Быстро одевшись, Белла отважилась пойти на кухню. Эдварда нигде не было.
Она затолкала свою грязную одежду в свой голубой рюкзак L.L. Bean, который стоял возле барной стойки. Она вытащила свой телефон и конверт. Уселась на барный стул и проверила свою голосовую почту. Ее ждали пять сообщений от Питера, одно настойчивее другого, кульминацией всего было сообщение, что он стоит под окнами ее дома на Мэдисон Авеню и звонит ей в дверь.
Дерьмо. И она не знала как объяснить, что случилось. Но и игнорировать Питера она тоже не могла, поэтому она быстро приготовила оправдание и отправила ему смс. «Привет, Питер. Прости. Не услышала звонка в дверь. Может, сломан? Мейсен ругал меня, но я не буду бросать класс. (фу) Нужен новый руководитель. Работаю над этим. Поболтаем позже и спасибо. Б.»
Она надеялась, что ее сообщения будет достаточно, чтобы занять его, пока она не придумает лучшего объяснения. Она полагала, что нужно поговорить с Эдвардом о том, какую историю придумать совместно.
Кое-что что Эдвард сказал вчера разожгло ее любопытство о содержании конверта, который он положил в ее почтовый ящик. И когда она проверила его, в дополнение к черному кружевному лифчику, она нашла свой iPod. Она достала его, воткнула наушники в уши и прокрутила музыку в раздел «Недавно добавленные песни», где нашла, что Эдвард добавил две песни.
Первая песня была «Речь Просперо» Loreena McKennitt. С удивлением, Белла слушала навязчивый женский голос, поющий следующие слова из Шекспира:
«Отрекся я от волшебства.
Как все земные существа,
Своим я предоставлен силам.
На этом острове унылом
Меня оставить и проклясть
Иль взять в Неаполь — ваша власть.
Но, возвратив свои владенья
И дав обидчикам прощенье,
И я не вправе ли сейчас
Ждать милосердия от вас?
Итак, я полон упованья,
Что добрые рукоплесканья
Моей ладьи ускорят бег.
Я слабый, грешный человек,
Не служат духи мне, как прежде.
И я взываю к вам в надежде,
Что вы услышите мольбу,
Решая здесь мою судьбу.
Мольба, душевное смиренье
Рождает в судьях снисхожденье.
Все грешны, все прощенья ждут.
Да будет милостив ваш суд.»
(Уильям Шекспир. Буря. Перевод Мих. Донского)
Белла прослушала песню дважды и была впечетлена и словами, и музыкой. Она давно знала, что Эдвард был пылким; так сказала Эсми. И Белла испытала его пыл на себе в их первую встречу, когда он пристально смотрел ей в глаза, как будто она была первой женщиной, которую он когда-либо видел. Как будто она была Евой.
- Изабелла?
Она вскрикнула и прижала ладошку ко рту. Эдвард стоял перед ней с тремя маленькими пакетами в одной руке и букетом фиолетовых ирисов в другой.
Испугавшись, она сняла наушники с ушей. Он посмотрел на ее iPod с любопытством и улыбнулся несколько натянуто. Белла улыбнулась ему.
В ответ он наклонился к ней, их глаза встретились, он слегка прижался губами к ее левой щеке, а потом к правой. Белла думала, что он приближался к ее губам, поэтому когда он коснулся ее щеки, она была разочарована. Тем не менее, искра проскочила к ней от его губ, заставляя ее сердце биться быстрее.
Она покраснела и опустила взгляд на руки.
- Доброе утро, Изабелла. Я рад, что ты осталась. Как спалось? - голос Эдварда был мягким.
- Я хорошо спала - потом.
Эдвард поставил цветы и продукты за ней на барную стойку.
- Так же как и я.
Он не сдвинулся с места, чтобы коснуться ее, но следил взглядом за ее пальцами. Белла слегка вздрогнула, когда вспомнила, что он сделал с ее пальцами вчера вечером.
- Ты замерзла?
- Нет.
- Ты дрожишь.
Эдвард нахмурился и между бровями пролегла складка.
- Ты нервничаешь из-за меня?
- Немного.
Эдвард ушел на кухню и стал распаковывать продукты.
- Что ты купил? - спросила она, указывая на пакеты.
- Печенье и багет. Здесь за углом французская булочная, которая делает лучшие булочки с шоколадом в городе. Еще немного сыра из магазина внизу, фрукты и сюрприз.
- Сюрприз?
- Да, - улыбнулся он и стал ждать.
Она наморщила нос. — Ты скажешь мне что это за сюрприз?
- Если я скажу тебе, то это уже не будет сюрпризом.
Она закатила глаза, и он рассмеялся над ней.
- Baci, - сказал он. («поцелуй» с итальянского — прим. перев.)
Белла замерла.
Поцелуи?
Эдвард увидел ее реакцию и понял, что двойной смысл мог быть неправильно истолкован. Он вынул что-то из одного пакета и положил в правую ладонь, так как протягивают например лошади яблоко.
Сходство не ускользнуло от Беллы, которая посмотрела на маленькую, обернутую в фольгу шоколадку со вздернутым носом.
- Я думал ты любишь шоколад, - сказал он, и в его бархатном голосе послышались нотки боли. — Когда Антонио дал тебе одну, ты сказала, что они твои любимые.
- А они и любимые. Но предположительно я не должна брать шоколад от незнакомых мужчин, помнишь? Я думаю, ты дал мне четкое указание на этот счет, когда мы были в Лобби с Элис.
Белла взяла шоколадку и с нетерпением развернула ее, заталкивая в рот.
- Я не приказывал тебе этого.
Белла уставилась на него. А потом она жевала и проглотила шоколад.
- Ты шутишь?
- Нет.
- Ты с какой планеты? «Привет, меня зовут Эдвард, я с планеты непонимающих властелинов».
Эдвард нахмурился. — Очень смешно, Изабелла.
Он прочистил горло и поискал ее глазами.
- Хоть на минутку будь серьезной. Ты думаешь я помыкаю тобой?
- Эдвард, ты ничего не делаешь, но. У тебя только одна форма прямого распоряжения, и это приказ; делай это, делай то, иди сюда. И вдобавок ко всему, как и Питер, ты думаешь, что я как зверюшка из зоопарка. Или из детской книги.
При одном упоминании имени Питера, складка меж бровей Эдварда углубляется.
- Кто-то должен был присутствовать при разрешении нашей ситуации вчера. Я пытался защитить нас обоих. Я просил тебя поговорить со мной, Белла. Я пытался поговорить с тобой на протяжении нескольких дней, но ты отвергла меня.
Белла чувствовала, что ее раздражение начинало расти.
- А что я должна была делать, Эдвард? Твое эмоциональное состояние — это американские горки, и я хочу преодолеть подъем. Я никогда не знаю, когда ты собираешься быть милым и шепчешь что-то, от чего у меня перехватывает дыхание или скажешь что-то отвратительное, что разобьет мне… - Она остановилась.
Эдвард откашлялся.
- Я прошу прощения за то, что повел себя подло по отношению к тебе. Этому нет оправдания.
Белла что-то пробормотала себе под нос.
- Я считаю, что с тобой иногда трудно разговаривать. Я никогда не знаю, о чем ты думаешь и от тебя всего можно ожидать, когда ты в ярости. Как сейчас.
Она презрительно фыркнула. — Я не в ярости.
- Теперь мне нужно поговорить с тобой. — Его голос вновь стал мягким.
Эдвард рискнул и провел пальцами по длинным, влажным завиткам.
- Ты пахнешь ванилью, - прошептал он.
- Это твой шампунь.
- Ты думаешь я властный?
- Да.
Эдвард вздохнул.
- Это привычка, я полагаю. Годы жизни в одиночестве сделали меня грубым, и я не практиковался во внимательности к людям. Но я постараюсь следить за тем, как буду разговаривать с тобой в будущем. А что касается Питера и животных прозвищ, обидно, что он относится к тебе как к кролику. Кролики — закуска. Поэтому это надо прекратить. А как на счет Котенка? Я думаю это гораздо лучше.
- Только не в том случае, когда тебе двадцать три и ты маленького роста и хочешь, чтобы в академии тебя воспринимали серьезно.
- А как на счет того что тебе двадцать три, ты восхитительно миниатюрна, и кто-то кому тридцать три, он дипломированный преподаватель, говорит это тебе, потому что фактически он думает, что ты по-настоящему сексуальна?
Белла отстранилась. — Не смейся надо мной, Эдвард.
- Я никогда бы так не смеялся над тобой.
Эдвард серьезно посмотрел на нее.
- Изабелла, посмотри на меня.
Белла не отрывала взгляд от пола.
Эдвард подождал, пока она не встретит взгляд снова.
- Я бы никогда не посмеялся над тобой. И, конечно, не над чем-то вроде этого.
Она поморщилась и отвела взгляд.
- Но, возможно, Котенок — это словечко любовников.
Белла покраснела, в то время как Эдвард продолжал распаковывать продукты.
Наконец, он повернулся к ней.
- Для меня очень много значит, что я заснул с тобой вчера и ты была у меня в объятиях. Спасибо.
Ее взгляд стал задумчивым, и она отвела глаза.
- Посмотри на меня, пожалуйста, - выдохнул он.
Их глаза встретились, и Белла была удивлена выражением лица Эдварда. Он выглядел встревоженным.
- Тебе стыдно прийти ко мне в кровать?
Белла покачала головой.
- Это напомнило мне о нашей первой ночи вместе.
- Мне тоже, - прошептала она.
- Прости, что меня не было, когда ты проснулась сегодня утром. Я проснулся на рассвете. Когда ты крепко спишь, ты похожа на картину Да Винчи La Scapigliata. Ты выглядишь очень спокойной, когда твоя голова покоится у меня на плече. И очень, очень красивая.
Он перегнулся через барную стойку и нежно поцеловал ее в лоб.
- Так ты хорошо спала?
- Слишком. Эдвард, почему у тебя свечи в спальне?
Эдвард вздохнул и провел пальцем по брови.
- Ты уже говорила мне, что думаешь о темноте. Я хотел, чтобы ты смотрела на картины Холидея и на меня. Я не знал как бы ты себя чувствовала, оставшись на ночь. Я боялся, что ты сбежишь с воплями.
- Очень внимательно с твоей стороны. Спасибо.
Его рука остановилась на ее щеке, в то время как его зеленые глаза впились в нее, обжигая.
- Я хороший любовник, Изабелла, во всех смыслах этого слова.
Когда он отстранился, Белла напрасно пыталась восстановить дыхание.
- Скажи мне, почему ты так ненавидел меня с первого урока.
- Я не ненавидел тебя. Я был сбит с толку и раздражен, когда вел тот семинар. Ты показалась мне знакомой, и я задал тебе вопрос, чтобы ты могла показать мне свое лицо. И когда ты проигнорировала меня, я потерял терпение. Я не привык, когда меня игнорируют.
Она медленно покусывала губу.
- Я понимаю, что это не оправдание; я просто хочу дать объяснение. Только один взгяд на тебя вызвал во мне сильные чувства. Я не понимал, откуда они взялись, и меня это возмущало. И мое возмущение быстро превратилось во что-то чудовищное. Но моя грубость по отношению к тебе совершенно непростительна.
Эдвард вздохнул и провел пальцами по волосам.
- После семинара я был за это наказан. Эммет позвонил мне и сказал, что Эсми умерла, и умирая, шептала мое имя, потому что меня не было рядом. Он сказал мне, что ее мучения на смертном одре, это моя вина…
Белла протянула руку и взяла его в свою и, не задумываясь, поцеловала.
- Мне так жаль, Эдвард.
Сейчас он приблизил свои губы к ее губам и тесно прижал их, прежде чем отстраниться. На несколько мгновений они застыли так, пока Эдвард не стал переступать с ноги на ногу.
- Я проголодалась, - пробормотала она, интерпретируя его сигнал.
- Должен я покормить тебя?
Белла кивнула, тепло распространилось по ее телу, когда она вспомнила как он кормил ее вчера вечером.
- Латте или эспрессо? - он повернулся к кофеварке эспрессо.
- Латте, пожалуйста.
Она мгновение постояла, глядя на него, затем поближе рассмотрела ирисы, которые он купил ей.
- Не могла бы ты поставить их в воду? Хрустальная ваза на рояле.
Белла подошла к роялю, еще раз любуясь красотой черного дерева и взяла вазу.
- Я слышала ты играл прошлой ночью. Очень красиво.
- Я редко играю теперь. Надеюсь я тебя не побеспокоил.
- Нет.
Белла наполнила вазу водой, затем обрезала стебли ирисов от зелени и молча поставила их в вазу.
- А почему ты выбрал ирисы?
- Fleur-de-lis, - просто сказал он, поставив перед ней латте, который налил в чашку во французском стиле. — И я знаю твой любимый цвет фиолетовый.
- Это мои любимые цветы, - застенчиво заметила она, скорее себе, чем ему.
- Мои тоже, возможно потому что они символизируют Флоренцию. Но для тебя, я думаю, они имеют более глубокий смысл.
Он дерзко подмигнул ей и начал готовить завтрак. Белла слегка фыркнула. Она знала, что он имел ввиду; ирис был символом Марии в средние века и поэтому стал ассоциироваться с девственностью. Давая ей ирисы, Эдвард отдавал дань ее чистоте. Что довольно странно для потенциального любовника, должна была признать она.
Может он серьезно, на счет того, чтобы быть друзьями, в конце концов.
Белла взяла вазу в столовую и поставила в центре стола, унося пурпурные гиацинты на кухню. Она взяла опять свой латте и села на стул, на котором сидела вчера вечером, потягивала кофе и старалась придумать, что сказать дальше. Эдвард вскоре присоединился к ней, поставил перед ней завтрак и сел на стул напротив нее во главе стола.
- Buon appetito.
Бела быстро поняла, что то, что приготовил Эдвард, это лучшее, что она ела за пределами Италии. Перед ней стояла тарелка со свежими фруктами, булочками с шоколадом и нарезанный багет с сыром, прежде всего бри, мимолет и горгонзола. Он даже украсил их тарелки петрушкой и дольками апельсина.
Он поднял бокал шампанского и подождал пока Белла сделает тоже самое.
- Это Беллини, а не Мимоза. Я подумал ты его предпочитаешь.
Они чокнулись бокалами, и Белла сделала глоток. На вкус как шипучий персик, подумала она. Гораздо лучше, чем апельсиновый сок. Хотя Белла и задавалась вопросом, почему он опять пьет.
- А ты в этом хорош, - сказала она.
- Хорош в чем?
- В гостеприимстве. Я уверена, твои ночные гости не хотят уходить.
Эдвард небрежно положил вилку на тарелку и вытер губы льняной салфеткой.
- У меня нет привычки принимать ночных гостей таким образом и никогда ничего подобного не было. —Он пристально посмотрел на нее. — Я думал это очевидно, что ты другая, что я отношусь к тебе по-другому.
Он покачал головой. — Вероятно, нет.
- Ты сказал, нам нужно поговорить, - она быстро поменяла тему разговора.
- Да. — Он мгновение смотрел на нее. - У меня есть несколько вопросов, которые я хотел бы тебе задать сначала, и у меня есть что сказать.
- На инквизицию я не согласна.
- Это вряд ли инквизиция, Изабелла. Несколько вопросов, прежде всего, потому что когда я впервые встретил тебя, моя голова быда не вполне ясной. Поэтому прости меня, если я захочу иметь четкое представление о том, что в действительности случилось, - тон Эдварда был слегка саркастичным.
Белла наколола вилкой клубнику и проглотила не жуя.
Прекрасно. Пусть задает вопросы. У меня также есть парочка, чтобы задать ему, и они не будут милыми.
- Но прежде чем мы начнем, я думаю, мы должны согласиться с некоторыми основными правилами. Я хотел бы поговорить с тобой о прошлом, до того как мы начнем обсуждать настоящее и будущее. Согласна?
- Согласна.
- Я обещаю, все что ты скажешь мне, останется строго конфиденциально, и от тебя ожидаю того же.
- Конечно.
- Есть какие-нибудь правила, которые ты бы хотела установить?
- Ммм, только говорить друг другу правду.
- Совершенно верно. Итак, сколько тебе было лет, когда мы в первый раз встретились?
- Я того же возраста, что и Элис, - начала она уклончиво, и когда он резко посмотрел на нее, добавила, - Семнадцать.
- Семнадцать?
Эдвард ругнулся пару раз и сделал большой глоток Беллини. Он был ошеломлен ее откровением, что более чем удивило Беллу.
- Почему ты пришла увидеть меня тем вечером?
- Не тебя. Я была приглашена на ужин, но когда я пришла, Элис и Джаспер вылетели за дверь, а все остальные исчезли. Я услышала шум и нашла тебя на крыльце.
Эдвард, казалось, задумался на мгновение.
Ты знала, кто я?
- Конечно. Они говорили о тебе постоянно. Элис была моей лучшей подругой в старшей школе. И даже потом. Они всегда говорили хорошо, либо не говорили ничего.
- Что случилось на следующее утро?
Вот об этом Белла не хотела говорить. Она проигнорировала вопрос и начала есть печенье, зная, что он не ждет от нее ответа, когда ее рот набит.
- Для меня это важно, Изабелла. Я хочу знать, что произошло потом. Мои воспоминания на следующее утро были слегка размытыми.
Она бросила на него взгляд и с трудом сглотнула.
- Правда? Позволь мне просветить тебя. Я проснулась до восхода солнца, одна, посредине леса. Ты бросил меня там. Я была в ужасе, я взяла покрывало и пошла. Я не могла вспомнить путь, которым мы пришли, и было все еще темно. Поэтому я бродила в истерике почти два часа, пока наконец не нашла путь обратно к дому твоих родителей. — Беллу начало трясти. — Я думала, что никогда не найду дорогу.
- Так вот когда ты ушла, - выдохнул он.
- О чем ты говоришь?
- Я не бросал тебя.
- Ну, а как тогда ты это называешь?
- Я, должно быть, проснулся незадолго до тебя. Ты спала у меня на руках, и я не хотел будить тебя, но мне нужно было облегчиться. Я нашел подходящее дерево, сделал то что нужно, а когда вернулся на луг, ты исчезла. Я вернулся в дом в поисках тебя, но тебя там не было. Я предположил, что ты ушла, и я в расстройстве ушел к себе наверх в свою старую спальню.
- Ты подумал, что я ушла?
- Да, - он пристально посмотрел на нее.
- Почему ты не пытался найти меня?
Эдвард отвел взгляд, чувство вины плескалось в глазах.
- Моя семья разбудила меня позже тем же утром, требуя, чтобы я разобрался с последствиями предыдущего вечера. И когда я спросил, где Беатриче, Карлайл сказал, что у меня бред.
- А как же Элис?
- Элис оставалась с Джаспером, пока я не уехал. Она отказывалась говорить со мной месяцами.
- Не лги мне, Эдвард. Я принесла обратно твой пиджак. Я сложила его и положила сверху на одеяло и оставила на крыльце прежде чем уйти. Это была подсказка. И что, никто не видел мой грузовик?
- Я не знаю, что они видели. Эсми принесла мне пиджак перед моим отъездом. И никто не упоминал тебя или твое имя, ты думаешь я не узнал бы его. Разве что ты была бы призраком.
- Как ты мог подумать, что все это был сон, Эдвард? Ты не был настолько пьян.
Эдвард закрыл глаза и сжал кулаки. Белла смотрела, как сухожилия на руках ходят вверх-вниз. Эдвард открыл глаза, но взгляд был прикован к столу.
- Потому что я был спохмелья, смущен и одурманен кокаином.
Бах.
Это был звук, с которым сказка Беллы разбилась о непоколебимую стену реальности. Ее глаза расширились и она резко вдохнула.
- Разве Элис не сказала тебе, что спровоцировало драку? Карлайл знал, когда забрал меня в аэропорту, что я был под воздействием какой-то дряни. Он обыскал мою комнату перед ужином и нашел мой тайник. И когда он предъявил мне это в лицо, я сорвался.
Белла закрыла глаза и уронила голову на руки.
Эдвард сидел тихо и ждал, когда она придет в себя.
- Кокаин, - прошептала она.
Эдвард сгорал от стыда в своем кресле.
- Да.
Глава 15. часть 2.
- Я провела ночь на лугу, одна, с двадцати семилетним наркоманом, который был одурманен наркотиком и пьян. Что за глупая девушка!
Он мог сделать со мной все что угодно. И никто бы не узнал.
Эдвард быстро вздохнул и стиснул зубы.
- Изабелла, ты не глупая. Я облажался. Мне следовало лучше знать тебя, прежде чем вести на луг.
Она глубоко вздохнула, и ее плечи начали вздрагивать.
- Посмотри на меня, Изабелла.
Она покачала головой.
- Чарли когда-нибудь говорил тебе, что приходил в дом моих родителей тем утром?
Белла посмотрела на него. — Нет.
- Ну, он приходил. Слухи начались, когда Карлайл привел Эммета в больницу, и ни один из них не объяснил, как он получил такие травмы. Чарли почуял неладное и пришел, неофициально, выяснить что к чему.
- Я никогда не знала.
- Наши родители были слишком заняты, храня секреты — защищали Карлайла и Эсми от слухов маленького городка. А поскольку никто кроме тебя и меня не знает, что случилось… - Его голос затих, и он покачал головой. — Почему ты не сказала Элис?
- Я была травмирована и унижена.
Эдвард поморщился и закрыл глаза. Он потянулся, чтобы взять ее за руку, и его взгляд впился в ее глаза.
- Разве ты не помнишь, что произошло между нами той ночью?
Белла вырвала руку.
- Конечно я помню, Эдвард! Вот почему я была сломлена в течение долгого времени. Иногда я мысленно возвращаюсь к той ночи, и я верю тому, что ты сказал. И я пытаюсь убедить себя, что у тебя была причина уйти. Одно время я могла думать только о том, что ты покинул меня, и у меня были ночные кошмары о том, как я заблудилась в лесу. Но ты знаешь что причинило мне боль больше всего? Я надеялась, что ты вернешься. Годами я надеялась, что ты появишься у меня на пороге и скажешь, что хочешь меня. Это выглядит жалко?
- Это не жалко. Я согласен, что это похоже на то, что я бросил тебя, но я клянусь, это не так. И поверь мне, если бы я задумался на мгновение, что ты была реальной и живешь в Форксе, я бы появился у тебя на пороге.
Он прочистил горло, и она почувствовала, как его колени ходят вверх-вниз под столом.
- Я наркоман. Вот кто я. Меня мучает постоянная жажда, которую я пытаюсь контролировать, и постоянная тяга, которая никуда не уходит.»
- Ты сейчас сидишь на чем-то?
- Конечно, нет! Ты думаешь, что я сижу на чем-то, не так ли?
- Если уж ты наркоман, то ты наркоман. Независимо от того, здесь я или нет, не имеет никакой разницы.
- Для меня есть разница.
- Одержимые личности могут подсесть на что угодно: наркотики, алкоголь, секс, люди… Что если ты становишься зависимым от меня?
- Я уже зависим от тебя, Беатриче. Только ты гораздо опаснее кокаина.
Брови Беллы взметнулись вверх от удивления.
- Ты ближе к героину, я думаю, таких наркотиков я старательно избегал, потому что не хотел в конечном итоге умереть.
Она склонила голову, чтобы избежать его взгляда.
Он опять потянулся, чтобы взять ее за руку, чтобы погладить вены, выделяющиеся на ее худеньком запястье.
- Я признаюсь тебе сейчас, Беатриче. Я разрушающий, я угрюмый. У меня плохой характер. Некоторые эти черты связаны с моими пагубными привычками, некоторые — с моим прошлым. Но я не могу держаться от тебя подальше. Было ли неправильно с моей стороны думать, что единственное объяснение твоего существования, это продукт больного ума или венец творения божьего?
Его слова и лицо были такими выразительными, что Белла вынуждена была отодвинуться. Сочетание его голоса и длинных холодных пальцев, поглаживающих вены… Белла боялась, что ее кожа загорится, и она превратится в кучку пепла.
- Ты все еще принимаешь наркотики?
- Нет.
- Для развлечения?
- Нет. После моего отвратительного поведения в Форксе, Эсми убедила меня обратиться за помощью. Я планировал самоубийство — мне просто нужно было немного денег, чтобы уладить дела. Когда они сказали мне, что не было никого с именем Беатриче, я решил, что ты была галлюцинацией или ангелом. И в любом случае, я подумал, кто-то, Господь возможно, сжалился и послал тебя мне. Lo seme di felicitа messo de Dio nell' anima ben posta. (Семена счастья Бог кладет в хорошие души).
- Эммет согласился не выдвигать обвинения, если бы я немедленно прошел курс лечения. Поэтому Карлайл отвез меня в Сиэтл и поместил в больницу. Когда я прошел первоначальную детоксикацию, он увез меня обратно в Бостон и положил в реабилитационный центр, чтобы я был поближе… к работе. — Он заерзал на стуле.
Белла тяжело вздохнула.
- Почему ты хотел убить себя, Эдвард?
- Я не могу сказать тебе.
- Почему?
- Я не знаю что случится, если я верну старых демонов назад, Беатриче. Я не готов.
- Ты все еще склонен к самоубийству?
Эдвард откашлялся. — Нет. Часть моей депрессии была вызвана наркотиками. А часть – другими факторами моей жизни, с которыми я сталкивался.
- Твоя мать была алкоголичкой?
- Да.
- А отец?
- Я не хочу говорить о нем.
- Элис рассказала мне о деньгах.
- Это единственная хорошая вещь, которая мне от него досталась, - сказал Эдвард сквозь зубы.
- Это неправда, Эдвард, - произнесла Белла тихо.
- Почему?
- Потому что благодаря ему ты родился, вот почему.
Лицо Эдварда сразу смягчилось, и он приложил губы к тыльной стороне ее ладони.
- Твой отец был алкоголиком?
- Я не знаю. Он был генеральным директором компании в Чикаго и умер от сердечного приступа. Я никогда не знал его.
- А ты алкоголик, Эдвард?
- Нет.
Белла аккуратно сложила салфетку дрожащими пальцами и отодвинула стул от стола.
- Я рада, что ты не сидишь на наркотиках и восстановился. Но я не буду связываться с алкоголиком. Жизнь слишком коротка, чтобы связывать ее с таким мучением.
Эдвард неотрывно смотрел на нее, ловя ее взгляд.
- Согласен. Но если бы ты провела со мной время, ты бы поняла, что я не алкоголик. И я обещаю больше не напиваться. И к сожалению, я напился единственный раз за шесть месяцев, и ты стала этому свидетелем.
- Моя мать ложилась на лечение и срывалась несколько раз, и она так никогда и не завязала с этим. Что случается, если ты начинаешь принимать наркотики снова? Не говоря уже о том, что у тебя бредовое видение Беатриче. Я не она, Эдвард. Ты хотел идеал, или ошибочное восприятие, обусловленное действием наркотиков, а не меня.
- Я не принимал наркотики шесть лет, Изабелла. Я не просто восстановился. Несмотря на это, я глубоко, глубоко ранен. Но ты не можешь воспринимать себя объективно. Я хочу узнать тебя, только тебя, такой какая ты есть. Я хочу, чтобы ты была собой, и да, Изабелла, я знаю, что ты больше, чем просто мечта. Твоя реальность гораздо более прекрасна и привлекательна, чем любая мечта. Я выбрал бы тебя, а не любую мечту.
- Если не брать в расчет, что ты не знаешь меня как личность. Ты впервые встретил меня, когда мне было семнадцать, я витала в облаках, а ты был навеселе.
Эдвард покачал головой. — То, что я чувствовал, было реальным. То, что я делал было реальным.
- Невозможно.
- Так и было, Белла. Для меня это было всем. Как только я прикоснулся к тебе, я знал… и когда у снова коснулся тебя снова, здесь… я вспомнил тебя. Моя душа и мое тело вспомнили тебя. Только мое сознание забыло.
- Я больше не та маленькая девочка. Я женщина, которую ты немедленно начал презирать.
- Это неправда. Ты выросла в прекрасную молодую женщину.
- Ты хочешь домашнего котенка или надувную Барби для сексуальных утех.
- Нет, Беатриче.
Белла покачала головой. — Прекрати меня так называть.
- Прости, Изабелла. Я знаю, что делаю тебе больно. Я знаю, у меня есть темные качества. Но позволь мне показать, что я могу быть хорошим по отношению к тебе? Очень, очень хорошим?
- Слишком поздно, Эдвард. Я не могу. — Хотя ей и больно было сделать это, она подошла к входной двери, взяла рюкзак и пальто.
- А как же прошлая ночь? - спросил он, шагая вслед за ней. — Для тебя это ничего не значит?
- А что это для меня должно значить, Эдвард? Скажи мне! - она прижала рюкзак ближе к груди и попятилась к стене.
Он положил руки по обе стороны от ее плеч и наклонился ближе. — Я тебе должен объяснить? Ты не чувствуешь этого?
Он приблизил свое лицо к ее, его губы в дюйме от ее губ. Она могла чувствовать его теплое дыхание на своей коже. Она вздрогнула.
- Чувствовать что?
- Твое тело и мое вместе. Ты пришла ко мне прошлой ночью, Изабелла. Ты пришла в мою кровать. Зачем ты это сделала? Почему не сказала мне, что не можешь остаться? Потому что мы родственные души, как описал Аристофан – одна душа в двух телах. Ты моя недостающая половинка. Ты моя bashert (судьба – по еврейски – прим. перев.)”
- Bashert? Ты хоть знаешь, что это означает? Bashert есть bashert, Эдвард; а судьба есть судьба. Это может значить все, что угодно, и не значит, что это я.
Он широко улыбнулся ей. - Твои лингвистические познания меня постоянно удивляют.
- Я знаю это слово.
- Конечно, любовь моя. Потому что ты умная. — Он поднес пальцы к ее шее, слегка поглаживая вверх-вниз.
- Эдвард – прекрати, - она оттолкнула его, чтобы мыслить ясно.
- Ты чист, но ты по-прежнему наркоман. Я дитя алкоголички. Этого не должно было случиться.
- Я не заслуживаю тебя. Я знаю. Conosco i segni dell'antica fiamma (Я знаю признаки древнего пламени – итальян. примеч. переводчика) Я почувствовал его как только впервые коснулся твоей руки, когда впервые поцеловал тебя. И оно было здесь вчера ночью; каждое чувство, каждое воспоминание, каждое ощущение, которое я прежде испытывал, было здесь. Оно было настоящим. Посмотри на меня и скажи, что это ничего не значит для тебя, и я отпущу тебя.”
Она закрыла глаза, чтобы блокировать его просьбу.
- Ты не можешь, так ведь. Твоя кожа помнит меня, так же как и твое сердце. Ты сказала им забыть, но они не могут. Вспомни меня, Беатриче. Вспомни первый раз.
Его губы встретились с ее шеей, и она почувствовала как пульс начал учащаться под его прикосновением. Ее тело было предателем; оно не стало бы лгать. Оно не послушало бы голоса разума. Он мог просить у нее сейчас все что угодно, и она бы согласилась. И эта мысль привела ее в отчаяние.