детали: сталкер никогда не выставляет себя вперед. Тому есть две
причины: во-первых, часть нашего сознания, осуществляющая подобный
контроль, не терпит пристального к себе внимания. Ее механизм тонок, а ее
влияния интимны. Сознательно вычленяя сталкера в себе, мы парализуем
его. Позвольте ему совершать свою работу в полном уединении. Во-вторых,
эго, нацепившее на себя маску сталкера, превращается в самодовольное,
заносчивое существо с зарождающейся манией величия. И в первом и во втором
случае сталкинг автоматически прекращается.
Конечно же, успешный сталкинг - это всегда волевой акт. В этом смысле
предлагаемая стратегия только предлагает добиться его оптимизации. При
отсутствии цели воина техника не принесет плодов. Как верно заметил В.
Франкл, "сила воли определяется ясностью и глубиной понимания собственных
целей, искренностью принимаемых решений и в немалой степени - навыками
принятия решений." (Там же, с. 214.)
В космосе дона Хуана принятие решения - это то же самое, что включение
намерения, а это, в свою очередь, приходит вместе со сдвигом точки
сборки. Иными словами, чем чаще вы намереваетесь что-то совершить и
добиваетесь своего, тем легче ваша точка сборки сдвигается в это
положение.
"Дон Хуан остановился и пристально на меня взглянул. А затем, после
несколько напряженной паузы, повел речь о сталкинге. По его словам, начало
этого искусства было весьма скромным и чуть ли не случайным. Просто новые
видящие заметили, что, когда воин ведет себя непривычным для него образом,
внутри его кокона начинают светиться не задействованные до этого эманации.
А точка сборки при этом смещается - мягко, гармонично, почти незаметно.
Это наблюдение заставило новых видящих взяться за практику
систематического контроля своего поведения. Назвали ее искусством
сталкинга. Дон Хуан отметил, что при всей своей спорности это название все
же весьма адекватно, поскольку сталкинг заключается в особого рода
поведении по отношению к людям. Можно сказать, что сталкинг - это практика
внутренней, никак не проявляющейся скрытности.
Вооруженные этим методом новые видящие придали своему взаимодействию с
известным уравновешенность. И это принесло плоды. Посредством
продолжительной практики сталкинга они заставляли свою точку сборки
неуклонно перемещаться." (VII, 403-404)
Нам же не следует забывать, что намерение (сущность волевого акта,
обеспечивающего сам процесс сталкинга) функционирует вне описания мира.
Более того, намерение высвобождается только благодаря устранению
описания. В состоянии первого внимания мы так или иначе озабочены
идеалами, ценностями, критериями, нравственностью или этикой - в таких
условиях тонкий контроль поведения, осуществляемый через намерение (или
незначительный сдвиг точки сборки) практически невозможен.
Подсознательное, прошедшее тщательный перепросмотр, вместе с установками,
выработанными безупречностью, - вот что определит характер действий
сталкера, а вовсе не этические сомнения или здравый смысл. Подлинный
сталкер "охотится" за самим собой, и не стоит приписывать ему побуждения,
которых он не имеет. Вот почему дон Хуан рекомендовал ученикам изучать
сталкинг в состоянии повышенного осознания:
"Сталкинг - одно из двух величайших достижений новых видящих,
продолжал дон Хуан.- Они решили, что современный нагваль должен обучаться
сталкингу, только находясь в состоянии повышенного осознания, когда точка
сборки сдвинута уже достаточно глубоко влево. Дело в том, что принципы
этого искусства нагваль должен изучать, будучи свободным от груза
человеческого инвентарного перечня. Ведь так или иначе нагваль - лидер
группы. Чтобы успешно вести своих воинов, он должен действовать быстро,
без предварительных раздумий." (VII, 404)
Флоринда, например, так описывает три основных результата
систематической практики сталкинга: "Первый - сталкер обучается никогда не
принимать себя всерьез, уметь смеяться над собой... Второй - сталкер
приобретает бесконечное терпение. Он никогда не спешит и никогда не
волнуется. Третий - сталкер бесконечно расширяет свои способности к
импровизации." (VI, 236)
Быть может, это сталкинг, эта игра с самим собой впервые
по-настоящему рождает человека - не так, как в медитациях типа
"свидетель", где внешние переживания выхолощены до автоматизма, а сознание
целиком занято сосредоточением на Божественном (помните, как у Вильямса:
"Контроль без глупости изолирует нас от жизни и мешает нам что-либо
понять..."?), но в виде сознательной, подвижной и развивающейся сущности -
вполне в духе определения того же В. Франкла: "Если бы нам надо было дать
определение человеку, мы бы сказали, что человек представляет собой
существо, освободившее себя от всего, что его определяло (определяло как
биологический, психологический и социологический тип), другими словами,
это существо, которое превосходит все эти детерминанты - либо побеждая их
и формируя по-своему, либо намеренно подчиняясь им.
Этот парадокс подчеркивает диалектическое свойство человека: в
присущей ему извечной незавершенности и свободе выбора заключено то, что
его реальность - это потенциальная возможность. Он не является еще таким,
каков он есть, таким он лишь должен стать." (В. Франкл. Общий
экзистенциальный анализ.)
Но практик, стремящийся на деле реализовать истинную природу своего
существа, куда как далек от философских и нравственных рассуждений! Для
него вся проблема сводится, в конечном счете, к восприятию. И если уж мы
говорим о поведении, о личностных установках, то все равно рано или поздно
приходим к фундаменту этого замысловатого здания, т.е. к тоналю и
перцептуальному аппарату. Потому дон Хуан окончательно определил
сталкинг как "умение фиксировать точку сборки в том месте, куда ее
необходимо поместить". Фиксация определяет безупречное реагирование
(этичное по определению), а дисциплинированное реагирование вызывает
точную фиксацию. Как видите, сталкинг повседневного поведения в необычном
режиме восприятия естественно переходит в сталкинг восприятия -
обязательное условие продуктивного сновидения:
"Он объяснил, что если точку сборки не удается зафиксировать, нет
никакой возможности воспринимать гармонично. В таком случае мы будем
воспринимать калейдоскопическую картину несвязанных друг с другом образов.
Вот потому маги прошлого уделяли сталкингу столько же внимания, сколько и
сновидению." (IX, 109)
Внутренняя чистота, достигнутая перепросмотром, полное овладение
суматошной игрой образов, надежд и влечений приводит к серьезным
психологическим последствиям. Китайский философ сказал, что "сердце
мудреца должно быть пустым". Ясно, что внутренняя "пустота" сталкера не
может не сказываться на характере его восприятия. Дон Хуан называл это
"разворотом головы". Нам трудно понять эту аллегорию, ибо речь идет о
непостижимом для ординарного сознания опыте. Остается только поверить, что
эффект этого приема поразителен:
"Сталкеры действительно поворачивают голову, однако они делают это не
для того, чтобы повернуться лицом в новом направлении, а для того, чтобы
по-другому взглянуть на время. Сталкеры обращены лицом к времени
наступающему. Обычно же мы смотрим на время, уходящее от нас. Только
сталкеры могут менять направление и поворачиваться лицом к накатывающемуся
на нас времени.
Флоринда объяснила, что поворачивание головы не равносильно взгляду в
будущее, а означает, что время видится как нечто конкретное, хотя и
непонятное." (VI, 238)
Словом, сталкинг таит в себе еще много неразгаданного. Кастанеда был
ошеломлен, когда вместе с доньей Соледад - самым сильным сталкером из
отряда - погрузился в пучины совершенно неведомых ему миров. Возможно, в
своей специфической работе сталкеры наталкиваются на зоны восприятия,
недостижимые для сновидящих по неизвестным причинам. Как бы то ни было,
о сталкинге мы сказали немного. Видимо, эта область была недостаточно
изучена и самим Кастанедой. Многое остается неясным. Скажем, не благодаря
ли "повороту головы" так удивительно помолодела донья Соледад? Сталкеры
по-прежнему хранят тайну Времени.
Напоследок хочу лишь процитировать наставления Флоринды, в которых так
чудно передан подлинный дух сталкера:
"Первое предписание правила состоит в том, что все, окружающее нас,
является непостижимой тайной.
Второе предписание правила состоит в том, что мы должны пытаться
раскрыть эту тайну, даже не надеясь добиться этого.
Третье предписание правила состоит в том, что воин, зная о
непостижимой тайне окружающего мира и о своем долге пытаться раскрыть ее,
занимает свое законное место среди тайн и сам себя рассматривает как одну
из них. Следовательно, воин не знает конца тайны бытия, будь то тайна
бытия камешка, муравья или его самого. В этом заключается смирение воина.
Каждый равен всему остальному." (VI, 226)
Подведем краткие итоги техник и дисциплин дон-хуановской магии.
Ученик становится на тропу знания, когда осознает фундаментальную
посылку всей системы: мир отличен от нашего описания мира. Принятие
истинной дихотомии бытия тональ - нагуаль, если оно вызывает стремление
к нагуалю, превращает ученика в воина. На пути воина он знакомится с
тремя техниками, безупречностью, сновидением и сталкингом.
Безупречность обеспечивает избыток психической энергии, снижая силу
фиксации центра восприятия (точки сборки); сновидение использует
естественную подвижность восприятия во время сна и, благодаря избытку
энергии, полученной от безупречности, пробуждает перцептуальный аппарат
в такой степени, что фиксирует внимание в сновидении по модели
бодрствующего сознания. Сталкинг, в свою очередь, резко усиливает
способность контролировать внимание вообще (в т. ч. и во сне), в
результате - совершенствует безупречность, что еще увеличивает
энергообеспеченность системы. Кроме того, сталкинг значительно снижает
сопротивление подсознательного (через перепросмотр) и этим облегчает
работу со сновидениями.
Одновременно воин применяет тактику неделания, которая исполняет
сразу две задачи: разрушает стереотипы перцепции поведения, а также
подготавливает к активизации структуры и инструменты, прежде дремавшие в
неосознаваемых областях психики. Главный инструмент неделания, вскрывающий
"описание мира" и позволяющий соприкоснуться с иными режимами восприятия -
остановка внутреннего диалога. Таким образом, безупречность,
сталкинг и неделание оказываются общим источником той энергии, которую
последователи дона Хуана называют волей.
Когда воля начинает активно проявлять себя в существе воина, он
быстро убеждается в том, что она: а) является силовым комплексом, тесно
связанным с непостижимыми просторами Реальности (нагуаля), б) встречает
на своем пути препятствия и не является абсолютно свободной, и в)
функционирует совершенно непостижимым образом. Поэтому маги начинают
признавать в ней космическую стихию, которую называют намерением. В
дальнейшем, когда выяснилось, что та же сила смещает точку сборки, а равно
фиксирует ее, в конечном счете, наделяет нас осознанием либо отнимает его,
маги оценили намерение как фундаментальное качество бытия и нарекли
абстрактным (о чем в следующей части книги). Важно и то, что
несгибаемое намерение (т.е. безупречное действие, сопряженное с
внутренним настроением на цель - достаточно длительное и сосредоточенное)
вызывает "резонансные" явления в энергопотоках внешней вселенной, что, по
сути, и делает возможными высшие достижения дон-хуановской магии. Хорошо
отработанный сталкинг фиксирует переместившуюся точку сборки в любом
измененном положении, а это равнозначно полноценному восприятию и
полноценному энергообмену в избранной позиции.
Вы не найдете ни одного украшения, ни одной фантазии, рассчитанной на любителей поверхностных тайн. Даже "бег силы" - особый прием, позволяющий
быстро бежать в полной темноте по пересеченной местности - оказывается
приемом "разрушения" описания мира и способом пробуждения второго
внимания, питающего сновидение. (Схема 4 составлена в соответствии с
информацией К. Кастанеды - книга "Сказки о силе".)
Заключая раздел "Воины нагуаля", мы хотим еще раз подчеркнуть, что
начало всякой магии (если это не фокусничество) лежит в самом факте
осознания. Через осознание мы предчувствуем Реальность, безмерную ее
широту, бессмертие и свободу. Через осознание Реальности мы прозреваем в
отношении самих себя и вычленяем тональ как необходимую, но условную
машину, недостаточно гибкую и полную противоречий. Если же мы становимся в
позицию исследователя, то постепенно разбираем, отчего работает тональ и
каким именно способом. Результатом этих длительных и кропотливых
исследований становится не только описание его внутренних проблем, но и -
самое главное - разработка практических дисциплин, позволяющих устранить
навязанные человеческой формой ограничения.
Тогда и выясняется, что режим восприятия теряет свою жесткость от
разрушения "описания мира", от безразличия к смерти и собственной
важности, а контролируемое и осознанное поведение (сталкинг) предохраняет
пошатнувшийся тональ от депрессий и самоубийства. Практическое
использование сталкинга и безупречности, в свою очередь, вызывает
спонтанную приостановку внутреннего диалога - и тут оказывается, что
раскрывшееся безмолвие дает мощный толчок к переходу в другой, ранее
неведомый режим восприятия. К тому же избыток перцептивной энергии,
способность контроля над вниманием открывает индейскому магу удивительную
страну снов, и сновидение становится еще одной областью для применения
безупречности и сталкинга. Так контроль проникает все глубже в психическое
пространство личности. Маг окончательно теряет "человеческую форму", делается "текучим" и вместе с тем - а это самое главное - вновь обретает утраченную целостность (res integra). В таком состоянии маг приходит к единственному инструменту - намерению, и к бесконечному полю его бесконечной реализации (реализации онтологической, экзистенциальной) - Реальности, или нагуалю. Не к борьбе и не к власти - к чистому постижению движется он, следуя за вечной энергией бытия.
III
РЕАЛЬНОСТЬ НАГУАЛЯ
Мир - это тайна. И то, что ты видишь перед собой в данный момент,-
еще далеко не все, что здесь есть. В мире есть еще столько всего!...
Дон Хуан
Ни из какой совокупности опыта нельзя вывести различие между
реальностью и представлением о ней. Всякая реальность нам дана
представлениями о ней. И сама мысль о том, что есть реальность и
представление о ней и что одно отлично от другого, ниоткуда нами не
может быть получена. Но она откуда-то приходит, и платоновское
"вспомнить" один из путей, по которому она к нам приходит...
М. Мамардашвили
ГЛАВА 8. ВСЕЛЕННАЯ ОРЛА
"Вид из окон (еще до сих пор не распахнутых)
на дорогу (которая, может быть, есть)..."
Б. Окуджава
1. Видение Орла
Дон-хуановскую магию мы рассматриваем, в первую очередь, как особое
искусство восприятия, и это вполне оправданно, если учесть, какое место
занимает манипуляция перцептуальным аппаратом в данной дисциплине. Именно
восприятие является фундаментальным процессом, обеспечивающим практическое
освоение тех или иных энергетических полей Реальности, а проблема
адекватности восприятия приобретает неслыханную прежде актуальность, от
разрешения которой зависит не только реализация магических способностей,
но и сама жизнь исследователя. Вопрос о познаваемости мира, остающийся в
обычной жизни лишь предметом философских спекуляций и идеологических
распрей, в системе дона Хуана - вопрос конкретный и прагматический. Не
потому ли концепция "истинной пары" тональ - нагуаль оказывается здесь
необходимым основанием, требующим самого серьезного осмысления, в отличие
от иных оккультных традиций, где гносеологические установки довольно
расплывчаты и выглядят, скорее, метафизическим украшением, декларациями
общего духа и настроения доктрины?
Когда условность тонального восприятия выявлена, описание мира
пересмотрено с новых позиций и отчуждено от субъекта из области
неоспоримого переживания в область интеллектуальных или психологических
проекций и схем, может показаться, что основная проблема разрешена -
дальнейшее движение сводится к раскрепощенному постижению истинных форм
или непосредственному резонированию нашей энергетической структуры со все
большими областями океана Реальности. Но дело оказывается гораздо сложнее.
В новой ситуации мы не только не можем избежать смятения от бесконечной
череды сомнительных образов и деформированных впечатлений, но в еще
большей степени подвержены ему. Иными словами, реальность мира тоналя в
полной мере лишается прежней незыблемости, а реальность нагуаля -
прежней мнимости, однако вместе с обусловленностью восприятия пропадает и
единственный известный нам критерий, который определял степень
адекватности впечатлений реальному состоянию бытия. Реальность как
психическое переживание оставляет нас навсегда вместе с приближением
реальности онтологической. Мы постоянно вынуждены следить за тем, как
передвигаемся от одного условного образа к другому, от одной перцептивной
кажимости к другой, и так без конца. Если же мы позволим себе забыться,
принять что-либо на веру и с увлечением погрузиться в калейдоскопическую
жизнь "потустороннего", расплатой станет новое рабство и бессмысленное
кружение среди одних и тех же иллюзий.
Возможно ли вообще отделаться от кажимости? Скорее всего, нет. Если
мы взглянем на тональ шире, то согласимся, что он представляет собой не
только сложную структуру психологических перцептивных ограничений, но и
единственный аппарат, организующий сенсорную информацию в приемлемые для
сознания конструкции. Помимо тоналя восприятие Реальности хаотично,
сумбурно и аморфно, а внимание как процесс вообще невозможно. Более
того, мы и в этом случае не можем рассчитывать на адекватность
переживаний, ибо Реальность на самом деле не является простым хаосом или
бескачественной однородностью вездесущих энергетических потоков, как
представляется сознанию, лишенному интерпретационных механизмов. Как
видите, тональ неустраним. Дисциплина дона Хуана направлена на его
трансформацию с целью достижения максимальной гибкости перцептивных
процессов, на обогащение и обновление его интерпретационных ресурсов, и -
главное - на избавление его от привязанности к единственному типу описания
мира. Конечно, даже совершенно "свободный" тональ вносит значительные
искажения в восприятие, но этого порока не избежать никак - по этой
причине безупречность всегда остается неотъемлемой частью жизни мага,
уберегает его от ошибок, связанных с подобными искажениями.
Таким образом, бесчисленные миры, оказывающиеся доступными нам
благодаря движениям точки сборки, всегда бывают увидены "человеческим
глазом" со всеми присущими ему представлениями. Если же фиксация точки
сборки при этом недостаточно устойчива, то субъект, попадая в один и тот
же мир, будет воспринимать его всякий раз совершенно отличным способом,
полагая, что исследует новые области. Что же касается сновидения, то
здесь власть тоналя просто безраздельна: сновидец может наблюдать самые
удивительные сцены и события, которые целиком относятся к продуктам его
собственной психической деятельности, его творческое воображение способно
породить такие замысловатые и удивительные галлюцинации, что участие в них
покажется самым реальным и завораживающим приключением на свете. Как
видите, тональ принимает самое активное участие в восприятии на всех
этапах дон-хуановской дисциплины, и воин вынужден смириться с этим, ибо
другого способа работы не существует. Беспристрастие и трезвость ведут
его сквозь полчища призраков тоналя.
Есть, правда, принципиально иной аппарат перцепции, с тоналем не
связанный. Формирование этого аппарата и активизация его - крайне важные
задачи в системе дона Хуана. В данном случае мы имеем дело с весьма
специфическим способом восприятия, именуемым здесь видением (seeing).
Прежде всего, следует заметить, что видение не имеет ничего общего с
экстрасенсорными способностями, которые возникают и развиваются совершенно
иначе, представляя собой в конечном счете расширенную модель того же
тонального механизма. Есть основание полагать, что видение в
дон-хуановском смысле - уникальный феномен, открытый и разработанный
только в данной традиции; настолько тесно он связан своим происхождением с
комплексом специфических техник и приемов, принятых у индейских магов. В
книгах Кастанеды о видении сказано многое, но прежде чем рассмотреть этот
вопрос более подробно, следует развеять один миф, который создал в голове
Карлоса сам дон Хуан.
Дело в том, что великий маг вольно или невольно мистифицировал понятие
видения (как проделывал и со многими другими идеями своей системы), но не
совершил обычной в таких случаях демистификации - по крайней мере,
Кастанеда об этом не сообщает. Видение так и осталось загадочным способом
восприятия "сути вещей", "подлинной природы", т.е. Реальности, какова она
есть вне человека. Обычно читатели понимают видение как совершенно
непосредственное проникновение человека в Реальность помимо всякой
интерпретации. Иначе говоря, видение - это созерцание чистого нагуаля без
помощи тоналя, хотя дон Хуан прямо об этом нигде не говорит. Скорее, он
называет видение одним из эффектов нагуаля, не более. Однако поверхностное
понимание видения достаточно распространено среди любителей Кастанеды, а
это, в свою очередь, ведет к искаженному представлению о нагуале вообще.
Видение, безусловно, - один из важнейших инструментов постижения
нагуаля, самый эффективный метод перцептивного проникновения в него, но
при этом имеет свой аппарат ограничений и свой набор интерпретационных
схем. Можно сказать, что видением управляет свой собственный "тональ",
имеющий, правда, совершенно иную структуру и во многом отличную природу.
Другого просто не может быть. Сам принцип организованного восприятия
(каким бы оно ни было) содержит в себе механизм, вносящий неизбежные
искажения в обрабатываемый сигнал. Можно рассуждать лишь о масштабах
искажений, причем только в области, касающейся наших прагматических
интересов. С такой точки зрения совершенно ясно, что видение делает для
нас доступным огромный объем информации, позволяющий в определенных
границах ориентироваться, скитаясь по различным областям Реальности. Но
даже реальность, постигаемая нами с помощью видения, не может быть
совершенной картиной того, что есть - об этом важно помнить, так как
данная глава посвящена, в основном, анализу результатов этого особого
способа восприятия, представляющего мир в незнакомом, причудливом обличии.
Через видение маг неуклонно приближается к Реальности, но не достигает ее.
Наверное, есть лишь один способ достижения Реальности - уничтожение
энергетической формы существа, только он вряд ли приемлем, ибо означает
смерть - полную, безоговорочную и бесповоротную.
Что же говорит о видении дон Хуан в книгах Карлоса Кастанеды?
Во-первых, он характеризует видение мира в форме "энергии" (подразумевая
под этим полевые структуры, воплощающие фундаментальные характеристики
бытия), а во-вторых, утверждает, что видение - самый адекватный способ
воспринимать из всех способов, доступных человеку. И хотя дон Хуан
неоднократно указывает, что эта способность - одно из наивысших достижений
магии, он нигде прямо не заявляет, что видение является исчерпывающим
постижением Реальности. С философской точки зрения абсолютизация-видения
свидетельствовала бы о непоследовательности и противоречивости
мировоззрения индейских магов. Конечно, дон Хуан - не философ, и его мало
заботят логические конструкции или метафизические теории, однако сам дух
учения, основные его предпосылки плохо согласуются с когнитивным
идеализмом. Превознесение видения может быть оправдано лишь его уникальной
прагматической ценностью - такой взгляд кажется нам наиболее уместным в
данной системе.
"Дон Хуан объяснил, что важнейшим из достижений древних магов было
обнаруженное ими умение воспринимать энергетическую сущность предметов,
существ и явлений. Это глубинное прозрение имело столь существенное
значение, что превратилось в основную предпосылку всего магического
искусства. В наше время, подчиняя всю жизнь дисциплине и постоянно
тренируясь, маги целенаправленно обретают способность воспринимать
сущность вещей. Способность эту они называют видением.
- Какое значение для меня могла бы иметь возможность воспринимать
энергетическую сущность вещей? - как-то спросил я дона Хуана.
- Это значит, что ты смог бы непосредственно воспринимать энергию,
ответил он.- Отбросив ту часть восприятия, которая связана с социальными
интерпретациями, ты сможешь воспринимать внутреннюю сущность чего угодно.
Все, что мы воспринимаем, есть энергия. Но, поскольку мы не способны
воспринимать ее непосредственно, без интерпретаций, мы обрабатываем
результаты восприятия, подгоняя их под определенный шаблон. Этот шаблон и
есть социально значимая часть восприятия, которую надлежит выделить и
изолировать.
- Почему я должен ее изолировать?
- Затем, что она целенаправленно уменьшает объем потенциально
возможного восприятия, заставляя нас быть уверенными в том, что реально
существующее ограничено шаблоном, под который мы подгоняем свое
восприятие. Я убежден, что для выживания человечества людям необходимо
срочно изменить саму социальную основу своего восприятия.
- А какова социальная основа восприятия, дон Хуан?
- Физическая определенность, уверенность в том, что мир состоит из
отдельных конкретных объектов. Я называю это социальной основой потому,
что каждый человек прилагает серьезнейшие усилия, яростно пытаясь удержать
свое восприятие мира в общепринятом русле.
- А как же тогда следует воспринимать мир?
- Все есть энергия. Вся Вселенная - это энергия. Должна измениться
социальная основа нашего восприятия, само качество физической
определенности должно стать иным. Нам следует обрести уверенность - именно
физическую уверенность - в том, что не существует ничего, кроме энергии.
Необходимо совершить усилие, достаточно мощное для того, чтобы изменить
русло восприятия, заставив нас воспринимать энергию как энергию. Тогда обе
возможности выбора будут в кончиках наших пальцев." (IX, 18-19)
Дальнейшие рассуждения дона Хуана на эту тему подтверждают, что,
говоря о видении, он вовсе не имеет в виду абсолютную свободу восприятия
от интерпретационного механизма. Учитель подчеркивает, что речь идет о
двух способах интерпретации, пусть невероятно далеких друг от друга, но в
основе имеющих общие структурные элементы: выделение сигнала, организацию
сигналов в комплексы или "пучки", узнаваемость сигнала благодаря
определенному "инвентаризационному списку". Таким образом, описание мира
как метод его постижения остается неизбежным приемом даже на уровне
видения:
"Восприятие сути всего заставит нас совершенно по-новому понять,
классифицировать и описать мир. И это новое описание будет гораздо
более захватывающим, чем привычное нам нынешнее, а его язык -
несравненно изощреннее и богаче. " (IX, 20) (Курсив мой - А. К.)
Познакомившись с "новым описанием", вы легко согласитесь - это
действительно нечто потрясающее. Не стоит лишь думать, что тайна мира
разгадана, а подлинная Реальность предстала перед нами во всей своей
красе. Строго говоря, "Реальность нагуаля" - не совсем верный заголовок
для части, посвященной анализу этого аспекта дон-хуановского знания.
Вездесущий и непостижимый блеск нагуаля по-прежнему за пределами мысли и
восприятия; только часть его беспредельной лучистости обрела дня мага
смысл и одарила его своей свободой. Бездна нагуаля всегда вовне, тайна
его неисчерпаема, и осознание этого наполняет воина смирением и восторгом.
Абсолют, которым мы дышим, который содержится в мельчайшей частице нашего
естества,- бесконечно интимное и бесконечно далекое все, и этого положения
ничем не исправишь. Возможно, особое очарование высшей магии дона Хуана
заключается совсем не в манипуляциях энергетическими потоками, а как раз в
вечных скитаниях по этой грандиозной неопределенности, во все
углубляющемся (но при этом всегда поверхностном) контакте с живой тканью
таинственного организма Реальности, от которого исходит трепетное
переживание неописуемого. И несмотря на то, что магическое описание мира с
каждой книгой Кастанеды становится все более детальным и организованным,
"сказки о силе" навеки останутся сказками - неувядающая свежесть
Реальности охраняет их изначальное волшебство. Помня об этой невыразимой
тайне, не станем поддаваться интеллектуальному искушению и воспримем
дон-хуановский космос как рабочий инструмент для исследования
бесконечности - без нелепых претензий на безусловную истинность, без
суеверной наивности и догматизма, ибо все это глубоко чуждо свободному
взгляду дона Хуана.
Прежде всего, мы постараемся объективно рассмотреть сам механизм
видения, а затем - проанализировать новое описание мира, при помощи
видения составленное. И с самого начала мы повторяем исходную посылку:
видение не является постижением нагуаля, но лишь приближением к нему.
Дон Хуан утверждал: "Нагуаль - это не опыт, не интуиция и не сознание."
(IV, 143) С другой стороны, мы пронизаны нагуалем, непосредственно
являемся им, что и делает возможным бесконечное приближение восприятия. В
определенном смысле можно утверждать, что нагуаль - это наше тело, ибо в
нем эффекты нагуаля накапливаются безо всякой интерпретации, а потому
именно через тело (энергетическую форму) осуществляется перцептивное
проникновение в Реальность. ("Суть в том,- говорил дон Хуан,- что в момент
смерти другой член истинной пары - нагуаль - становится полностью
действенным. Все осознание, воспоминания, восприятие, накопившееся в наших
икрах и бедрах, в нашей спине, плечах и шее, начинают расширяться и
распадаться. Как бусинки бесконечного разорванного ожерелья, они
раскатываются без связующей нити жизни." - IV, 135) Все наше тело, будучи
неотъемлемой частью Реальности, всесторонне связанной с нею, является, по
словам дона Хуана, "воспринимающей единицей". Этот факт имеет самое
непосредственное отношение к видению, ибо Кастанеда неоднократно
убеждался на собственном опыте: видение осуществляется без помощи глаз.
Более того, этот способ перцепции вообще не связан ни с каким из органов
чувств. Какой же вывод следует из такого удивительного факта? Если мы
вспомним, как работает точка сборки, то обязательно усомнимся в ее
непосредственном обеспечении видения. На наш взгляд, напрашивается
вывод, что видение не связано с функционированием точки сборки или с ее
позицией. Дело в том, что эта структура по самой природе своей способна
организовать лишь определенный объем сенсорных сигналов. Тональ легко
справляется с этим объемом (для чего он, собственно, и предназначен),
распределяя информацию по основным перцептуальным каналам: визуальному,
аудиальному, кинестетическому. Наблюдаемые иногда нарушения работы тоналя
возникают в результате процессов движения или сдвига точки сборки,
когда необходимая организация восприятий затруднена по причине быстрого
прохождения через различные энергетические потоки. Обратная сторона того
же процесса (т.е. произвольная дезориентация тонального механизма, что
достигается остановкой внутреннего диалога) инициирует сдвиг точки сборки
через разрушение силы фиксации, о чем уже было достаточно сказано. Если же
точка сборки хорошо фиксирована, то она в любой позиции сообщает тоналю
именно тот объем информации, который он может успешно структурировать
привычным для себя образом. Иными словами, визуальная информация всегда
привязана к зрению, аудиальная - к слуху и т.д. И лишь видение вызывает
крайне странное переживание, упомянутое нами выше. Следовательно, в данном
случае объем восприятия значительно превышает привычную для тоналя массу
сенсорных сигналов, и он не может распределить ее "нормальным" образом.
Кастанеда сообщает в "Искусстве сновидения", что видящие описывали
область, где производится осмысление поступающей информации, как кольцо
усиленного свечения, расположенное непосредственно вокруг точки сборки. В
случае видения эта область, скорее всего, расширяется настолько, что
позиция самой точки сборки уже не имеет никакого значения. И
действительно: дон Хуан нигде не говорит, будто существует особое
положение точки сборки, в которой возможно видение. Более того,
внимательный читатель может заметить, что видение "включается" в самых
разнообразных позициях точки сборки, как бы накладываясь на непривычную
зону восприятия, но никак не привязываясь к ней.
Наконец, есть еще одна любопытная деталь, связанная с видением. Дон
Хуан как-то сообщил, что древние маги добились этой способности в
результате длительных экспериментов с растениями силы. Другими словами,
видение возникает как следствие многочисленных и разнообразных
перемещений точки сборки. Это как раз и доказывает уникальность
описываемого явления. Насколько нам известно, существует только два
метода, ведущих к значительным сдвигам точки сборки: употребление растений
силы и сновидение. Остановка внутреннего диалога сама по себе к подобным
сдвигам не приводит, но лишь обеспечивает первоначальный толчок, который
может быть использован по-разному. Медитативные техники, которые иногда
вызывают экстрасенсорные восприятия, для достижения видения совершенно
недостаточны. Этим, в частности, и объясняется разительное несоответствие
между дон-хуановским опытом и переживаниями известных экстрасенсов,
сенситивов, "контактеров" и проч. Не нужно искать подтверждений
кастанедовским описа