Теория Пассионарности Гумилёва.




Для объяснения природы великого переселения народов - как и других явлений этнической истории - представляет интерес «теория пассионарности» Льва Николаевича Гумилева, советского и российского историка-этнолога. Согласно ей, резкая активизация целых этносов связывается с «пассионарным взрывом», т. е. всплеском жизненной энергии «молодых» народов на фоне определенной инерционности исторически более старших этносов. Пассионарные толчки находятся в зависимости от космической энергетики. Они дают начало этногенезу тех или иных народов и представляют собой явление не столько социальное, сколько биосферное, которое в схеме можно обрисовать как некую мутацию, задающую людям особую биоэнергию, способную генетически передаваться потомкам.

Согласно Гумилеву, пассионарность – это характерологическая доминанта, это непреоборимое внутреннее стремление (осознанное или чаще неосознанное) к деятельности, направленной на осуществление какой-либо цели, причем достижение этой цели, как правило, иллюзорной, представляется данному лицу ценнее даже собственной жизни.

Пассионарии стремятся изменить окружающую действительность и делают это. Они организуют далекие походы и экспедиции, они борются за покорение или освобождение народов и создают новые системы ценностей, религиозные течения и революционные научные теории.

«Пассионарность как огонь; она и греет и сжигает. Тяжко, когда ее мало, страшно, когда ее много; оптимальная точка где-то посредине, но задержаться на ней, увы, нельзя, потому что всегда идет процесс либо накала, либо охлаждения», - говорит Л.Н.Гумилев. По его мнению, в основе пассионарности лежит особый вид энергии - биогеохимическая энергия живого вещества геосферы, описанная еще академиком В. И. Вернадским. «Очевидно, сама живая личность создает вокруг себя какое-то напряжение, обладает каким-то реальным энергетическим полем или сочетанием полей...», - пишет Гумилев в своей монографии «География этноса в исторический период».

Согласно теории, пассионарность нельзя приобрести образованием или воспитанием, она является врожденным качеством. Однако, вместе с тем, существует такое явление, как «пассионарная индукция», когда пассионарий настолько вдохновляет, заряжает своей энергией других, что они тоже начинают вести себя подобно пассионариям. Кроме того, пассионарность не зависит от способностей человека или внешних обстоятельств и не имеет никакого отношения к этическим нормам: пассионарий может быть как героем, ведущим толпу, так и преступником, «злым гением», несущим зло и разрушение.

В зависимости от уровня пассионарности Гумилев подразделяет людей на три типа.

Люди, у которых пассионарный импульс поведения превышает импульс инстинкта самосохранения, называются пассионариями. Такие люди живут в состоянии сверхнапряжения. Всю жизнь они посвящают служению какой-то абстрактной идее: истине, честолюбию, славе, справедливости, свободе и т.д. К пассионариям можно отнести Наполеона, Александра Македонского, Суллу, Яна Гуса, Жанну д’Арк.

Если пассионарный импульс поведения равен импульсу инстинкта самосохранения, то таких людей Гумилев называет «гармоничными особями». Они хорошо выполняют свои функции в рамках своей сферы деятельности, но не способны к сверхнапряжениям ради абстрактной цели.

Третий тип – субпассионарии, люди, у которых пассионарный импульс меньше инстинкта самосохранения. Это безынициативные, себялюбивые люди, неспособные к активной деятельности и думающие лишь о собственных удовольствиях.

При этом, чем выше уровень пассионарности, тем ярче в человеке проявляется стремление к активной деятельности. По мнению Л. Гумилева, уровень пассионарности является ключом к пониманию важнейших исторических процессов, причиной подъемов и упадков различных систем, мировоззрений и этносов.

Проанализировав исторические факты примерно за три тысячи лет истории человечества, Л. Гумилев выявил некоторые закономерности, которые легли в основу для его гипотезы о пассионарности.

Согласно его теории, механизм действия пассионарных сил можно описать следующим образом. Идеи пассионария вдохновляют, зажигают своей энергией окружающих. В результате, вокруг каждого настоящего пассионария формируется круг единомышленников – новая социальная структура, которая иногда приводит к зарождению нового этноса.

Начальный процесс этногенеза длится около 150 лет, а затем начинается бурное разрастание новых социальных структур, их активное взаимодействие и усложнение – пассионарный подъем. Эта фаза длится еще примерно 150 лет (10 поколений).

Далее количество пассионарных личностей внутри новой социальной структуры достигает критической массы и начинается либо бурная экспансия в соседние регионы, либо внутренние конфликты. Эта фаза названа фазой пассионарного перегрева, или акматической. Ее продолжительность составляет около 300 лет.

Постепенно уровень пассионарности начинает снижаться и становится настолько низким, что его уже не хватает для поддержания функционирования существующих социальных институтов. Так начинается новая фаза цикла этногенеза, которую Л.Н. Гумилев назвал фазой пассионарного надлома. Для нее характерен постепенный распад существующих структур и внутриэтнических связей, который длится 150 -200 лет, т.е. 10-13 поколений.

Затем наступает фаза инерции, снижение пассионарности затормаживается и этнос живет накопленными богатствами и традициями. Это пора цивилизации, «золотой осени» этноса, период «собирания плодов». Завоевания, потрясения и перевороты сменяются спокойной стабильностью, материальные богатства накапливаются, множатся культурные достижения. Казалось бы, период стабильного существования будет длиться вечно, но процесс старения этноса неостановим. Проявляется это в сокращении числа пассионариев и росте количества субпассионариев.

За инерционным периодом неизбежно следует период обскурации, когда происходит новое резкое понижение пассионарности и бразды правления переходят к субпассионариям. Здесь все также господствуют группы, но принцип отбора иной, негативный. Ценятся не способности, а их отсутствие, не образование, а невежество, не стойкость в мнениях, а беспринципность. Далеко не каждый способен удовлетворить этим требованиям, и поэтому большинство людей оказывается, с точки зрения нового уклада жизни, неполноценными и, следовательно, неравноправными.

За фазой обскурации следует либо гибель разрушенного субпассионариями этноса, либо переход в мемориальную фазу, фазу гомеостаза. В последнем случае субпассионарии вымирают, и от этноса остаются уцелевшие во всех передрягах гармоничные личности - потомки первоначальных носителей статического состояния, которые чаще всего становятся основой для будущего нового этноса.

Таким образом, согласно теории пассионарности, вся этническая история связана с постепенным расходованием пассионарной энергии и, соответственно, с понижением преобразующих возможностей этноса. Причем в различные периоды истории этнос по-разному реагирует на своих героев-пассионариев. Если в период подъема пассионарности герои становятся признанными и уважаемыми лидерами общества, то в период пассионарного спада они воспринимаются как «возмутители спокойствия» и становятся «белыми воронами» или «персонами нон-грата».

Развивая свои идеи, Л. Гумилев построил весьма яркую и стройную теорию циклического развития племен, сообществ, наций, государств, этносов. Теория эта, имея как сторонников, так и критиков, до сих пор волнует воображение и вызывает споры в научных кругах.

 

Пассионарность - внутреннее стремление к действию, которое сильнее самого человека и с которым он не может ничего поделать. Если пассионарных людей в этносе много, система становится агрессивной, и неуправляемой. Оптимум пассионарности в этносе приносит в конечном счете процветание, а дефицит ее - нежизнеспособность, нежизнестойкость.

Расселение славян, а также общие добавления на тему «Великое переселение народов»

Территорию древней европейской части материка Евразия населял различный этнос со своим культурным, историческим, демографическим и географическим развитием. В зависимости от географического нахождения той или иной народности обитатели Европы занимались скотоводством (степники делали в изобилии молоко, мясо и сыр; лесовики изготавливали из дерева телеги на которых ездили эти степники и добывали деготь, пушнину). Жители южных морских районов добывали рыбу. У каждого народа был особый способ ведения хозяйства и поддержания жизни. В зависимости от особенностей их местонахождения. С учетом этого, по мнению Л.Н.Гумилева, «мы должны начать изучение истории народов с описания природы и климата территорий, на которых они живут». При этом Лев Николаевич полагал, что географические районы являются лишь условным разделением и зачастую не совпадают с делением на климатические зоны. Так, западная Европа по своим климатическим условиям существенно отличаются от климата Прибалтики, Белоруссии и Украины. Местность восточнее этих границ является более холодной морозной и сухой.

В соответствии с теорией Л.Н. Гумилева во 3-5 вв произошло великое переселение народов – славян, которые продвинулись к западу, северу и югу, вплоть до Балтийского, Адриатического и Эгейского морей. При этом славяне в приграничных зонах соседствовали на западе с германскими племенами, на северо- востоке с балтами: литовцы, латыши, прусы, ятвяги. При этом Л.Н. Гумилев считает, что древнюю прибалтийскую территорию заселили эти народности в то время как оттуда ушел ледник, а так же северо- восточней прибалтов жили финские племена такие как: суоми, эсты и другие.

По мнению исследователя Л.Н.Гумилева на этой территории возник пассионарный толчок для великого переселения народов, который привел к эмиграции народностей из южной Швеции - готов - на юг. К сожалению, данный исследователь не указывает причины так называемого «пассионарного толчка» послужившего к этому так называемому переселению народностей с севера на юг. Некоторыми учёными делался вывод о том, что одной из основных причин этого внешнего (пассионарного) толчка народов с юга на север послужила миграция животных в результате охоты на них, поскольку главным средством добывания себе пищи и одежды в древние времена являлась охота. Земледелие и скотоводство появились значительно позднее, что привело к оседлости многих народностей.

По мнению Л.Н. Гумилева, готы заселили устье Дуная, Дона, Днестра, Крыма. При этом данный исследователь считает, что уже в те времена существовало государство готов, а не их дикие племена. Что же касается такого вывода уважаемого мной историка, то полагаю, что существование у готов государства в том смысле, который мы сейчас в него вкладываем, можно относиться с очень большой осторожностью, поскольку основные признаки государства (единая финансовая система, право, регулярная армия, полиция, таможня, государственная граница) у них отсутствовали.

На территории древней Монголии Л.Н. Гумилев выделяет особенную народность: хунны, которые жили в 3 веке до н.э., которые были прекрасными воинами и сделали блестящий рывок в изобретении оружия. Хунны постоянно враждовали с китайцами, которые их угнетали, в результате набега последних на их поселения. Эта народность являлась степными кочевниками, привыкшими к холоду, войне и великолепно владели оружием. Именно в те времена между Римской и Китайской империями пролегал великий «Шелковый путь», по которому шелк и другие драгоценные товары переправлялись купцами из Китая в Рим. Вследствие данной вражды хунские поселения в конце концов были Китайской империей уничтожены и держава хуннов развалилась на части. Одни племена рассеялись в южно сибирские степи, а другие ушли в Китай или среднюю Азию в плоть до Волги.

Хунну -древний кочевой народ, с 220 года до н. э. по II век н. э. населявший степи к северу от Китая. Для защиты от их набегов Цинь Шихуаньди построил Великую китайскую стену. Хунну вели активные войны с китайской империей Хань, в ходе которых консолидировались в единую державу, подчинившую племена соседних кочевников. Позже в результате войн с Китаем и племенами сяньби, а также междоусобиц и проникновения китайской культуры Хуннская держава распалась.

В 6-8 веках народность - славяне - имела большой успех в освоении земель. Данная народность, по мнению Л.Н. Гумилева, распространилась далеко на север до Балтийского моря. Население это очень хорошо множилось, по мнению, Л.Н. Гумилева, не столько за счет моногамных браков, сколько за счет наложниц. К шестому веку славяне заняли район Волги и южных степей вплоть до Черного моря, а так же Белоруссию, вплоть до Оки и Волги.

На территории нынешнего Дагестана проживало кавказское племя Хазары.

По мнению Л.Н. Гумилева, история миграции народов сопровождалась повторяющимися явлениями. Так, один народ переселяется на чужую территорию и хорошо к ней приспосабливается, в частности так распространились славяне с Висли до берегов Адриатического, Балтийского и Эгейского морей. Другие же народы, переселившиеся в районы с непривычными для них климатическими и природными условиями исчезали, либо они ассимилировались с местным населением. Так, в северной Африке и Испании закончилась историческая судьба готов и вандалов.

2. Картина мира средневекового человека. (по книге Гуревича А.Я.)

Картина мира - система образов (и связей между ними) — наглядных представлений о мире и месте человека в нём, сведений о взаимоотношениях человека с действительностью (человека с природой, человека с обществом, человека с другим человеком) и самим собой; включает три главных компонента — мировоззрение, мировосприятие и мироощущение. Эти компоненты объединены в картине мира специфическим для данной эпохи, этноса или субкультуры образом.

Средневековое миросозерцание отличалось цельностью, - отсюда его специфическая недифференцированность, невычлененность отдельных его сфер. Отсюда же проистекает и уверенность в единстве мироздания. Цельность миросозерцания этой эпохи, однако, ни в коей мере не предполагает его гармоничности и непротиворечивости. Контрасты вечного и временного, священного и греховного, души и тела, небесного и земного, лежащие в самой основе этого миросозерцания, находили основу в социальной жизни эпохи - в непримиримых противоположностях богатства и бедности, господства и подчинения, свободы и несвободы, привилегированности и приниженности. В эпоху средних веков “образ мира” оказывается куда более сложным и противоречивым. Объясняется это прежде всего социальной природой феодального общества, разделенного на антагонистические классы и сословия. “Мысли господствующего класса” становятся здесь “господствующими мыслями”, но сами эти господствующие идеи и представления - преимущественно христианское мировоззрение - не вытесняют полностью иных форм общественного сознания, сохраняющихся в низших классах общества. Главное же заключается в том, что одни и те же понятия и символы истолковываются уже по-разному в разных социальных группах.

Гуревич.

Основные категории: время и пространство, право, богатство, труд и собственность.

Большинство народов Европы в эпоху античности еще были варварами; с переходом к средневековью они стали приобщаться к христианству и к греко-римской культуре, но их традиционное мировосприятие не было стерто воздействием античной цивилизации. Под покровом христианских догм продолжалась жизнь архаических верований и представлений. Таким образом, приходится говорить не об одной, а о двух "моделях мира": о варварской (для Западной Европы, прежде всего о германской) "модели мира" и о сменившей ее "модели мира", которая возникла на этой основе под мощным влиянием более древней и развитой средиземноморской культуры, включая сюда и христианство.

Средневековое общество было обществом феодалов и крестьян, горожан и жителей деревни, образованных и неграмотных, клириков и мирян, ортодоксов и еретиков. Полярность различных групп и классов феодального общества, не разрушая - до определенного момента - общей "картины мира", делала ее колеблющейся, амбивалентной и противоречивой.

"Моделью мира", складывающейся в данном обществе, человек руководствуется во всем своем поведении, с помощью составляющих ее категорий он отбирает импульсы и впечатления, идущие от внешнего мира, и преобразует их в данные своего внутреннего опыта. Эти основные категории как бы предшествуют идеям и мировоззрению, формирующимся у членов общества или его групп, и поэтому, сколь бы различными ни были идеология и убеждения этих индивидов и групп, в основе их можно найти универсальные, для всего общества обязательные понятия и представления, без которых невозможно построение никаких идей, теорий, философских, эстетических, политических или религиозных концепций и систем. Рассуждения ученых средневековья о богатстве, собственности, цене, труде и других экономических категориях были составной частью анализа этических категорий: что такое справедливость, каково должно быть поведение человека (в том числе и хозяйственное), для того чтобы оно не привело его в конфликт с высшей и конечной целью - спасением души? Философия - "служанка богословия", и в глазах средневекового философа такая ее функция долго являлась единственным ее оправданием, придавала глубокую значимость его рассуждениям.

Время и пространство.

Человек не рождается с "чувством времени", его временные и пространственные понятия всегда определены той культурой, к которой он принадлежит. И в древности, и в средние века, и в эпоху Возрождения были люди, задумывавшиеся над проблемой невозвратности быстротекущего времени, и все же, по-видимому, справедливо утверждение, что если взять общество в целом, то никогда в предшествовавшие эпохи время не ценилось столь высоко, как ныне, и не занимало такого места в сознании человека. Современный человек - "торопящийся человек", его сознание определяется отношением ко времени. Существеннейшая особенность понимания пространства и времени людьми первобытного общества заключается в том, что в их сознании эти категории выступают не в виде нейтральных координат, а в качестве могущественных таинственных сил, управляющих всеми вещами, жизнью людей и даже богов. Поэтому они эмоционально-ценностно насыщены: время, как и пространство, может быть добрым и злым, благоприятным для одних видов деятельности и опасным и враждебным для других; существует сакральное время, время празднества, жертвоприношения, воспроизведения мифа, связанного с возвращением "изначального" времени, и точно так же существует сакральное пространство, определенные священные места или целые миры, подчиняющиеся особым силам. Время столь же реально и вещественно, как и весь остальной мир. Поэтому время можно упорядочивать и разделять, - так и поступили боги при сотворении мира: создав землю и небеса, они разделили время и установили его исчисление. Время можно предрекать и изменять его содержание. Следовательно, время для человека варварской эпохи - нечто совершенно иное, нежели для нас: это не форма существования мира, абстрагированная от вещей, а конкретная предметная стихия, ткань на станке богов, и норны обрезают нити ее - человеческие жизни Переход от язычества к христианству сопровождался существенной перестройкой всей структуры временных представлений в средневековой Европе. Средневековые люди узнавали время преимущественно не визуально, а по звуку.

Различали "колокол жатвы", "колокол тушения огней", "колокол выгона в луга". Вся жизнь населения регулировалась звоном колоколов, соразмеряясь с ритмом церковного времени.

Поскольку темп жизни и основных занятий людей зависел от природного ритма, то постоянной потребности знать точно, который час, возникнуть не могло, и привычного деления на части дня было вполне достаточно. Минута как отрезок времени и интегральная часть часа не воспринималась. Свойственные сознанию людей той эпохи контрасты находили выражение и в восприятии главных частей суточного цикла. Ночь была временем опасностей и страхов, сверхъестественного, демонов, других темных и непонятных сил. В сознании германцев ночь играла большую роль, и они вели счет по "ночам". Преступление, содеянное под покровом ночи, каралось особенно строго. Христианство стремилось побороть представление о ночи как о времени господства дьявола. Христос родился ночью для того, чтобы принести свет истины тем, кто скитался в ночи заблуждений. Свет дня должен был рассеивать страхи, порожденные ночным мраком. Тем не менее, на протяжении всего средневековья ночь оставалась символом зла и греха, и если христианская вечерня должна была вселять в души верующих умиротворенность и сознание близости бога, то и черт был ближе и опаснее под покровом темноты. Противоположность дня и ночи - это противоположность жизни и смерти: "день господь отвел живым, ночь - мертвым" (Титмар Мерзебургский). Такую же оценку получила и другая оппозиция: лето и зима. Все эти оппозиции имели этическую и сакральную окрашенность. Время земных царств и следующих одно за другим событий не воспринималось ни как единственное, ни как подлинное время. Наряду с земным, мирским временем существовало сакральное время, и только оно и обладало истинной реальностью. Категория божественного архетипа, определявшая поведение и сознание людей в архаических обществах, остается центральной в мировосприятии и средневекового христианства. Языческое время осознавалось, по-видимому, исключительно в формах мифа, ритуала, смены времен года и поколений, тогда как в средневековом обществе категория мифологического, сакрального времени ("история откровения") сосуществует с категорий земного, мирского времени и обе эти категории объединяются в категорию времени исторического ("история спасения").Порвав с циклизмом языческого миросозерцания, христианство восприняло из Ветхого завета переживание времени как эсхатологического процесса, напряженного ожидания великого события, разрешающего историю,- пришествия мессии. Однако, разделяя ветхозаветный эсхатологизм, новозаветное учение переработало это представление и выдвинуло совершенно новое понятие времени.

Во-первых, в христианском миросозерцании понятие времени было отделено от понятия вечности, которая в других древних мировоззренческих системах поглощала и подчиняла себе земное время. Вечность не измерима временными отрезками. Вечность - атрибут бога, время же сотворено и имеет начало и конец, ограничивающие длительность человеческой истории.

Во-вторых, историческое время приобретает определенную структуру, и количественно и качественно четко разделяясь на две главные эпохи: до рождества Христова и после него. История движется от акта божественного творения к Страшному суду. В центре истории находится решающий сакраментальный факт, определяющий ее ход, придающий ей новый смысл и предрешающий все последующее ее развитие - пришествие и смерть Христа. Таким образом, новое осознание времени опирается на три определяющих момента: начало, кульминацию и завершение жизни рода человеческого. Христианское понимание времени придает значение и прошлому, поскольку новозаветная трагедия уже свершилась, и будущему, несущему воздаяние. Можно, однако, заметить, что при всей своей векторности время в христианстве не избавилось от циклизма; коренным образом изменилось лишь его понимание. В самом деле, поскольку время было отделено от вечности, то при рассмотрении отрезков земной истории оно предстает перед человеком в виде линейной последовательности, - но та же земная история, взятая в целом, в рамках, образуемых сотворением мира и концом его, представляет собой завершенный цикл: человек и мир возвращаются к творцу, время возвращается в вечность. Отношение между временем и вечностью трудно уяснить, потому что человек привык думать о вечности во временных категориях, хотя в вечности нет временной последовательности. Вечность предшествует времени как его причина.

Особенности восприятия пространства людьми средневековой эпохи обусловливались рядом обстоятельств: их отношением к природе, включая сюда и производство, способом их расселения, их кругозором, который в свою очередь зависел от состояния коммуникаций, от господствовавших в обществе религиозно-идеологических постулатов.

Ландшафт Западной и Центральной Европы в период раннего средневековья существенно отличался от современного. Большая часть ее территории была покрыта лесами, уничтоженными гораздо позднее в результате трудовых усилий населения и расточения природных богатств. Немалая доля безлесного пространства представляла собой болота и топи.

Абсолютное преобладание сельского населения в тогдашней Европе не могло не сказаться на всей системе отношений человека с миром, к какому бы слою общества он ни принадлежал: способ видения мира, присущий земледельцу, доминировал в общественном сознании и поведении. Связь человека с природой была неотъемлемой чертой его сознания. Предметно-чувственное отношение к участку, которым владела семья, определяло его центральную роль и в системе космических представлений людей раннего средневековья. В усадьбе земледельца заключалась модель вселенной. Крестьянин в период раннего средневековья общался с ограниченным числом людей, проживавших вместе с ним или по соседству. Сеть социальных связей, в которую он был включен, была относительно простой и стабильной. Тем большую роль в его жизни играли его отношения с природой.

Неполная выделенность человека из природы сохраняется до тех пор, пока подавляющая масса членов общества ведет натурально-хозяйственный образ жизни и в обмене с природой находит главный источник удовлетворения своих основных потребностей.

Человек сплошь и рядом изображался неотчлененным от природы: образы людей-зверей, людей-растений, например; деревьев с головами людей, антропоморфных гор, головоногих и многоруких существ настойчиво повторяются на протяжении древности и средневековья, достигая своего апогея в фантастических творениях Босха и Брейгеля. Средневековый человек уже не сливает себя с природой, но и не противопоставляет себя ей. Он сопоставляет себя со всем остальным миром и измеряет его своим собственным масштабом, а эту меру он находит в самом себе, в своем теле, в своей деятельности. Итак, отношение человека к природе в средние века - это не отношение субъекта к объекту, а, скорее, нахождение самого себя во внешнем мире, восприятие космоса как субъекта. Человек видит во вселенной те же качества, какими обладает он сам. Нет четких границ, разделяющих индивида и мир; находя в мире собственное продолжение, он вместе с тем и в себе обнаруживает вселенную. Они как бы взаимно смотрятся друг в друга. Микрокосм - не просто малая часть целого не один из элементов вселенной, но как бы ее уменьшенная и воспроизводящая ее реплика. Согласно идее, высказывавшейся и богословами и поэтами, микрокосм столь же целостен и завершен в себе, как и большой мир. Микрокосм мыслился в виде человека, который может быть понят только в рамках параллелизма "малой" и "большой" вселенной. Тема эта, известная и на древнем Востоке и в античной Греции, пользовалась в средневековой Европе, в особенности с XII века, огромной популярностью. Элементы человеческого организма идентичны элементам, образующим вселенную. Плоть человека - из земли, кровь - из воды, дыхание - из воздуха, а тепло - из огня. Каждая часть человеческого тела соответствует части вселенной: голова - небесам, грудь - воздуху, живот - морю, ноги - земле, кости соответствуют камням, жилы - ветвям, волосы - травам, а чувства – животным. Если мир в античном восприятии целостен и гармоничен, то в восприятии людей средневековья он дуалистичен. Античный космос - красота природы, ее порядок и достоинство - в христианской интерпретации утратил часть своих качеств: это понятие стало применяться преимущественно лишь к человеческому миру и более не несло высокой этической и эстетической оценки. Мир христианства - уже не "красота", ибо он греховен и подвержен божьему суду, христианский аскетизм его отвергал. Истину, по Августину, следует искать не вовне, но в душе самого человека. Прекраснейшее деяние бога - не творение, а спасение и жизнь вечная. Лишь Христос спасает мир от мира. В результате этой трансформации понятие "космос" распалось на пару противоположных понятий: civitas Dei и civitas terrena, причем последнее сближалось с понятием civitas diaboli. Человек стоит на пути, ведущем как к духовному граду господа, вышнему Иерусалиму или Сиону, так и к граду Антихриста. Философы XII века говорят о необходимости ее изучения, ибо, познавая природу, человек находит себя в ее недрах и посредством этого познания приближается к пониманию божественного порядка и самого бога. В основе этих рассуждений и представлений лежит уверенность в единстве и красоте мира, а равно и в том, что центральное место в сотворенном богом мире принадлежит человеку. Человек считался венцом творения, созданным по образу и подобию божьему: все прочие творения были сотворены ради него. Но эта идея имела совершенно иной смысл, чем в эпоху Возрождения, ибо в космологической теории средневекового христианства человек не приобретал самостоятельного значения: своим существованием он прославлял господа. Отношение их к природе определялось преимущественно религиозностью - коренной чертой cpeдневекового миросозерцания. Бог и человеческая душа представляли собой для той эпохи абсолютную ценность, природа же обладала лишь относительной ценностью. Если она не служила познанию бога, то вообще была лишена цены, если она мешала приближению к богу, то в ней видели зло, проявление сил дьявольских. Субъективное восприятие природы наталкивалось на связанность средневековой мысли авторитетом Писания. Поэтому возникал более или менее одинаковый способ восприятия природы и ее изображений. Но эти формы выражения в искусстве и литературе по большей части были унаследованы средневековьем у античности. В природе видели символ божества и все ее явления воспринимали не непосредственно, а как материал для иносказания или морального поучения. По меткому выражению П. М. Бицилли, средневековые мыслители и художники были "великими провинциалами", не умевшими отойти от захолустных масштабов и возвыситься над кругозором, открывавшимся с родной колокольни. Поэтому вселенная для них оказывалась то монастырем, то феодальным владением, то городской общиной или университетом. В любом случае "мир средневекового человека был невелик, понятен и удобно обозреваем. Все в этом мире было упорядочено, распределено по местам; всем и всему было указано собственное дело и собственная честь. Нигде не было пустых мест и пробелов, но не было также и ничего ненужного и лишнего; каждый голос вливался в общую гармонию, и всякая тварь, вплоть до черта и до злого язычника Магомета, выполняла предначертанную ей в программе Провидения роль, отбывала положенную ей повинность. средневековый космос был не только очень тесен, но и очень однообразен, несмотря на кажущуюся пестроту" Однако в это очень меткое определение мира средневекового человека следовало бы внести важное уточнение: этот небольшой по размерам и целиком обозреваемый мир был необыкновенно насыщенным. Наряду с земными существами, предметами и явлениями он включал в себя еще и иной мир, порождаемый религиозным сознанием и суевериями. Этот мир с нашей теперешней точки зрения можно было бы назвать удвоенным, хотя для людей средних веков он выступал как единый. Знания о мире в ту эпоху были едва ли меньшими по объему, чем знания современного человека, - но содержание этих знаний было принципиально иным. О каждом предмете помимо ограниченных сведений, касающихся его физической природы, существовало еще и иное знание: знание его символического смысла, его значений в разных аспектах отношения человеческого мира к миру божественному. С переходом от язычества к христианству структура пространства средневекового человека претерпевает коренную трансформацию. И космическое, и социальное, и идеологическое пространство иерархизируются. Бог создал небесную иерархию, а равно и земную, распределив функции между ангелами и людьми и установив священные ранги на небе и на земле. Ангельская иерархия Серафимов, Херувимов и Престолов, Господств, Сил и Властей, Начал, Архангелов и Ангелов представляла собой прообраз земной иерархии духовенства и светских сеньоров и вассалов. Этому социальному миру небес и земли соответствовало и общее устройство вселенной.

Символом вселенной был собор, структура которого мыслилась во всем подобной космическому порядку; обозрение его внутреннего плана, купола, алтаря, приделов должно было дать полное представление об устройстве мира. Каждая его деталь, как и планировка в целом, была исполнена символического смысла. Молящийся в храме созерцал красоту и гармонию божественного творения. Устройство государева дворца также было связано с концепцией божественного космоса: небеса рисовались воображению в виде крепости. В века, когда неграмотные массы населения были далеки от мышления словесными абстракциями, символизм архитектурных образов являлся естественным способом осознания мирового устройства, и эти образы воплощали религиозно-политическую мысль. Порталы соборов и церквей, триумфальные арки, входы во дворцы воспринимались как "небесные врата", а сами эти величественные здания - как "дом божий" или "град божий". Организация пространства собора имела и свою временную определенность. Это выявлялось в его планировке и оформлении: будущее ("конец света") уже присутствует на западе, священное прошлое пребывает на востоке.

Пространственные понятия неразрывно связаны с религиозно-моральными. Привидевшаяся библейскому Иакову лестница, по которой с небес на землю и обратно снуют ангелы, - такова доминанта средневекового пространства. С необычайной силой эта идея восхождения и нисхождения выражена у Данте. Не только устройство потустороннего мира, в котором материя и зло концентрируются в нижних пластах ада, а дух и добро венчают райские высоты, но и всякое движение, изображаемое в "Комедии", вертикализировано: кручи и провалы адской бездны, падение тел, влекомых тяжестью грехов, жесты и взгляды, самый словарь Данте - все привлекает внимание к категориям "верха" и "низа", к полярным переходам от возвышенного к низменному. Это поистине определяющие координаты средневековой картины мира. Культурным, благоустроенным миром, на который распространяется божье благословение, был лишь мир, украшенный христианской верою и подчиненный церкви. За его пределами пространство утрачивало свои позитивные качества, там начинались леса и пустоши варваров, на которые не распространялись божий мир и человеческие установления. Такое членение по религиозному признаку определяло поведение крестоносцев в пределах неверных: методы, недозволенные в христианских землях, были допустимы в походе против язычников. Однако поскольку Христос умер за всех, в том числе и за неверных, церковь полагала своей важной миссией обратить нехристей на путь истины, даже если они сами того не желали. Поэтому граница между христианским миром и миром нехристиан была подвижна. Средневековое христианство - "открытая", миссионерская религия. Благодаря усилиям церкви и ее воинства христианские пространство расширялось за счет морально-религиозной трансформации пространства, отнятого у сил зла.

Части пространства различались по степени своей сакральности. Священные места - храмы, часовни, распятия на перекрестках больших дорог - находились под божественным покровительством, и преступления, в них или б



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: