Она усмехнулась.
— Ты так хорошо меня знаешь? Джереми нервно сглотнул.
— Так хорошо, что думаю, я люблю тебя.
У нефа они остановились. Она посмотрела на витраж.
— Опасно думать о таких вещах, Джереми, — произнесла она после недолгой паузы.
— Отчего же?
— Потому что у меня может появиться искушение тебе поверить. Джереми коснулся ее руки.
— Сомневайся в чем угодно, но не в этом.
— Взгляни только, сколько предков, — девушка отдернула руку, — здесь и другой Джон Тревэнион. А еще Уильям Тревэнион. И Анна Тревэнион.
— Единственная Тревэнион, которая меня волнует — это Кьюби.
— Ну что ж... Послушай, Джереми, мы ведь живем не сами по себе...
И не отшельники. Если бы! — она отвела взгляд в сторону, но Джереми успел заметить вспыхнувшее чувство в ее глазах. — Нет, — продолжила Кьюби. — Мы уже все сказали. Пока что... Смотри, солнце выходит. Твоя поездка домой будет приятной.
— Мне совсем не хочется ехать домой. Я... опасаюсь...
— Ну да, в окрестностях и вправду бродят разбойники.
— Я опасаюсь не разбойников по пути домой. А здешних разбойников. И меня беспокоит, что они могут кое-что стащить.
— Что именно?
— Вчера почти весь вечер я терзался из-за самого назойливого на свете молодого Боскауэна, который суетился вокруг тебя! Я мучился от ревности и отчаяния!
— Ты хотел бы его вздернуть за то, что он смотрел на меня?
— Если его взгляды означали то, о чем я подумал, то да.
— Ох, дорогой... Ты меня смущаешь, — уголки рта немного приподнялись. — И это мне льстит. Мы встречались всего три раза. И должны уже неплохо знать друг друга, правда?
— Весьма неплохо.
— Ты не знаком с моей семьей, как и я не знакома с твоей. Совсем. Не всё так просто. Пусть все будет постепенно. Не стоит торопиться.
— А Боскауэн?
Она потеребила серебряную пряжку на плаще.
— Не думаю, что тебе следует этого бояться.
— Докажи.
— Как я могу доказать?
Джереми наклонился и поцеловал ее в подставленную щеку — губы ощутили матовую, сладко пахнущую кожу. Он было отстранился, и тут Кьюби поцеловала его в губы. Но пару секунд спустя двинулась дальше.
Джереми перехватил ее у дверей церкви.
— Не нужно торопиться, — резко повторила она, краснея.
— Кьюби, Кьюби, Кьюби, Кьюби, Кьюби, Кьюби...
— Скоро ты запомнишь, как меня зовут.
— С этим именем я буду просыпаться каждое утро. И с ним же засыпать.
Они вышли на церковное кладбище.
— Посмотри, как пробиваются солнечные лучи. Разве мы не счастливее тех, кто здесь покоится? Скоро весна, а мы так молоды!
Молоды! Поезжай домой, дорогой Джереми, и не думай обо мне дурно.
— С чего мне думать дурно? Да и как бы я мог?
— Прошу, не уезжай насовсем. Приезжай еще как-нибудь.
III
Несколько недель спустя компания джентльменов обедала в гостинице Пирса в Труро.
Во главе стола сидел лорд Данстанвилль из Техиди, в недавнем прошлом сэр Фрэнсис Бассет, самый богатый человек графства, особенно с тех пор, как вновь открыли шахту Долкот, а также самый передовой во взглядах. Присутствовали его зять, мистер Джон Роджерс из Пенроуза, а также мистер Макворт Прэд, мистер Эфраим Твиди, мистер Эдвард Стакхауз, мистер Артур Нанкивелл и капитан Росс Полдарк.
Званый обед проходил наверху, в отдельной столовой, чьи окна выходили на изгиб реки Труро, лизавшей набережную и подножья частных домов на Принц-cтрит. Это была пыльная комната, пахнущая камфарой. На ярко-пурпурных тисненых обоях висели поблекшие акварели со сценами охоты на оленей.
Обед завершился, дошла очередь до портвейна.
— Остается лишь один нерешенный вопрос, господа, — сказал лорд Данстанвилль. — Я предложил оставить его до окончания обеда, чтобы у нас было еще немного времени на размышления. Выскажемся по очереди?
Все молчали. Стакхауз наполнил бокал портвейном и передал бутылку дальше.
— Не смотри на меня так, Фрэнсис, — проговорил Джон Роджерс. Это был толстяк с брюшком, мешавшим придвинуться к столу плотнее. Ко всему прочему он был глух и говорил тихо, только чтобы услышать самого себя. — Мне нечего добавить. Ты ведь знаешь, люди вроде Уорлегганов не могут быть друзьями, но к счастью, мне они не навредили, и потому исход дела меня не сильно трогает.
— Что ж, не могу сказать, что и я с ними на ножах, — добавил Твиди, адвокат из Фалмута, разбогатевший за счет состоятельных клиентов. — Но их имя постоянно всплывает. То один, то другой мелкий лавочник оказывается на грани банкротства, потому что в руках Уорлегганов его векселя, и в любой момент те могут потребовать выплату. А если кто-то выступит против Уорлегганов, то вряд ли откроет новое дело где-либо в Корнуолле. Еще я верю, точнее, твердо убежден, что они стоят за
действиями «Корнуольской медеплавильной компании», когда та не дала «Харви и Ко» доступ к устью реки в Хейле. И судебное разбирательство между двумя шахтами в Скорриере — «Объединенным союзом» и Уил-Толгус — это их рук дело. Не знаю. Вечно что-то возникает. Они как в каждой бочке затычка, да к тому же грязная затычка!
Зашел официант, чтобы забрать тарелки. Вскоре лорд Данстанвилль отослал его. За скрипом башмаков последовал щелчок закрывающегося замка.
— Так вы поддерживаете наши действия?
Твиди неловко заерзал. Он стал главой церковной общины в Фалмуте
в основном по деловым причинам, как и щедрым жертвователем на церковные нужды.
— Поддерживаю, если сделать это достойно, не очернив нашего доброго имени.
— Трудно сказать, что означает в современном продажном мире «сделать достойно», — сухо заметил Данстанвилль. — К сожалению, нравственные ценности меняются... А вы, Стакхауз?
— Я их не выношу, — проговорил Стакхауз. — Но мне не нравятся средства, с помощью которых можно от них отделаться. Я бы ничего не предпринимал, пусть торговые и финансовые круги сделают всё за нас.
Графин с портвейном можно было поставить лишь в специальное углубление в столе, поэтому его передавали из рук в руки. Со своего места Росс видел гавань, на мачте корабля поднимали парус, она накренилась по ветру. Ему ужасно захотелось оказаться там. Даже в Буссако он чувствовал себя лучше, чем в этой комнате.
— Это вполне достойный поступок, — произнес Макворт Прэд, фыркнув длинным, загнутым аристократическим носом. — Можно со спокойной совестью спать по ночам. Насколько я понял, предложение состоит в том, чтобы просто отодвинуть конкурента. Или надеяться его отодвинуть. Так поступают многие — в мелком масштабе или в большом, если говорить о династиях и государствах. Ставлю крону, что бессонница не мучила Уорлегганов, когда они покончили с банком Паско.
— Значит, вы за.
— Определенно. Конечно. Это просто коммерческий шаг. Без какого-либо самокопания. Аминь. Передайте портвейн.
Вмешался Артур Нанкивелл, женатый на девушке из рода Скобелл и таким образом вступивший во владение землями и собственностью рядом с Редратом — резковатый, бледный человек с изрытым оспой подбородком. Хотя был не его черед выступать, он сказал:
— Как жаль, что Харриса Паско нет в живых. Неплохо было бы узнать его мнение... Капитан Полдарк, вы были близким другом Паско и сильнее всех пострадали из-за банкротства. На совещании выглядело так, будто вы не особо горели желанием выступать. Не поделитесь своим мнением?
Росс без конца вертел бокал. Он расплескал вино, из-за чего на столе отпечатался мокрый след.
— Возможно, я был слишком вовлечен в то дело. Это не должно стать сведением старых счетов, лишь деловым вопросом.
— А Уорлегганы явно подобным не гнушались, — сказал Твиди.
— Разумеется. Они ведь обанкротили Паско не только ради коммерческой выгоды, но и просто из злобы.
Лорд Данстанвилль позвонил в колокольчик и попросил у вошедшего официанта:
— Будь добр, принеси письменные принадлежности.
— Хорошо, милорд.
Когда принесли бумагу и перо, его милость недовольно поморщился, глядя на грязное перо, и произнес:
— Пусть будет неофициальная запись. Джон?
Мистер Роджерс сложил руки на животе, поглаживая его.
— Да или нет?
— Да или нет.
— Тогда нет. В этом году обстоятельства в графстве и так непростые. Если падут Уорлегганы, это может коснуться и остальных.
— Твиди?
— Если сделать осторожно, то согласен.
— Прэд?
— Да, несомненно. Обстоятельства весьма скверные, что только повышает вероятность успеха. По-моему, графство вздохнет с облегчением, если избавится от них.
— Нанкивелл?
— А как вы сами намерены голосовать, милорд?
— Поскольку я больше не являюсь активным партнером Банка Корнуолла, то не намеревался голосовать, разве что без меня голоса разделятся поровну.
Нанкивелл поскреб рябое лицо.
— Тогда нет. Я несколько раз встречался с Джорджем Уорлегганом и нахожу его довольно приятным. Несомненно, если бы мы скрестили шпаги, дело было бы совсем другое.
Фрэнсис Данстанвилль сделал пометку.
— Не сомневаюсь, мистер Нанкивелл, безусловно.
Зная, что настал его черед, Росс извинился и распахнул окно. Прилив уже достиг предела. Домашний скот стоял по колено в воде. Река разлилась под старым мостом на краю города. Новый мост как раз собирались построить, чтобы удобней было добираться до дороги на Фалмут. На холме высились добротные и красивые дома, квадратные прочные постройки на широкой улице. На склоне находились офицерские казармы ополчения Брекона и Монмута, сейчас войска были расквартированы здесь и в Фалмуте для поддержания порядка.
Росс слышал, что городской совет не так давно отклонил предложение назвать красивую новую улицу в честь Уорлегганов.
— Полдарк? — окликнул его Данстанвилль.
Нувориш Джордж почти прибрал к рукам Фрэнсиса Полдарка, а после его смерти женился на прекрасной вдове Фрэнсиса, бывшей невесте Росса. Когда на постоялом дворе «Красный лев» Джордж насмехался над банкротством «Карнморской медной компании» и попытками ее сохранить, Росс схватил его за шейный платок и сбросил с лестницы. Джордж разворотил стол, чудом не сломав шею. С перевесом в один голос Джорджа выбрали членом парламента от Труро, после чего их встреча с Бассетом, лордом Девораном и сэром Уильямом Молсвортом, опять в «Красном льве», и ожесточенная вражда чуть вновь не привела к очередной стычке. Потом Джордж стал преследовать Дрейка Карна, брата Демельзы, его егери избили Дрейка до полусмерти. Глумление Джорджа и Монка Эддерли на приеме в Лондоне, где Джордж, как подозревал Росс, подбил Эддерли покуситься на честь Демельзы, привело к поединку и смерти Эддерли.
Его заклятый враг. Единственный враг. Джордж всегда был здесь, в Корнуолле, на торжественных приемах, собраниях — его сосед, всегда влиятельный и очень богатый. Теперь же, по какому-то необычайному стечению обстоятельств, Джордж оказался в его руках.
Как там говорила Демельза? Джорджу и его родичам придется жить с тем, что они натворили. А нам придется жить с тем, что сделаем мы. Мне не следует принимать в этом участия.
Тем не менее, Макворт Прэд смотрел на это как на коммерческую сделку, так что нечего стыдиться и не стоит терзаться угрызениями совести.
Как сказал Роджерс, положение в графстве весьма скверное (что справедливо). Если Уорлегганы падут, за ними могут последовать и другие (что также справедливо).
— Полдарк? — снова окликнул его Данстанвилль.
Бриг уплывал, ветер нес его прочь от причала, к широким просторам лежащей впереди реки. Лебеди лениво уступали ему путь.
Люди слабы, не правда ли?
Росс повернулся и нахмурился.
— Уверен, милорд, что для меня правильнее воздержаться от голосования.
IV
Росс переночевал в Труро и вернулся домой только в одиннадцать утра. Демельза в одиночестве сидела на кухне.
— Боже, Росс, я не ждала тебя так рано! Ты уже позавтракал?
— О да. Я рано проснулся... Чем занимаешься?
Демельза чихнула.
— У наших птиц обнаружились блохи. И это совсем не радует.
— Обычное дело.
— Что ж, я выведу их черным перцем. Пока они не успели вырасти, размешаю его в теплой воде и вымою кур. Это убьет всех паразитов.
— Где ты такое узнала?
— Не помню. Утром мне вдруг пришло в голову.
— Иногда я задаюсь вопросом, не было ли у тебя другой жизни? Была ли ты только шахтерской дочкой, ставшей хозяйкой Нампары? В конце концов, откуда тебе известно о таких вещах? Про лечение «кургузого хвоста» у коровы, например. Часто даже кажется, ты не меньше Дуайта знаешь о том, как лечить хвори своих домашних.
Демельза потерла нос.
— Разве то, что я сейчас делаю, не логично? Блохам это точно не понравится.
— А цыплятам?
— Это их не убьет.
— Кое-что ты так и не усвоила за эти годы. Всю грязную работу за тебя сделают слуги.
Она улыбнулась.
— И чем же мне еще заниматься? К тому же мне это нравится. Как прошла вчерашняя встреча?
— Как обычно. Я не банкир по природе, Демельза. Разговоры об облигациях, жилищных счетах и индийских акциях навевают на меня
скуку, я откровенно зеваю и изо всех сил стараюсь, чтобы этого не заметили и не сочли меня грубым.
— Ну да. А что еще?
— Ты имеешь в виду Уорлегганов?
— Конечно.
— Что ж, они обо всем знают. До банкиров доходят слухи. Не знаю, дошли ли они и до прочих коммерсантов, но слухи вряд ли можно остановить.
— И что думают твои партнеры?
— Это мы обсудили в первую очередь, затем по предложению Фрэнсиса Данстанвилля прервались на обед. Одни призывали действовать, другие — воздержаться.
— Как именно действовать?
— Как-то вроде того, на что намекал лорд Фалмут. Проинструктировать наших клерков, что именно говорить, когда им вручают векселя банка Уорлегганов или при выплате денежных средств. Парочка высказываний в нужных кругах об увеличении выпуска ими векселей и что они держат огромное число залоговых обязательств...
Следующим этапом, при необходимости, анонимные письма, как поступили с банком Паско...
— И лорд Данстанвилль это одобрил?
— Его милость сказал, раз теперь он не является активным партнером банка, то не будет вставать на чью-либо сторону. Но, по крайней мере, отдаст решающий голос, если голоса шести активных партнеров разделятся поровну.
— И они разделились поровну?
— Нет.
Демельза ждала.
— Так что же?
— Роджерс проголосовал против. Он считает, что крах банка Уорлеггана, если до этого дойдет, плохо повлияет на всю банковскую и промышленную сферу, особенно в такое непростое время, как сейчас. — Росс сел на краешек стола. — Прэд проголосовал за. Мы должны полностью задействовать возможности банка Корнуолла в попытке склонить чашу весов против них. Стакхауз, к моему удивлению, проголосовал против. Нанкивелл проголосовал против, чем меня не удивил, поскольку у него свои интересы в некоторых предприятиях Уорлеггана. Твиди — за. Остался только я.
— А ты что ответил?
— Именно так, как ты меня учила.
— Учила тебя!
— Что ж, во всяком случае, предлагала. Так вот, поскольку мы — в смысле, Полдарки — слишком сильно заинтересованы, даже имеем нечто вроде родственных отношений по браку, я категорически отказался голосовать по этому вопросу. Как ты говорила, и Пилат не сделал бы больше.
— Так... Так значит, ничего не решили?
— Разумеется, все решено. Действующие партнеры проголосовали втроем против двоих, в пользу того, чтобы ничего не предпринимать, а я воздержался. Я знаю, Данстанвилль испытал величайшее облегчение от того, что не его голос был решающим.
Наступила тишина. Росс чихнул.
— Проклятый перец!
— Ты самый ничтожный из мужей, — пожаловалась Демельза.
— Что? Теперь-то я что натворил?
— Ты умудрился выставить все так, по крайней мере, в своем рассказе, будто ответственность за выживание банка Уорлеггана целиком и полностью легла на мои плечи! Теперь, если что-нибудь между вами пойдет наперекосяк, если он в один ужасный день вернет свою власть и деньги, виновата буду я!
— Нет, вовсе нет. Но ведь мы пришли именно к такому соглашению! Демельза отбросила зернышки перца.
— Ты спросил моего совета. И я дала его. Но твой поступок... твой выбор — это твое, а не мое решение! Я не согласна брать за него ответственность!
Росс взял её под руку.
— Тогда подобного не случится.
Демельза оттолкнула его руку.
— Уж будь уверен.
— Я же сказал.
— Пообещай.
— Обещаю.
Росс чихнул.
— У тебя нет носового платка?
— Воспользуюсь рукавом.
— Как ты меня раздражаешь! Возьми мой. Он взял платок.
— Я потерял тот, что ты мне давала.
— Как обычно.
— Ладно, но какой в них толк для меня? Я же не чихаю целый год напролет. И не ожидаю подобных напастей в собственном доме.
— Скоро все пройдет. — Демельза снова чихнула. — Иди, сядь в гостиной. Я присоединюсь к тебе за чаем.
Росс встал из-за стола, но дальше не двинулся. Несмотря на полушутливую перепалку с Демельзой, он понимал, что жена права. Решение, принятое вчера в Труро, может не иметь для них последствий. Или же последствия, напротив, могут оказаться жизненно важными. В былые дни тень Джорджа Уорлеггана так долго маячила за его спиной, что трудно было с легкостью отказаться от возможности уничтожить его навсегда. Правда, в последние десять лет им удавалось избегать друг друга
и таким образом — конфликтов. Верно, что месть — дело нехристианское
и с ее последствиями было бы неуютно жить. Возможно, через несколько месяцев Росс даже почувствует радость и облегчение от того, что не воспользовался возможностью ответить оком за око. Но сейчас его переполняли сомнения, и, судя по реакции Демельзы, жена разделяла эти чувства.
Разумеется, все будет хорошо. После смерти Элизабет у них не возникало поводов для конфликтов. Зависть — да. Со стороны Джорджа всегда была зависть, а со стороны Росса — яростная враждебность. Но даже эти привычные чувства поутихли с течением лет. Жить самому и давать жить другому — покуда они держатся друг от друга подальше...
— Демельза, — сказал он.
— Да, Росс?
— Разумеется, мы приняли верное решение.
— А если нет? — резко спросила она.
— Тогда мы не станем сожалеть.
Она ответила мужу полуулыбкой.
— Только так и можно жить.
Росс стоял у двери и смотрел на нее. Она стала засыпать перемолотый перец в ведро.
— Еще кое-что, — заговорил Росс, радуясь, что можно сменить тему разговора. — Когда я проходил мимо Грейс, то встретился с Хорри Тренеглосом. Он хотел повидать Джереми, но тот, похоже, опять ушел рыбачить.
— Да, я ему объяснила.
— Он сказал, зачем приходил?
— Нет.
— Похоже, Джон, его отец, нанес визит Джорджу в Труро и высказал соображения, что следует вновь открыть Уил-Лежер. Джордж, как и следовало ожидать, отклонил все пункты проекта, объявив условия невыгодными, он, дескать, не понимает, зачем вкладывать деньги, так что Джон предложил выкупить шахту в ее нынешнем виде. Джордж притворился было, что хочет отказаться, но немного поторговавшись, решил согласиться на пятьсот фунтов. Мистер Тренеглос предложил триста пятьдесят, на том и порешили.
— И?
— Что ж, Джон умнее, чем я думал. Он не показывал своей заинтересованности, иначе бы Джордж почуял, что к чему, поднял цену или решил повременить.
— Я до сих пор не уверена, что там есть что чуять.
— Как и я. Разумеется, у меня сердечная привязанность к Уил-Лежер. Предложение Джереми пробудило старые чувства.
— Заки Мартин хорошо к этому отнесся?
— Весьма хорошо. Но его беспокоит одышка, поэтому я не стал на него нажимать. Некоторые старые жилы еще целы, но зажаты между слоями твердой породы и едва в дюйм толщиной. Следуя за жилой вниз, можно вскоре добраться до хороших пластов. Остальные лежат плашмя или горизонтально, поэтому не принесут больших прибылей. До наступления сухой погоды мы мало что можем предпринять.
— Но если Джон получит долю от Уорлеггана, скажем, на четыре сотни фунтов, тогда ты откроешь шахту?
— Необязательно.
— Будет много расходов, если пойдет не по плану.
— Другого пути нет.
Демельза поставила чайник.
— На мой взгляд, это разумный риск, — сказал Росс. — Будем действовать по ситуации. Если откроем шахту, то можем значительно сэкономить, купив подержанный насос. Если он будет доступен по цене и подойдет нам по размеру.
— Это может очень разочаровать Джереми.
— Я знаю.
— Эта идея с открытием Уил-Лежер и работой над насосом дала ему новую цель в жизни, Росс.
— И это я тоже знаю.
— Мне кажется, тут есть что-то еще, — сказала Демельза. — И одно
идет рука об руку с другим.
Росс поднял взгляд.
— Ты имеешь в виду, что действительно считаешь, будто он влюбился.
— Я же говорила.
— И ты думаешь, это серьезно?
— Да, думаю.
— Тогда удачи ему. Когда мы увидим девушку?
— Я писала её матери в прошлую среду. Джереми хочет устроить небольшой прием на пасхальной неделе.
Чайник закипел. Когда Демельза сняла его с плиты, Росс сказал:
— Надеюсь, ты не собираешься мыть кур самостоятельно. Если не решаешься побеспокоить слуг, можешь попросить помощи у Клоуэнс.
— Сарказм никогда не был твоей сильной стороной, Росс. Может, желаешь сам подержать для меня кур?
— Охотно. Если ты объяснишь, почему мой сын тратит по крайней мере день в неделю на эти рыболовные вылазки... особенно в такую погоду.
— Почему бы тебе не спросить его самого?
— Я спрашивал. Но он неуловим, словно сардина. Я даже предложил отправиться с ним, но он сказал, что предпочитает общество Бена или Пола.
В кухню вошла Эна Дэниэл.
— Ох. Прошу прощения, сэр. Мэм. Я не знала, что вы оба здесь. Только что доставили почту, мэм. Мне принести её сюда?
— Нет. Капитан Полдарк как раз собирается в гостиную. Уверена, все письма для него.
— Нет, мэм. Я так не думаю. На верхнем написано «Миссис Полдарк», как мне кажется.
Демельза вытерла руки о фартук.
— Что ж, его ты можешь принести сюда, Эна.
Когда она ушла, Росс сказал:
— Не дай ей сбежать.
— Ты о чем?
— Будь добра к своим слугам и позволь им получить немного радости от ловли и мытья кур.
Было слишком поздно отвечать в том же тоне. Когда Эна снова вошла, Демельза оказалась к ней спиной.
— Эна.
— Да, сэр?
— Твоей хозяйке нужна помощь.
— Да, сэр.
Чихнув, Росс вышел.
Письмо было написано крупным, текучим почерком. Демельза сломала печать. Подписано было «Франсис Беттсворт».
Дорогая миссис Полдарк!
Мы были чрезвычайно рады получить от Вас любезное приглашение провести две ночи в Нампаре, адресованное нашей дочери, мисс Кьюби Тревэнион.
К несчастью, в настоящее время Кьюби имеет много других приглашений — как и обязательств по отношению к своему недавно овдовевшему брату. И потому я вынуждена отказать от ее имени. Несмотря на то, что понимаю, каким разочарованием это станет для всех.
Как и прежде, с величайшим уважением, искренне Ваша, Франсис Беттсворт
Глава девятая
I
— Ну ладно, — сказал Джереми, — пока что мы сделали все возможное. Вне всякого сомнения, дополнительные два фута к длине корпуса позволят нам его установить. Какая невероятная удача.
— Если у нас все получится, — заметил Пол Келлоу.
Джереми бросил взгляд на Саймона Поула — тот поджал губы с неопределенным выражением лица.
— Ты снова упомянул об этом мистеру Харви?
— О да. Я передал ему твои слова.
— И он?
— Не был слишком разговорчив. Полагаю, он колеблется.
Молодые люди уставились на котел, стоящий на деревянных опорах, на которые они затащили его две недели назад. Четвертым в группе был Бен Картер, и сейчас они находились в углу литейного цеха Харви, в пятнадцати милях на юг от Нампары.
— Что ж, это несомненно именно то, чего мы хотим, — сказал Джереми. — То, что надо. Он торчал здесь много лет, никому не нужный...
Давайте еще раз всё обмозгуем. Замеры при тебе, Саймон?
— Диаметр — четыре с четвертью фута, и восемь футов сверху донизу.
— Продолжай.
Пол с хрустом развернул пергамент.
— Толщина стенок должна достигать полутора дюймов, а фланец закреплен двадцатью шестью болтами кованого железа. Внутренний диаметр составит примерно сорок восемь дюймов.
Джереми вытер руки тряпкой. Монотонный стук молотка затих, когда рабочий остановился, чтобы немного передохнуть.
— Итак, из того, что ты рассказал — или из того, что я узнал здесь, — предел прочности чугуна потребует силы в пятнадцать тысяч фунтов, чтобы разорвать брусок сечением в один квадратный дюйм. И... — достав карандаш и листок бумаги, на котором писал дома, Джереми уставился на проделанную работу. — Чтобы этот котел лопнул, потребуется внутреннее давление свыше девятисот фунтов на квадратный дюйм. На сколько
установлен предохранительный клапан?
— Пятьдесят фунтов на квадратный дюйм.
— Слава Богу! Таким образом, для того, чтобы разорвать котел, давление пара почти в двадцать раз должно превышать значение, установленное предохранительным клапаном.
— В цилиндрической части — да, — сказал Пол. — Но что насчет фланцевых болтов и жаровых труб?
— Что ж, — отозвался Джереми. — Особое внимание нужно уделить безопасности жаровых труб. Но я сделал расчеты. Возможно, тебе стоит сравнить результаты со своими.
Пол положил бумагу на стол и начал высчитывать все сам.
— Слишком много суматохи, — сказал Бен. — Как по мне, он достаточно безопасен для любых целей.
Пол развернулся.
— Всё как ты хотел. Но я полагаю, воспользоваться им будет отдельной проблемой.
— Так или иначе, мы должны им воспользоваться, — сказал Джереми.
— Не стоит отказываться от даров небес.
Джереми присоединился к Полу, и после долгих переговоров они вернулись к остальным.
— Выходит примерно так же. Болты на пять шестых диаметра состоят из прочного железа. Таким образом, потребуется около семисот пятидесяти фунтов на квадратный дюйм, чтобы разорвать верх котла. В пятнадцать раз больше, чем предусмотрено предохранительным клапаном. Это превышает любые разумные меры предосторожности... Мы могли бы переставить клапан на сто двадцать и поднять давление пара до сотни без малейшего риска. И даже тогда у нас останется еще семь раз по столько же сверху.
— Котлу уже пять лет. Мистер Тревитик не приглядывал за ним все это время.
— Так ведь котел больше ему не принадлежит, — сказал Джереми. — Мне нужно снова повидать мистера Харви. Приложу все усилия, чтобы убедить его.
— Думаешь, есть шанс? — спросил Пол.
— Да... у меня в рукаве козырь, которого раньше не было.
Остальные остались в литейном цеху. По общему согласию ведение всех переговоров передали Джереми из-за его благородного происхождения.
На улице дул легкий восточный ветер и слегка накрапывало. Джереми обогнул кузни, прокатный стан, монтажные цеха и угольный склад,