Современный цивилизованный человек растерял практически почти до конца свои сверхчувственные способности восприятия мира.
Человек в какой-то степени становится пленником разрастающейся цивилизации, отделяющей его от природы, и даже, если хотите, от его собственных глубин.
Окруженный техническими неорганическими приспособлениями он живет, общается и мыслит в рамках, как принято говорить, физического (даже уже – технологического) мира или «плана бытия». Другие миры и планы ему практически недоступны, а поэтому и «прорывы» из этих миров и планов в его, представляемый им как «декартовский», количественно определяемый мир остаются для него «непостижными уму».
Непостижимым для него остается прежде всего весь мир красоты. Наука и технология, например, не могут не только ответить на вопрос, почему красивы цветы и бабочки, но даже предположить, в каком направлении надо искать ответ на этот вопрос. За бортом понимания науки остается весь мир интуиции, а следовательно, и начало всех, в том числе научных, теорий. Я уж не говорю о понимании таких сверхчувственных способностей, как телепатия, психоэнергетическое целительство и т.п. Даже многие физические явления, имеющие источники не в самом «физическом мире», остаются для науки загадочными и необъяснимыми.
Возвращаясь к современной цивилизации, нужно отметить общественное разделение труда, превращающее человека в «частичного», ограниченного рамками своей профессии, несущего на себе ее отпечаток.
Современному вечно отчужденному человеку («отчужденцу») свобода страшна, ему кажется более безопасным быть зависимым от чего-то, принадлежать чему-то или кому-то, что позволяет снять с себя связанную с личностной свободой ответственность за свои поступки, а по возможности, и за свою жизнь в целом.
Люди, населяющие нашу планету, бесконечно многообразными способами и формами связаны друг с другом и зависят друг от друга. Многие зависимости «лежат на поверхности» их чувств, мыслей, целей, и не требуется особой проницательности, чтобы их увидеть и ощутить. Некоторые индивиды пытаются спрятать их от постороннего взгляда, другие, наоборот, – продемонстрировать. Различные этносы, группы, объединения признавали и поощряли или осуждали разные связи, отношения, чувства и мысли. Например, в западноевропейской цивилизации почет и уважение, которыми пользовался человек, в значительной степени определялись его богатством, в России же богатство, зачастую, вызывало сомнение в личностных качествах человека («от трудов праведных не наживешь палат каменных»).
«Коэффициент толповости» современного человека: он практически почти утерял связь своего «Я» с бесконечным божественным «ТЫ», являющуюся основанием нравственности.
Старый философский вопрос «Иметь или быть?» теперь однозначно решается в пользу «иметь». Впро- чем, и сам вопрос всерьез и не возникает, а все наши политики, депутаты думы и прочие прохиндеи, уверяя нас, что только человек, имеющий собственность, может быть свободным, просто и представления не имеют о том, что значит человеческое «быть». Они целиком поглощены не бытием, а бытом, включая сюда политическое вранье, борьбу за власть и изобретение способов наиболее эффективного грабежа страны, народа и «зомбирования» населения с помощью средств массовой информации, ставших частной собственностью различного рода проходимцев.
Фромм считает, что главным критерием здорового общества является его приспособленность к человеческой природе, что позволяет удовлетворительно решать проблемы человеческого существования. Человек может адаптироваться почти к любой социокультурной системе, но если эти системы противоречат
его природе, у него развиваются ментальные и эмоциональные нарушения, которые в конечном счете будут побуждать к изменению общества. Фромм не принял фрейдовский постулат о неизбежности конфликта между обществом и природой человека, который фактически означал защиту современного
общества.
Здоровому обществу социолог противопоставляет не просто "нездоровое" общество, а общество патологическое, безумное. Примером патологического общества являются нацистское или сталинисткое общество. Хотя эти общества по-своему обеспечили индивидам убежище и безопасность, они создали условия для высшей степени отчуждения, утвердили авторитарное идолопоклонство, вынудили людей бежать от свободы. Общей чертой патологических обществ является отсутствие веры в разумные, творческие действия людей, которая была замещена верой в идолов - вождя, государство, "отечество". История возникновения патологического общества в России, как считает Фромм, такова. Ленин, следуя Марксу, исходил из исторической миссии рабочего класса, суть которой в достижении новой гармонии между людьми и между человеком и природой, построения общества, в котором "свободное развитие каждого является свободным развитием всех".
Но Ленин не верил, что достичь этой цели может собственно рабочий класс и полагал, что во главе его должна стоять группа профессиональных революционеров. При этом решающим моментом было неверие в разумные действия собственно рабочих и крестьян, которое исходило, полагает Фромм, из неверия в человека вообще. Это и привело к выбору в пользу замены веры в человека на авторитарное идолопоклонство со всеми вытекающими последствиями - беспощадной эксплуатацией, политическим террором, отчуждением человека от самого себя и от собственно человеческих сил.
В противоположность патологическому здоровое общество, как "модель идеального типа", предполагает самоценность человека - ни один человек не является средством для достижения целей другого человека. Более того, никто не использует себя в целях, не способствующих раскрытию человеческих возможностей. Экономическая и политическая деятельность подчинены собственно человеческим интересам. В здоровом обществе человек - активный
и ответственный участник жизни общества, хозяин своей жизни. Его жизненная цель быть многим, а не обладать многим. Страстное желание создать и сохранить богатство заменяется экзистенциальным обладанием - рационально
обусловленным стремлением к самосохранению, что относится пище, жилищу, одежде человека.
Словом, здоровое общество адекватно потребностям человека.
Фромм не согласен со взглядами Фрейда, который полагал, что общественная патология возникает при особо сильном подавлении либидонозных влечений, при вытеснении иррациональных страстей – если конфликт с либидо не может разрешиться нормально, то возникают симптомы неврозов, которые в тяжелых случаях перерастают в патологию. По его мнению, это односторонний подход к проблеме. С точки зрения гуманистического психоанализа, причины возникновения социальной патологии кроются в вытесненных потребностях в продуктивности, что приводит к неспособности выработать такой социальный характер, который был бы ориентирован на реализацию творческих сил человека, на внутреннее единение человека с другими людьми. Вместо этого фундаментальной посылкой патологического общества становится неограниченное потребление как цель жизни, жажда обладания, которые неизбежно воспроизводит эгоизм и алчность. Жажда обладания ведет к социальной напряженности и конфликтам. Эгоизм, порождаемый таким обществом, замечает Фромм, заставляет её лидеров ставить личный успех выше общественного долга: "Никого больше не шокирует то, что ведущие политические деятели и представители деловых кругов принимают решения, которые служат их личной выгоде, но вредны и опасны для общества".
Зачастую возникновение патологического общества начинается с того, что экономические или политические программы, декларирующие самые гуманные цели, не учитывают собственно человеческий фактор и вступают в конфликт с потребностями человеческой природы. Так, советское общество времен сталинизма доказало, что экономика может успешно развиваться с точки зрения производства определенных производительных сил, однако это само по себе не ведет к возникновению строя, который был бы адекватен человеческой природе. Умаление и забвение человеческого фактора, отмечает Фромм, привело к тому, что хотя рассудок людей продолжал прекрасно работать, их разум начал деградировать, что вело к появлению отчуждения, апатии, иррационализма во все больших масштабах.
В современных западных обществах ставка сделана на автоматизацию и роботизм - автоматы исполняют все желания без принуждения, они создают машины, работающие подобно людям, но одновременно производят людей, работающих как машины. Знания и понятливость этих людей растут, но их разум деградирует. Все "счастливы", хотя ничего не чувствуют, никого не любят и не рассуждают. Жизнь утрачивает смысл - в ней нет ни радости, ни веры, ни реальности.
На основании этих суждений социолог приходит к выводу о неразрывном единстве всех сфер жизнедеятельности человека. По его мнению, путь к здоровому обществу лежит не через самостоятельное развитие экономики или достижение политической свободы, а лишь через одновременные изменения в промышленности и политической организации, в духовной и философской ориентации, в структуре социального характера и культурной деятельности.
Общество не может предоставить человеку возможность свободно мыслить, если оно не дало ему свободно чувствовать. Оно не может дать человеку эмоциональную свободу, если не избавит его от экономической зависимости.
Попытки радикального продвижения в одной области при исключении других не давали в целом положительного результаты для приспособления общества к человеческой природе. "Без сомнения один интегрированный шаг вперед во всех жизненных сферах будет иметь гораздо более далеко идущие и долговременные результаты для прогрессивного развития человечества, чем сотня шагов, проповедуемых и даже переживаемых в течение короткого периода в одной изолированной сфере. Несколько тысячелетий неудач, связанных с "изолированным" прогрессом, должны бы послужить достаточно убедительным уроком... Истинным критерием реформы является не её темп, а реалистичность".
Фромм высказывает некоторые практические соображения по движению к здоровому обществу и социальному характеру продуктивной ориентации. Для этого, как минимум, необходимо осознать причины болезни общества и, конечно же, начать практические шаги к изменению ситуации во всех сферах жизни.
Производственная сфера должна быть организована таким образом, чтобы человек мог принимать участие в управлении и принятии решений. Владение собственностью на средства производства принципиального значение не имеет. Главное состоит в том, что трудовая деятельность имеет смысл для человека: он знает, что делает, влияет на то, что делает, чувствует себя в единстве со своими коллегами по работе. Кроме того, необходимо переориентировать основную мотивацию с материального обогащения на духовное удовлетворение. Целью является не господство над природой, а господство над техникой и иррациональными социальными силами. "Наша задача - создать здоровую экономику для здоровых людей".
В сфере политики необходимо пассивную демократию (будь то "народная демократия" или "централизованная демократия") заменить активной демократией участия - истинно разумные решения не могут приниматься путем массового голосования, ибо у современного отчужденного индивида есть мнения и предрассудки, но нет убеждений, есть симпатии и антипатии, но нет воли. Поэтому проработка жизненно важных вопросов должна происходить в малых группах, что предполагает личный контакт и затрудняет иррациональное воздействие на сознание людей.
В культурной сфере нет надобности создавать новые духовные цели.
Скорее, необходимо реализовать уже созданные великими гуманистическими учениями ценности, которые способствуют развитию разума, совести и братской солидарности. А вот систему образования переделать надо, ибо она вносит в социальный характер такие черты, которые прежде всего требуются на рынке личностей - конкурентоспособность и конформизм. Учитель считает ученика хорошим, если он послушен, не доставляет хлопот. Соответственно, предприниматель считает работника хорошим, если тот приносит ему максимальную пользу. Акцент же в образовании должен быть сделан на включение в социальный характер способности к критическому мышлению, воображению, самосознанию, созидательной активности, коллективному творчеству. Руководящими принципами человека должны стать разум и совесть, свобода быть самим собой. Для достижения критического мышления и эмоциональной независимости, считает Фромм, следует запретить все методы "промывания мозгов", которые используются в промышленной рекламе и политической пропаганде, создающие атмосферу полузабытья – человек одновременно верит и не верит происходящему, теряет ощущение реальности.
Есть ли реальные шансы движения к здоровому обществу? С точки зрения конформизма, таких возможностей нет. Однако социолог оптимистично смотрит в будущее, отмечая веру в человеческий разум, добрую волю и здравомыслие. Фромм утверждает, что лишь установка на плодотворность должна превратить "разумный шанс", каким бы малым он ни был, в "реальную возможность". Прообразом будущего, по его мнению, может стать здоровое общество, в котором на смену рыночному характеру придет характер продуктивный, а роботизм будет заменен гуманистическим духом.