Интуитивно кажется очевидным, что более сложное неоднозначное мышление предпочтительнее менее сложному, простому пониманию. В конце концов, разве мир это не сложная штука? И если это так, разве способность мыслить сложно и запутанно не согласуется с состоянием мира и не способствует его лучшему пониманию?
Ученые не одиноки во мнении, что ответом на эти вопросы будет твердое «да». С этим согласны и теории, описывающие процесс принятия решений. Определенно предпочтительнее когнитивная сложность и те, чьи результаты по этому показателю выше. Кажется, сложность стала Святым Граалем хорошего процесса принятия решений.
Все же сложность имеет и ряд недостатков. Слишком большой ее объем скрывает основные элементы. Слишком большая сложность может парализовать принятие решений, в чем убедились многие советники Билла Клинтона [Drew, 2000]. С клинической точки зрения, параноики — это самые сложные мыслители, но немногие станут утверждать: их сложность приводит к лучшим суждениям.
Термин «черно-белое мышление» описывает дихотомию, в которой все категории мышления лишены нюансов, неоднозначности, амбивалентности, сомнений и, таким образом, сложности. Значение термина состоит в том, что обладатель такого типа мышления явно искажает реальность — это очевидно, ведь реальность сложна. И утверждается в результате, очень вероятно, что такой человек будет принимать неверные решения и выносить неверные оценки.
Это звучит вполне убедительно с точки зрения теории, это может быть даже истинно в определенных случаях. Но как вы отличите глубокое понимание проблемы, которое придает большой вес конкретному убеждению, от «черно-белого мышления»? Как вы отличите убежденность от ригидности? И как вы отличите заслуженную уверенность человека в своих взглядах от защитной стратегии, которая порождена беспокойством о том, что человек может ошибаться, и потому не может принять вызова?
Принятие решения требует выбора, а выбор требует упрощения. Редко встречаются решения, в которых можно быть уверенным полностью или хотя бы в достаточном числе составляющих его элементов. Вопрос, следовательно, состоит не в том, упрощает ли оценка ситуацию в определенной степени, а в том, идет ли упрощение в ущерб пониманию.
Рассмотрим реакцию Буша на теракт 11 сентября. Конечно, выражение его реакции — «мы в состоянии войны» — придало меньший вес составным элементам этой оценки, многие из которых позднее не раз критиковались теми, кто думал иначе. Говорили о том, что мы не располагаем неопровержимыми доказательствами. Нападение на Афганистан
может подтолкнуть арабов к еще более враждебному восприятию Соединенных Штатов. Утверждалось, что некоторые причины, по которым наши враги нас ненавидят, можно решить, пытаясь привлечь их на свою сторону — например, путем пересмотра некоторых аспектов нашей внешней политики. Обо всех этих и многих других предположениях заговорили как о вещах, которые не были полностью, точно или честно отражены в первоначальной оценке ситуации президентом.
Однако при оценке того или иного суждения, особенно оценочного суждения, мы всегда должны задавать основной вопрос. Отражает ли оно основные элементы обстановки должным образом? Влияют ли сколько-нибудь значимым образом на фундаментальное понимание ситуации те нюансы, двусмысленности и неясности, которые могли бы повлиять, но не повлияли на окончательную оценку?
На эти вопросы нельзя ответить априори. Но ответить на них все же можно. Первой реакцией Буша на теракт 11 сентября было: «...мы в состоянии войны». В тот момент он пришел к пониманию катастрофы, которая, было очевидно, планировалась хорошо и задолго, и сделал несколько важных выводов. Он понял, что люди, которые это сделали, были безжалостны, бесстрашны, хорошо организованы и серьезны в том, чтобы нанести этой стране смертельные раны. В результате он понял, что лучшим ответом на это нападение будет не просто удовлетворяющий в эмоциональном плане, но неэффективный военный удар, а подробно разработанная и долгосрочная стратегия, нацеленная на то, чтобы нейтрализовать и уничтожить угрозу, которую выявил теракт.
Центральными в решении Буша и подобных оценочных суждениях были вопросы ясности, концентрации и решительности. Ясность мышления требует, чтобы вещь не только воспринимали такой, какая она есть, но и чтобы альтернативные суждения не являлись серьезными категориальными соперниками. Это не значит, что не бывает неотвеченных вопросов, озабоченности по поводу успешности выбранных путей решения проблемы или даже конкретной идеи, с самого начала подсказавшей возможные ее решения. Если кратко, ясность не есть синоним уверенности.
Ясность оценок выполняет психологические функции. Это способ справиться с сильными эмоциональными потоками. Понимание служит в качестве объяснения. И объяснение помогает придать смысл непонятному или, в нашем случае, непостижимому, если не невообразимому. Во времена национальных кризисов или травм, таких как атака 11 сентября, она служит как способ реакции на чувства глубокого шока, тревоги и потери. Ясность мышления дает ответы на большинство главных вопросов, которые мучают жертв кризиса: что случилось, почему, что будет дальше, что мы будем с этим делать? Жестко выраженные, своевремен-
ные и точные наблюдения помогают снизить шок, уменьшить тревогу и смягчить чувство потери.
Ясность мышления имеет два побочных продукта, которые, хотя и определенно психологического порядка, все же тесно связаны с миром действий — концентрация и решительность. Концентрация это основа действия. В мире, где множество возможностей и всего того, что отвлекает, сфокусированность — это привилегия длительных действий.
Фокус имеет также и сортирующую функцию. Сделав вывод о том, что в ситуации главное, политик в то же время отбрасывает все остальное. Лишь немногие среди множества вещей, которые ранее могли бы привлечь его внимание и интерес, сделают это сейчас. То, что было приемлемо и даже желаемо, должно быть пересмотрено с учетом более важных, центральных целей. Всесторонняя реформа системы здравоохранения теперь, когда озабоченность вызывает внутреннюю безопасность страны, должна подождать. Более того, многие срочные вопросы переосмыслены — через призму основного события. Разработка энергоносителей, например, становится еще более важной в свете серьезных вопросов о зависимости от импорта. В дискуссии об иммиграционной реформе на первое место выходят вопросы национальной безопасности, затмевая ее экономические и политические аспекты.
Фокус сужает восприятие, но не обязательно амбиции. Избавление мира от террористов и тех, кто их спонсирует, — это узкие цели, но крайне амбициозные. Узко очерченные, но крайне амбициозные предприятия трудны, и они часто требуют много времени на выполнение. Лидер должен быть способен поддерживать приверженность этим целям как у себя лично, так и в обществе.
Время — враг памяти. И сложность тоже. С течением времени острота сложности снижается и неопределенность скрадывает важные черты. Мы помним о важности тех или иных вещей, но уже не с такой же ясностью, концентрацией и пониманием того, как различные элементы опыта соединились в общее впечатление. Сила чистого и подходящего оценочного суждения помогает мобилизовать и поддерживать решительность.
Эти расчеты, конечно, различны для президента и для общества. Буш попросил общественность вернуться к нормальной жизни. И многие были рады сделать это. Однако он также рискнул своим президентством ради миссии, успех которой во многом зависит от того, что люди не забудут прошлое. Ситуация, в которой миллиарды тратятся на внутреннюю и внешнюю безопасность, а не на гражданские нужды внутри страны, может быть политически устойчива, только если народ будет помнить об угрозе. Поэтому Буш должен стараться напомнить обществу о том, что страна находится в состоянии войны, даже несмотря на то, что с течением времени острота опыта утихает.
Президент в курсе того, что память постепенно ослабевает. Это одна из причин того, почему администрация разрешила телекомпании ABC провести целый день с президентом и транслировать часовую программу по всей стране в вечерний прайм-тайм [Kurtz, 2002, С01]. Это также причина, по которой администрация организовала траурные церемонии по всему миру через три месяца после 11 сентября [Allen, 2001, p. А2]. И это также причина, по которой президент часто пользуется возможностью напомнить американской общественности о том, что США долгое время преследуют террористов в Афганистане [Loeb, 2001, p. А08], а теперь и в Ираке.
Все же совсем не ясно, будет ли общественная память столь же сильной, как президентская. Этому есть несколько причин. Способность продолжать жизнь после болезненного события — это признак выздоровления. Обычно люди с трудом хранят в памяти грустные воспоминания, особенно если они не были затронуты событиями напрямую. И конечно, есть мотивированные причины — от замкнутости на себе до давления более неотложных забот, которые со временем уменьшают воздействие таких событий.
Главный вывод, к которому в тот день пришел Буш — «...мы в состоянии войны», вероятно, поможет ему сохранить концентрацию и поддержать решительность. Менее очевидно, что то же самое будет и с американским обществом. Тем не менее кажется верным то, что сила и польза простого, ясного и подходящего оценочного суждения это куда более долговременная помощь ясности мышления, концентрации и решительности, чем от суждения, полного двусмысленностей, нюансов и неясностей. Иногда менее сложное восприятие не ведет к неверным выводам и неэффективному лидерству. Сделав этот вывод, Буш обрел свой голос и перешел от попыток воплотить свои политические взгляды в разделенном, противоречивом обществе к лидерству, нацеленному на выполнение общенациональной миссии.
Примечания
1 Это незначительно исправленная версия моей речи о президенте, которая включила в себя положения, содержащиеся в позднее изданной книге «В тени своего отца: трансформации Джорджа Буша-мл.» [Renshon, 2004].
2 Те, кто хочет глубже познакомиться с теоретическими, методологическими и гносеологическими вопросами исследования, могут обратиться к ранее опубликованным докладам и главам [Renshon, 1998b, p. 49-71, 401-408, 1998а, приложение; 2002а; 2003а].
3 The Weekly Compilation of Presidential Documents — это неоценимый инструмент, содержит записи разговоров президента, его интервью и выступлений.
4 Среди наиболее полезных — American Enterprise Institute (https://www.aeipo-liticalcorner.org) и Polling Report (https://www.pollingreport.com).
5 Например, см.: Alterman and Green, 2004.