков похлопала по спине. Мне пришлось медленно вдыхать и выдыхать, чтобы справится со всем этим нежелательным вниманием.
Ромео скрестил руки на груди и уставился в пол. Рис, Джимми-Дон и Остин подошли к нему для поддержки, и я благодарно улыбнулась.
Ведущий успокоил толпу.
– Мы просто хотели узнать, как ты?
Ромео прочистил горло.
– Лучше, спасибо, – коротко ответил он.
– Поддержка болельщиков тебя и твоей девушки была просто колоссальной. Ты хотел бы сказать что-то в ответ?
Я быстро взглянула на Элли и спросила:
– Поддержка была колоссальной?
Она сжала мою руку.
– Невероятной, дорогая.
Я кивнула, пытаясь справиться с эмоциями.
– Я… я… – Ромео провел рукой по лицу, не в силах что-либо сказать, и Джимми-Дон приобнял его за плечи и прошептал что-то на ухо.
– Пуля? – ведущий с сочувствием в голосе настаивал на ответе.
Ромео глубоко вдохнул и поднял голову.
– Я не знаю, как отблагодарить всех за поддержку. Это меня действительно поразило. У «Алабамы» лучшие, мать его, болельщики в мире.
Толпа вновь взорвалась.
– Еще одно, Пуля, – сказал ведущий. Ромео коротко кивнул. Я видела, как неловко ему было давать интервью при всех. – Ты действительно считаешь, что удача благоволит тебе в этом году после – теперь уже знаменитого – поцелуя твоей девушки, а также последующих поцелуев на каждом домашнем матче?
Кэсс слегка подтолкнула меня локтем и зачмокала под ухом. Я покраснела, хихикнув.
Ромео озарился широкой, красивой улыбкой и через все поле посмотрел прямо на меня.
– Черт, да. Вся моя долбаная жизнь изменилась после того поцелуя, чувак. Вся моя жизнь изменилась в ту минуту, когда я встретил ее.
Остин, Рис и Джимми-Дон, хохоча, напрыгнули на Ромео, и ведущий повернулся к камере, с веселой улыбкой качая головой.
– Леди и джентльмены, поприветствуйте своих победителей: «Ааааалааабааааааааамаааааа Крииииимсооооон Тааааайд»!!!
С крыши полетели потоки конфетти, на весь стадион прогремели первые аккорды песни «Алабама – милый дом», и болельщики кинулись танцевать и праздновать на трибунах. Игроки подходили друг к другу, смеялись и обнимались, возле Ромео выстроилось полчище журналистов.
Все события этого дня эмоциональной тяжестью навалились на меня, и Кэсс, увидев, как я села, протянула мне флягу с самогоном.
– Глотни, тебе это нужно, подруга!
Закатив глаза, я взяла флягу и сделала небольшой глоток.
Да. И во второй раз это не стало лучше на вкус.
Лекси подбежала к нам с помпонами в руках.
– Молли! Ты пришла! – закричала она, и я, передав флягу Кэсс, перегнулась через рекламные щиты, чтобы ее обнять.
– Как ты, дорогая? – ласково спросила она.
– Лучше, спасибо. Рада вернуться домой.
Болельщики вдруг закричали еще громче, я подняла голову и увидела, что Ромео бежит ко мне, и, как всегда, камера следовала за ним.
Когда Ромео добежал до щитов, он взял меня и перетащил в свои объятия.
– Мы победили, детка!
– Я так тобой горжусь, – сказала я и нежно поцеловала его.
– Мне нужно побыть наедине с тобой. Немедленно, – твердо обозначил он мне на ухо.
– Тебе разве не нужно побыть с командой? – спросила я, когда он быстро потащил меня в тоннель для игроков, игнорируя всех, кто попадался нам на пути.
– Ты хочешь всем им подарить победное шоу? – наклонившись ко мне, прошептал он. – Потому что сейчас я могу думать только о том, как окажусь в тебе, и независимо от того, где мы будем через тридцать минут, это произойдет.
– Нам нужно уходить… немедленно, – согласилась я.
– Рад, что мы нашли общий язык.
Глава 27
Ромео не произнес ни слова, пока мы ехали в отель, и я отчаянно ждала, когда он что-то скажет… хоть что-нибудь. Лучше бы он кричал на меня, злился, огорчался, но молчание, которое мне приходилось выносить, было медленной и мучительной пыткой.
После невероятно напряженного подъема на лифте мы вошли в роскошные апартаменты с огромной кроватью с балдахином и белоснежными простынями.
Кожу на затылке закололо. Я чувствовала Ромео у себя за спиной, он провел пальцем по моему позвоночнику. На нем все еще была мокрая футболка после игры, мы ушли так быстро, что он даже не озаботился снять форму. И то, что он был таким резким и грубым, только усиливало напряжение между нами.
Отведя мои длинные волосы за плечо, Ромео лизнул обнаженную кожу.
Я буквально вспыхнула.
Ромео развязал бретельки, и мое белое платье упало на пол, обнажая грудь и оставляя меня лишь в кружевных шортиках.
Я положила голову ему на плечо, и знакомое мятное дыхание опалило мою горячую кожу. Он прошелся пальцами по моим рукам, переплел их с моими и медленно положил наше слияние себе на затылок, вынуждая обнять за шею.
Я повернула голову навстречу его устам, и он обвел языком контур моих губ. Я застонала и закрыла глаза.
Ромео приоткрыл рот и нежно подразнил меня своим языком. Проскользил мозолистыми руками по моим ребрам и обхватил грудь. Я громко выдохнула и выгнулась.
– Ты больше никогда от меня не сбежишь, правда, Шекспир? – Его руки сильнее сжали мою грудь. – Правда! – рыкнул он.
– Да, никогда, – всхлипнула я, прижимаясь к нему спиной.
Ромео сменил эту пытку на нежный массаж и стал покусывать мою мочку ушка.
– Я скучал по тебе. Мне не понравилось думать, что ты никогда не вернешься. Я поклялся себе, что, если ты вернешься, я сделаю все, чтобы это было навсегда.
Мне нравилось, как он в мгновение ока переключался с доминирования на нежность.
Опустив руку к трусикам, он проник под кромку прямо к моему горячему местечку и резко втянул воздух.
– Господи боже, детка. Ты всегда готова для меня.
От ощущения движения его пальцев во мне я запрокинула голову и застонала, цепляясь за его волосы, чтобы удержать равновесие.
– Я заставлю тебя кончить, Мол, – сказал он, затеребив большим пальцем мой комочек нервов.
– Черт! – выкрикнула я, двигая бедрами и потираясь задом об его пах.
Он впился зубами мне в плечо, пока я терялась в ощущениях эйфории.
– Я люблю тебя детка. Ты чувствуешь, как сильно я тебя люблю?
– Я тоже тебя люблю!
Пальцы Ромео стали слишком жесткими и напористыми.
– Тогда почему ты меня оставила?
– Потому что я… не могла справиться с болью. Думала, тебе будет лучше без меня.
Он ввел третий палец, заслужив мой вскрик.
– Мне никогда не будет лучше без тебя. Думаешь, я мог справиться с болью? Думаешь, я, бля, не умирал каждый раз, когда ты отворачивалась от меня? Уходила в себя? – Он стал толкаться еще сильнее. – Думаешь, мне не было больно, когда я вернулся в больницу и обнаружил, что ты ушла. Не оставив ни записки, ни звонка, ничего? Думаешь, мне не было больно, когда скандал с моими родителями и фотографии моей девушки, истекающей кровью, появились во всех гребаных новостях.
От стыда по моим щекам потекли слезы, и я вцепилась в его предплечье.
– Мне так жаль, Ромео.
Он сильнее впился в мою кожу и с последним толчком пальцев прошептал:
– Кончай, Мол.
И я кончила.
Перед глазами плясали черные точки, пока я опиралась на его сильное тело, чтобы удержаться на ногах. Он медленно привел меня в чувства, целуя в шею. Убрал руки, одним рывком сорвал с меня кружевные трусики и бросил тонкий материал на пол.
Я была голой, удовлетворенной, еле стоящей на ногах и такой возбужденной, что казалось, будто лежу на горячих углях.
– Повернись.
Я сделала, что велено, и увидела, как яростно раздуваются его ноздри. Заведя руки за спину, Ромео стянул с себя футболку, и его загорелый торс засверкал в свете уличного фонаря, льющегося через окно.
Мое внимание тут же привлекли два больших замысловато вытатуированных белых ангельских крыла, гордо расположенных в центре его груди. Я робко провела по ним кончиками пальцев, наклонилась и прикоснулась дрожащими губами к каждому из них, отдавая должное их значению.
Когда я подняла голову, Ромео облизнул губы, в шоколадных глазах отражалась беззащитность.
– Знаю, наш ангел уже не снами, но я хочу, чтобы он даже на Небесах видел, как мы его любили… и как… несмотря на то, что он был незапланированным… чертовки сильно хотели.
Я выдавила бесцветную улыбку, и он привлек меня к своим губам.
– Мне нравится. Они идеальны, – прошептала я в его уста.
Он слегка отодвинул меня назад и сказал:
– Я не особо верующий парень, Мол. Не хожу в церковь, и Господь свидетель, я грешен, но я искренне верю, что о нашем ангеле заботятся лучше, чем здесь… твои родители. Я верю в это всем сердцем.
Из моего горла вырвался всхлип, Ромео обнял меня за шею и притянул к груди. Через пару минут я поцеловала его там, где билось сердце, и отстранилась.
– Я люблю тебя, Ромео.
– И я люблю тебя, детка.
Мы простояли так еще какое-то время, только вдвоем, дыша в унисон и исцеляя друг друга.
Ромео взял меня за плечи и отстранил от себя.
– А теперь… – его лицо стало жестче, – сними их. – Он указал на свои спортивные штаны.
От его командного тона мое сердце застучало быстрее, я развязала узел и осторожно вытянула ремень из штанов, задевая костяшками пальцев его эрегированную плоть.
Он следил за каждым моим движением, его точеная челюсть напрягалась от малейшего прикосновения. Я отбросила ненужный ремень на пол, ожидая следующего приказа.
– Стяни с меня штаны и встань на колени.
Я взялась за пояс и потянула вниз по его мускулистым ногам. Он высвободился, и я потерлась щекой о его плоть. Полностью стянула штаны и бросила их на ковер. Подняла голову и встретилась с ним взглядом, покуда он возвышался надо мной.
– Соси, пока я не прикажу тебе остановиться.
Мой рот наполнился слюной, и я подалась вперед, медленно облизывая его ствол. Ромео зашипел в ответ. Я обхватила его губами и втянула глубоко в рот.
– Фак! – выкрикнул он и схватил меня за волосы, ритмично двигая бедрами вперед-назад. Его плоть у меня во рту становилась все напряженнее.
Я подняла глаза и, увидев, как он запрокинул голову и облизнул нижнюю губу, застонала. От такого воодушевления я ускорила темп, вращая языком вокруг головки. Он стал сильнее толкаться бедрами, и я взялась за них, чтобы усилить тягу.
– Бля, Мол, твой рот, – прорычал он и оторвал меня от себя. – Ложись на кровать.
Я встала и забралась на середину кровати, где была быстро опрокинута на спину. Ромео раздвинул мои ноги, сгибая их в коленях, и его рот прижался ко мне.
– Ахх! Ромео…
Он яростно работал ртом, его язык заполнял и ласкал меня. Я зарылась пальцами в его волосы. Недолго меня не хватит.
Он резко поднял голову и приказал:
– Возьмись руками за спинку кровати.
Я сделала, как он велел.
– Не отпускай.
Ромео погрузился обратно, а я вонзила ногти в плотную древесину, вздыхая и беззвучно вскрикивая от каждого прикосновения и укуса.
– Ромео… Ромео… Я кончаю! – Я распадалась на части, вцепившись в спинку кровати, пока Ромео упивался мной. Ромео отпустил мои ноги, они упали на матрас, но в следующую секунду он снова взялся за них, и я открыла глаза – как раз в тот момент, когда он ворвался в меня одним сильным толчком.
– Ахх! – вскрикнула я, не в состоянии больше сдерживаться. Это было слишком.
Я передвинулась, чтобы освободить руки, но он резко скомандовал:
– Я сказал «не отпускай»!
Мои руки замерли, он усилил хватку на моих бедрах, обездвиживая их для своего удобства.
– Ты оставишь меня снова?
– Нет! Нет, нет, нет…
– И почему же?
– Потому что я люблю тебя!
Возбужденные глаза Ромео потемнели, и он стал грубо толкаться в меня.
– Неправильный ответ.
Мои пальцы свела судорога и я закричала:
– Потому что я твоя. Потому что я принадлежу тебе. Потому что ты мой!
Его глаза закатились, он наклонился вперед, опираясь на руки, и, набросившись на мой рот, зашептал:
– Потому что ты моя. Ты принадлежишь мне.
Я ощутила приближение оргазма, и живот сжался в предвкушении.
– Бля, ты такая тугая! Я кончу с тобой. Ты так сильно меня сжимаешь, детка.
Я запрокинула голову, и с последним толчком мы оба застонали. Я обняла его, пока он медленно изливался в меня.
Все покрытые потом, мы тесно прижимались друг к другу. Я светилась от удовольствия. Ромео поднял голову.
– Я люблю тебя, – сказал он, нежно лаская мое лицо.
– Я тоже тебя люблю. Никогда не прощу себя за то, что оставила тебя.
Ромео слегка улыбнулся от облегчения.
– Я верю тебе. Но это в прошлом. Ты вернулась и никуда больше не сбежишь, даже если для этого мне придется привязать тебя к чертовой кровати. Все, закрыли тему. С меня хватит плохих мыслей. Мне нужно что-то хорошее. Мне нужно, чтобы все было хорошо. – Он убрал влажные прядки волос с моего лба. – Когда мы вернемся в Алабаму, ты переедешь ко мне.
– Хорошо.
Брови Ромео взлетели вверх.
– Хорошо? Я думал, мне придется тебя убеждать. И ты не скажешь мне, что мы слишком молоды, что слишком рано или еще какую хрень вроде этого?
– Не-а, мой дом там, где ты. Теперь я это знаю. Я наконец-то это поняла.
– Бля, ну наконец-то! – выдохнул он и переплел наши пальцы. – Мою маму освободили. Связи помогли в суде. Отец вышел под залог, но ему светит серьезный срок. Я говорил с ним и его адвокатом, и мы договорились просто разойтись своими путями. Нас больше ничего не связывает. Нельзя спасти то, чего никогда не было.
– Роум, мне так жаль.
– Не стоит. Мне нужно было убедиться, что они больше и близко к тебе не подойдут. Теперь так и будет. Они хотели брака с Шелли только ради денег ее отца. С этим официально покончено.
Я провела большим пальцем по его ладони. Он с довольной улыбкой наблюдал за моими действиями.
– Смешно, но я наконец-то чувствую себя свободным. – Ромео перекатился на бок, и мы легли лицом друг к другу на одной подушке. – Мы наконец-то свободно можем быть вместе, без каких-либо преград.
– Больше никакой Шелли?
– Она к нам теперь и близко не подойдет. Кэсс об этом позаботилась, – ухмыляясь, добавил он.
Я нахмурилась.
– О чем ты?
– Она поколотила ее за то, что та сделала с тобой. Сломала ей гребаный нос. Жаль, что я этого не видел!
– Нет! Не может быть. – При следующей же встрече со всей силы обниму подружку, чтобы аж ребра трещали.
Я невольно захихикала и поцеловала его руки. Он перестал улыбаться и положил ладонь на мой живот.
– Я не был с тобой слишком груб? Тебе еще больно, детка?
Я печально покачала головой.
– Больше нет. Во всяком случае, не физически.
Прекрасные темно-карие глаза Ромео выражали сочувствие. Он все понимал.
– Ты хочешь еще детей?
Я подавила свои горестные эмоции. Пришло время оставить все беды позади. Пришло время двигаться дальше.
– Однажды я хочу стать мамой. Но не сейчас. У нас обоих есть мечты, мы молоды и хотим многого достичь. У нас будут дети, Ромео, но когда мы решим, что настал подходящий момент.
– Согласен. И у нас всегда будет наш маленький ангел на Небесах.
Я наклонилась и нежно поцеловала большие вытатуированные крылья на его груди.
– Итак, суперзвездный квотербек… ты, наверное, будешь первым в драфте через несколько месяцев, особенно после твоего победного тачдауна, да?
Он намотал локон моих волос на палец.
– Да, наверное.
– Выкладывай.
Он медленно выдохнул.
– Ты поедешь туда, куда тебя примут. Без вариантов.
Моя докторская. Он беспокоился о моей докторской.
– Слушай, я еще даже заявления не подавала, так что давай не будем волноваться об этом, хорошо? Мы не знаем, что будет завтра. Давай просто насладимся друг другом немножко, без всей этой драмы.
Он кивнул и улыбнулся.
– К тому же у меня теперь новая философия касательно всего. Думаю, мы должны ее использовать.
Он посмотрел на меня в ожидании.
Я прочистила горло.
– В жизни случаются плохие события,
Они буквально выводят тебя из себя,
От других же событий хочется чернить и ругаться.
Но, когда жизнь преподносит тебе неприятные сюрпризы,
Не ворчи, лучше присвистни,
И это поможет сделать жизнь лучше…
И всегда смотри на светлую сторону жизни… [11]
Ромео поддержал меня соответствующим свистом и, смеясь, приподнял бровь.
– «Монти Пайтон», Шекспир? Это твоя новая философия?
Я вздернула плечами.
– Это же «Пайтон».
Он рассмеялся, свободно и открыто, и повторил за мной:
– Это же «Пайтон».
Я посмотрела на часы.
– Еще довольно рано. Не хочешь пойти встретиться с ребятами из команды? Сходить поужинать? Чем ты хочешь заняться?
Он властно шлепнул меня по попке, и я, вскрикнув, захихикала.
– Тобой. Я с тобой еще не закончил, Шекспир. Нам нужно наверстать недели упущенного секса. – Тембр его голоса стал более глубоким, когда он отбросил всю нежность. – А теперь встань у края кровати, возьмись за щиколотки и приготовься кончить еще как минимум три раза.
Эпилог
Радио Сити Мьюзик Холл, Нью-Йорк
Драфт НФЛ
На сцену вышел представитель НФЛ и встал у микрофона.
Ромео сжал мою ладонь, слегка наклонился и, поднеся наши руки к губам, поцеловал переплетенные пальцы. Я придвинулась к нему максимально близко, он закрыл глаза и прижался своим лбом к моему.
Тишина была удушающей.
– И первым в драфте… на следующий сезон НФЛ… для «Сиэтл Сихокс»… становится… квотербек… Ромео Принс… из… «Алабамы Кримсон Тайд»!!!
Мы были за кулисами в фойе. Наш частный столик, за которым расположились все наши друзья, взорвался аплодисментами, и мы все вместе подскочили, громко крича от радости.
Нагнувшись, Ромео поднял меня на руки и страстно поцеловал. Когда я отстранилась, то увидела в шоколадных глазах, что маленькая часть его никогда по-настоящему не позволяла себе поверить, будто этот момент когда-нибудь настанет.
Обхватив его лицо ладонями, я наклонилась и прошептала:
– Малыш, ты это сделал.
Ромео ничего не ответил. Просто не мог. Он до сих пор был в шоке.
Сопровождающий сразу же подошел и позвал его на сцену, а я осталась наблюдать на экране перед нами, как камера следует за ним по коридору. Ромео выглядел роскошно в своем отглаженном черном костюме и белой рубашке. Я, чтобы соответствовать ему, надела обтягивающие черные брюки с высокой талией и черный шелковый топ.
Как только Ромео дошел до конца длинного коридора, ему вручили сине-салатовую кепку «Сихокс», он ее мигом надел на голову и продолжил идти к сцене навстречу восторженным аплодисментам и крикам зрителей.
Ромео пожал руку представителю футбольной лиги, на его лице играла легкая кривая ухмылка. Меня рассмешило то, каким холодным и сдержанным он выглядел со стороны, но только не для меня – у него был идеальный образ плохого парня: темный и недосягаемый. Судя по женским крикам, у него уже был свой фан-клуб.
Ромео с гордостью поднял футболку «Сихокс», демонстрируя номер семь и надпись «ПРИНС» на спине, и его ослепило целое море вспышек. Мне снова и снова приходилось утирать слезы счастья, пока я смотрела на него, находящегося в центре внимания и наконец-то получившего все, чего он заслуживал.
После короткого интервью он ушел со сцены, чтобы поговорить с ожидавшей его прессой. Элли, Лекси и Кэсс теснились со мной на небольшом диванчике.
– Итак, Мол, Сиэтл? – спросила Элли с равным выражением счастья и тревоги на лице. Последние несколько месяцев все внимание было сосредоточено на Ромео и предстоящем драфте. Друзья знали, что я собираюсь получать докторскую степень после этого академического года, но никто, даже Ромео, не знал, куда меня приняли.
Сначала я должна сказать ему.
– Я так за него счастлива. Это то, о чем он всегда мечтал, – сказала я, умышленно уходя от вопроса.
Кэсс закатила глаза.
– Хватит, Моллз! Ты поедешь с ним? Ты ни черта не говорила про следующий год, а мы все хотим знать!
Я осмотрелась и заметила на себе взгляды шести пар широко раскрытых глаз. Громкая отповедь Кэсс привлекла внимание Остина, Риса и Джимми-Дона, которые сидели напротив.
Я поерзала на диване и отмахнулась.
– Это вечер Ромео. Не мой.
Шесть удрученных друзей с досадой откинулись на спинки своих мест.
Сперва мне нужно поговорить с Ромео.
Ромео вернулся к нам примерно полчаса спустя, я кинулась в его распростертые объятия и, осыпая поцелуями его лицо, зашептала:
– Я люблю тебя. Люблю. Люблю.
Мой новый сиэтлский квотербек стиснул меня в объятьях, затем отстранил и заглянул мне в глаза. Его лицо светилось от счастья, но в беспокойных глазах отражалось напряжение.
– Что? Что случилось? – встревоженно спросила я.
Ромео показал парням, что нам нужна минутка, и потянул меня в темный угол, скрывая от посторонних взглядов. Он поправил мои волосы, а я игриво дернула за козырек его кепки «Сихокс».
Поймав мою руку, Ромео снял кепку и провел пальцами по растрепанным волосам.
– Я счастлив, детка. Но я не могу сделать это без тебя. Сиэтл. Я еду в Сиэтл. Я знаю, ты подавала заявления в Гарвард, Йель и Стэнфорд. Ты была чертовски скрытна, и я с ума сходил в неведении. Мы можем оказаться в разных уголках страны, а ты нужна мне. Не думаю, что смогу сделать это без тебя.
– Роум…
Он не дал мне договорить, приложив палец к губам.
– Мне хочется попросить тебя поехать со мной, ведь я знаю, что ты бросишь все ради меня. Но мне также хочется, чтобы и твои мечты осуществились. Я просто не знаю, как совместить в своей жизни тебя и футбол.
Я взяла его руку и поцеловала каждый палец.
– Ромео, я убегала от своих проблем всю жизнь и никогда не возвращалась назад, ты первый, к кому я вернулась. Это многое для меня значит. Ты вытянул меня из тьмы. – Я опустила его руку и прижала к своему животу. – И дал мне надежду. Я верю, что однажды стану хорошей мамой… когда придет время. Теперь у меня есть настоящая семья… это ты.
Его шоколадные глаза заблестели от слез, я нежно поцеловала татуировку крыльев ангела, которая занимала почетное место над его сердцем.
– Ты как-то сказал мне, что однажды уедешь подальше, однажды будешь самим собой и однажды получишь все, чего хочешь.
Ромео медленно кивнул.
– Но я хочу тебя. Ты – все, чего я хочу. Ты мое «однажды».
Я залезла в задний карман и достала письмо. На лице Ромео отразилась растерянность.
– Твое однажды наконец-то настало, – пояснила я.
Выдернув письмо из моих рук, он открыл конверт и вытащил лист со словами «принята» и «Вашингтонский университет, Сиэтл».
Едва не разорвав письмо надвое трясущимися руками, он поднял на меня вопросительный взгляд.
– Ты… Как? Что?
Я взяла письмо у него из рук, убрала обратно в карман и обхватила его лицо ладонями.
– Я также подала заявление в Сиэтл. Когда доктор Адамс несколько месяцев назад упомянул, что есть вероятность твоего попадания туда, я изучила, как работает драфт, и просчитала возможности. Я не хотела говорить на тот случай, если ничего не выйдет. Но все получилось. Я еду в Сиэтл с тобой, малыш. Ты смотришь на нового докторанта по философии. Я послала е-мейл с подтверждением минут двадцать пять назад.
Ромео широко улыбнулся – такой улыбкой, которой гордился бы мой отец – и впился в мои губы.
Когда он наконец отстранился, выражение его лица было напряженным и совершенно серьезным. Он прижал меня к стене. Я знала этот взгляд: его дикая, собственническая сторона пробивалась на поверхность.
Ромео несколько секунд неотрывно смотрел на меня, а потом вдруг выдал:
– Выходи за меня.
– Ч-что? – от шока запнулась я.
Ромео обхватил мое лицо руками, притягивая меня, умаляя меня, жела<