ФРАГМЕНТЫ ИЗ ЖИЗНИ В КИНО 7 глава




Они радостно рассмеялись и обнялись.

Перед приходом Руби Сара смотрела новости по Четвертому каналу. Она убрала звук и отправилась к холодильнику за бутылкой «фраскати». Руби села на диван перед телевизором и обнаружила, что сидеть очень неудобно. Она оглядела просторную комнату нейтральных кремово-белых тонов, занимающую большую часть первого этажа. Мебели в гостиной явно не хватало. Небольшой сад за домом и газон перед крыльцом выглядели ухоженными, да и сам дом казался чистым и симпатичным, но Руби жилище Сары показалось каким-то бездушным. Она ожидала совсем другого.

– Я так удивилась, получив твое письмо, – начала Сара. Она устроилась в кресле напротив Руби и теперь, подавшись вперед, смотрела на девушку. Сару немного трясло, она чувствовала себя до смешного неловко. – Меня поразило, что ты вообще меня помнишь, не говоря уж об имени.

– Я ничего не забываю, – ответила Руби. – У меня очень цепкая память.

Сара заметила, что телевизор отвлекает Руби, поэтому выключила его и поставила компакт-диск с фортепьянной музыкой: Билл Эванс[20], подарок Энтони к третьей годовщине свадьбы (один из немногих дисков, которые ей действительно нравились). Она сомневалась, что музыка придется по вкусу Руби, но решила, что это поможет снять напряжение.

– На днях я побывала у Эшдауна, – вдруг сказала Руби.

– Да?

– Внутрь не заходила. Просто подошла и осмотрела снаружи. Там больше нет студентов. Его превратили в клинику, где изучают людей с…

– …с нарушениями сна. Да, я знаю.

– А кто тебе сказал?

– Мой врач. – Сара отпила вино. Она понимала, что пьет слишком быстро. – Он предложил мне туда записаться.

– Зачем? – спросила Руби и тут же поняла, что вопрос не очень вежливый. – Прости…

– Ну, если я начну отвечать на этот вопрос, – сказала Сара, – то очень скоро мы перейдем к рассказу о моей жизни. Может, лучше сначала перекусить, как ты думаешь?

– Я как раз и хочу услышать историю твой жизни, – сказала Руби, следуя за Сарой к двери. – В конце концов, я не видела тебя двенадцать лет.

– Зачем тебе это, Руби? Почему я так тебя интересую?

– Потому что у меня остались о тебе самые лучшие воспоминания, – просто ответила та.

Сару тронул ответ.

– Да, – сказала она. – Хорошие были времена, наверное. – Они вышли на улицу. – Кстати, как твои родители?

– Папа умер несколько лет назад…

– Как жаль…

– …а с мамой все в порядке, у нее все хорошо. Открыла свой пансион.

Ресторан находился неподалеку – совсем новое заведение, отмеченное, казалось, всеми признаками болезни роста. Сара с Руби решили, что на улице достаточно тепло и устроились на террасе. Их тут же осадила толпа официантов, которые отчаянно боролись за право принять заказ. Первое блюдо принесли с угрожающей поспешностью.

– О чем мы говорили?

– Ты хотела рассказать, как узнала об Эшдауне, – напомнила Руби. – Но для этого придется рассказывать историю всей жизни.

Сара поперчила суп и спросила:

– Ты знаешь, что такое нарколепсия?

– Приблизительно, – удивленно сказала Руби. – Это когда люди постоянно засыпают, правильно?

– Более-менее. Так вот, у меня нарколепсия.

– О… – Руби понятия не имела, что это значит с практической точки зрения. – Мне очень жаль. Это серьезно?

– Жить определенно мешает.

– А в этой клинике… тебе бы помогли?

– Возможно. – Предупреждая дальнейшие расспросы, Сара сказала:

– Есть две причины, почему я не захотела туда ложиться. Одна – я не могу позволить себе такую плату, а очередь для пациентов Национальной службы здравоохранения растянулась почти на два года. А другая… – Она сурово улыбнулась. – …другая причина: так вышло, что клинику возглавляет человек, которого зовут Грегори Дадден. Мы с ним учились в университете.

– Понимаю, – нерешительно сказала Руби.

– Между нами… кое-что было, – сказала Сара. – В общем, какое-то время он был моим любовником. Моим первым любовником. Знаешь, один из тех студенческих поступков, которые кажутся вполне осмысленными, а через несколько месяцев оглядываешься назад и спрашиваешь себя: господи, и о чем я только думала?

Руби кивнула, хотя, похоже, такое объяснение находилось за пределами ее личного опыта.

– Так… так что значит для тебя нарколепсия? Как она сказывается на твоей жизни?

– С годами характер болезни немного изменился. Основной признак сводится к тому, что ночью я очень плохо сплю, а днем, наоборот, не могу удержаться и временами засыпаю. Со мной это происходит уже почти двадцать лет. Есть и другие симптомы, но с недавних пор они стали менее выраженными – например, катаплексия.

– А что это?

– Это когда от долгого смеха или сильного возбуждения пропадает мышечный тонус. Я не теряю сознания, но проваливаюсь в нечто вроде обморока. Обычно я предвижу приступ, но ничего поделать не могу. Такой обморок может спровоцировать любая сильная эмоция: гнев, радость, даже досада…

– Похоже, это не просто неудобство, – сказала Руби. – Я и не подозревала.

– Ну да, – пожала плечами Сара, стараясь говорить небрежно, – за двенадцать лет эта ерунда стоила мне пары мест. Засыпать в классе полагается детям, а не учителю. – Она вновь наполнила бокалы: ее был пуст, Руби – почти полон. – Дело в том, что диагноз удалось поставить всего года три назад. Многие терапевты только сейчас узнали о нарколепсии. Первый мой доктор даже не подозревал о такой болезни. И заставил меня обратиться к психотерапевту.

– Какому именно?

– Лаканисту[21].

Руби это тоже ничего не говорило.

– Но тебя ведь не заперли в психушку?

– Нет, ничего похожего. – Сару эта мысль явно позабавила. – Наверное, сеансы прошли не совсем впустую. По крайней мере, они помогли понять, почему мне не нравится, когда люди касаются моих глаз.

– Глаз?

– Да. Я очень чувствительна к этому. – Сара аккуратно отодвинула тарелку с недоеденным супом. – Прости, если я разбила твои детские иллюзии. Наверное, теперь я кажусь тебе скоплением неврозов.

– Нет, вовсе нет, я… – Официант, дежуривший у их столика, проворно собрал посуду. Руби подождала, пока он уйдет. – А что еще мне следует о тебе знать? Ты вышла замуж?

– Да. Его звали Энтони. Ученый.

– И?..

– Он ушел… какое-то время назад. Нашел кого-то еще.

– О… Прости.

Сара снова пожала плечами.

– Всякое бывает.

– Знаешь, то ли это была моя фантазия, то ли детская иллюзия, но я всегда надеялась, что ты выйдешь замуж за своего возлюбленного.

– О ком ты говоришь?

– Ты знаешь. О Роберте.

Короткий смешок Сары прозвучал принужденно.

– Роберт? Он никогда не был моим возлюбленным.

– Нет? Но в тот раз на берегу…

– Я тогда встречалась с другим человеком. Точнее, с другой. С женщиной. Ее звали Вероника. Просто Роберт… случайно оказался с нами в тот день. Я даже не могу вспомнить, что он там делал. – Увидев замешательство на лице Руби, она добавила:

– Все больше и больше запутывается, да?

– Нет-нет, я не шокирована, – сказала Руби. – Одна из моих школьных подруг – бисексуалка. Или утверждает, что бисексуалка.

– Не уверена, что это подходящее слово, – сказала Сара. – Или любое другое, которое берет нечто сложное и пытается свести его к простой формуле. Кроме того… – стирая помаду с ободка бокала, – …дело вовсе не в сексе. Во всяком случае, для меня – я не этого ищу. Знаешь, что странно: все думают, будто у тебя в два раза возрастает выбор, но так почему-то не получается.

– У тебя был кто-нибудь после Энтони?

– Нет. Думаю, Норман лелеет кое-какие надежды, и возможно этот маленький мостик вскоре придется перейти.

– Ты говоришь, что он был просто другом, – сказала Руби, тихо и медленно, тщательно подбирая слова, – но мне кажется, ты была Роберту небезразлична. Тогда на пляже он мне кое-что сказал – я понимаю, что была совсем маленькой, но мне запомнились его слова…

– Не знаю, зачем ворошить то, что случилось двенадцать лет назад, – произнесла Сара неожиданно чужим голосом. – Я же тебе сказала: Роберт был другом – не больше, но и не меньше. Если я была ему небезразлична, то почему он бросил меня, словно камень, как только я окончила университет. – Она могла бы и дальше развивать эту тему, но Руби и так уже приуныла. – Да и вообще, – закончила Сара мягче, – как ты можешь помнить его слова после стольких лет? Тебе ведь и было всего восемь-девять.

– Тот день я не забуду никогда, – сказала Руби. – Мы построили потрясающий песчаный замок, он мне еще много недель снился.

– Точно… – Сара улыбнулась. – Ты еще называла его Песочный человек[22], так? Мы оба его так называли.

– День был такой солнечный. Такой спокойный. Самый чудесный день… – Руби заглянула Саре в глаза. – Знаешь, мне всегда хотелось отплатить вам за тот день, вам обоим.

– Не говори глупостей.

Руби почувствовала, что зашла слишком далеко, поэтому перевела все в шутку:

– Помимо прочего, благодаря тому дню я заполучила велосипед.

– Правда?

– Ты не помнишь? Мне никто никогда не давал совета лучше. Вы подсказали мне, как уговорить родителей купить мне велосипед.

– Не помню.

– Тогда и не буду напоминать, – сказала Руби, притворно надувшись.

К этому времени они опять проголодались. После стремительной подачи первых блюд официанты, казалось, исчезли всем скопом, и Сара по некоторым признаком угадывала, что на кухне зреет какой-то кризис.

– Рядом с тобой я чувствую себя старухой, Руби, – сказал она со вздохом.

– Рядом со мной? Но тебя каждый день окружают дети – так почему именно со мной?

– Не знаю. Потому что прошло много времени с тех пор, как я в последний раз тебя видела, и ты так сильно изменилась.

– Но ты вовсе не старая. Тридцать пять – это совсем не старость.

– Половина жизни.

– Значит, лучшая половина впереди.

– Надеюсь.

– Ты и дальше будешь работать учительницей?

– Наверное, – сказала Сара без особого энтузиазма, и тут изнуренный официант наконец принес ризотто с грибами и курицу с тальятелле[23], едва ли не сбросив все это на стол с небрежными извинениями. – Честно говоря, не могу сказать, что получаю от работы большое удовольствие. Половина моих коллег либо досрочно выходят на пенсию, либо дважды в неделю посещают психотерапевта. Пока мы из кожи лезли, чтобы выполнить новую программу, правительство преподнесло нам еще один подарочек. Мы проводим столько времени, готовясь к проверкам, составляя отчеты об учениках, составляя отчеты друг о друге, верстая бюджет и ведя бухгалтерские книги, что я почти забыла, почему хотела работать в школе.

Руби внимательно смотрела на нее поверх тарелки с ризотто. Сара подумала, что, наверное, устроила девушке самый тоскливый вечер за всю ее жизнь. Она виновато добавила:

– Понимаешь, то и дело случается что-то новое, появляется какая-то новая задача, и ты думаешь: да, я хочу этим заниматься, это стоящее дело. Например… вот сейчас у меня в классе есть девочка… очень спокойная и застенчивая, и есть в ней какая-то… грусть, какая-то тайна, которую она держит в себе. И при мысли, что я – единственный человек, кто может достучаться до нее… – Осознав, что снова вслух жалуется на свои проблемы, Сара пристыженно замолчала. – Руби, пора бы и тебе что-нибудь рассказать о себе.

Но Руби оказалась весьма настойчива и искусна. Поначалу она с удовольствием завела разговор о своих подругах по колледжу и приморском пансионе матери, но то и дело ее рассказ сворачивал к Саре, Эшдауну и тому дню на пляже. Что же до еды, то распростившись с надеждой на десерт, они всучили деньги одному из неуловимых официантов и покинули ресторан. У подземки они попрощались, многословно благодаря друг друга и обещая встретиться вновь. У Руби напоследок оказался припасен еще один вопрос.

– Эта твоя нарколепсия, – сказала она. – Она ведь излечима?

Сара покачала головой.

– К сожалению, нет. Если уж ты ее получаешь, то на всю жизнь. Есть лекарства, которые снимают симптомы, но с возрастом болезнь перестает быть столь заметной. Как я уже говорила, все реже проявляет себя катаплексия. Есть еще один симптом, который называют гипнагогическими галлюцинациями, – он тоже исчез.

– На что это похоже?

Сара скрестила руки на груди и ощутила, как по спине пробежал холодок. Был уже поздний вечер, и свежесть давала о себе знать. Конечно, приятно повидаться с Руби, но о прошлом думать Саре больше не хотелось – поскорей бы оказаться дома, одной, поставить пластинку Билла Эванса, допить вино и поработать над отчетами.

– Трудно объяснить, – сказала она, – но раньше я видела сны… настолько реальные…

Неужели она даже по ним испытывает ностальгию, спрашивала себя Сара, быстро шагая домой. Даже по тому, что прежде не умела отличать сны от реальности? Пора, определенно пора забыть о том времени и сосредоточиться на сегодняшней жизни. Сара переключилась на Элисон Хилл: как подступиться к той глубоко упрятанной грусти, которую она пару раз уловила за серьезностью этой девчушки? Она вспомнила лицо девочки, когда та сидела в классе, не слушая комично-обличительную речь Нормана об астрологах и астрономах; вспомнила, как машинально Элисон покусывала нижнюю губу… И все же ей не давали покоя картинки из прошлого, которые Руби пробудила к жизни, и Сара, сама того не заметив, перескочила с Элисон на Веронику. Да, из всех призраков прошлого именно Вероника незваной гостьей предстала перед ее мысленным взором: Вероника сидела

 

 

СТАДИЯ ВТОРАЯ

 

 

Сидела в кафе «Валладон», читала книгу и тихо хихикала про себя между глотками кофе и затяжками сигаретой. Было начало декабря, приближался конец семестра, и Вероника хорошенько укуталась – в яркий свитер из овечьей шерсти, который они вместе выбрали несколько недель назад во время похода по магазинам. В кафе было тепло и сыро, толстые янтарные стекла, которые и в лучшие времена не отличались прозрачностью, сегодня покрывал слой влаги. В воздухе стоял такой плотный сигаретный дым, что Сара едва могла различить окружающие предметы. Подойдя к столику, она замерла, ожидая, что Вероника поднимет взгляд, улыбнется, захлопнет книгу, поцелует. (На публике они целовали друг друга в щеку, большего себе не позволяя.) После заминки, сообразив наконец, что Вероника, увлекшись романом, даже не заметила ее появления, Сара нарушила молчание:

– Ну что? Сыча еще не было?

И наклонилась над столом, чтобы поцеловать Веронику. Ее лицо еще пощипывало от холода.

– Да ты как ледышка, – сказала Вероника. – Там что, снег идет?

– Почти. – Сара села и отпила из кружки Вероники. – Так появлялся Сыч или нет?

– Пока нет. Но все уже довольно гнусно.

Сара подтянула к себе сигареты.

– Можно дымовушку?

– Конечно. Валяй.

«Дымовушками» они называли между собой сигареты. Подобно прочим, понятным только им двоим словам, они позаимствовали его из той самой книги, которую сейчас читала Вероника: «Дом сна» доселе неизвестного им Фрэнка Кинга. Это был один из тех потрепанных томов, что Слаттери выкопал на книжном развале для украшения стен «Валладона», и так вышло, что книга стояла на полке над их любимым столиком. Однажды, дожидаясь Веронику, Сара открыла «Дом сна», и книга мгновенно очаровала ее жаргоном 30-х годов и на редкость запутанным сюжетом, который, судя по всему, вращался вокруг тайника с похищенными документами и отъявленного преступника по кличке Сыч, а на самом деле интрига служила лишь предлогом для непонятной череды полуночных похищений людей и жутких убийств. В тот день, две недели спустя после того, как они начали встречаться, Сара зачитала Веронике особо смачные куски, и за два следующих месяца книга стала для них секретной, глубоко личной шуткой, одной из тех тайных уз, которые столь тесно сблизили их и оградили от посторонних.

– Ну так выкладывай, что там еще произошло? – сказала Сара, закуривая.

– Ну, этот парень Смит…

– А кто он? Может, Сыч?

– Мы этого пока не знаем. Во всяком случае, Смит привязал к стульям Генри Даунса, Роберта Портера и Эйлин, и теперь грозит им пытками, если они не скажут, где спрятаны облигации. Точнее, грозит только Эйлин. Раскаленной докрасна кочергой.

– Эйлин? Ты шутишь.

– Ничего подобного. Вот послушай. «Безжалостно медленно тянулись минуты. Смит снова вытащил кочергу. Она сияла красноватым светом, кухню окутал тревожный запах раскаленного металла».

– Великолепно, – рассмеялась Сара.

– «…А теперь, Портер, – сказал он, приближаясь к Эйлин. – Говори, где они!» «Не знаю», – пробормотал Портер. Губы его дрожали. «Больше я спрашивать не буду. Для начала легкий ожог на лице. Разумеется, будет больно и останется шрам. Если и это не развяжет вам языки, я примусь за глаза, сначала за один, потом за другой. И хочу напомнить – я всегда держу слово». Эйлин попыталась отпрянуть от раскаленного металла, медленно приближавшегося к ее лицу. Она закрыла глаза, ее щеки еще больше побледнели. Но она не промолвила ни слова и не закричала. Генри отчаянно боролся с…"

Вероника замолчала, подняла взгляд и поняла, что бледность со щек Эйлин перетекла на щеки Сары. Та улыбалась вымученной, застывшей улыбкой.

– Ох. – Вероника закрыла книгу. – Прости. Так бестактно с моей стороны.

Сара покачала головой и попробовала изобразить веселье.

– Нет, все в порядке. Продолжай, очень смешно. – Но долго она притворяться не могла. Сара откинулась на спинку стула и закрыла глаза. – Честно говоря, меня немного мутит.

Вероника наклонилась, будто хотела коснуться век Сары. Та вздрогнула и отпрянула.

– Не надо.

– Прости. – Вероника сделала еще глоток кофе и решила сменить тему. – Кстати, как у тебя сегодня все прошло? Я даже не спросила.

Сегодня у Сары был первый день практики в местной начальной школе. Она нервничала всю неделю и лихорадочно готовилась, собрав материала часов на шесть, а не на сорокаминутный урок, который требовалось провести.

– Нормально, – ответила она. – Даже хорошо.

– Ты получила мою открытку?

– Да, – сказала Сара, и на мгновение ее глаза вспыхнули тайным огнем чистой и безоглядной любви. – Спасибо. – Стряхнув с сигареты пепел, она добавила:

– На самом деле, открытку с пожеланием удачи я получила не только от тебя.

– Сейчас догадаюсь. От Роберта?

– Боюсь, что да. Ночью под дверь просунули жалобное посланье.

– Бедняжка. Он тобою одержим.

Эти слова Вероника произнесла с затаенной злостью, которую Сара заметила и не преминула получить от нее удовольствие.

– Ты слишком к нему сурова, – сказала она.

– А как все прошло? Какие они? Как ты с ними обращалась?

– Ну, я решила не рисковать и задать им для начала что-нибудь вроде Стиви Смит[24], но в последнюю минуту подумала: «Нет, давай попробуем что-нибудь посложнее, давай все-таки рискнем». Так что я задала им прочесть стихотворение Майи Анджелу[25], ну ты знаешь ее «Песнь для древних».

– Оно же про рабство. Дети вряд ли поняли, о чем ты говоришь.

– Поняли – в том-то все и дело. Несколько трудных мест мне пришлось объяснить, но ты поразишься, как здорово дети понимают поэзию – если она хороша. Мы замечательно поговорили, и… ты не представляешь, какое это чувство, Ронни, – знать, что перед тобой сидят тридцать детей и, благодаря мне, они поняли нечто такое, чего раньше не понимали и не знали. Такое чудесное чувство…

Вероника усмехнулась:

– Я знала, что ты справишься. – И уже более вкрадчивым голосом:

– Ты ведь не собираешься к каждому уроку готовиться столько времени?

– Вряд ли. А что?

– Потому что тогда я вряд ли смогу тебя видеть. Ты не появлялась несколько дней.

– Ну… – Сара на миг затаила дыхание, а когда продолжила, в ее голосе слышалась дрожь возбуждения. – Как раз об этом я собиралась с тобой поговорить. Хотела кое о чем спросить.

Вероника ждала.

– Да?

– В Эшдауне жил один парень, но он только что выехал из комнаты и вернулся в студгородок. И дело в том… – Она поймала взгляд голодных, выжидающих глаз Вероники. – …формально говоря, это комната на двоих. В ней две кровати, и она просто огромная. На третьем этаже. Так что я подумала… ну, я подумала, не хочешь ли ты туда переехать.

– Одна? – задала Вероника дразнящий вопрос.

– Вообще-то нет. Я имела в виду нас обеих.

– Две любовницы? – спросила Вероника таким тоном, что Сара встревоженно огляделась. – Любовницы в одной комнате? Что скажет университетское начальство?

– Ничего не скажет, разумеется. Откуда им знать… о нас?

Вероника, от души наслаждавшаяся шуткой, не собиралась останавливаться.

– Подумай, какой будет скандал.

– Если ты считаешь, что это слишком… Я хочу сказать, если ты видишь в этом проблему для себя…

– Сара, – Вероника взяла ее за руку, чуть сжала и начала поглаживать. – Я с удовольствием перееду в одну комнату с тобой, с огромным удовольствием.

– Правда?

– Правда. – В уголках губ Вероники снова задрожала улыбка. – Бедный Роберт. Он с ума сойдет.

– Легок на помине, – сказала Сара, переводя взгляд на дверь.

Роберт какое-то время помялся, прежде чем подойти к ним. Он не мог отказать себе в удовольствии посидеть рядом с Сарой, даже если удовольствие это сопрягалось с мукой от того, что она выглядит такой счастливой рядом с Вероникой. Как бы то ни было, Роберт все же решил сесть поближе к Веронике – то ли не хотел создать впечатления, будто он предъявляет какие-то права на Сару, то ли потому, что сидя напротив, мог с полным правом смотреть на нее.

– Привет, – сказал он. Из переполненной кружки выплеснулось несколько капель кофе, когда Вероника подвинулась, освобождая для него место. – Как сегодня прошло?

– Прекрасно, – ответила Сара. – Просто отлично.

– Правда? Я так и знал.

– Чудесные дети, очень любезные учителя…

– Значит, все хорошо? Ты им понравилась?

– Похоже на то. В этой школе вообще очень приятная атмосфера. Я понимаю, что пока еще рано об этом думать, но… если они смогут в конце года взять меня в штат… понимаешь, это было бы просто чудесно.

– Правда? Хочешь остаться в этих краях?

Роберт лихорадочно соображал, как согласовать свои планы с планами Сары. Если понадобится, он тоже сможет найти работу где-нибудь неподалеку или останется в аспирантуре.

– Ну да, мы обе поищем что-нибудь здесь, – сказала Сара. – Помнишь, я тебе говорила… Ронни хочет собрать театральную труппу.

– Понятно. – Настроение Роберта привычно ухнуло вниз, но он решил поддержать игру, а потому повернулся к Веронике:

– И как успехи?

– Помаленьку. – Она снова уткнулась в «Дом сна» и слушала разговор вполуха. – Пока выявляю потенциальных спонсоров.

– Спонсоров?

– Деловой подход. Сейчас все так делают: создают частное предприятие.

– Ронни знает, как подойти к делу, – восторженно заметила Сара. – Она так много знает об экономике.

Вероника рассмеялась, но то был не ироничный смешок над оценкой своих финансовых способностей – она смеялась над очередным абзацем книги.

– «Верните их живыми», – сказала она. – «Пути благоразумных», «Одетая в пурпурный туман».

– Ты о чем? – спросила Сара.

– Эти книги рекламируются в конце. «Дело нарумяненной девушки», «Конни Морган на лесопилке». Ух ты, похоже на лесбийскую классику. Послушай еще: «Имя – жена», «Она в борьбе с собой», «Розовый треугольник»… Поразительно, этого материала мне хватит на диссертацию. – И Вероника захохотала в голос:

– Роберт, а это как раз для тебя. «Ты и твоя рука». Возможно, самое подходящее чтение, когда ты думаешь обо мне и Саре.

– Ронни!

Шокированная Сара игриво пнула ее под столом. Роберт поднял на нее взгляд и увидел, что Сара смотрит не на него, а на любовницу; ее глаза смеялись, смеялись весело и беззаботно, в них плескалось нечто очень личное, сокровенное. Он сдержал внезапно подкатившие слезы и вдруг потерял сознание – на одно короткое мгновение, – а когда очнулся, в мозгу ярко сияли странные слова:

…Не видя взгляд слепой скользит…

Вероника собралась уходить. Она что-то говорила.

…И я в твоих глазах никто…

Чувствует? Что он чувствует?

– Так что будем делать?

В сознание проник голос Вероники:

– Когда переезжаем?

– Я тебя разыщу, – говорила Сара. – Поговорим об этом позже.

Вероника попрощалась и ушла. Целоваться в присутствии Роберта они не стали.

Наступила тишина. Сара с виноватой улыбкой смотрела на Роберта, и он постарался улыбнуться в ответ.

– О чем вы говорили? – спросил он наконец. – Вы переезжаете?

Сара кивнула.

– Да, Ронни перебирается в Эшдаун. Мы займем бывшую комнату Джеффа.

– Понятно. – Еще кое-что придется осознать, еще с чем-то придется смириться. – Прекрасно.

– Да… Да, так оно и есть. Думаю, у нас все получится.

– Хорошо. – Роберт раскрыл «Дом сна» и невидяще пролистал. – Значит, твоя комната освободится?

– Наверное. – Что он имеет в виду? Не лелеет же он фетишистское желание въехать туда? – А что такое?

– Мой друг Терри ищет комнату, вот и все. Ты не против, если я скажу ему о комнате?

– Конечно, не против, – сказала Сара с облегчением. – Это было бы прекрасно.

Вновь наступило молчание, на этот раз более долгое и тягостное. Сара искала тему для пустой беседы. Дюжина вежливых, бессмысленных фраз замерла у нее на губах.

– Это одна из книг Слаттери? – спросил Роберт, все еще силясь прочесть хоть строчку.

– Да. С той полки.

Сара показала нишу между книг.

– Этот мой друг, Терри… – сказал он. – Он хранит в одной из книг десятифунтовую банкноту.

– Правда? Зачем?

– Ну так, заначка. Если вдруг окажется на мели.

– Неплохо придумано.

– Ловко, правда? Наверное, один шанс на миллион, что кто-нибудь ее найдет. – Сара не могла понять, к чему Роберт клонит, но следующие неловкие и скомканные слова кое-что прояснили. – Сара, если я когда-нибудь захочу… оставить что-нибудь тебе, я положу это сюда. Вот в эту книгу.

– Что ты имеешь в виду?

– Страница… – он наугад перелистнул книгу, – …страница сто семьдесят три. Ты всегда будешь знать, где это найти.

– Что – это? Ты имеешь в виду деньги?

– Может быть, и деньги, или… в общем, что угодно. Не знаю. – Это было правдой, Роберт и сам плохо понимал, зачем все это говорит. Но ему почему-то казалось очень важным выговориться сейчас. – Обещай, что запомнишь?

– Роберт… – начала Сара и замолчала, не в силах сказать, что в качестве посредника своего загадочного сообщения Роберт умудрился выбрать ту самую книгу, которая символизировала все, что они с Вероникой испытывали друг к другу, – книгу, ставшую знаком их любви. Разве может она задеть его чувства подобной иронией? Нет, слишком жестоко. – Мне пора идти, – вот и все, что она сказала. – Я… послушай, прости, если мы поддразнивали тебя.

Роберт провел пальцем по зеленому корешку книги.

– Увидимся в доме, да?

– Хорошо, – ответил он.

Сара ушла, а он тупо смотрел перед собой – на то место, где она только что сидела, и в тысячный раз старался примириться с ее исчезновением.

 

***

 

Минут через десять в кафе заглянул Терри и обнаружил, что Роберт склонился над тетрадью: кончик языка высунут, сгорбленные плечи в равной степени демонстрируют как безысходность, так и полную сосредоточенность.

– Ты будто страдаешь над первым вариантом предсмертной записки, – заметил Терри.

Роберт отозвался коротким, безрадостным смешком и с удивительным для себя проворством захлопнул тетрадь. Роберт не желал, чтобы Терри или кто-то еще прознал о том, что он начал писать стихи о Саре.

– Не возражаешь, если мы оторвем тебя от праведных трудов? – осведомился Терри.

– Мы?

– Да, я должен встретиться кое с кем.

– Нет, все в порядке. Садись. Кстати, у меня для тебя есть новость. По-моему, твой вопрос с жильем решился.

И Роберт рассказал о комнате Сары.

Не так давно Терри решил покинуть свое жилище в студгородке – шумные соседи мешали ему спать необходимые четырнадцать часов в сутки. Мысль о том, чтобы поселиться в Эшдауне, показалась ему весьма привлекательной, и когда в кафе прибыли его приятели, все уже было решено. Люк и Черил, друзья Терри, тоже изучали кино, и оба щеголяли в традиционной для киноведческого факультета униформе – черных обносках от Оксфордского комитета помощи голодающим. И подобно Терри, они выглядели так, словно крайне нуждались в сытной пище и солнечном свете.

– Что за книга? – спросил Люк, беря «Дом сна».

Роберт поморщился, глядя, как он небрежно листает страницы. Он чувствовал себя так, словно в его присутствии оскверняли реликвию.

– Да так, нашел на полке, – сказал он и попытался забрать книгу, но Люк уже вцепился в нее.

– А кто такой Фрэнк Кинг? – Люк взглянул на первую страницу и быстро пробежал глазами список других книг автора. – Здесь говорится, что по одной его книге сняли фильм.

– Верно, – сказал Терри. – Называется «Упырь». Снят в 1932-м, в главных ролях Борис Карлофф и Седрик Хардуик[26].

– «Упырь»? Никогда не слыхал.

– Ха! – Терри просиял. – Это потому, что все копии исчезли. Во всяком случае, в Англии и Америке.

Роберт украдкой поставил книгу на полку.

– Тогда откуда тебе об этом известно? – спросил Люк.

– Ну, я читал статью о потерянных фильмах. Но на самом деле… – Терри замолчал, явно довольный собой, – …у меня на этот счет есть собственная теория. Хотите послушать?



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: