Что я хочу на самом деле 4 глава




Насреддин сказал: «Так я постиг, что всю жизнь лаял на свое собственное отражение».

Это одна из моих любимых суфийских притч. Дуглас Хардинг также как-то сказал в отношении какой-то воображаемой проблемы, что целый день пришел и ушел в его огромном Едином Глазе, а он назвал этот день неудачным! Итак, вот один из так называемых «неудачных дней» в тюрьме: Шесть часов утра, и меня оглушает побудка. Динамик системы местного радиовещания находится прямо у моей камеры, и, проснувшись, я вновь очутился в кошмарном сне. Почему они так орут в микрофон? Разве они не знают, что у нас от этого болят уши?!

У меня пятнадцать минут, чтобы явиться на завтрак. Болит спина. Я проклинаю металлическую койку, тонкую набивку, называемую здесь «матрасом». Мне бы уж лучше камень в качестве подушки, но в целях безопасности в этой тюрьме нет никаких камней, ничего, что по размеру больше гальки. Все это напоминает мне собачье дерьмо, которого я не видел уже двадцать лет.

Я накидываю свою казенную рубаху, штаны и ботинки. Я живу в уборной размером 12 х 7, поэтому унитаз всегда рядом, ледяной, металлический, без сиденья. К счастью, сейчас нет нужды на нем сидеть. Я встаю, делаю свои дела, с беспокойством отмечаю, что заканчивается туалетная бумага – выделяемого нам одного рулона в неделю недостаточно.

Я чищу то, что осталось от моих зубов. Не дай Бог, чтобы у меня заболели зубы. Приема у зубного приходится ждать до трех месяцев, а стоит это почти половину моей месячной зарплаты в 12 баксов. Лечение же, как правило, состоит в том, что зуб просто выдирают.

Зовут на завтрак. Двери камеры открываются, я спешу по ярусу вместе с остальными и мы толпимся у двери отсека. У Фрэнки воняет изо рта. Он мог бы по крайней мере умываться и чистить зубы – раз в неделю было бы достаточно, лучше, чем никогда! Надзиратель в центре управления опять издевается. Почему он всегда выпускает другие отсеки первыми? Почему каждый чертов раз мы последние?

Вот наконец! Мы двигаемся, как скот в загоне, через вестибюль, выходим из корпуса, где находятся камеры, и идем по тротуару к зданию столовой. Через секунду мы уже выстроились у западного входа, нас больше сотни. Еще сотни находятся внутри. К счастью, сегодня нет дождя и не холодно, иначе на лестнице несчастья мы бы были на две ступени ниже, а я и без того чувствую себя абсолютно несчастным.

Внутри шум оглушающий. Вхождение в столовую – схождение во ад! Один мой друг из Нью-Йорка заметил, что это то же самое, как есть на переполненной платформе метро, в то время как мимо без остановки грохоча проносится экспресс. Наверное, сейчас здесь находятся мужиков триста, и все кричат, чтобы быть услышанными. Теперь понятно, почему в старых тюрьмах существовало правило не разговаривать во время еды. Мне хочется закричать «Заткнитесь вы все!», но не могу, – иначе триста головорезов испортят мне завтрак. Наконец я добираюсь к месту раздачи еды, и один из заключенных сует мне пластиковый поднос. В моей каше волос, но я ее в любом случае не ем.

Возвращаемся обратно в корпус, где расположены камеры. Через полчаса динамик орет: «Связка на выход!» – термин, который остался с прежних времен, когда на тяжелых работах были группы заключенных, скованные одной цепью – «на связке». Это означает: «заключенным приступить к работе». Направляюсь на работу, а так как я работаю в корпусе, где расположены камеры, то идти мне недалеко. Я уборщик, и моя работа – убирать кабинеты и драить туалет тюремного персонала. Придя на место, я вижу инспектора Монро, – черт подери, я надеялся, что сегодня у него выходной. Он любит надо мной насмехаться: не отпирает мне шкафы и не открывает двери кабинетов, и мне приходится искать кого-нибудь другого, кто бы это сделал. Он находит это смешным. Я бы уволился с этой чертовой работы, но быть без работы – значит быть весь день запертым в камере, без преимущественного права пользования спортзалом, двором и библиотекой. К черту! Лучше буду чистить их зловонный туалет – из двух зол это наименьшее!

И вот уже позднее утро, я вновь в своей камере. Это время переклички, час, когда мы сидим запертые в камерах, а нас опять считают (всего пять раз в день). Я использую это время, чтобы подремать. К п утра я уже с ног валюсь от усталости. Не столько от физической нагрузки, сколько от психологической – учитывая все то дерьмо, с которым мне приходится иметь дело. Если дело не в других зеках, то – в тюремном персонале, а если не в тюремном персонале, то заканчиваются чистящие средства или ломаются устаревшие поломоечные машины. Мне нужно прилечь. Надеюсь, что эта головная боль пройдет.

Зовут на обед! Черт. Нужно спешить, или я опоздаю к открытию дверей! Обед состоит из фасоли, риса и какого-то мелко нарезанного мяса. Он не стоит того, чтобы на него бежать, но мне нужно подкрепиться. Я ненавижу эту еду. Я ненавижу всю жратву, которую здесь дают, но «мусор» из еженедельного магазина мне не по карману. Два пятьдесят за пакет чипсов! Это недельная зарплата, и практически всегда это даже не чипсы, а какие-то обломки! Это надувательство, и я знаю, что какой-то «денежный мешок» из политиков недурственно на нас наживается. Господи, у меня несварение уже до того, как нас накормили. Что будет дальше?

Иногда лучшее время дня – после обеда, когда я могу погулять во дворе или сходить в спортзал потренироваться, или в библиотеку, или просто потусоваться у себя в камере и побездельничать. Конечно, звучит здорово, но почему-то так никогда не получается. То есть я знаю, что мы не контролируем наши жизни – нам говорят, что, когда и как делать, – но почему у нас не может быть хотя бы одного обычного дня, на который можно было бы рассчитывать? Только один день, когда все происходило бы так, как положено?

Я решил не ходить ни во двор, ни в библиотеку, потому что туда нужно попасть в течение десятиминутного отрезка «контролируемого перемещения» и, в случае с двором, если мы там оказываемся, то остаемся там до вечера. Так что я остался у себя в камере, думал, что почитаю книгу, а тут эта хренова пожарная тревога, и нужно строем выходить из корпуса и стоять на тротуаре как придурок со всеми другими придурками, пока придурки в форме пьют кофе и воображают, будто у нас пожар. Черт, если бы когда-нибудь случился настоящий пожар, мы бы тут все зажарились как цыплята в духовке. В крыше есть дыра, куда охранники могут кидать баллоны со слезоточивым газом, если мы слишком разбуянимся. Говорят, что в случае ядерной атаки придут военные и пристрелят нас в наших камерах – отличный способ убрать бельмо на глазу! Иногда меня беспокоят подобные вещи.

Скоро время вечерней переклички, и я потратил все послеобеденное время, на что-нибудь злясь. Знаете, что меня бесит? Когда я не иду во двор, то беспокоюсь, что заболею и потеряю форму. А когда я иду во двор, то переживаю, что мало читаю, пишу писем или мало делаю еще что-нибудь, что хорошо бы сделать. Я злюсь на своего соседа, потому что он стучит ручкой по своему письменному столу, а так как стол металлический и прикреплен к бетонной стене, разделяющей наши камеры, то кажется, что он стучит по моему столу. Телевизор в отсеке включен слишком громко, зеки-сантехники стучат по трубам в подсобке, а моя одежда вернулась из прачечной без одного носка… Боже, я мог бы сейчас быть на пляже в Пуэрто-Валларте! У меня могли бы быть деньги, хорошее жилище, я бы приятно проводил пенсионные деньки на поле для гольфа. Стоит ли говорить о сожалениях! Зачем надо было так испортить себе жизнь?

Я вновь в столовой для третьей паршивой кормежки за этот день. На этот раз помещение переполнено еще больше, и я не могу найти место, чтобы присесть. Я и несколько других бродим по проходам с подносами в руках. Эта игра похожа на «музыкальные стулья», смысл которой в том, чтобы задержаться как можно дольше у потенциальной «мишени», – того, кто почти доел, – и, когда он встает, метнуться на его место. В столовой я видел больше драк, чем где-либо еще, поэтому я всегда внимательно присматриваюсь к тому, кого я при этом обгоняю. Почему у меня несварение, хотя я еще не съел ни куска этой жратвы?

Вечер, я опять на работе, вожу шваброй по полу. Туалет сегодня вечером на редкость мерзкий – должно быть, одному из надзирателей было хреново. И все же вечерняя работа ничто по сравнению с утренней. Я чувствую, как успокаиваюсь. Однако все еще остается угроза чего-нибудь непредвиденного: меня могут перевести в другое здание или другую тюрьму, я могу заболеть или один из тысяч зеков может неожиданно на меня наброситься без всякой причины – кто знает?

По телику, как всегда, ничего путного. Еще одна перекличка в 21.30, и я пойду спать. Интересно, почему я так устал? На самом деле день был не так плох. Меня никто не пырнул ножом, никто у меня ничего не украл, я не получил дисциплинарный выговор за нарушение какого-нибудь из тысяч мелких местных правил. И вместе с тем какое-то общее ощущение тревоги, как будто чего-то не хватает. И эта изжога… Нужно будет со следующей зарплаты купить себе антацид.

 

 

* * *

 

А вот совершенно другой день:

Подъем. Система местного радиовещания громкая, как будто повсюду одновременно раздается звон цимбал. Появляются три стены камеры, рука, еще одна рука, отбрасывающая одеяло, я смотрю вниз и вижу ступни, дальше вниз и вижу колени, трусы, футболку, а под этим – Ничего! Я широко распахнут, я парю, а стены, руки, койка, ступни, трусы и футболка находятся во мне! Вот это пробуждение!

Вот я сижу, вот стою, дюжина ощущений одновременно: звуки, боли, напряжения и еще много чего. Я смотрю вниз, чтобы проверить – да, как всегда, я вверх ногами! Надеваю штаны, рубашку, комната качается из стороны в сторону, и теперь все надвигается на меня, дальняя стена, умывальник и туалет становятся все больше. Все так странно и увлекательно! Это жизнь от Первого лица. Я смотрю вниз и вижу, что мочусь вверх!

Лицо в зеркале – не мое лицо. В доказательство я вынимаю свою бритву и смотрю с расстояния ярда, как тот явно более пожилой мужик в зеркале бреется. Здесь же нет никакого лица, лишь ощущения в этой живой пустоте. Как удивительно! Мне настоящему никогда не нужно бриться!

А теперь, чтобы доказать, что у меня нет зубов и нет рта, в котором они могли бы быть, я беру свою зубную щетку, выдавливаю на нее зубную пасту, непринужденно, как рука сама делает, и помещаю конец щетки в это пустое пространство. Сразу же появляется вкус мяты и ощущение прохлады. Она поразительна, эта чистка зубов.

Зовут на завтрак. Двери камеры открываются, и дверной проем волшебным образом проходит вокруг меня и исчезает. Парни различных размеров спешат по ярусу. Однако я остаюсь абсолютно недвижимым, в то время как мимо меня спешит ярус, пробегают с одной стороны двери, с другой – перила, погружаясь в небытие. Через секунду я уже вышел из корпуса и стою на тротуаре. Воздух бодрящий и морозный, а с гор долетает запах елей. Мимо проплывает тротуар, и когда я смотрю вниз, то вижу, что мои ноги движутся, чтобы оставаться на нем. Я замечаю, что, странным образом, тротуар теперь появляется из ниоткуда в верхней части моего поля зрения и исчезает в никуда в нижней части – кажется, будто мои ноги взбираются по вертикальной беговой дорожке, но я вовсе не устаю!

Столовая становится больше, и ко мне приближается хвост длинной очереди из парней, уменьшающихся в размере по мере удаления; все стоят ко мне спиной. Один человек оборачивается и заводит со мной беседу. Я вижу, что он разговаривает с пустым пространством Здесь, смотрит на никого и говорит с никем – я принял в себя его лицо; я стал им. Поис-тине, я разговариваю сам с собой!

В столовой бурно и оживленно. Теперь у меня сотни лиц, сотни тел разных размеров и форм, и настоящий концерт из голосов, fortissimo. Здесь нет ощущения тяжести, нет никакой мрачности, несмотря на очаги гнева и неудовлетворенности, которые я замечаю. Появляется поднос, а через несколько минут – и место за столом. Еда выглядит ненастоящей, но когда рука поднимает ее на вилке и отправляет в буквальном смысле в никуда, находящееся внизу моей рубашки, то появляется вкус! Как это происходит, и почему же я когда-то принимал это как нечто обыденное?

На работе я отмечаю, оглядываясь назад, что я больше уже не Вижу, что я прикрепил себя к этому телу, к этой работе и к этим мыслям о том, как что делать и что сделать дальше, чтобы все «пошло хорошо». Однако за этим каскадом мыслей в третьем лице Видение продолжается, не ослабевая, время от времени появляясь в фокусе, как будто ждет, чтобы подхватить меня, если я вдруг упаду. Временами я удивлен дерзостью и силой этих возникающих сомнений, их способностью пленить меня и уносить в «мир», будто бы он отличен от Того, Кто Я Есть. Отдаю им должное, они отлично делают свою работу: на какое-то время они действительно могут заставить меня им поверить. Но одновременно присутствует замечательный и вполне естественный механизм распознавания, что я привязался к одной из этих мыслей. Это некое чувство, и когда появляется беспокойство, когда что-то начинает болеть, я знаю, что мой будильник только что зазвонил и мне нужно вернуться Домой, к Тому, Кто Я на самом деле. Как это просто! Но я иногда удивляюсь: как так получается, что Бог засыпает и принимает Себя за что-то иное?!

 

Сейчас день, и я в прогулочном дворике. Отсюда прекрасный вид на горы на западе. Это не те высокие, величественные горы, которые обычно ассоциируются со Скалистыми горами. На самом деле, держа свой большой и указательный палец на расстоянии вытянутой руки, я вижу, что они всего лишь около дюйма в высоту, и еще меньше, если измерить их еще ближе к их Источнику. Мимо проносятся облака различных размеров, и так как тюрьма расположена под воздушной трассой, то часто можно видеть следы крошечных самолетиков, медленно пролетающих мимо. Видеть от имени и в качестве Первого лица-Единственного числа Настоящего времени, видеть именно то, что есть, как оно есть, и есть настоящее видение – у меня нет сомнений на этот счет. Смотря Сюда, я вижу ничто, пробужденное и сияющее. Но я также вижу, что до краев наполнен всякого рода вещами, что являюсь этой пустой и осознающей Вместимостью для мира. Смотрю наверх, я – небо в облаках; смотрю на горизонт, я – покрытые деревьями горы; смотрю вниз, я – это безголовое, странной формы тело вверх ногами. Поистине, все это – мое тело. Я широко развожу руки, чтобы вместить этот колоссальный Глаз, который вмещает все. Это и есть Тот, Кто Я есть: ничто и Все, оно все Здесь и бесконечно глубоко.

Вернулся в камеру, в 4.30 проходит перекличка, после чего, уже в третий раз за сегодняшний день, приходит столовая, и я наводнен столами, телами, голосами и вкусами. Позже, на работе, я чищу туалет и выбрасываю мусор, а теперь вновь в камере. Заходит мой сосед с книгой в руке. Он читает «Курс чудес» и время от времени цитирует какой-нибудь абзац вслух, что доставляет мне огромное удовольствие. Пока он читает, я замечаю, что у меня Здесь его лицо и его голос, а когда я с ним разговариваю, то и мой голос также Здесь – одно лицо и два голоса в этой занимательной Пустоте! Я – Бог, обсуждающий Сам Себя с Самим Собой!

Как раз перед последней перекличкой и запиранием дверей на ночь я включаю телевизор и пробегаюсь по каналам, чтобы взглянуть на происходящее в двухмерном мире телевидения, который, как я думаю, мало отличается от так называемого трехмерного «реального» мира, в котором живут другие, по их мнению. Независимо от того, что они говорят, я знаю лучше, так как вижу – на самом деле вижу, – что этот «реальный» мир живет во Мне – так же, как этот телесериал, который сейчас идет, живет на экране телевизора. Я переключаю канал, и картинка меняется, но на экране это никак не отражается; через него прошел весь мой день, но то Чистое Осознавание, которым я являюсь, остается нетронутым. Это Тот, Кто Я есть. Вы полагаете, что Я – человек, который сидит в тюрьме. Однако с Моей точки зрения все наоборот, ибо Я вижу все иначе – эта тюрьма сидит во Мне!

Поистине, как мне напоминает Дуглас Хардинг и некоторые другие, весь день, каждый день, приходит и уходит в этом огромном Едином Глазе, и назвать любой из них неудачным значило бы лаять на свое собственное отражение.

 

Туннель истины

 

Вот в какую игру я играл: убежденный в том, что я ничтожный, я боролся за то, чтобы быть принятым. Убежденный в том, что я бессилен, я боролся за то, чтобы господствовать. Всю энергию, которая у меня была, поглощало это двуглавое чудовище. Контролирование было предметом моих поисков, манипулирование – моим средством, боль – результатом. Практически все, что я делал, чтобы избавиться от страданий, со временем приводило к обратному. Вам это знакомо?

Вот самый простой выход: срежьте дно у бумажного пакета и приложите один конец к зеркалу у вас в ванной, а другой – к своему лицу. А теперь скажите правду, не то, что вы узнали от других, не то, что вы можете себе вообразить, а то, что вы на самом деле сами видите. Осмельтесь быть оригинальными!

Где ваше лицо? Оно там, в зеркале? Там, где его воспринимают другие (и фотокамеры), или оно с вашей стороны пакета? Если с вашей стороны не оно, то что же? Опишите это. Опишите все, как оно есть, прямо сейчас, для вас самих и ни для кого другого.

Вот что вижу я, когда это делаю. Там, в зеркале, я вижу знакомое лицо – то, что появлялось в каждом зеркале, в которое я когда-либо смотрел; то, которое со временем очень изменилось, поседев и сморщившись как перезрелое яблоко, однако которое все еще обладает чертами того человека, которым другие меня называют вот уже больше шестидесяти лет. Да, это «я», человек, которым, как мне говорили, я являюсь и которым я сам себя считал, – тот никчемный и бессильный парень, так долго боровшийся за то, чтобы все держать под контролем и чтобы его все признали, и в ходе этого принесший так много боли себе и другим. Не самый лучший парень, с которым себя можно отождествить. Но, быть может, есть другой способ взглянуть на это?..

Теперь я смотрю на ближний конец пакета, на конец, противоположный зеркалу, и что же я вижу? Я вижу прямо противоположное! Здесь я не нахожу никаких черт, никаких качеств, никакого лица! Но погодите, это же мой конец, и если тот, кем я себя считал, здесь не появляется – а я здесь никого не вижу, – тогда кому же принадлежит это осознавание, этот свет, это ощущение присутствия? На том конце пакета нет такого присутствия, никакого «я», которое я мог бы приложить к тому лицу. И, на самом деле, если подумать, его никогда и не было. Почему я когда-то поверил, что то, что видят другие, оттуда, где они находятся, имеет место Здесь, где нахожусь я? Как так получилось, что я принял ту внешность, которую видят другие, развернул ее, увеличил и притворился, что это ей здесь место, а не этому пустому осознаванию, когда я отчетливо вижу, что ее Здесь нет? Из моего Первого Лица я создал третье лицо, объект из Субъекта, и в результате больше шестидесяти лет жил самой большой ложью на свете!

Нужно ли мне это? Кому-нибудь это нужно? Не думаю. Я говорю, что пора вернуться к реальности, и если в глазах других я никчемный негодяй, то себе мне нет необходимости врать о том, кто я. Это так очевидно! То Я, которым я являюсь, находится на этом конце пакета, и на этом конце я вообще ничего не вижу; я – Сама Пустота. Пустота, которая абсолютно пробуждена, даже к собственной пробужденности. Пустота, которая безгранична, так как у нее нет краев, которая простирается до бесконечности и вместе с тем находится прямо Здесь и нигде больше!

Я слышу, как вы говорите: «Ну и что? Вы просто обнаруживаете свое сознание, просто осознаете себя, и любой может это сделать, так как у всех есть мозг, хотя, быть может, и не такой странный, как у вас».

На что я отвечу: положите пакет и войдите в комнату, где есть другие люди, или выйдите на улицу и слейтесь с толпой. А теперь, так же, как вы это делали в пакете, посмотрите туда, вовне, на этих людей, одновременно продолжая смотреть сюда, вовнутрь, на ваше пустое осознавание. Вы можете делать это одновременно, это не сложно. Просто посмотрите, одновременно отмечая, из чего вы смотрите, и спросите у себя: «Вижу ли я эту пустоту, этот свет, это сознание где-либо еще?» Если нет, то зачем тогда предполагать, что оно находится где-то еще? Зачем предполагать, что оно появляется, подобно привидению, вследствие какой-то загадочной клеточной активности в мозге (как будто объект может создать Субъект! Хотя, конечно, некоторые из этих мозгов производят большую и более значимую часть этого, чем другие)? Зачем верить, что есть отдельные сознания, когда нет вообще никаких доказательств их существования; верить, полагаясь только на то, чему вас научили другие и что вы в результате приняли за истину, тогда как вы сами отчетливо видите, что это не так? Посмотрите сами!

А теперь раскиньте руки. Вы увидели, что на ближнем конце пакета вы – пустое осознавание. Теперь увидьте, насколько это осознавание велико. Держите его своими раскинутыми руками и заметьте, что вся окружающая обстановка, что бы и кто бы в ней ни оказался, аккуратно в нее вписывается. Вы – осознавание, и осознавание достаточно большое, чтобы вместить в себя Вселенную. Осознавание никому не принадлежит, оно просто есть. Мозг не производит осознавание каким-то волшебным образом, мозг возникает вместе с осознаванием. Осознавание – это ваша суть, и будучи осознаванием, вы являетесь Одним. В качестве Одного вы не отдельная личность, в качестве Одного вы не предмет, вы – Одно, в котором возникают и ваша личность, и все остальное. Вы – Ничто, вы абсолютно пусты. Посмотрите! Разве не так?

Но, быть может, я слишком напористый. В конце концов, вы сами авторитет относительно того, что вы видите, когда смотрите, и я не могу говорить за вас. Я могу говорить лишь о том, что вижу я, и должен признаться, иногда мне хочется бесконечно говорить о том, кого и что я вижу, когда смотрю.

Каков результат всего этого смотрения? Каким образом оно что-то изменило, если на самом деле оно вообще что-либо меняет?

На самом базовом уровне ничто не изменилось (потому что ничто никогда не случалось). Однако я должен сказать, что на уровне этой конкретной жизни изменилась вся ее история. Например, серьезно относясь к тому, что я вижу, когда одновременно смотрю вовнутрь и вовне, отношения с людьми радикальным образом меняются. Вы заходите в комнату, и я отчетливо вижу, что я исчезаю в вашу пользу, что я не могу поступить иначе, кроме как уступить и позволить вам войти в мое пространство, что я здесь не для того, чтобы противостоять вам или бояться вас. В качестве чистого осознавания я пропитан вами и, что еще более удивительно, я вижу, что вы появляетесь во мне в виде одного из моих образов! Кто может господствовать над кем? Что нужно защищать? Как я могу даже описать такие отношения, кроме как сказать, что Субъективность соотносится с Самой Собой, по одной лишь причине – чтобы как раз это и увидеть?

Но, скажете вы, как вы можете говорить о любви, когда притязаете на исключительные права на осознавание, – это то же самое, как говорить, что другие являются для вас объектами, лишенными какого-либо собственного осознавания, плодами воображения, которые вы будете использовать в своих собственных целях. Это похоже на потребность господствовать, доведенную до предела!

На что я отвечу, что ничто не может быть дальше от истины. Наоборот, это отказ от контролирования той ограниченной, отдельной и исключительно концептуальной личности, за которую я себя принимал, и передача этого контроля Всему, Что Есть. Это отдача своей «собственной» воли воле Божьей. Когда я больше уже не прикидываюсь «собой», у меня нет ничего, чем я мог бы вам противостоять, и таким образом все отношения преображаются в любовь.

Но, несмотря на то что Ничто и Все едины, очень важно их не путать, так как они находятся в некоем соотношении, и в этом соотношении является Все. Как показал эксперимент с бумажным пакетом, все осознавание находится на этом конце пакета, тогда как вся материя – на другом. Если в качестве Первого лица-Единственного числа (и, таким образом, в качестве воспринимающего именно то, что есть) я верю, что на этом конце есть хотя бы крупинка материи, я вру сам себе, ведь я отчетливо вижу, что это не так. В тот момент, когда я делаю эту ошибку, я становлюсь жертвой ужатия и беспомощности, из чего вытекает потребность защищать себя и контролировать других.

И наоборот, если я верю, что на том конце есть осознавание, я опять себе вру. Только осознавание видит. Глаза не видят, о чем свидетельствует тот факт, что я могу, развернув свое внимание на 180° и посмотрев вовнутрь, действительно увидеть это пробужденное ничто, из которого смотрю. Что же тогда видит? Осознавание! Как говорит Дуглас Хардинг: «Только Бог видит. Только Бог – который одновременно является Ничем в основании и в центре его космической иерархии и всеми вещами на ее периферии и окружности – на самом деле видит что-либо. Видение – Его работа».

Приписывать зрение объектам – идолопоклонство и вторая половина формулы для разделения, которое гарантирует поглощенность собой и жизнь, полную страданий. Отмеривая осознавание другим, я не просто одинок, мне противостоит бесконечный поток судящих обо мне и соперничающих со мной. Приписывая осознавание другим, я теряю силу Единственности; я больше не доверяю этой сияющей и осознающей Пустоте в своем центре, потому что она уже больше не целостна; я теряю Саму Субъективность, единственный источник всех вещей. На самом деле нет ничего за пределами осознавания. Я никогда не смогу найти осознавание в каком-то другом месте, потому что нет никакого другого места – я неделим. Вещи не осознающи, и осознавание – не вещь. Это очевидно, при условии, что я посмотрю!

И, наконец, видя это пробужденное ничто в своем центре (и, таким образом, им и являясь), я обнаруживаю истинный смысл любви, ибо я больше не выделяю себя, исключая других. Здесь я обнаруживаю, что я и все остальные видят одним этим осознаванием в качестве одного этого осознавания. Здесь я почитаю и прославляю Того, кем вы являетесь в вашем центре, ибо это также и Тот, кем являюсь я сам. Осознавание включает в себя всех и, тем самым, всех любит.

Если вы сомневаетесь относительно того, что вижу я (а почему бы вам и не сомневаться?), по крайней мере, поверьте тому, что видите сами. Приставьте к своему зеркалу бумажный пакет и посмотрите. Что вы можете потерять, кроме того, чего нет? Что вы можете приобрести, кроме того, что есть?

 

Практика

 

Практика, практика, практика. Буддисты всегда говорят о практике. А я хочу знать, когда же будет результат?

Роберт Турман, профессор индо-тибетских буддийских наук, Колумбийский университет, факультет религии.

 

 

Вы «практикуете» более 30 лет. Вы знаете практически все, что можно знать о вашей религии. Осталось мало вопросов, на которые вы не могли бы ответить или на которые вы не могли бы найти ответ в ваших многочисленных книгах. Вы также исследовали и другие религии и можете распознать сущностное послание во всех них. Вы – ходячая энциклопедия религиозных знаний, и нет такого понятия, которому вы не могли бы дать трафаретное объяснение, – это касается даже трудного буддийского понятия «пустоты». Вы бы не сказали, что знаете все, но считаете, что знаете больше, чем большинство.

И вот однажды вам попадается книга о чем-то, что называется Безголовый Путь. Просматривая ее, вы замечаете, что в каждой главе делается акцент на своего рода «эксперименте», к которому прилагается комментарий. Еще одна псевдодуховная чушь, думаете вы, но затем замечаете цитаты, многие из которых принадлежат Мастерам вашей собственной традиции, к тому же в книге часто упоминается «пустота» – термин, с которым вы хорошо знакомы. Что же это такое? – думаете вы.

Читая главу, просто так, от нечего делать, вы решаете попробовать один из экспериментов. Вы чувствуете себя глупо и проверяете, не видит ли вас кто-нибудь. Ведь как-никак у вас есть определенное положение в духовном сообществе, есть достижения на «пути». Однако вы признаете, что сомневались относительно переживания вашей истинной природы на собственном опыте – что, согласно этой книге, является центральным в представленном в ней учении. Потому что независимо от того, насколько велико ваше интеллектуальное понимание, независимо от того, как усердно вы постигали его логику, вы не станете утверждать, что это «переживание» у вас было. Этот знаменитое «озарение» по-прежнему кажется недостижимым.

И вот вы делаете эксперимент с указыванием, затем эксперимент с трубой, когда ваше лицо находится там, в зеркале. Сказать, что вы удивлены, значит не сказать ничего, так как до вас тут же «доходит»: вы видите – Видите!То, о чем вы так долго философствовали. Вы видите Пустоту – сияющую, пробужденную, безграничную – прямо Здесь и прямо Сейчас. Как такое может быть?!

Вы садитесь. Вы думаете, нет… наверное, это что-то другое, какая-нибудь эманация личного сознания. Это не может быть той самой Пустотой, тем, на что ссылались все Мастера на протяжении столетий! Наверняка это какая-то уловка. Какой-то трюк. Если бы это было настоящее, то вы бы узнали его раньше. Это не может быть настолько просто. Ведь последние 30 лет должны иметь какой-то смысл!

Однако вот она, Пустота, несомненная в своей ясности, в своей очевидности! Ваш ум говорит «нет», но что-то в глубине говорит «да». Но погодите – вы видите ваш нос и часть ваших усов! Так, значит, вы вовсе не пусты, вы вовсе не «безголовы» и не находитесь в свободном полете, как утверждают в этой книге! Нос, усы, и вы можете дотронуться до своего лица. Ваша голова именно там, где вы и думали. Как глупо было с вашей стороны предположить, что она исчезла!



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-02-16 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: