Почерк в последних предложениях был другим. Растянутые, жирные буквы явно отличались от тех элегантных, предыдущих строчек. Следующая страница была вовсе вырвана, и ещё как минимум четыре последующих.
— Никто не хотел слушать упрёки совести. — Тяжело выдохнула я.
Я перевернула пустую страницу, но следующая была так же пуста, и ещё, и ещё пустые страницы, больше десятка, мелькнули мимо, как вдруг я заметила текст.
«Смотрю сейчас в потолок, и не могу понять, кто я? Что я из себя представляю? Всю свою жизнь в Стойле, сколько себя помню, я вела учёт попадавшей в ремонт, списанной со склада техники. Ощущаю себя использованной. Бесполезной. Будто всё, что я делала — ничего не стоит. Это всё что мы можем? Сидеть здесь и прятаться?
Со мной происходит что-то странное. По ночам часто вижу огни в темноте, тысячи и тысячи огней, все вместе они смотрят на меня с осуждением. А внутри — тоже огонь, мой собственный. Он греет, но как будто медленно угасает, словно бы я перестаю быть пони, и с каждым днём на душе всё холоднее.
До того, как упали бомбы, я жила одним днём, в смертельном страхе, не представляя или боясь представить, какой сюрприз подготовит мне коварная судьба, но я жила, а здесь взаперти моя жизнь — уже и не жизнь вовсе. Больше всего мечтаю вновь увидеть Солнце.
Я слышу голоса. Иногда гневные или жалостливые, реже спокойные но все обречённые. Они живы, там, на поверхности, мы должны помочь. Я так не могу. Кто-то мог остаться, я это чувствую. Я иду наружу»
Мы тревожно переглянулись.
Дальше были датированные записи:
«День первый.
Здесь ужасно.
Повсюду мёртвые. Особенно у входа в Стойло. Я никогда не забуду эти пустые взгляды.
Возле реки встретила хромого жеребёнка. Он убегал от какой-то огромной ящерицы. Я застрелила её. Его задняя нога! Совсем оторвана! Селестия помоги... кровь льёт ручьём.
Убедила его выпить моё лечебное зелье, и хотя без задней ноги он больше не сможет нормально ходить, этого хватило чтобы заживить рану и привести его в чувства.
У меня не осталось патронов.
Начии...
Жжётся! Дождь обжигает как кипяток. Нашла укрытие под руинами какого-то магазина. Оставлю жеребёнка рядом с собой, не бросить же его одного. Он рассказывает страшные вещи.
Уже пять часов идёт этот проклятый кислотный дождь.
День второй.
Привела жеребёнка к Стойлу, но дверь наглухо закрыта! Никто не отзывается на мой стук и возгласы, и с терминала открыть не удаётся, он заблокирован!
За что они бросили всех? Почему нельзя впустить ещё всего одного пони? Я бы с радостью делила с ним свой номер... и... и... Да там поместилось бы ещё не меньше десятка других!!!
Я не знаю что мне делать.
Вернулись к руина Понивилля, встретили группу пони. Нам нужно найти какой-то источник еды чтобы выжить здесь.
Уже достал треск этого тупого прибамбаса на ноге.
Я подслушала кое-что: кажется, моим «друзьям» удалось найти под обломками гостиной неплохой запас консервов, но раз они не говорят этого, значит не очень-то рады делиться. Ладно, первое время можно и потерпеть.
Они требуют, чтобы я впустила их в Стойло!
Но я не могу, во имя Селестии, не могу, как бы ни хотела!..
Мне никто уже не доверяет.
Кажется они догадались, что это я украла пачку сушёной капусты. Нам лучше уйти отсюда поскорее.
Отделались кое-как и отстали, теперь идём вдвоём.
Пошли в горы, в сторону болот, но тут почти пусто. В лесах был сильный пожар. Копыта тонут в мокром пепле.
Еды нигде нет!
Мои запасы яблок на исходе, а травянистые луга полностью вымерли. Трава как какие-то полиэтиленовые водоросли. Иногда встречаются более-менее съедобные кусты, но вкус ужасный. Вряд ли от них будет хоть какой-то толк. Я пробовала грызть сухую кору на уцелевших деревьях, но и это совсем не то. Внутри всё горит.
Набросились какие-то летучие твари. Бежала два часа, неся жеребёнка на спине, пока наконец они не отстали. Мы сильно вымотались, легли спать прямо на земле, под нависшей скалой, на случай, если с неба снова будет течь эта дрянь.
Лучше бы мы по-прежнему шли вместе с теми мародёрами. Чем дольше я остаюсь здесь одна, тем страшнее.
Это не мой мир. Он не мог так сильно изменится! Я... я просто не могу поверить.
День третий.
Проснулась от того, что желудок попытался выбраться из меня.
На экране модных часов написано, что я больна, но по моему намного хуже то, что у нас закончилась вода.
Попробовала съесть свои седельные сумки. Как ни странно — вкусно. Натуральный материал. Но они слишком жёсткие чтобы разжевать их.»
Обе последние страницы были измазаны насыщенным плевком, который впитался в бумагу и засох.
«День четвёртый.
Кажется, умираю. весь мир кружится. какое счастье что у меня нет зеркала. не хотелось бы увидеть, во что превратилась моя грива.
Теперь вы довольны? Получили своё?
Дверь Стойла Два по прежнему закрыта.
Оставлю свой дневник на пороге у входа. Может когда-нибудь эти ублюдки откроют, и поймут, что есть те, кому нужна помощь.»
Возвращаясь к своим мыслям, ощущая мягкость кровати, я не знала, от чего оттолкнуться. Всё сразу предстало предо мной в другом свете. Стойло Два — наш дом. Здесь мы родились, здесь, в безопасности, проведём жизнь. Как трусы и предатели.
Запах собственного эгоизма волной накатил на меня. За что бы я не пыталась зацепиться мыслью, всё наводило на вмиг омерзевшее до тошноты стремление удовлетворить собственные желания и интересы. Самосохранение? Нет. Боязнь отвечать за свои поступки, слабость и вездесущее безразличие ко всем и всему, не представляющему какой-либо существенной ценности для нас. «Всё для вашего комфорта и безопасности» — вспомнилась мне вычитанная где-то реклама Стойл-Тэк. Просто отвратительно.
Рядом с Вельвет, я чувствовала себя сильнее, выше всего этого. Когда мы вместе, ничто не страшно, и мы собирались впервые в жизни сделать что-то хорошее — идти наружу, чтобы помочь.
Тогда, выразив друг другу все исполненные энтузиазма идеи, примерно обсудив список того, что может понадобится и что из этого получится незаметно достать, мы легли спать в тяжёлом молчании, слова уже были не нужны.
Но едва ли теперь, в одиночестве, осторожно ступая к светлой стороне пещеры, я могла с этим согласится, или оправдать свою наивность. Теперь, когда всё сложилось так странно.
Постепенно привыкнув к темноте, я уже могла чётко видеть обваленные стены вокруг.
Что-то зацепилось за моё копыто. Палка. Деревянный брусок с табличкой, засыпанной камнями. «Нет, не камнями, это же кости!» Под одежду пробрался холодок.
Рассыпавшиеся скелеты лежали здесь всюду, навалом, куда бы я ни посмотрела.
Почему они погибли? Должно быть, голод или радиация. Они просто остались здесь, и умерли, или... надеялись на помощь из Стойла?
Я попросила за их души Селестию, и торопливо пошла к свету.
История правдива... и если так, что снаружи? Вельвет это видела, и не отступила. Может быть, все погибли, никого не осталось? Тогда она вернётся, поймёт, что мы ошиблись, и вернётся. Но вряд ли это могло стать для неё весомым аргументом.
— Остановись! Я... мне нужно поговорить с тобой. Всё что мы знаем — не правда, то есть не вся правда, потому что..
— О чём ты?
— Мир снаружи погиб! Ты ведь хорошо знаешь об этом. Нам нельзя туда. Это опасно.
— Он погиб. Потому. Что. Мы. Допустили это. — Я ощущала столько боли в тихом голосе Вельвет. Казалось, она кричит. — Ты держала это в себе и молчала?!
Я должна переубедить её, от этого зависит всё.
— Мы нужны здесь. Я не подумала о жеребятах в тот вечер. Я не могу. Прости, я просто... нам правда лучше вернуться, пока нас не заметили в таком...
Она опечаленно на меня посмотрела.
Она просто посмотрела! Это уже заставило меня замолчать. Её глаза как бы спрашивали: «Действительно ли именно ты, говоришь мне это?» В ответ я стояла на месте, утверждая свою позицию. Снова взглянув на неё, я тут же стыдливо опустила взгляд в пол, не в силах смотреть ей в глаза ни секунды.
— Впервые в жизни у нас появилась возможность сделать что-то действительно хорошее, и... ох, Мэри, неужели, ради всего святого, ты правда..
— Пожалуйста, выслушай меня. Мы можем погибнуть там!
— Мы все когда-нибудь умрём.
— Мне страшно. Не хотела говорить этого, но я правда очень боюсь умирать. Ты понимаешь? Там всё выжжено! Как вообще... кто-то мог?.. Здесь достаточно тех, кому мы дороги. Я нужна жеребятам.
— Хорошо. Хорошо!
— Ты..
— Оставайся в Стойле, не предпринимай ничего! — Перебила Вельвет. — Так будет лучше для всех.
— Останься со мной... — Я осеклась, видя её резкий взгляд, и продолжила, импровизируя на ходу. — Только до утра, вместе мы убедим Смотрительницу собрать отряд, принесём более существенную помощь внешнему миру.
— Ты... издеваешься?! — Обычно, разница в десять лет между нами не ощущалась, но тогда, попавшись на попытке манипулировать, я почувствовала себя совсем чужой для неё. — Не нужно врать мне.
Сказав слова упрёка, она вновь стала прежней, аккуратной и ласковой, но другой, сдержанной и настороженной. Я изменила её, это всё моя вина.
— Если хочешь, оставайся, я могу понять, но и ты пойми. Я не могу так больше жить. Я иду наружу.
— Постой, пожалуйста. Ты нужна.. — Но она ушла, не слыша или может не желая слышать.
— Очень нужна мне. — Шепнула я уже наяву, сглотнув от горечи.
Осознавая полное одиночество, продвигаясь вперёд, я отбросила любые мысли и чувства, убеждающие меня вернуться к спокойной жизни, пугливо таящейся за сотнями тонн металла и бетона.
Суровое, морщинистое лицо матери обратилось на меня.
- Наверное, ты сейчас мне кое-что объяснишь.
- Я даже не знаю что сказать. Мне правда жаль. Проклятая книга... зачем ты вообще дала её?
- Я думала, она ответит на многие твои вопросы, и напротив, убедит оставаться здесь, в безопасности, а не... ты тогда была совсем ещё ребёнком!
- Убедила. Но Вельвет, она... она ничего не хотела слушать! Я пыталась отговорить её, я клянусь!
- Из-за твоей глупости, она теперь погибнет там! - Мама зацепилась взглядом за снаряжённые седельные сумки у меня на крупе.- А ещё и... ты что? Тоже?
- Я верну её. Обещаю.
- Спятила?! Я тебя туда не пущу! Мне не нужны сразу две мёртвые дочери. Возвращайся в свою комнату и подумай о том, что ты и так уже успела натворить.
Я решительно помотала головой.
- Я не могу. Нужно спасти её!
- Селестия, Луна... образумьте этого жеребёнка. А вот и отец! Милый, прошу, поговори с ней! Она задумала идти на поверхность за Вельвет! Я этого не переживу!
Единорог устало взглянул на меня своими добрыми янтарными глазами, обременено вздохнул, и подойдя, наклонившись рогом надо мной, что-то очень тихо прошептал, я не смогла различить ни слова, а затем он заговорил вслух.
- Иди, куда зовёт тебя сердце.
- Ты отпускаешь её?! Богини, что же за наказание такое, на старости лет...
Я твёрдо решила найти её, попросить прощения за свою глупость, и не слишком важно, вернёмся ли мы домой, или останемся, преследуя первоначальную цель. Главное, мы будем вместе. Тогда и только тогда всё вновь станет правильно.
«Сестра моя единственная, клянусь перед лицом богинь, я найду тебя! Найду и больше никогда не упущу твоего доверия»
Передо мной оказалась лестница наружу. Я подошла. Глаза жмурились от яркого света. Сердце, как крошечный мотылёк, тревожно трепетало, порхая у меня в груди.
«Я иду с тобой!»
Глава 2
«Наверное, ты даже не слышишь!.. не услышишь мою молитву. Я опоздала»
С громким хлопком окно распахнулось, и ветер промчался по моему тёмному прибежищу.
Пробирая расслабленное тело холодом до костей, он уже в третий раз тревожит мою полудрёму. Я поёжилась, плотнее натянула на себя простыню, с досадой признавая, что придётся подняться, подойти к окну и закрыть его, и уж теперь я позабочусь, чтобы оно осталось закрыто.
После двух болезненно-долгих дней на поверхности, у меня наконец появилась возможность поспать без оправданного ощущения угрозы смерти. Я хотела этого больше всего на свете, но теперь, когда пора бы закрыть глаза и уснуть, мне постоянно что-то мешает. Мысли взвелись и надоедливо зашевелились в голове, замещая первозданные инстинкты, так долго двигавшие мной, и возможно только благодаря инстинктам и эмоциональным порывам, я лежу сейчас здесь на чердаке, «Всё ещё жива», а не в канаве для мертвецов.
Облака воспоминаний прошедших тридцати часов мрачным занавесом из неуловимых образов первозданного ужаса обступили весь мой мир, советуя искать опасность в самых простых вещах и звуках, как например это окно. В первый раз, заслышав как оно открывается, (а вытянутая из сна его диким скрипом, я вовсе не могла быть уверена в том, что именно слышу) я подумала сразу обо всём, и едва сдержалась от резкого желания выхватить ПП и расстрелять источник тревожного звука, даже ни в чём не разбираясь.
Я не уверена, но, наверное, именно поэтому, оружие всего с семью зарядами, сейчас лежит под моей щекой в качестве подушки. Плевать что твёрдо. Мне нужно что-то, чему я могу доверять в этом мире, и среди всех прочих вещей пистолет пулемёт грифоньего образца (такой, что языком или копытами на спуск вряд ли удастся нажать, только магия), ещё ни разу меня не подвёл. Были бы ещё патроны...
В косой крыше, подходящей к самому полу, выделялся светлый прямоугольник - самодельное дощатое окно. Оно всё ещё открыто. У подоконника валяется куча изрезанных тряпок тёмно синего цвета, ещё недавно бывших моим комбинезоном. Ветер качнул тряпьё, показав мне край воротника, где отчётливо виднелось «02».
Я подошла. Рядом, в куче стеклянной крошки лежат осколки пузырька, измазанные свежей кровью. При их виде, безобразная рана на боку разразилась вспышкой ноющей боли.
Многочисленные порезы проникшие глубоко в мускулы и широкий след от ножа, избавившего меня от кусков шкуры и плоти, сросшихся с комбинезоном стойла под действием разлившегося лечебного зелья... Кусочки моей плоти по-прежнему лежат где-то в той куче, от чего всё это вызывало ещё больше жалостливого отвращения. Костюм всегда был частью меня, и по иронии судьбы, я должна была срезать его с себя, иначе всю жизнь пришлось бы терпеть, как шевелятся внутри меня стеклянные лезвия.
Рана сильно кровоточила бы, не потрудись я употребить изорванную учительскую форму в виде бинта, и туго стянуть рану. Моё счастье, всё это я сделала ещё засветло. Земные пони, позволившие мне переночевать здесь, не дали никаких средств к освещению, оно и понятно: Неизвестно, какую ночную тварь может привлечь свет в окне.
У окна было немало разных вещей: Разломанные пластиковые вёдра, ржавые инструменты, швейная машинка старого образца, явно не рабочая, и отколотая половина двери шкафа, достаточно высокая чтобы прислонить её к окну и достаточно тяжёлая, чтобы противостоять пустынному ветру.
За окном, над холмистой пустошью, низкие облака лежат тёмным металлическим покрывалом.
Боль и усталость мешали концентрироваться, но совсем не трудно оказалось надавить на раму магией, чтобы окно с глухим скрипом закрылось, и затем дверца шкафа, показавшись совсем лёгкой для моей мысли, стала сверху, так что от окна осталась только маленькая полоска меркнущего уличного света. Чердак вновь затих.
Матрас, что земная кобыла постелила мне, терпеливо ждал в самом углу.
«Можешь спать, сколько хочешь. Но завтра, тебе придётся уйти, и ни на какую другую помощь не рассчитывай, у нас и без тебя полно бед»
Я легла, волшебством закутав себя в простыню, предоставленную вместо одеяла.
С первых минут на поверхности, я начала осторожно изучать этот мир, а он, тем временем, так же изучал меня. Чужую пони, пришедшую откуда-то из наивной неизвестности. С моими мечтами, желаниями и моральными принципами, никак не совместимыми с реальностью. «Богини... Что стало с миром, который мы знали?!» Всё вокруг было настолько пустым, мёртвым, безмолвным... Это как-то странно влияло на меня изнутри, что хотелось говорить об этом. Говорить со всеми, кого я встречу. Спросить здешних пони, что они думают о своей жизни? Как вообще живут? Без травы и без... без всей зелени, что была совершенно обычным явлением двести лет назад. Сейчас зелёный цвет в чистом виде, попросту отсутствует, вообще!
Если подумать, я ведь ещё так и не нашла возможность выговорится.
Громадная когтистая лапа потянулась ко мне из щели. Я дёрнулась в сторону, в попытке увернутся от удара. Лишь спустя мгновение я выдохнула в облегчении, выпав из обманчивой дрёмы из-за своего резкого движения. Все воспоминания казались настоящими.
Что я здесь делаю?Кажется, я собиралась спать. «Нет, в смысле, что я вообще делаю здесь? В этом проклятом мире? Даже само Солнце брезгует смотреть, во что мы превратили свою родину!»
У меня чесался нос и щёки. Я потёрла лицо копытом, кроша и сдирая остатки корки из совсем недавно засохших слёз, насморка и ещё крови, даже не помня, чья она.
Я ведь очутилась тут не просто так, а с определённой целью - я пошла за той пони, после исчезновения которой, мой маленький тихий мир внутри Стойла Два, необратимо и навсегда изменился. Все краски словно слезли с изображения. Всё, что до этого было важно для меня, внезапно стало так же безразлично, как бесконечные унылые серые стены, окружавшие меня ежеминутно, ежечасно, ежедневно, всю мою жизнь с самого рождения.
Но кто виноват, что она ушла? Мне ли не знать ответ.
Богини, как я могла так ошибиться? Почему я сразу не пошла вместе с ней? Как смела надеяться, что смогу просто вернуться к прежней жизни, потеряв сестру? Я просто верила, что она не сделает этого. Ведь я просила её! Просила остаться, но она ушла... и теперь я... наверное она тоже... в общем мы в дерьме! Скажу, наверное, уже по колено, иначе никак не описать текущее положение вещей.
«Слабые не выживают. Они дохнут и становятся собачьим дерьмом» - прозвучал в мыслях твёрдый голос жеребца, при виде побоища, кишащего псами, пришедшими на запах разлагающихся тел. Израненные, безвольно лежащие пони, самых разных окрасов, были разбросаны в радиусе метров тридцати. Видимо шли они группой, и попали в засаду.
Зверьё пировало, лишь искоса насторожено поглядывая на нас, не собираемся ли мы напасть и забрать их добычу.
Мой взгляд метался по полю боя, где собаки рвали плоть мёртвых.
Двое припали к телу земного жеребца. Вот уже оторвано сухожилие задней ноги, и вторая нога вдруг дёрнулась, словно бы пони был живым! Сердце мимолётно дрогнуло желанием бросится на помощь с криками и стрельбой, но реальность давала себя понять - жеребец не сопротивлялся, и даже не шевельнулся, когда с хрустом сломалось и обвисло горло, медленно источая тёмно-алую жижу, которую тут же, взахлёб, заглатывала своей гнилой пастью мерзкая тварь. А вон, в разорванном брюхе единорожки скрылась по уши облысевшая клыкастая голова, жадно разрывая несчастную изнутри.
Мои внутренности судорожно сжались.
«Пойдём-ка отсюда. Вряд ли осталось хоть что-то, если это дело копыт рэйдэров»
Переднее копыто стянула цепь, бесхвостая кобыла куда-то вела меня за собой по пустыне, грубо поддёргивая меня за собой, когда я отставала. Дробовик Офицера раскачивался из стороны в сторону в мешке за её крупом, смотря то на предупреждающие дорожные знаки, то на разбитые и распотрошенные до состояния скелетов машины, то на затылок захватчицы. Синий, лысеющий, коротко обстриженный.
«Убила... Она убила его! Такого хорошего жеребца... убила топором!.. Мерзавка! Гадина! Сволочь!» - Моя собственная мысль была настолько громкой, что я опасалась, земная пони услышит и снова побьёт меня. Моя грудь всё ещё болела от грубых копыт.
Как легко оказалось нажать тот спусковой рычаг, (не единожды показывала мне как это делается, школьная подруга, единорожка Гаст), и как тяжело, оказалось смотреть на последствия своего действия.
Едкий дым рассеялся. Я стояла с кровью кобылы на лице, прикованная цепью к её обмяклому телу, и чувствовала нисколько не радость победы. Первый страшный опыт отнятой жизни, убийства, пусть даже оправданный справедливостью...этот поступок будил в моём сердце сложные чувства, далёкие от гордости, не объяснимые привычными обыденными понятиями.
К горлу подступил ком. Я собрала всю волю и проморгала глаза, избавляясь от ощущения плаксивости, готовой снова пробрать меня до слёз.Я больше не слаба. Если я смогла добраться сюда, продержалась в этом аду уже второй день, значит, способна ещё на многое!
Что если у Вельвет всё хуже? Что если она... Не нужно думать об этом. Она сильная пони, она ещё жива, но ей точно нужна моя помощь! Но прямо сейчас, лучшее и единственное, что я могу сделать для нас обоих - переждать ночь.
Нужно поесть, это поможет восстановить силы. Отдохну, а завтра, в путь!
Я потянулась мыслью в седельную сумку лежащую рядом. Кроме фляг с водой закреплённых по обе стороны снаружи, у меня нашлось два хорошеньких яблока, бутылка довоенного помидорного сока, сушёное мясо похожее на тряпку, и что-то блестящее, мелкое... патрон! Я подняла его перед собой, как следует ощупала тупоконечную металлическую фигуру. Видимо, этот один - из той коробки, закатился на самое дно.Я подняла ПП и отсоединила магазин. С глухим щелчком патрон протолкнул собратьев вглубь, и остался в их уютной компании. «Восемь»
Всего два яблока парили рядом, кувыркаясь в моей магии точно пушинки. Наверное, если бы я взяла с собой слишком много, то, без возможности быстро и незаметно передвигаться не привлекая лишнего внимания, вероятнее всего, уже давно погибла бы, и они мне не пригодились бы.
Яблоки парили в воздухе, кувыркаясь в моей магии, словно пушинки на ветру. Я поймала одно зубами, раскусила и не торопясь прожевала, наслаждаясь сочной кисловато-металлической мякотью. Довоенный томатный сок пришёлся на закуску, оставив неприятное химическое послевкусие. Похоже, пластиковая пробка частично растворилась. Второе яблоко лучше сохранить, ведь так отрадно помнить, что оно ждёт, здесь, такое доступное, хорошее и... родное.
Возможно, удастся что-то разузнать у местных в округе. Очень странно, что здесь вообще живут мирные пони, ведь рэйдэры Понивиля... Рэйдэры! Они всего в дне пути!
Если так случится, что они нападут, я... что же мне делать? Смогу ли я помочь жителям защитится? Или может, и весьма вероятно, расстановка сил будет критической? Тогда в моём распоряжении будет окно, достаточно широкое, чтобы пройти через него на крышу первого этажа, а уж там, осторожно спрыгнуть вниз, замедляя падение магией, и бежать... бежать сколько есть мочи, как можно дальше, и ни в коем случае не оборачиваться на крики и стрельбу. Да и чем я могла бы помочь? Я никто. Мне вообще не место в этом мире. Нужно забрать сестру, и вернуться в Стойло, другого варианта нет, разве что смерть! Я уверена, Вельвет Рэмеди впустят обратно, а я... я буду вместе с ней. Как герой, преступник или же просто спутница, эта формальность не имеет ровно никакого значения. Главное, мы снова будем дома.
Уже совсем стемнело.
Нервное напряжение понемногу уступило место приятной вялости. Веки потяжелели и заслонили беспокойные глаза, недоверчиво буравившие темноту всё это время, и забытье овладело разумом.
Утешившись мыслью, что прямо сейчас я нахожусь в полной безопасности, я позволила себе радостно растворится во сне...
Едкий свет бил в глаза.
Недовольно кривясь и жмурясь, я поднялась из постели и, потягиваясь, неловко встала наноги. Глаза неторопливо раскрылись. Всё выглядит совершенно невнятно, как если бы на картину вылили ведро воды, смешав все краски. Только жгучую полоску от окна можно ясно рассмотреть в этой бессмыслице, и я сообразила, что очки, наверное, упали, пока я была во сне. Сколько времени прошло?Казалось, я засыпала всего минуту назад, и вот уже стою на полу, будто ночи вовсе не было.
Мыслью осмотревшись кругом, я нашла очки у изголовья матраса. Зрение прицепилось к линзам, моментально проясняясь, и взгляд опустился на пипбак: «10:38»
Я не всегда была зависима от них. Просто в какой-то момент пришлось признать, что опознавательные знаки в коридорах выглядят совсем неразличимо, читать без сильного освещения мучительно, а находить лица подруг в толпе попросту невозможно. Стоило только пожаловаться папе и вот!.. Решение проблемы, такое простое и эффективное. Но с другой стороны, в пустоши, без очков, я буду практически беспомощна. Ясно понимая это с самых первых минут, я хранила их как самый ценный предмет снаряжения.
В последний раз глянув на тёплую пастель, набросив сумку через круп, я всунула ПП меж ремней, и решительно спустилась на первый этаж.
В стенах, повсюду виднелись дыры и пробоины, в тех местах, где остатки штукатурки высыпались, прорвав и без того уже подранные обои. Грубо набитые поверх старой краски рассыпавшейся по полу синей крошкой, обои служили не только для красоты. Эти ткани с повторяющимся узором из вьющихся листьев и ветвей нужны здесь хотя бы потому, что без них весь дом будет представлять из себя разваливающийся скелет.
- Я не могу поверить... - Раздался обречённый возглас жеребца. Мы же собирались идти сегодня! Вместе!
- Ох, ну зачем повторять!? - Я узнала голос вчерашней знакомой. В дырке за стеной справа показался пушистый хвост с задней ногой. - Я тебя слышала уже. Слышала все эти его отговорки. Он просто трус! Увёл браминов «по-бы-стрее». Видишь, какой ты друг ему, без своих карт. Хорошая моя, пойди к Сине, проверь, как она. Нам нужно подумать.
Крошка-пони показалась в коридоре и заметила меня. Я попыталась улыбнуться чтобы, затем поздороваться, но вялые губы не слушались, получилась гримаса. Кобылка торопливо скрылась, что-то неся в зубах. Маленькое, блестящее. Наверное, безделушка.
- Они бросили нас тут и ушли! Да! И теперь мы одни! Флэш погиб!
- Нет! Ты всё врёшь!
- Погиб! Да! Слышишь?! Мирия тоже мертва! Застрелилась к дискорду! Хочешь, сам пойти посмотреть?!
- Хватит уже! Давай просто отдохнём немного.
- Ты предлагаешь нам остаться? Я, как и ты, не знаю, что делать, но точно знаю, оставаться здесь больше нельзя!
Кобыла рассказывала про дальних городских знакомых, про работу и что можно раздобыть другую телегу в замену пропавшей, ведь все нужные для переезда вещи на себе не унести, а жеребец откликался сожалениями и бесцельной апатией. Я смотрела на их неопределённо жёлтые метки, тихонько подходя к двери, и через щель увидела две сильные спины сидящих на кровати в обнимку. Жеребец что-то прошептал, кобыла вдруг непонятно засмеялась.
Я почти бесшумно ступила в дверной проём. Слушая разговор, следя за каждым их движением, готовая в любой момент скрыться за стеной, чтобы не вмешиваться в чужое дело.
Совсем рядом с выходом стояло острейшее копьё из какой-то кости. У стены нагромождено что-то непонятное. Туго стянутый верёвками груз из лопат, разных инструментов, и вроде бы какой-то пищи, судя по выступавшим из мешка бугоркам, наверное коренья или что-то ещё, точно съедобное, но овсом или зерном тут не пахло.
Сбоку торчал приклад. Поцарапанный, побитый деревянный приклад с блестящей гравированной металлической вставкой. Под верёвки опускались два чёрнеющих ствола внушительного охотничьего ружья. Можно без сомнений назвать его одним из немногих действительно красивых вещей, которые я повстречала на поверхности. Там же, рядом, виднелось несколько красных цилиндров, похоже патроны, заткнутые в карманцы наплечного ремня. Я насчитала три штуки, и если ружьё заряжено... Земная кобыла вдруг вздрогнула, выпрямилась, её ушки навострились прослушивая всё вокруг. Я замерла, и собиралась было пятится, но побоялась, что в тишине она уловит даже самое тихое касание копыта о пол. Кобыла неожиданно заговорила. Вот он мой шанс. Под громкие слова я вышла за стену, и вздохнула в облегчении.
-...с детьми там всё хорошо?
Как хорошо было бы взяться за ту удобную копытоять магией, дотронуться до спускового крючка и поднести столь убойное оружие к себе. С ним, я твёрже стояла бы на ногах. Как же легко можно сейчас сделать это. Забрать ружьё, и оставшись незамеченной, просто уйти.
- Думаю всё в порядке, не волнуйся.
Волшебная мысль выбралась из моего рога робкой невидимой нитью, покатилась по засоренному потёртому полу, заглянула за угол минуя кучку штукатурки, взобралась на свёрток и ухватилась за ружьё. Я потянула, ствол поддался. Мне стало страшно, но отступать уже поздно. Я потянула сильнее, и ружьё вместе с ремнём для патронов, шаркая и перестукивая, оказалось у меня.
- Ты!?.. Ах ты!.. - Я уже бежала к выходу, неся предметы перед собой. Не останавливаясь, оглянувшись на опрокинутое кресло вдали коридора, я увидела, как земная кобыла выскочила, и сильными рывками начала нагонять меня! - Ну, погоди, неблагодарная сука!!!
Взгляд этих глаз праведным огнём жег мою отступную душу, сковывая движения, вынуждая остановится. Но я мчалась вперёд, всё ближе чувствуя побитыми рёбрами могучие копыта земной пони, которые вот-вот доберутся до меня. Дверь уже совсем рядом, ещё немного прыжков, но что потом? Я буду спасаться от гнева невооружённой кобылы, несясь по пустыне как безумная? Если вообще удастся сбежать. Я решительно обернулась и подняла тяжёлый ствол ружья, нацелившись.
- Стоять! - Повелительно воскликнула я, надеясь, что кобылица отлично понимает, что произойдёт, если я сейчас потяну один из этих металлических рычагов.
Она упёрлась копытами, проскрежетав по полу, попятилась на шаг, и остолбенела, затаив дыхание. Несколько секунд, земная пони стояла вот так, испугано смотря на источник смерти.
- Зачем ты так? - Заговорила она с неожиданной горечью, будто преданная очень близким другом.
- Мне просто... я просто... - Вопрос оказался как выстрел в грудь. Вдруг осознав, чего я лишаю их, я не могла найти себе места от стыда. Ведь они приютили меня. Таким как они следовало бы помочь, но, разве моё положение лучше? Разве мне, не нужна помощь? А Вельвет? Селестия, Луна, умоляю, пусть она дождётся меня, пусть будет жива. Мне дорог каждый час, каждая минута! А эта простачка задерживает меня.
Не отводя ружья от её лимонового лица, я попятилась, собираясь с мыслями, пытаясь всё-таки понять порядок вещей.
Селестия свидетель, моя цель важнее! Речь идёт не просто об одной или нескольких жизнях, моя сестра особенная, и ведь я... ничего особенного не сделала! Мне просто нужно это оружие. Я не украла его, а взяла ненадолго. Вот, именно! Просто одолжила, и потом верну, так ведь? Глупые отговорки! Почему же тогда почему я, сейчас, готова была убить ни в чём не виновную пони?! Ради всего святого! Да разве стоит эта гадкая железка того, чтобы убить...
Из-за двери показалось перепуганное личико.
О богини. Я действительно могла это сделать? Убить молодую мать ради собственной выгоды? Нет, я вовсе не хотела этого делать... мне нужно было лишь напугать её. Но что если бы она не остановилась, что если бы напала? Позволила бы я ей избивать себя до темноты перед глазами, или просто смерти? Нет. Я бы нажала. Сделала бы этот проклятый выстрел, оставив её лежать мёртвой, а сама, была бы жива! Кобыла сейчас стоит между мной и Вельвет, и если потребуется, я уберу её с дороги!
- Не шевелись. Пожалуйста послушай, я просто должна забрать свою сестру. Она в опасности! Мне правда очень нужно это ружьё!
- МрА-АЗЬ! - Внезапно выкрикнула она, остервенело брызнув слюной, а затем, будто тут же обессилив, упала и зарыдала.
Да, убедительно я говорю.
- Я обещаю вернуть его! - Не знаю, слышала она или нет, но слова словно ушли в бетонную стену. Земная пони продолжала всё так же жалобно рыдать разбрасываясь руганью, когда я рысила прочь, озираясь по сторонам, никто ли больше не гонится за мной. Жеребец бессмысленно смотрел мне в след с порога, не двигаясь с места. Кроме них, вокруг никого нет, и даже Л.У.М. молчал. Ни красных, ни зелёных меток, ничего. Пустота. Как и в моей голове.
Отдалившись достаточно, я перешла на спокойный шаг.
Я наткнулась на половину белеющего из кустов черепа. Похоже на череп пони, только меньше. Череп жеребёнка? Нет. Удивительно, лоб пропорционально не соответствует, он уже, а выемка на месте носового хряща свидетельствует о маленьком носе, возможно даже меньше моего. Я присмотрелась к зубам. Спереди острые, как будто зубы хищника и даже маленькие клыки, а с боку, единственного сохранившегося, сильные жевательные. Я пощупала собственные зубы языком. Все боковые жевательные с выемкой, передние кусательные плоские, и есть клыки, пара сверху, и пара снизу. Точно так же, как у этого бедняги. Что же это за существо? Если оно так похоже на пони, и не пони? Сложно даже вообразить, чем оно было, но так или иначе оно мертво, и ответ я возможно никогда не узнаю если... Если не возьму эту находку с собой. Разумно ли таскать за собой старый кусок черепа? Других костей рядом не видно, и я подняла череп с земли сунув его в сумку. Опытные охотники должны знать здесь всех мутантов, они и расскажут мне.
Я вынула ружьё из-под ремней сумки и сперва осмотрелась, не заметив никого на равнинах в округе. Надавив на рычажок, я отщёлкнула ствол. Два металлических кружка блеснули, приветствуя меня, свою хозяйку. Я защёлкнула ствол пихнув фиксирующий рычаг на место, отщёлкнула снова, быстро вынув и отбросив заспину патроны, как бы отстрелянные, затем тут же ввела новые, заранее вынутые из кармашков на тёмном кожаном поясе перетянутом через мою светлую грудь, защёлкнула ружьё и нацелилась вдаль, на мутные скалы.
Четыре секунды, не так уж и плохо. Я проделала всё тоже ещё раз, подняв и обдув от пыли побывавшие на земле патроны. Удалось незначительно улучшить результат. В случае, если я окажусь в реальном бою, проблем с перезарядкой возникнуть не должно.
Прошло уже полчаса, а я всё ещё не могла избавиться от этого дурацкого ощущения, будто сделала что-то неправильное. Но я знала, этот инструмент войны ещё не раз станет аргументом на моих висах жизни и смерти.
Ветер приносил отдалённые полузабытые голоса. Возможно, он умышленно шепчет мне что-то, или скорее я просто схожу сума, принимая его вой за тембры и даже обрывки слов, тех пони, которые точно не могут быть здесь. До слуха дошёл странный звук, прилетая как бы отовсюду, но точно имея какой-то определённый источник. Вроде бы рёв сирены, такой далёкий и сглаженный бесконечным рельефом из обломанных скал, подчёркнутый низким, сплошным рокотом. Кажется, будто титанические горы, хребтом возвышающиеся от самого Кэнтерлота, шевелятся, разговаривая между собой.
Бумажная остроконечная фигура парила в ярком сиянии, скользя тонкими прочными крыльями по воздушному потоку, бьющему из-за железной решётки. Послышался детский смех, и зелёными огоньками из-под растрепанной соломенной гривы предстали передо мной радостные глаза.
Я очутилась на краю обрыва, с трудом удержавшись от падения. Это русло реки, или просто овраг, но глубиной с пятиэтажное здание. Если покатится по крутому склону, усыпанному мелкими камнями, можно получить серьёзные травмы.
Я осторожно начала спускаться вниз, переходя по устойчивым камням,держа ружьё наготове.
Я шла по каменистому дну, обточенному ветрами. Постоянное статическое напряжение волшебства утомило меня, и я всунула ружьё обратно под ремни. У противоположного берега из широкой щели между расколовшимися камнями бил узкий ручей.
Кристально чистая вода бежала по гладким камням.
Я вступила в неё копытами. Вода намочила шёрстку, смывая грязь, и приятный холод обступил кожу, насыщая её влагой. Я наклонилась, прервала поверхность воды губами и начала пить. Простая вода казалась сладкой. Я напилась достаточно, чтобы жажда пропала, и подняв волшебством пучок воды, я умыла лицо, потирая сухую кожу ногой.
Куда я вообще иду? Дискорд. Выберусь из русла, а что потом? Проклят