Судьба сказала свое слово. 13 глава

* * *

Нарцисса попыталась вникнуть в вопрос Белинды.
– В чем ты пойдешь на бал?
– На бал? – переспросила Нарцисса.
– О Мерлин! Завтра бал, а она забыла. Ты с ума сошла? Идет на бал с одним из самых красивых парней в школе и не помнит об этом. Люциус ведь тебя пригласил?
Девушка автоматически кивнула, про себя подумав, что Люциус не счел нужным ее приглашать. По-видимому, их совместный поход и так предполагался, так что он не стал тратить силы и время. Бал! Завтра! Вот оно!
Нарцисса обернулась к Белинде:
– Да, платье у меня уже сшито. А ты с кем пойдешь? – она хотела увести разговор от своей персоны.
– Да у меня несколько предложений, так что я пока решаю. Кста­ти, видела, как Сириус Блэк сегодня впал в ступор, когда нас увидел? – Белинда хитро улыбнулась, вызвав недоумение Нарциссы. – Как же все-таки жалко, что он попал в Гриффиндор. Эх! А еще до сих пор не могу понять, что он нашел в этой курице, с которой таскается послед­ние несколько недель. Вот и на бал наверняка с ней пойдет.
Белинда снова вздохнула. Нарцисса посмотрела на нее и подумала, отчего она никогда не замечала интерес Белинды к Сириусу? Возмож­но, раньше Белинда это скрывала, обращая внимание на то, что Сириус и Нарцисса общаются. Сейчас же она явно расстраивалась по поводу похода Сириуса на бал с какой-то девушкой. Нарцисса снова улыбну­лись. Ей было плевать, с кем Сириус придет на бал. Она твердо реши­ла, что уйдет он с ней. Девушка не знала, как сможет это сделать, но в результате была уверена. Она сможет. Ради задуманного она многое сможет. Есть Северус и Люпин. Она что-нибудь придумает. Нарцисса оглянулась на Снейпа, который как раз в этот момент выходил из зала. Все-таки она не одна.

* * *

Северус Снейп брел по коридору в сторону слизеринского подзе­мелья за учебниками. Настроение было неважным. Завтра дурацкий школьный бал, а ему, как водится, не с кем пойти. Опять насмешки. Нет, лучше уж остаться в комнате и почитать или поспать. С этими мыслями он завернул за угол и увидел умильную сцену братания Сириуса Блэка и Ремуса Люпина. К Люпину лично Снейп никаких претензий не имел. Тот, наоборот, периодически выступал стопором Поттера и Блэка, не раз спасая Снейпа от еще большего унижения. Но кто же виноват, что он сейчас так трогательно обнимался с ненавистным гриффиндорцем? Упустить такую возможность слизеринец не мог.
Короткая вспышка, и руки Блэка и Люпина намертво приклеились друг к другу. Ребята дернулись в разные стороны, пытаясь понять, что же произошло. Люпин сообразил первым:
– Заклятие. Черт. Бродяга, не дергайся. Не поможет.
Блэк отчаянно озирался по сторонам и что-то яростно бормотал. Лю­пин фыркал от смеха.
Снейп вышел из тени, наслаждаясь триумфом:
– Трогательно, блин, – с чувством произнес он. – Прям рука не под­нимается лишить такого зрелища остальных.
Он мерзко ухмыльнулся и прошел мимо нервно смеющегося Люпи­на и отчаянно мечущегося Блэка.
– Снейп, это последний сознательный поступок в твоей жизни! –прорычал Блэк вдогонку.
«Испугал! Ты сначала освободись». Слизеринец быстро свернул за угол. Периферического зрения достигла вспышка света. Кто–то освобо­дил проклятых гриффиндорцев.
«Сердобольные, мать вашу! Что ж до спальни можно и пробежаться, а в школу чинно пойти в толпе однокурсников. Уроков сегодня совмес­тных, к счастью, нет».
С этими мыслями Снейп рванул с места, подгоняемый топотом ног из соседнего коридора.

* * *

Люциус Малфой медленным шагом брел по территории Хогвартса. Метель бросала в лицо холодные иголки снега, и ледяной ветер проду­вал до костей. Но семнадцатилетний юноша ничего этого не чувство­вал. Он снова и снова переживал короткую встречу перед завтраком. Фрида, такая красивая, такая нежная, такая далекая… Люциус остано­вился и поднял голову вверх. Небо бросило в лицо целую пригоршню снега. Серое равнодушное небо. Люциус вспомнил встречу с Блэком. Нужно было поставить Нарциссу на место, нельзя ей позволять не то что здороваться, даже смотреть в сторону этого выскочки. Вот только сил утром на это не хватило. Последние силы ушли на то, чтобы выгля­деть спокойным в ее присутствии.
Звон колокола заставил Люциуса вздрогнуть. Юноша оторвался от размышлений и осознал, что он вообще-то шел на травологию. Сегодня что-то перекроили в расписании. Он обратил на это внимание утром. Люциус направился к теплицам. Травология традиционно проводилась совместно с Пуффендуем. Можно расслабиться и даже над кем-нибудь поиздеваться. Не Гриффиндор, конечно, достойно не ответят, но порой хотелось похамить безнаказанно.
Люциус вошел в теплицу и заметил, что в подсобной комнате, где находилась спецодежда Слизерина, одиноко висит его роба. Не муд­рено. Все давно на занятии. Юноша надел брезентовую робу поверх школьной мантии и, нацепив на лицо обворожительную улыбку, кото­рая должна была искупить в глазах мадам Спраут его опоздание, шаг­нул в класс.
Как и ожидалось все прошло гладко. Немного пожурили, но даже не сняли баллы. Люциус умел быть очаровательным, когда хотел. Он еще раз улыбнулся преподавателю, шагнув к своему обычному месту у края огромного стола. Он посмотрел на стоящие перед учениками растения и попытался вникнуть в объяснения учителя. Отвлекло движение на­против. Люциус вскинул голову на пуффендуйцев и замер. Напротив него стоял Фред Забини с каким-то уж очень напряженным взглядом. Люциус оторопел. С какого перепугу Фред там, а не рядом с ним? Но переместив взгляд на соседа Фреда, Люциус сглотнул. Вратарь сборной Когтеврана с внимательным видом слушал объяснения мадам Спраут. Когтеврана? Люциус скользнул взглядом по ученикам напротив. Точно! Запоздало в памяти всплыли пометки в расписании. Перед ним стояли действительно когтевранцы, причем вперемешку со слизеринцами. По-видимому, кто как встал. Люциус нервно сглотнул и скосил глаза на своего соседа. Вот тебе и расслабился. Сердце рухнуло куда-то в район желудка, едва он увидел тонкие пальчики Фриды Забини, нервно высту­кивающие какой-то ритм на поверхности стола.
Люциус медленно обернулся и встретился с ее глазами:
– Привет, – глухо выдохнул он.
– Привет, – согласилась девушка.
– Что делаем?
– Собираемся отделять черенки от Полоскуньи Трехцветной, – про­светила Фрида.
– А-а, – протянул Люциус, ничего не вынеся из объяснения.
– А теперь разбейтесь на пары с соседом и возьмите по кадке с рас­тением. Все переходим в теплицу номер двенадцать, и там, на приготов­ленных рабочих местах, приступаем к заданию.
– Мы соседи? – спросил Люциус.
– По-видимому, – пожала плечами Фрида. – А это, вроде как, наша кадка.
Она показала на деревянную емкость с непрезентабельного вида растением.
Люциус кивнул и, забросив рюкзак за спину, поднял кадку. Сделав пару шагов в сторону выхода, он почувствовал, как лямка рюкзака со­скальзывает. Попытка закинуть ее обратно движением плеч потерпела фиаско.
– Постой, – раздался позади голос Фриды.
Люциус послушно остановился. Она догнала его и поправила спол­зающий рюкзак.
– Спасибо.
Она кивнула в ответ. Люциус притормозил в дверях, пропуская де­вушку вперед, и столкнулся с Фредом. Тот был, похоже, жутко недо­волен таким раскладом, но от возражений воздержался. И правильно сделал. Иначе Люциус не ручался за итог «беседы».
Войдя в теплицу номер двенадцать, он увидел Фриду в самом даль­нем конце помещения. Люциус пробрался к ней и опустил кадку на пол между двумя резиновыми ковриками, предназначенными для студен­тов. Фрида уже стояла на коленях и деловито раскладывала какие-то инструменты. Люциус отбросил рюкзак в сторону и опустился на коле­ни напротив.
Они начали работать в молчании. Причем Фрида ловко разгребала землю ручками в ярких перчатках, затем осторожно отрезала черенок от растения и складывала в подставленную Люциусом миску. Черенки все время норовили выпрыгнуть, и юноша старался как можно быстрее прикрыть миску своей ладонью в такой же перчатке.
– У тебя здорово получается, – проговорил он.
– Да уж. Травология мне всегда давалось легко.
– В отличие от меня.
– В отличие от тебя. Растения нужно любить. Тебе не хватает люб­ви.
– Ты права, – Люциус в упор посмотрел на нее. – Мне не хватает любви.
– Подай секатор, пожалуйста. Тот, что побольше.
Люциус протянул то, что она просила и, не удержавшись, сжал ее пальцы. Словно электрический разряд коснулся его руки даже через пе­чатки.
– Люциус, не надо, – попросила девушка.
– Почему? – хмуро спросил он.
– Просто не надо, и все.
– Как скажешь, – холодно ответил юноша.
– Не обижайся. Просто ты ведешь себя, как эгоист. Ты думаешь, для меня это все легко?
– А ты думаешь, это легко для меня? – Люциус яростно хлопнул миской об землю и придавил вылезающие черенки крышкой.
– Мистер Малфой, поосторожнее, – тут же окликнула мадам Спра­ут.
Фрида опустила глаза и продолжила работу:
– Знаешь, мне всегда казалось, что у нас ничего не закончится. А вот… – девушка нервно усмехнулась. – Ты не виноват. Просто нам луч­ше как-то смириться, и свыкнуться с этим, и прекратить изводить друг друга. Я не могу спокойно находиться в главном зале. У меня кусок в горло не лезет от твоего взгляда. Я не могу спать, потому что всегда думаю о том, что ты вот-вот откроешь мою дверь. А этого все не проис­ходит и не происходит... И тогда я понимаю, что этого не будет никогда. Все закончилось, понимаешь? Просто… закончилось.
Фрида говорила все это, глядя в пол. Люциус видел только ее пылаю­щую щеку, когда она отвернулась. Его сердце сжалось и невыносимо за­ныло. Он понял, что сейчас она уже не осознавала, что говорит это все ему. Складывалось впечатление, что Фрида Забини шепчет эти мучи­тельные слова для себя, убеждая, уговаривая отчаянно ноющее сердце.
Люциус наплевал на все и схватил ее за руку. Он стремительно ста­щил с себя и с нее эти дурацкие перчатки, переплел их пальцы. Элек­трический разряд заставил задохнуться. Как давно он не чувствовал тепло ее рук.
– Фрида, – отчаянный шепот. – Фрида! Фрида!
Он не мог ничего ответить ей. Она была права от первого до послед­него слова. Что бы он сейчас не сказал, все было бы ложью. Люциус от­чаянно хотел аппарировать в этот момент куда-нибудь на необитаемый остров и остаться там навсегда. Ведь в его руках сейчас было все, что ему нужно в жизни. На растение с дурацким названием упала крупная слезинка. Вторая горячая капля коснулась их переплетенных рук. Сер­дце сжалось.
– Не надо, – умоляюще прошептал Люциус.
Фрида выдернула руку и какое-то время лихорадочно работала. По­том наконец подняла голову. Ее глаза слегка покраснели. И больше ни­чего не выдавало расстройства.
– Ты уже пригласил Нарциссу на бал?
– Нет, – автоматически ответил Люциус.
Он смотрел в эти глаза, и ничего вокруг не было.
– Ты не слишком-то внимательный кавалер.
Она отвела взгляд, и Люциус попытался вникнуть в смысл беседы.
– Что ж поделать, какой есть. А ты с кем пойдешь?
Он постарался придать голосу беззаботность. Легко подхватил сека­тор, решив принять активное участие в работе.
– С Ремусом Люпином.
Секатор в руке вдруг обрел вес, и Люциус выронил его на землю, попав по пальцам руки, на которую опирался. Лезвие содрало кожу, и на костяшках пальцев появилась кровь.
– Осторожно! – воскликнула Фрида и, взяв его за руку, принялась произносить какие-то заклинания над ранками. Люциус отчужденно наблюдал за ее действиям.
– Почему гриффиндорец? – наконец задал он совершенно идиотский вопрос.
– Люциус, – Фрида остановила кровь и выпустила его руку. – Что за глупые предрассудки? Они такие же люди. Все мы просто люди, вне зависимости от цвета школьной формы.
– Он младше на год, – поделился наблюдением Люциус Малфой.
– И что? Он очень хороший.
Люциус поднял секатор с земли и начал кое-как кромсать несчаст­ное растение. Фрида никак не прокомментировала его работу. Остаток урока прошел в молчании. Выходя из теплицы, Люциус понял, что в очередной раз жизнь дала урок. Чертовы гриффиндорцы! Он сделает все, чтобы испортить жизнь Ремусу Люпину в школе или после нее. Не важно.
Главное – пережить ближайшие несколько часов и не сойти с ума.

Встреча.

Ты взамен мне оставишь сомненье
И уйдешь в свой неведомый край.
Мальчик-Демон, Тьмы воплощенье,
Я хочу тебя лучше узнать.

Я хочу все равно попытаться
Прикоснуться душою к тебе.
Мальчик-Демон, ты можешь остаться
Хоть на миг на грешной Земле?

Подожди! Не спеши в свое царство!
Мне так важно тебя понять.
Мальчик-Демон, прошу, останься!
Я боюсь тебя потерять.

Главное – пережить ближайшие несколько часов и не сойти с ума.
Именно это уже довольно долго заботило Гермиону Грейнджер, ста­росту Гриффиндора.
Она в компании Гарри и Рона вот уже десять минут стояла посреди платформы 9 и ¾, отчаянно злясь на Джинни, которая что-то забыла дома, и которой пришлось вернуться. До отправления оставалось двад­цать минут, Джинни вполне успевала. Вся проблема в том, что Герми­оне не улыбалось провести эти двадцать минут на перроне. Она жутко нервничала и постоянно озиралась по сторонам.
– Да успеет она, Гермиона! Успокойся, – голос Рона ворвался в раз­мышления.
–А? Что?
– Я говорю, что Джинни вполне успевает. Не нужно так активно кру­тить головой, а то еще отвалится чего доброго. Тем более, вход на плат­форму с другой стороны.
Гермиона в упор посмотрела на Рона и попыталась вникнуть, чего же он хочет.
Рон ухмылялся во весь рот. Гермиона недоуменно посмотрела на него и обернулась к Гарри. Гарри задумчиво ковырял носком ботинка шатающийся булыжник. По-видимому, хотел окончательно извлечь его из покрытия перрона.
– Гарри! – Гермиона многозначительно приподняла бровь.
Юноша удивленно вскинул голову, его мысли, похоже, были где-то далеко. Девушка выразительно мотнула головой в сторону учиненного им безобразия. Гарри посмотрел на булыжник и с тем же энтузиазмом, с которым раньше выбивал, стал прилаживать его на место.
Гермиона вновь обвела взглядом многочисленных студентов. Так как никто не был одет в школьные мантии, сердце девушки вздрагива­ло каждый раз при виде высокой светловолосой фигуры. Глупо было обманывать себя. Ее глаза выискивали в толпе… Драко Малфоя. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что ни у кого нет волос такого оттенка. И все равно вздрагивала при виде всех блондинов.
– Успела! – сообщил за ее спиной запыхавшийся голос.
Обернувшись, Гермиона увидела Джинни с раскрасневшимся лицом и сбившимся дыханием.
– Что у тебя с рукавом? – Гермиона указала на пятно побелки, выде­ляющееся на голубой материи джинсовой курточки Джинни.
– О, черт! Вот зараза.
– Кто зараза? – поинтересовался Гарри.
– Да я с той стороны прохода на платформу не разошлась с Блез За­бини. Она толкнула меня к стене.
Джинни начала яростно оттирать рукав.
– С чего она тебя толкнула? – недоуменно произнес Гарри.
– Гарри, с каких пор слизеринцам нужен повод для гадостей?!
– Она была одна? – как можно равнодушней спросила Гермиона.
Сердце вздрогнуло, ожидая ответа. Джинни удивленно вскинула го­лову.
– Понятия не имею, я не смотрела. К тому же в ее окружение вряд ли мог оказаться кто-то приятный моему взгляду.
– Да уж, увидеть Малфоя раньше положенного срока, та еще радость, – изобразил отвращение на лице Рон.
– Почему именно Малфоя? – Гарри немного напрягся от этого разго­вора, но решил уточнить.
Гермиону захлестнули дурные предчувствия. Она ругала себя на чем свет стоит за глупый вопрос. Беседа перетекла в нежелательное русло. Девушка не готова была так скоро спокойно разговаривать о старосте Слизерина. Слишком свежи были воспоминания о дне, которого не было для всех остальных людей.
– Да потому, что они встречаются, – пояснила Джинни, наконец за­кончив оттирать рукав.
– А ты откуда знаешь? – поперхнулся Рон.
– Я в прошлом году гуляла с Дином недалеко от хижины Хагрида. Ну и наткнулись на целующуюся парочку. Мы еще, помнится, обалдели от такой сомнительной романтики. Нашли, где целоваться!
– Ой, можно подумать вы с Дином делали там что-то другое, – язви­тельно вставил Гарри.
– Эй! – возмутился Рон.
– Так. Приехали. Давайте оставим Малфоя. Неужели кому-то хочет­ся портить последние минуты каникул?
Все обернулись к Гермионе. Та обвела друзей воинственным взгля­дом. На какое-то время наступила тишина, которую нарушило предло­жение Джинни:
–Может, пойдем занимать места?
Вся компания, как по команде, двинулась в сторону поезда.
– Кстати, Джин, а чем тебе не понравились окрестности хижины Хагрида?
– Гарри! У Малфоя своя комната. Зачем таскаться с девушками не­известно куда?
– Джинни! – рев Рона слился с возмущенным взвизгом Гермионы. Даже Гарри слегка покраснел.
Следующие несколько минут прошли в попытке нравоучений млад­шей сестры Рона. Лишь добравшись до пустого купе и устроив вещи, трое друзей повернулись к Джинни и перевели дух. По лицу рыжеволо­сой гриффиндорки было ясно видно, что ораторские способности трои­цы ее нисколько не впечатлили.
– Будете занудствовать, пойду искать другое купе, – с веселой улыб­кой сообщила та.
– Нет уж, – решительно подал голос Гарри и, повернувшись к Герми­оне и Рону, добавил, – оставьте девочку в покое.
В ответ на недоуменный взгляд он беззаботно сообщил:
– Вы сейчас свалите выполнять обязанности старост и вернетесь не­известно когда, а мне тут одному куковать?
– Малфоя пригласи! – сердито выпалил Рон. Он еще никак не мог отойти от легкомысленной фразы младшей сестры.
– Не смешно! – резко бросил Гарри.
В купе повисла тишина. Через какое-то время Гермиона примири­тельно сказала.
– Ладно, давайте сменим тему. Еще пять минут до отправления. Предлагаю просто поболтать.
Она с преувеличенной бодростью взмахнула руками в сторону си­дений.
Гарри с сердитым видом плюхнулся на левое сиденье и уставился в окно. Джинни присела рядом с ним. Гермиона вздохнула и заняла место напротив Гарри. Рон какое-то время постоял и сел напротив сестры.
Неловкая пауза. Наконец голос Джинни прорезал тишину в купе.
– Слушайте, я пошутила. Рон, не оставалась я в комнатах у мальчи­ков. Расслабься. Не нужно так болезненно на все реагировать.
– Я твой старший брат. Как я еще должен реагировать?
– Спокойнее, – примирительно сказала Джинни.
Гарри потянулся и сцепил руки на затылке.
– Не думал, кого можно в этом году взять в команду?
Гермиона невольно улыбнулась. Гарри очень ловко занял мысли Рона на ближайшие пару часов. Девушки переглянулись и подмигнули друг другу.
Прошло несколько минут, и поезд тронулся. Рон и Гарри увлеченно обсуждали кандидатуры гриффиндорцев, Джинни что-то упорно иска­ла в сумке, а Гермиона смотрела в окно. Да! Сегодня ей придется соб­рать в кулак все свое мужество и самообладание. Она перевела взгляд на сидящего рядом Рона.
– Что? – перехватил он ее взгляд, замолчав на полуслове.
– Нам пора. Мы – старосты. Помнишь?
– Помню, – с обреченным вздохом Рон поднялся со своего места.
– Ро-о-он! – протянула Гермиона.
– Ну, что еще! – сердито отозвался юноша, оборачиваясь в дверях.
– Ты не собираешься надеть школьную мантию и значок?
Рон бросил многозначительный взгляд на Гарри и потянулся к своим вещам.
– И нечего переглядываться за моей спиной, – проходя мимо, она сердито толкнула Рона в бок, заставив того согнуться.
– Слушай, чем ты летом занималась, что вернулась такая агрессив­ная?
Девушка вздернула носик и, прихватив свою мантию, вышла из купе. Рон перебросился парой слов с Гарри и тоже появился в коридоре.
– Я готов! – с видом бравого офицера объявил парень.
Гермиона слегка улыбнулась, дав понять, что сменила гнев на ми­лость, и двинулась в сторону третьего вагона. Вот уже несколько десят­ков лет старосты собирались именно там. Почему – никто не знал.
Девушка медленно пробиралась по коридору, заглядывая в приотк­рытые двери купе. Она выполняла обязанности старосты? Да, конечно! Вот только себе Гермиона врать не привыкла. Она с замиранием серд­ца ожидала каждую минуту увидеть несносного мальчишку, одетого в мантию с эмблемой в виде змеи. Главное – сохранять спокойствие. Он не должен догадаться, что она что-нибудь помнит.
– Гермио-о-она! – оказывается, Рон уже какое-то время пытался при­влечь ее внимание.
Девушка обернулась и вопросительно подняла бровь.
– Что случилось? – глядя ей прямо в глаза, спросил Рон.
– О чем ты? – сердце нехорошо подпрыгнуло.
– Гарри сказал, что ты вчера ни с того ни сего заплакала и начала говорить странные вещи и…
– Гарри сказал? – недобро прищурилась Гермиона. – А что еще тебе сказал Гарри? А?
– Гермиона, ты чего? – опешил Рон, явно не ожидавший такого тона.
– Ничего! – сердито отрезала девушка. – Просто мне не очень прият­но, что вы перемываете мне косточки у меня за спиной. Ясно?
Гермиона выплюнула эти слова так яростно, что Рон прирос к мес­ту.
– Ты в своем уме? – брови парня поползли вверх. – Косточки пере­мываем? Да мы, знаешь ли, заботимся о тебе. Тебе должно быть прият­но, что ты нам дорога и…
Гермиона устало закрыла глаза. Приблизительно эти слова она ска­зала недавно Малфою. «Нормальным людям приятно, когда о них забо­тятся». Что же он сделал с ней за эти бесконечные сутки?
Девушка посмотрела в глаза другу. В них отражалось смятение и обида.
– Ох, Рон, – Гермиона бросилась к юноше, – прости, я не знаю, что на меня нашло. Просто я испугалась за Гарри и… Я не знаю, как объ­яснить. Просто поверь. Я не хотела вас обидеть. Я вас очень люблю. Правда. Вы для меня самые дорогие.
Рон притянул девушку к себе и, неловко обняв, начал гладить по во­лосам.
– Все хорошо. Не расстраивайся. Я не обиделся.
– Спасибо. – Гермиона сделала шаг назад и опустила взгляд.
– Эй! – Рон взял ее за подбородок. – Ты ничего не скрываешь?
– Нет! – Гермиона постаралась как можно честнее посмотреть ему в глаза.
– Почему ты испугалась за Гарри?
Девушка сделала шаг назад и отвернулась к окну.
– Рон, идет война. Неявная, непонятная, невидимая. Я просто испу­галась того, что может случиться. Гарри… Как мы будем без него?
– Мы не будем без него, – не очень уверенно произнес Рон.
Девушка усмехнулась. Наступила тишина. Два студента со значками старост на школьных мантиях молча смотрели в окно на пробегающий пейзаж.
– Я тоже боюсь, – внезапно произнес Рон. – Гарри очень изменился. Иногда я не понимаю, о чем он говорит, чего хочет. Я тоже боюсь, что он выкинет глупость. Убьет Малфоя, например.
Рон усмехнулся.
– Рон, не шути так, – попросила Гермиона.
– Да ладно, – юноша попытался улыбнуться. – Скажешь, Хорек этого не заслуживает? Из-за него погиб Сириус. Гарри никогда ему этого не простит.
– Сириус погиб не из-за него, а из-за его отца.
– Какая разница?
– Думаешь, никакой?
– Думаю, да.
Рон оттолкнулся от стекла и кивнул головой в ту сторону, в которую они шли.
Гермиона, не глядя на него, пошла по коридору. Прислушиваясь к стуку колес, девушка размышляла над словами друга. Да! Именно так все и выглядело. Сын в ответе за своего отца. Он точно такой же. Имен­но так бы она и думала, если бы перед глазами не встала сцена: кра­сивый мужчина наотмашь бьет по лицу удивительно похожего на него юношу.
«Мой сын странный человек». Тот же мужчина задумчиво роняет слова в темноту за окном.
Гермиона бы так же, как и Рон, ненавидела Драко Малфоя. Вот толь­ко беда в том, что в ее жизни был день, заставивший ее мир перевер­нуться с ног на голову и другими глазами взглянуть на Драко Малфоя. Нет! Гермиона ни за что бы не сказала, что они ошибались эти шесть лет, считая Малфоя мерзким гаденышем. Они были правы. Он был именно таким. Но реальная жизнь вдруг оказалась куда сложнее и име­ла намного больше оттенков, чем такие привычные: черный и белый. Оказалось, жизнь имеет еще и серый цвет. Цвет глаз Драко Малфоя. Он действительно был высокомерным, жестоким и эгоистичным, при­выкшим унижать, причинять боль, заставлять плясать под свою дудку. Но это была лишь вершина айсберга. За одни сутки Гермионе довелось увидеть хотя бы одним глазком, что находится за этой маской равноду­шия и пренебрежения. Открытие потрясло. Гермиона думала об этом, не переставая. Просто под маской оказался… человек. Да, необычный, с перевернутыми ценностями, но... человек. А человек не может быть жесток сам по себе. Для всего в мире есть причина. Даже Том Редлл стал таким чудовищем потому, что от него отказался самый близкий человек. Отец бросил своего еще не родившегося ребенка. Чего можно было ожидать от мальчишки, страдающего в приюте? Благодарности? Доброты? Сердечности? Откуда он мог их взять, если ни разу не видел ни одно из этих проявлений.
Гарри. Он вырос в ужасной семье, его детство было кошмаром. Гарри был добрым и кротким мальчиком? Покажите хоть одного, кто подтвердит эти слова. Лет до тринадцати, может быть. А потом… Нет! Гарри тоже мог быть жестоким и злым. Другое дело, для изощренной жестокости ему не хватало воображения. Его жестокость была прямо­линейна и выражалась во вспышках гнева и раздражения на близких людей. Такая невеселая статистика.
И был Малфой. Откуда ему было научиться любви, участию, не­жности? За несколько часов в его доме Гермиона поняла, что там прос­то не знают таких слов, не то что чувств. Была Нарцисса, но эту проти­воречивую женщину Гермиона не могла понять и охарактеризовать. К тому же, судя по всему, ее близость с сыном была так нова и свежа, что вряд ли могла оказать сильное влияние на его воспитание.
Разве может она теперь судить Драко Малфоя? Он вызывал сочувс­твие и жалость. Да еще в свете обещания данного Дамблдору… Герми­она не могла согласиться с Роном. Внешне должна, чтобы никто ничего не заметил, прежде всего сам Малфой, а в душе… В душе уже начали происходить необратимые изменения.
Девушка открыла дверь в соседний коридор, и ушей тотчас достиг невообразимый шум. Она сделала еще пару шагов, и источник шума об­наружился. В середине тесного коридора сцепились две мальчишеские фигурки. Они дрались отчаянно и молча, а рядом верещала и причитала стайка девчонок.
– Десять балов с… – громогласно начал Рон и осекся, поняв всю глупость своей фразы, – дрались первокурсники, которые еще не при­надлежали ни к одному из факультетов. Но не тут то было, Рональда Уизли такими пустяками с толку не собьешь, –…будут сняты с факуль­тета, на который попадет каждый из вас.
Никакой реакции. Рон оттолкнул Гермиону и схватил одного из маль­чишек за шиворот, оттянув его от противника. Это не возымело дейс­твия. Гермиона поспешила на помощь. Она схватила за плечи второго мальчишку, который успел подняться на ноги. Мальчишка начал отча­янно вырываться, и девушке пришлось встряхнуть его как следует.
– Что здесь происходит? – тоном профессора Макгонагалл обрати­лась она к дерущимся. Щупленький темноволосый мальчишка, кото­рого держал Рон, прекратил вырываться и насупился. Но промолчал. Зато рыжий сорванец улучил момент и вырвался из рук Гермионы. Он бросился вперед, пытаясь пнуть соперника.
Рон молниеносным движением выхватил палочку и направил на на­глеца.
– Еще шаг и я тебя в хорька превращу. Усек?
Мальчишка замер. Да и было от чего. Гермиона посмотрела на Рона так, словно впервые увидела. Нет, перед ней стоял не тот нескладный долговязый мальчишка, который вечно говорил глупости и любил шо­коладные лягушки. В голосе Рональда Патрика Уизли прозвучала та­кая спокойная решимость, что Гермиона даже не подумала напомнить о том, что ему нельзя применять волшебную палочку вне школы. Тем более на мальчишек его слова произвели впечатление. Рон подождал возражений. Их не последовало, и он выпустил из рук капюшон куртки темноволосого мальчишки.
– А теперь отвечайте, что не поделили.
– Он первый начал, – тут же откликнулся рыжеволосый.
Гермиона и Рон посмотрели на другого мальчика. Из его носа текла кровь, которую он периодически вытирал… молча.
– Эй! Ты говорить умеешь? – спросил Рон мальчишку.
– Умею, – буркнул тот в ответ.
– Ну так чего стоишь? – разозлился Рон. – Рассказывай.
Гермиона хотела было одернуть друга, но промолчала. Не стоило дискредитировать старосту в глазах младшекурсников.
– Не буду я ничего рассказывать, – взъерепенился мальчишка.
Рон развернулся к рыжему.
– Из-за чего вы подрались?
Тот тоже насупился.
– Та-а-ак, – протянул Рон, – в молчанку играть будем? Отлично. Сей­час мы уходим, и если мы еще раз увидим вас близко друг от друга, фа­культет не досчитается сотни баллов, когда приедем в школу, и вам свои же однокурсники головы поотворачивают. Понятно выражаюсь?
Мальчишки вразнобой кивнули.
– Отлично! – объявил Рон и посмотрел на Гермиону. Девушка кивну­ла, и оба старосты продолжили путь.
Войдя в следующий коридор, Гермиона обернулась к другу.
– Это было здорово, Рон. Очень красноречиво. Особенно про хорька. С такими темпами скоро догонишь Снейпа по свирепости.
Если она ожидала улыбки, то была разочарована. Рон о чем-то на­пряженно думал.
– Как считаешь, они послушают?
– Конечно, нет! – подтвердила его опасения Гермиона – Нам еще не раз придется действительно снимать с них баллы. Так что, надеюсь, ни одного из них не занесет в Гриффиндор.
– Зря надеешься, – обреченно произнес Рон.
– Почему?
– Гриффиндор и Слизерин. Спорим?
– С чего ты взял? – снова спросила девушка.
– Гермиона, история повторяется. Ты же видела их. Гарри Поттер и Драко Малфой в слегка измененном варианте.
– Брось, – нервно усмехнулась Гермиона. – Хогвартсу не может все время так «везти».
– Черненький – Гриффиндор, – с уверенностью произнес Рон.
– Думаешь?
– Ага. Рыжий не внушает доверия.
Гермиона прыснула. Слишком комично прозвучала эта фраза из уст Рона. Через минуту Рон сам понял смысл сказанного и тоже засмеялся. Дальнейший путь они проделали, периодически хихикая, и вспоминая свою поездку в этом поезде шесть лет назад.
В третьем вагоне оказалось многолюдно: здесь столпились старосты всех факультетов.
Улыбка застыла на лице Гермионы. Спокойно, все хорошо. Ну и что, что он будет здесь? Девушка, улыбаясь как можно радостней, подошла к группе студентов.
– Всем привет!
Хор голосов вразнобой ответил. Гермиона окинула взглядом при­сутствующих, и сердце замерло. Слова сорвались с губ раньше, чем она осознала, что говорит это вслух:
– А почему не все?
Гермиона застыла. Вот сейчас посыплются шутки и…
– Точно, где Эрни Макмиллан? – Рон обвел взглядом присутствую­щих.
Гермиона выдохнула. Как славно. Правда отсутствие Эрни она заме­тила только сейчас, но все равно получилось удачно.
– Я тут – раздался запыхавшийся голос, и староста Пуффендуя поя­вился в коридоре.
– Все в сборе, – начала Падма Патил, староста Когтеврана, – нужно ознакомить первокурсников с правилами безопасности.
Гермиона заметила в руках Падмы стопку листков.
– Стойте. А где Малфой? – повернулся Эрни к Пэнси Паркинсон, стоящей чуть в стороне.
Сердце Гермионы замерло. И она выжидающе посмотрела на старо­сту Слизерина. Пэнси приподняла изящную бровь и лениво ответила:
– Макмиллан, расслабься. Я все ему передам.
– Но где он сам?
– Ты так соскучился? Это я тоже передам. Только боюсь, Драко вряд ли оценит твой порыв.
Эрни открыл рот что-то сказать.
– Давайте уже успокоимся. Не хватало начинать учебный год с пе­репалки. Падма, отдай ей все для Малфоя. Пусть сами разбираются, – вставила Гермиона.
– Да пожалуйста! – Падма равнодушно пожала плечами, дав понять, что ее дело раздать инструкции, а что с ними дальше будет, ее совер­шенно не волнует.
Гермиона взяла протянутые листки и невидящим взглядом уста­вилась на ровные строчки. «Что-то произошло! Что-то произошло!» – сверлила мозг назойливая мысль. С ним что-то случилось, иначе как объяснить то, что он до сих пор не попался ей на глаза. Драко Малфой всегда находился в центре внимания, а сегодня... Неужели Люциус что-то с ним сделал? Девушка почувствовала, что нестерпимо начинает бо­леть голова.
Следующий час прошел, как в тумане. Гермиона на автомате пере­ходила за Роном из одного вагона в другой и что-то втолковывала пер­вокурсникам. Наконец эта пытка закончилась, и они направились в сто­рону своего купе.
– Свобода! – благоговейно произнес Рон. – Хотя бы на час.
Гермиона, что-то пробормотав, вошла в купе. Там все было по-пре­жнему. Гарри дремал у окна, откинувшись на спинку сиденья. Джинни сидела рядом с ним, подобрав под себя ноги, и, рассеянно теребя часики на руке, читала какой-то журнал.
При их появлении Джинни подняла голову и, улыбнувшись, шепо­том спросила:
– Как все прошло?
– Отвратительно, – так же шепотом ответил Рон.
– Можете не шептаться, – подал голос Гарри, – я не сплю.
Рон подошел к Гарри и подбил его ноги, стоящие на противополож­ном сиденье. Гарри встрепенулся и схватился одной рукой за оконную раму, а второй за плечо Джинни, чтобы не свалиться с сиденья.
– Ай! – вскрикнула Джинни/ – Гарри, ты мне чуть плечо не сломал!
– Прости, – сконфуженно произнес Гарри и попытался погладить Джинни по плечу, растерялся окончательно и пнул ржущего Рона по ноге.
– Да все в порядке, – проворчала Джинни, на всякий случай отодви­гаясь подальше. – Гермиона, что с тобой?
Она, наконец, заметила необычную бледность подруги. Гарри и Рон тут же прекратили возню и посмотрели в ту же сторону.
– Все хорошо, – попыталась улыбнуться Гермиона, садясь рядом с Роном. – Просто голова болит. Сейчас пройдет.
Следующий час тянулся нескончаемо. Гарри и Рон принялись играть в волшебные шахматы, Джинни читала свой журнал, а Гермиона смот­рела на пробегающие за окном окрестности поверх рыжей шевелюры Рона. Головная боль понемногу отпустила, но беспокойство сжимало сердце все сильней.
– Чего-то не хватает, – внезапно произнес Рон.
Гермиона удивленно перевела на него взгляд, Джинни тоже оторва­лась от чтения.
Гарри задумчиво кивнул в знак согласия. Девушки недоуменно пере­глянулись. Внезапно мальчишки встрепенулись и, одновременно щелк­нув пальцами, выдали:
– Малфоя!
Гермиона и Джинни переглянулись снова. Это напоминало конси­лиум врачей при особо сложном случае. Девушки пришли к единому мнению.
– Заказать два места в клинике Святого Мунго? – вопросительно гля­дя на Гермиону, спросила Джинни.
Та согласно кивнула.
– Да, правда придется потратить пару лет на уговоры Малфоя, навес­тить их там. Ну, ничего. Мы справимся.
– Да нет, серьезно, – Рон внимательно посмотрел на Гарри.
– Да, это первый раз, когда он не отыскал нас в поезде. Представ­ляете, сколько времени он тратит на это каждый год? – откликнулся Гарри.
– Вот ему, к счастью, и надоело, – произнесла Джинни.
– Надеюсь. Или готовит что похуже.
– Кстати, может, его вообще нет? Он не пришел на собрание старост. Может, свалился с метлы летом и сломал себе шею? – мечтательно про­изнес Рон.
Гермиона даже не стала его одергивать, как и пытаться прекратить этот разговор. Давно пора привыкнуть, что любая тема рано или поздно касается слизеринца.
– Вряд ли, слишком хорошо летает.
– Гарри! – возмутился Рон.
– То, что я его ненавижу, не значит, что я не могу признать его уме­ния. Врага нельзя недооценивать. Малфой действительно хорошо лета­ет, – зло проговорил Гарри.
Гермиона посмотрела в его потемневшие глаза и опустила голову. Не нужно было соглашаться на эту авантюру. Ох, не нужно было.
– Давайте, поговорим о чем-нибудь более приятном, – взмолилась Джинни.
Гермиона посмотрела на девушку. Вот и она туда же.
Через некоторое время Рон, взяв с Джинни торжественную клятву следить за Гарри, чтобы он не трогал фигуры на доске, объявил Герми­оне, что они должны исправно выполнять свои обязанности.
Гермиона оторвалась от размышлений и взглянула на часы. Было время второго контрольного сбора старост. Девушка поднялась и молча пошла за Роном.
Те же коридоры, те же лица…
В третьем вагоне лениво переговаривались несколько человек. Рон и Гермиона приблизились к другим старостам. Рон тут же включился в обсуждение чемпионата по квиддичу, а Гермиона молча прислонилась к стене в ожидании начала собрания. Она старалась не обращать внима­ния на косые взгляды. Самая ярая активистка сегодня была тише воды, ниже травы. В коридоре появилась Пэнси Паркинсон. Одна. Хотя Гер­миона этому ничуть не удивилась. Пэнси остановилась чуть в стороне и стала внимательно изучать свой маникюр. Гермиона в очередной раз задалась вопросом, почему слизеринки такие красивые? Обидно при­зн