Сорокин П.А.
Определить область социологии как и любой науки — это значит выделить тот разряд фактов, который является объектом ее изучения или, иными словами, установить особую точку зрения на ряд явлений, отличную от точек зрения других наук.
Как бы разнообразны ни были те определения, посредством которых социологи характеризуют сущность социального или надорганического явления, — все они имеют нечто общее, а именно, что социальное явление — объект социологии — есть прежде всего взаимодействие тех или иных центров или взаимодействие, обладающее специфическими признаками. Принцип взаимодействия лежит в основе всех этих определений, все они в этом пункте согласны и различия наступают уже в дальнейшем — в определении характера и форм этого взаимодействия. Подтвердим сказанное примерами.
Наиболее популярное и распространенное определение социологии, как науки об организации и эволюции общества по самому своему характеру уже предполагает категорию взаимодействия, ибо общество немыслимо вне взаимодействия составляющих его единиц.
"Постоянство отношений", на которое указывает Спенсер как на характерный признак общества или надорганического явления, очевидно, есть лишь иной термин, обозначающий тот же принцип взаимодействия.
"В "общественности", в "надорганическом" явлении мы видим не что иное, — говорит Е.В. Де-Роберти, — как длительное, непрерывное, многостороннее и необходимое взаимодействие, устанавливающееся во всякой постоянной, а не случайной агрегации живых существ".
Социальное явление или общество "существует там, — (55) говорит Г.Зиммель, — где несколько индивидов стоят во взаимодействии".
Не иначе смотрит на дело и Гумплович, с той только разницей, что в качестве элемента взаимодействия он берет группу, а не индивида. "Под социальными явлениями, — говорит он, — мы понимаем отношения, возникающие из взаимодействия человеческих групп и общений".
"Всякий агрегат индивидов, находящихся в постоянном соприкосновении, составляет общество", — по мнению Дюркгейма. Принудительность — характерная черта социального явления, — очевидно, уже предполагает взаимодействие.
"Интерментальный" процесс Тарда и его формы: подражание, противоположение и приспособление — суть только иные слова для обозначения того же принципа взаимодействия и его разновидностей.
Не иное хочет сказать и Штаммлер, когда говорит, что логической предпосылкой социальной жизни является наличность внешних принудительных правил, что "социальная жизнь есть внешним образом урегулированная совместная жизнь людей". То же видим и у его единомышленника Наторпа. Новиков, считая "обмен (L'echange) основным явлением человеческой ассоциации", иным словом обозначает тот же процесс взаимодействия.
То же видим мы резко формулированным у Гиддингса, Драгическо, Буглэ, Эспинаса, Виккаро, Фулье, Грассери, Уорда и др.
Да и само собой ясно, что вне взаимодействия нет и не может быть никакого агрегата, ассоциации и общества и, вообще, социального явления, так как там не было бы никаких отношений.
Но само собой разумеется, что это единомыслие в родовом субстрате всякого социального явления нисколько еще не предрешает разномыслия в дальнейшем понимании взаимодействия. Раз утверждается, что взаимодействие тех или иных единиц составляет сущность социального явления, а тем самым объект социологии, то для полного уяснения этого понятия требуется еще ответ, по меньшей мере, на следующие вопросы: (56)
1) Для того чтобы процесс взаимодействия можно было считать социальным явлением, между кем или чем должно происходить это взаимодействие? Каковы единицы или центры этого взаимодействия? Иначе говоря, каковы специфические свойства социального взаимодействия, позволяющие считать его особым разрядом явлений?
2) Если так или иначе решен этот вопрос, то спрашивается дальше, безразлична или нет длительность этого взаимодействия для понятия социального явления? Предполагается ли, что только в длительном и постоянном взаимодействии можно видеть социальное явление, или же оно возникает при всяком взаимодействии, как бы кратковременно и случайно оно ни было?
Без точных ответов на эти вопросы, в особенности же на первую категорию их, понятие "взаимодействия" (а тем самым и социального явления) становится пустым звуком и вот почему. Как известно, процесс взаимодействия не есть процесс, специфически свойственный какому-либо определенному разряду явлений, а процесс общемировой, свойственный всем видам энергии и обнаруживающийся хотя бы в виде "закона тяготения" или закона "равенства действия противодействию". Поэтому понятно, что раз взаимодействие хотят сделать специальным объектом социальной науки, то необходимо указать такие специфические признаки (differentia specifica) этого общемирового и, в этом смысле, родового процесса, которые отделяли бы этот вид взаимодействия от остальных его видов и тем самым конституировали бы социальное явление как особый вид мирового бытия, а поэтому и как объект особой науки.
К глубокому сожалению, однако, многие из социологов даже не ставят этого вопроса — как будто бы дело идет о чем-то само собой разумеющемся. Но наряду с этим мы имеем многочисленные попытки так или иначе ответить на поставленные вопросы. Главнейшие виды этих ответов сводятся к трем типам: а) или выделяются особые центры этого взаимодействия, не имеющиеся в других видах его, или в) указываются особые свойства социального взаимодействия, отделяющие его от других разрядов последнего, или, наконец, с) комбинируются одновременно оба приема, т.е. социальное взаимодействие выделяют как особый вид из родового понятия путем указания его специфических свойств и путем указания его взаимодействующих единиц (центров). Таким образом, посредством каждого типа можно выделить особый разряд социального взаимодействия и тем самым определить объект социологии. Проиллюстрируем каждый тип.
Тип А. Можно, например, сказать, что социальным взаимодействием будет лишь такое, где взаимодействующими (57) центрами (единицами) будут биологические неделимые — особи. В этом случае область социологии стала бы охватывать не только мир людей, но и животных и растений, ("зоо-соци-ология" и "фито-социология"). Ее задачей было бы в этом случае изучение всех форм взаимодействия между указанными центрами.
Можно, следуя тому же типу, поступить и иначе, взяв за подобные центры только людей. Так фактически и поступает большинство представителей социальной науки. В этом случае задача социологии заключалась бы в изучении всех форм общения между людьми. Конкретным примером этого рода может служить понятие социального явления Зиммеля. "Общество, — говорит он, — существует всюду, где несколько индивидов находятся во взаимодействии, каково бы ни было последнее". С его точки зрения и война есть социальный факт. "Я действительно склонен рассматривать войну, как предельный случай обобществления"1.
Тип В. Наряду с указанным приемом дефинирования социального явления возможен и другой, исходящий из принципа указания специфических свойств самого процесса взаимодействия. Общая черта всех построений этого типа заключается в определении социального взаимодействия как взаимодействия психического. Не характер центров взаимодействия служит в этом случае конституирующим принципом социального взаимодействия, а именно психическая природа его, независимо оттого, между какими центрами совершается взаимодействие. "Всякое взаимодействие, имеющее психическую природу, есть социальное взаимодействие" — такова формула этого типа.
На этом общем принципе, разделяемом громадным числом социологов, мы имеем ряд теорий, в деталях различающихся друг от друга. Что социальное взаимодействие есть взаимодействие психическое — это одинаково разделяется и Эспинасом, и Гиддингсом, и Уордом,.и Тардом, и Де-Роберти, и Петражицким, и Теннисом, и Келлес-Краусом и т.д. Но одни из них видят социальное взаимодействие во всяком психическом взаимодействии, тогда как другие — только в психическом взаимодействии, обладающем некоторыми специфическими признаками. К числу первых можно отнести таких лиц, как например, Де-Роберти. Другие же, как например, Эспинас, Летурно, Гиддингс, Гумплович, Теннис, Макаревич и др., социальным явлением считают лишь такое психическое взаимодействие, которое обнаруживает или стремление к взаимной пользе и к взаимным услугам, или "сознание рода", или "общий интерес", или общую цель. (58)
"Общества, — говорит Эспинас, — это суть группы, где индивиды нормально, будучи отделенными, объединены психическими связями, т.е. представлениями и взаимными импульсами". К этой черте он присоединяет еще признак "взаимного обмена услуг", как характерный признак общества. А так как эти признаки даны и в животных обществах, то это дает ему право включить в область социологии и мир животных.
Близки к приведенным взглядам и понятия обществ (или, социального взаимодействия) таких лиц, как Гиддингс, видящий "истинную ассоциацию" там, где дано "сознание рода", переходящее затем "в любовь товарищества".
С точки зрения Тарда социальным взаимодействием будет интерментальное (психическое) взаимодействие, представляющее по существу подражательный характер, дальнейшими звеньями которого являются противоположение и приспособление...
Не приводя дальнейших иллюстраций, обратимся к третьему типу выделения социального взаимодействия, состоящему в комбинировании обоих предыдущих приемов.
Тип С. Модификаций этого типа также великое множество. Одни, как например, Дюркгейм и Штаммлер, под объектом социальной науки понимают взаимодействие людей (центры — люди), но не всякое, а только такое, где дано внешнее принуждение. "Социальным фактом,. — говорит Дюркгейм, — является всякий образ действий, резко, определенный или нет, но способный оказывать на индивида внешнее принуждение". В этом с ним сходится Штаммлер с его "внешним регулированием совместной жизни людей".
Другие, подобно Спенсеру, под объектом социологии (обществом) понимают взаимодействие людей, обнаруживающее постоянство отношений. Третьи, подобно Макаревичу, Гумпловичу, Летурно и Теннису, под социальным явлением понимают взаимодействие людей, обнаруживающее стремление либо к "общей цели'" ("общество дано там, где двое или большее число индивидов стремятся к достижению общей цели" Макаревич — Einfuhrung in die Philosophic des Strafrechts. Stuttgart. 1906. 36), либо где дан "общий интерес" (общество есть "группа, сосредоточенная вокруг какого-нибудь общего интереса" Гумплович — Основы социологии. 222). Некоторые лица, подобно Макаревичу и Теннису, различают Gemeinschaft u Gesellschaft (communute et societe), понимая под последними (59) группы людей, стремящихся либо к общей цели, либо группы, построенные на договорном начале и т.д. В качестве Gemeinschaft обычно приводится семья, в качестве Gesellschaft коммерческое общество и т.п.
К этому же типу должны быть отнесены и многочисленные построения объекта социологии вроде построений Уорда, Де-Греефа, Паланта, Новикова, Вормса, Пульа (Puglia), Оствальда и др.
Не воспроизводя дальнейших взглядов уже из приведенного apercu (Apercu (франц.) — краткое изложение), в котором мы старались сжато и достаточно выпукло охарактеризовать и систематизировать многочисленные и разнообразные попытки определения объекта социологии, мы видим, что пока в данном вопросе социологи не достигли еще полного согласия, а тем самым пока еще неясной остается и сама концепция социологии. Это разногласие станет еще большим, если принять во внимание те различные попытки построить социальную науку, которые главным образом представлены немцами под различными названиями: то "Социальной философии", то "Науки о культуре" (Kulturwissenschaft), то "Науки о целях" (Zweckwissenschaft — Штаммлер; см. его Theorie der Rechtswissenschaft 1911 г.), то "Науки о духе" (Geisteswissenschaft) и т.д.
Х отя, по справедливому мнению Puglia, нельзя не упрекнуть многих социологов в том, что они часто проходят мимо данной проблемы — точного определения объекта их науки — однако, было бы несправедливо из этого отсутствия общезначимого определения объекта социологии лишать последнюю титула науки. Три этапа воззрений. Создает позитивистскую модель социологии, основанную на бихейвиоризме. Остается на позициях социального бихейвоиризма, разрабатывает основные положения теории социальной стратификации и социальной мобильности. Отход от социологии бихейвиоризма, на передний план выдвигал проблемы культуры, создал интегральную систему социологии культуры.. Положение ее в этом отношении нисколько не хуже, а пожалуй, лучше положения других социальных наук и "наук о духе", ибо возьмем ли мы философию и близкие к ней дисциплины: логику, психологию, этику, право, эстетику, или же историю, экономику, политику — про каждую из них мы можем сказать, что они все еще ждут своего определения, несмотря на свой почтенный возраст. Раз это так, то задача внимательного исследователя сводится не к легкому и дешевому отрицанию "научности" той или иной дисциплины, а к попытке отдать ясный отчет себе в задачах "сомнительной" науки и по возможности способствовать правильному решению ее проблем...
Ближайший вопрос, который нам необходимо разрешить, это вопрос, какому же из приведенных трех типов мы должны отдать предпочтение при определении объекта социологии?
Едва ли есть надобность доказывать, что успешное выполнение этой задачи мало зависит от того, который из указанных приемов мы употребим, ибо в конце концов любой из этих (60) приемов сведется к типу С. Сведется по той простой причине, что характер центров взаимодействия и характер самого процесса взаимодействия не есть нечто отдельное друг от друга, а неразрывно связано одно с другим. Можно сказать, что характер процесса взаимодействия объясняется характером и свойствами его центров ("субстанциональная" точка зрения). Если пара центров А и В (например, два камня) обладает иными свойствами, чем центры Д и С (например, два животных организма), то само собой ясно, что различны будут и свойства процессов взаимодействия между А и В — с одной стороны, и Д и С — с другой. Можно сказать и обратно, что характер центров есть функция свойств процесса взаимодействия ("логика отношений"), что центры — это только узлы, в которых скрещиваются течения взаимодействующих процессов.:.
Поэтому в конце концов дело заключается не в том или ином типе выделения социального взаимодействия из его общеродового субстрата, а в том, как этот тип употреблен, или в том, как этот прием использован...
Подходя с этой точки зрения к наиболее распространенному применению приема А, состоящему в указании в качестве центров взаимодействия людей, нельзя с одной стороны не отметить выгодной стороны такого применения, а именно, ясность и резкость границ социологии ("все виды взаимодействия между людьми суть предмет изучения социолога"), но с другой стороны нельзя не указать и ряд крупных недочетов его, которые делают этот прием, а тем самым и определение объекта социологии неприемлемым. Главный из этих недостатков состоит в следующем. В самом деле, допустим, что социология есть наука, изучающая все виды взаимодействия между людьми. (Так как определение объекта социологии — социального взаимодействия — производится в зависимости от центров (центры — люди), то ёо ipso (Ео ipso (лат.) — тем самым) необходимо социологии изучать все виды взаимодействия между людьми). Что получается в результате последовательного проведения этого определения? Нечто довольно странное. Так как человек есть не только человек, но и организм, то в нашу социологию войдет и изучение тех форм взаимодействия, которые изучаются 'биологией и которые формулируются ею для всех организмов.
Явления размножения, борьбы за существование, симбиоза и т.д. — явления, обычно относимые к биологии — в этом случае становятся сферой изучения социолога. Следовательно, социология будет только повторять в приложении к человеку те положения и законы, которые уже имеются в других науках (61) и, в частности, в биологии, формулированные для всего класса явлений. Но мало того. Человек ведь не только организм, но в дальнейшем анализе и комплекс тех или иных молекул и атомов, т.е. некоторая "масса" (объект физики и химии). А отсюда следует, что между людьми могут и должны быть известные физико-химические взаимодействия. Если же это так, то оказывается, социолог должен, быть и физиком, и химиком. Поясню сказанное примером. Я изучаю форму взаимодействия людей, собравшихся на балу. Если я последовательно применю данное определение, то я должен изучать не только пихические акции и реакции между Х и Y, но должен изучать и такие явления, как повышение температуры Х и Y, усиленное или замедленное сердцебиение, дыхание и т.п. физиологические процессы, устанавливающиеся в взаимодействии в данной группе (на балу). Мало того я должен буду заняться и изучением "механики" движений вальсирующих, говорить о равноускоренном или замедленном движениях индивидов А, В, С... как некоторых "масс", вычерчивать траекторию этих движений, говорить, что эти индивиды подчинены закону тяготения, интерции и т.д. Одним словом, я принужден буду делать то же, что делает и физик, по той простой причине, что тот или иной характер движений между А, В, С... есть также определенная форма взаимодействия, а так как это взаимодействие происходит между людьми, то, следовательно, согласно определению, и эти формы взаимодействия входят в состав социального взаимодействия и потому должны изучаться социологом. В результате получается необходимость повторять в приложении к человеку то, что физика формулирует в приложении к материи или энергии вообще.
Таким образом, последовательно проводя указанную точку зрения, мы в итоге получаем, с одной стороны, науку, только новую по имени, но по существу повторяющую положения биологии и физико-химических науки, а с другой — науку, весьма похожую на ту "науку" "о сигарах в десять лотов весом", которую так блестяще обрисовал Л.И. Петражицкий как пародиюнауки. Главный грех этого, построения заключается в его неадекватности.
То же mutatis mutandis (mutatis mutandis (лат.) — изменив то, что следует изменить) в значительной степени приложимо и тогда, когда за "центры" мы возьмем не людей, а например, животных или вообще "организмы".
Очевидно, что тип А в данных постановках не пригоден, не экономен и не приводит к цели. (62)
(…)
П ринимая во внимание обычное деление элементов психической жизни на три основания рубрики: 1) познание (ощущения, восприятия, представления и понятия), 2) чувство (страдание и наслаждение) и 3) волю, или же двухчленное деление проф. Л.И.Петражицкого на: 1) элементы односторонние (познание, чувство и воля) и 2) двухсторонние (эмоции), мы можем охарактеризовать психическое взаимодействие следующим образом: под психическим взаимодействием мы понимаем такой процесс, "материей" которого служат ощущения, восприятия, представления и понятия, страдание и наслаждение и волевые акты, в точном и строгом значении этих терминов, которое обязывает всегда считать эти элементы сознательными; обязывает потому, что не сознаваемое кем-либо ощущение или представление не есть ощущение и представление, не сознаваемая воля — не есть воля, не сознаваемое страдание и наслаждение — не есть страдание и наслаждение. Принципы построения социологии. Социология должна строиться по типу естественных наук, т.е. методы одни и те же. Социология должна изучать мир людей таким, какой он есть, а не таким какой он должен быть. Социология должна быть объективной дисциплиной, должна освободиться от психологического субъективизма. Социология должна быть опытной и точной наукой, должна прекратить философствование. Отказ от идеи монизма.. Трудно передать словами тот, специфический смысл, который вкладывается нами в термин "сознаваемое"; мы можем лишь намекнуть на него; но этого намека достаточно, чтобы надлежащим образом понять сказанное. В самом деле, раз я переживаю волевой акт (а не эмоциональный импульс или рефлекс), то понятие волевого акта, как акта сознательно поставленного и выполняемого, уже implicite предполагает сознание. Подобно этому и страдание — "специфический чувственный тон переживаний" — implicite (65) предполатает его "воспринимаемость ", "осознаваемость" "ощутимость"; иначе — не "воспринимаемое", не "ощутимое" или не "сознаваемое страдание" — равносильно отсутствию страдания. Что же касается представлений, понятий и восприятий, то сами термины эти уже подразумевают "сознательность". Следовательно, все "не сознаваемые переживания", в частности "физиологические акты", бессознательные переживания и простейшие (в смысле Петражицкого) эмоции, а равно рефлексы, инстинкты, автоматические акты, — не могут служить "материей" психического взаимодействия. Это — "материя", если угодно, биологических процессов (физиологии и "психофизики"), а не психических. Из сказанного вытекает и наш ответ на первый вопрос, а тем самым и ответ, определяющий объект социологии: ее объектом является изучение психических взаимодействий в вышеуказанном смысле слова. Таков тот специфический вид энергии, который служит областью, изучаемой социологией. Так как генетически эти элементы психики развились из вышеупомянутых эмоций (в смысле проф. Петражицкого) или "рефлексов" (по мнению проф. Вагнера), то непосредственно близкой областью, примыкающей к области социологии, является именно психофизика — ветвь биологии, исследующая соответственные бессознательные эмоции, импульсы или еще "инстинкты", "рефлексы" и автоматические движения. С ообразно с этим имеется возможность с дидактическими целями в генетической постановке вопроса делить взаимодействие организмов на две категории, подобно делению, предлагаемому проф. Де-Роберти, а именно: на психофизическую стадию и на стадию психологическую1. Предмет социологии это межчеловеческое взаимодействие. Основа социального анализа: социальное поведение и социальное взаимодействие. Социология делится на два уровня: теоретическая социология (аналитика, механика, генетика), практическая или прикладная социология (научное управление обществом).. Специфической областью социологии является именно последняя. Ввиду того, что это взаимодействие по-своему существу образует "субстанцию" того, что известно под термином "сознания" "духа", "разума" и что, объективировавшись, дает то, что носит название культуры, цивилизации, то в этом смысле с полным правом можно социологию определить, как науку о духе, о ценностях, о культуре и цивилизации, ибо "общество, называемое цивилизованным, в общем итоге, есть не что иное, как конкретное выражение, реализация в фактах и через факты, в актах и через акты или поведение людей, такого господина" (разума).
Представляя на своих низших и простейших стадиях лишь взаимодействие простейших психических элементов, этот процесс на своих высших стадиях представляет обмен понятиями и в силу этого его высшей формой является "царство логического бытия" как результат этого обмена понятий. Такова в кратких и существенных чертах сфера социологии и таков ответ на первый и поставленных вопросов.
Следующий вопрос, который необходимо разрешить социологу, заключается в том, чтобы очертить тот мир конкретных "центров" или "вещей", во взаимодействии которых уже дан налицо психический характер, иначе говоря, необходимо указать некоторые внешние признаки, которые позволяли бы говорить: "вот здесь мы имеем дело с психическим, а здесь не с психическим взаимодействием". Эта проблема встает потому, что сама "психика" — "не материальна", "не предметна" и "не вещественна", а потому она непосредственно не уловима для наблюдателя. Мы всегда можем ее наблюдать не непосредственно, а лишь в символических проявлениях. Пользуясь методом самонаблюдения, в каждом отдельном случае мы можем всегда ясно решить, какой из наших собственных (67) поступков или актов сознателен и какой бессознателен, но весь вопрос заключается не в наших актах, а в актах чужих, где метод самонаблюдения бессилен, метод же аналогии не всегда гарантирует истину. Ввиду этого есть настоятельная потребность найти такие внешние критерии, которые могли бы показывать, где мы имеем дело с сознательным, а где с бессознательным актом и взаимодействием.
Н е вдаваясь в подобное исследование этого вопроса, мы можем ограничиться указанием основных условий, наличность которых у "центров" до известной степени гарантирует нам и наличность психического взаимодействия, и обратно — отсутствие которых говорит и об отсутствии сознания. Социология наука о поведении людей, находящихся в процессе взаимодействия, и о результатах такого поведения. Социальное взаимодействие возможно при наличии двух и более индивидов, наличии актов, посредством которых они обуславливают взаимные переживания и поступки, наличие проводников, передающих действия актов от одного индивида к другому.. Таким основным диагностическим признаком является прежде всего присутствие развитой нервной системы у взаимодействующих единиц. Едва ли есть надобность доказывать в настоящее время, что там, где есть развитая нервная система, есть и сознание, где ее нет — нет и сознания. Нервная система в данном случае является как бы длинным рядом "материальных" вех, которые показывают и конкретно определяют область тех существ, во взаимодействии которых может и должен быть дан и психический вид его. Отсюда следует, что в область исследований социолога может входить только изучение взаимодействия "высших" животных и человека между собою; область же взаимодействия "простейших", "низших животных и растений из области социологии исключается, так как у этих категорий нет нервной системы". В этом отношении мы не можем не согласиться с проф. Вагнером в определении сознательного акта, а тем самым и сознательного взаимодействия: "под сознательным действием должно разуметь, — говорит он, — лишь такие акты одаренных нервной системой животных, которые свидетельствуют о способности пользоваться результатами личного опыта и контролировать им свои действия".
Таков один из основных "признаков", материально показывающих нам, среди каких взаимодействующих единиц взаимодействие принимает психический характер. Конечно, из сказанного не следует, что социология должна будет изучать все формы взаимодействия между этими существами — людьми и животными. Это следовало бы в том случае, если бы мы понятие социального явления или объекта социологии конструировали по "типу А" — в зависимости от центров. Но мы шли как раз по обратному пути; мы установили, что к области социологии относится "все то, что обладает признаком о" (сознанием, независимо от того, что и кто обладает этим признаком). А затем уже мы попытались это формальное определение применить к области конкретных единиц, указали на неотрывность психики от нервной системы и заключили отсюда: психическое взаимодействие может быть только там, где взаимодействуют единицы или организмы, одаренные развитой нервной системой. В силу этого те формы взаимо -(69) действия людей между собою, а равно и животных, которые не имеют никакого отношения к психическим формам, в сферу ведения социолога не входят. Например, все люди, согласно закону Ньютона, подчинены закону тяготения и между ними существует притяжение, прямо пропорциональное массе и обратно пропорциональное квадрату расстояния — однако ни один социолог не будет говорить, что эта форма взаимодействия есть объект социологии. Далее между людьми, как организмами, существует ряд чисто биологических форм взаимодействия, однако, согласно определению, и они не будут изучаться социологом как социологом. Изучение этих форм — дело биолога, а не социолога. Но, скажут, разве явления взаимодействия на почве половых отношений, явления борьбы за существование, многочисленные общественные отношения на почве питания, обеспечения пищей, жилищем и т.д. — не явления биологические? Ведь размножение, питание, борьба за существование и т.п. — это специфические объекты биологии, однако, можете ли вы указать хотя бы одного социолога, который игнорировал бы эти явления и не считал бы их объектом социологии? Разве такие теории, как теории М.М.Ковалевского и Коста, не построены в главной своей части именно на принципе размножения? Разве не все теории толкуют о борьбе за существование и разве ряд весьма резонных теорий, например, теория Маркса, Энгельса, Ваккаро, Гумпловича, Лапужа, Аммона и т.д., не основывается на борьбе за существование? Разве "половой вопрос" — не социологическая тема? Как же вы можете исключить их из сферы социологии?
— Да, несомненно, — могу ответить я, — они должны были бы быть исключены из сферы социологии, если бы "борьба за существование", "размножение", "питание" и т.д. в социологическом смысле были бы тем же, что и в биологическом. Должны были бы быть исключены по той простой причине, что незачем придумывать пустое слово для изучения тех явлений, которые и без того уже во всем своем объеме изучаются биологией. В этом случае вместо науки мы имели бы пустое слово "социология".
Но, однако, эти явления нельзя исключить из области социологии, потому что борьба за существование, например, растений и человека — вещи глубоко различные. Тоже относится и к размножению, и к питанию. А различны они потому, что в мире людей и высших животных эти биологические функции приобретают новый, а именно, психический характер, который их и делает новыми объектами социальной науки. Именно это присоединение психики, а не что-нибудь иное заставляет их считать социальными явлениями и дает право для изучения их не только биологу, изучающему чисто жизненные формы данных отношений, но и социологу, изу- (70) чающему их сознательные, социальные формы. Если бы "половой вопрос" весь заключался в "конъюгации" и в чисто биологических половых актах, то социологии, конечно, тут не было бы дела и вопрос был бы не "социальный", а чисто биологический. Но, думается, никто и никогда еще не ставил этот вопрос, как вопрос социальный, в этой плоскости; а всегда говоря о "половом вопросе", разумел под ним не сами половые акты, а главным образом те психические отношения, которые связаны с этой биологической функцией; а именно: допустимость или недопустимость половых отношений вообще (аскетизм) или между определенными лицами, их время, место, определенные формы брака и т.д. — с точки зрения религии, права, морали, эстетики и науки. Вот что составляло и составляет суть "полового вопроса" как вопроса социального, а это говорит, что и здесь имелись и имеются ввиду психические формы, а не биологические (наука, искусство, право, мораль, религия и т.д.). Тоже mutatis mutandis относится и к питанию, как к вопросу "социальному". Мало того, даже те лица, которые областью социальных наук считали исключительно мир человеческого общежития и те сознательно или бессознательно принимали за человеческое общежитие не простое сожительство биологических особей (неделимых), а именно сожительство представителей homo sapiens, как носителей "психической энергии". Если бы не эта черта, то не было бы никакого другого основания выделять мир человеческого общежития из других животных сообществ и даже таких сборных единиц, как "лес". В этом случае, пожалуй, можно было бы "общество" считать если не организмом, то чем-то весьма близким к нему. Плохо ли, хорошо ли, однако так называемые социальные науки изучали всегда различные стороны деятельности человеческих сообществ, именно как сообществ, объединенных психологическими, а не только биологическими связями. Не говоря уже о таких науках, как науки о религии, праве, этике, эстетике, психологии, имеющие дело именно с психическими формами бытия, — даже такие науки как экономика и история материального быта, трактовали о тех же психических формах человеческой деятельности. В самом деле, что такое основные категории политической экономии вроде "хозяйства", "ценности", "капитала", "труда" и т.д.? Разве это не чисто психосоциальные категории? Точно так же, описание определенных предметов материального быта разве трактует об этих предметах, как о простых физико-химических вещах? Описывая картину Рафаэля или статую Венеры, или египетскую пирамиду, или хижину эскимоса, разве мы имеем ввиду их химический состав или их удельный вес, или температуру и др. физические и химические свойства? Ответ ясен и не требует комментариев. Выражаясь кантовским (71) языком, можно было бы сказать, что психическое есть априорная посылка социальных явлений.
Но если это так и если социология имеет дело только с психическим взаимодействием, то почему же социальные науки изучали и изучают в качестве социальных явлений такие "вещи" как храмы, музеи, машины и т.д., имеющие чисто "материальный" характер? Психика сама по себе "невещественна", внепространственна, невесома, непосредственно не ощутима и не воспринимаема. Моя мысль о том, что 2х2=4, никакими "материальными" атрибутами не обладает. Здесь мы сталкиваемся с категорией социального символизма, гласящей, что для того чтобы "объективироваться", психическая форма бытия должна так или иначе "материализироваться". 2 х 2 = 4 я могу мыслить. Но как только я попытаюсь мою мысль сообщить другому или вообще обнаружить ее вовне, я уже принужден обратиться к "овеществлению", к символике или звуковой ("два умноженное на два равняется четырем"), или к зрительной (2х2=4 или II х II = IV), или к другим ее формам. Что моя мысль и эти формы ее реализации не одно и то же, это следует из того, что одна и та же мысль о том, что "Сократ — человек", как и всякая мысль, может быть выражена путем звуков различно на немецком, французском и русском языках... Мысль о том, что "мне грустно", я могу выразить словами: "мне грустно", в музыке — путем сочетания аккордов, значками "мне грустно" или иными фигурами, например, китайскими или иероглифическими письменами и т.д. Ввиду этого всякая реализация мысли, переходящая границы моего "я", непременно будет символом, и простейшее определение символа поэтому будет таково: "символ — это значок мысли". Возьмем ли мы церковь (храм) или музей, или книгу, или машину, или картину, или любой предмет "материальной культуры" — все они по существу своему и являются ничем иным как символами определенных психических форм бытия, ибо церковь становится церковью не благодаря определенному соединению кирпичей и дерева, а музей — благодаря иному соединению их же, картина Рафаэля становится "художественной ценностью" не благодаря соединению холста и красок, книга не есть только совокупность листов бумаги с определенными черными значками и т.д., но каждый из них лишь определенный символ определенных психических явлений, которые посредством их реализуются, объективируются и потому делают эти символы предметами социальной категории. В этом смысле вполне правильно определение их, как застывшей психики... И можно было бы доказать, что почти вся социальная жизнь есть сплошная символика: то звуковая (слова, язык, музыка), то зрительная (письмена, картины, статуи, сигналы), распадающаяся на (72) световую и цветовую символику (железнодорожные сигналы, например, определенные "цвета" ведомств и учреждений, картины и пр.), то мимически-двигательная (пантомимы, грустное выражение лица и т.д.), то "вещественная" (церкви, гербы, кокарды, зда