Общие неконкретизированные положения, опирающиеся лишь на часть фактов. Мысленно конкретизируя общее не конкретизированное положение (правило, рекомендацию и т.п.), подбирая разные случаи его применения, редактор либо убеждается в его справедливости, либо находит в нем погрешности.
Например, автор, не приводя примеров, рекомендует:
Если в таблице имеются повторяющиеся элементы, то их следует выносить в головку таблицы.
Охватывает ли такая рекомендация все случаи? Всегда ли она справедлива? Эти вопросы, требующие конкретизации, естественны для редактора, склонного считать, что в каждой рекомендации автора не исключена ошибка, более того, он наверняка ее допустил.
Прочитав фразу, редактор мысленно представит себе таблицу с повторяющимися элементами. Вот они в графе, например одна и та же единица длины (м, км), которую, конечно же, целесообразно не повторять у каждого числа, а перенести а заголовок графы — головку. А вот та же единица длины у каждого числа в табличной строке. Как быть в этом случае? В головку эту единицу не перенесешь. Ее выносят в заголовок этой строки в боковике таблицы. Но тогда рекомендация как всеобщая сформулирована неточно. Надо исправить одним из двух возможных способов:
1) Если в графе таблицы у каждого или у большинства членов колонки повторяется один и тот же элемент, то его следует выносить в головку таблицы (здесь учтены и другие неточности, которые из экономии места не комментируются).
2) Если в графе или строке таблицы у каждого члена ряда повторяется один и тот же элемент, то его следует вынести в головку (из графы) или в боковик (из строки).
Другой пример:
Если стихи размещаются вподверстку (т.е. на полосе располагается не одно стихотворение)...
Редактор обязан спросить себя: «Значит, подверстка означает, что на полосе помещается не одно стихотворение? Но ведь стихотворение может целиком занять полосу, может занять несколько полос. Значит, пояснение неточно и его нужно изменить. Как?»
Для размещения стихотворения вподверстку характерно, что, в отличие от верстки каждого стихотворения с новой полосы, если окончание одного стихотворения не занимает полосу целиком, то начало следующего стихотворения подверстывают к окончанию предыдущего. Так и следовало пояснить:
...(т.е. при наличии места вслед за окончанием на полосе одного стихотворения располагают начало следующего или все его целиком).
Автор написал:
В «Разгроме» Фадеева партизанский отряд пробивается из белогвардейского окружения.
Редактор, прочитав эту фразу, вспоминает сюжет «Разгрома» и мысленно спрашивает: «Как же так, ведь отряд Левин- сона окружали и японцы. Значит, окружение не было чисто белогвардейским, и автор допустил небольшую, но неточность. Значит, лучше поправить: хотя бы из вражеского окружения».
Итак, суть приема конкретизации — в подыскивании противоречащих утверждению в тексте фактов. Находятся они — автору нужно еще потрудиться над текстом. Нет их — оснований для беспокойства за достоверность выдвинутого автором положения, естественно, меньше.
Владей приемом конкретизации редактор текста с таким положением:
Логичное изложение материала в первичном документе - залог объективности описания предмета исследования,
он бы постарался привести автору пример вполне логичного, но необъективного описания.
Прием конкретизации полезен для выявления хронологической или количественной неопределенности в тексте.
Хронологическая неопределенность. В текстах то и дело встречаются расплывчатые, приблизительные указания на время действия (в настоящее время', недавно; в ближайшее время; в прошлом году; в последнее время и т.п.). По таким указаниям читатель не может судить, какое время имеет в виду автор. Редактор обычно не может сам их конкретизировать. Но своими вопросами к автору он заставит его конкретизировать подобные указания.
Когда автор в книге пишет: В прошлом году...— то редактор не должен пропустить это выражение, не спросив себя, а затем и автора, какой именно год имеется в виду. Между тем временем, когда автор написал фразу с таким указанием времени события, и тем временем, в какое ее читает редактор или в какое будет выпущено издание, может пройти не один год. Не говоря уже о том, что книга также живет не один год, и читатель, открывший ее через несколько лет после года, в который она была написана автором, будет введен в заблуждение этим прошлым годом.
Можно ли, например, читателю книги А.Я.Гуревича «История историка» (М., 2004) судить о дате кончины историка С. Д. Сказкина, которую автор указал в такой форме:
Он [С. Д. Сказкин] скончался в апреле этого года на 83-м году... (с. 40).
Редактор обязан был спросить автора: «Какого этого года?..» Можно предположить, что это был год, в который А. Я. Гуревич писал или произносил эти строки своей книги. Несмотря на то что в предисловии автор сообщает: «...зимой 1999 года я предложил участникам моего семинара прослушать мои устные мемуары...», это не дает возможности определить, в апреле какого года скончался С. Д. Сказкин. Слушателям семинара это было понятно, а читателю книги в 2004 году и тем более в последующие годы это недоступно. Да и сама дата зимой 1999 года расплывчата, поскольку зима — период не одного года, а двух лет: декабря 1999-го и января — февраля 2000 года. Да и нужно ли заставлять читателя проделывать исследовательскую работу — возвращаться к предисловию, если он запомнил, что там автор упомянул дату создания им мемуаров, теряя время, или справляться в справочном издании, когда же скончался С.Д.Сказкин. Ведь можно было попросить автора написать не в апреле этого года, а в апреле 1999 года...— и всё разрешилось бы очень просто. Правда, энциклопедия сообщает, что СД.Сказкин умер в 1973 году. Так что неопределенность даты и необходимость ее уточнить вынудила бы редактора предотвратить фактическую ошибку автора.
Числовая неопределенность. Чаще всего она возникает из- за многозначности предлога до перед числом.
Например, в газетном отчете сообщается:
...за прошлый год компания снизила долю краткосрочных долгов в общей структуре долга до 33,7 %, а доля долгосрочных долгов выросла до 30,9 %, или почти в три раза.
Точно понять эти относительные количественные данные довольно трудно. Если доля долгосрочных долгов в общей структуре выросла почти в три раза, а ее рост составил 30,9 %, то доля эта выросла не до 30,9 %, а на 30,9 %. Поэтому нельзя не спросить: «А доля краткосрочных долгов снизилась до или на 33,7 %?». Вероятно, все же, что эта доля составляла более 33,7 %, и тогда действительно снизилась до 33,7 %, но, учитывая, что такая путаница в финансово-экономических текстах вовсе не редкость, полностью быть уверенным в верности этого предположения никак нельзя. Впрочем, еще менее вероятно, что доля была снижена втрое. Но зачем, собственно, нам и читателю гадать? Не лучше ли, зная многозначность предлога до в таких случаях, изменить текст, сняв количественную неопределенность. Например:
...за прошлый год компания снизила долю краткосрочных долгов, которая составила в общей структуре долга 33,7 %, а доля долгосрочных долгов выросла в три раза, составив в общей структуре 30,9 %.
Трудно понять, каким был относительный количественный рост по такому тексту:
По его словам, прибыль от продаж выросла на 154 %, а чистая прибыль по группе - на 64 % (Время новостей. 2004.25 июня. С. 8).
Рост + 154 % означает, что если прибыль в предыдущий период была, например, 100 р., то в отчетном году она составила 254 р. (+ 154 %). Так ли это? Возможно. Но если учесть, что авторы нередко путают в подобных случаях рост со 100 до 154 %, т.е. на 54 %, целесообразно просить автора уточнить такие количественные данные.
Еще один вид количественной неопределенности: автор указывает, как изменилось производство продукции в целом, не уточняя, к какой именно величине эти изменения относятся. Например, автор пишет:
20 % мировой книжной продукции составляют издания в мягких обложках.
Редактор ради устранения такой неопределенности обязан спросить у автора: «20 % по тиражу, или по числу изданий, или по листажу? Это ведь всё разные данные». После уточнения читатель получит ясное представление об изменении структуры мировой книжной продукции по внешнему оформлению книг.
Соотнесение фактов
Это один из центральных мыслительных приемов, используемых редактором для лучшего понимания и критического осмысления текста. Он помогает редактору заметить в тексте всякого рода фактические несоответствия.
Собственно говоря, это не один прием, а группа приемов.
Соотносят:
— факты в тексте с фактами, хорошо известными редактору;
— одни факты с другими, связанными по смыслу;
— факты повторяемые между собой;
— факты, связанные внутритекстовыми ссылками;
— факты одного ряда с обобщающим словом.