но все же это не важно главное что с любым народом при подключении к четвертому измерению можно говорить на понятном для него языке мы способны понять другой народ и быть для них понятными это меня и потрясло эффект Вавилонской башни когда люди перестали понимать друг друга в четвертом измерении теряет свою силу но мы еще вернемся к этой теме
работа с барышнями вскрыла важную проблему которую необходимо было решить когда Мастер со мной работал его задача заключалась в том чтобы изменить мое сознание различными упражнениями импровизациями он провоцировал мое сознание выскочить в другое восприятие
подобными опытами в свое время занимался Гротовский мы шутя называли этот процесс перехитрить себя такой подход сложен по своей структуре и имеет интимный характер он возможен только между Учителем и учеником Мастер так и говорил я передам тебе знания а ты в свое время передашь его своему ученику линия преемственности при этом Мастер добавил не ищи ученика он сам придет в свое время естественно я пришел к выводу что не стоит разбрасываться знанием а со смирением дождаться своего ученика
)))))))) дождался
нет у провидения на меня оказались другие планы (расплывается в улыбке) но все по порядку
ждал я лет пять за это время от сказок плавно перешел к пьесам тогда с новой драматургией была напряженка одну из пьес решили поставить в нашем театре за постановку взялся главный режиссер но его переманили предложив деньги под другой материал и работа над моей пьесой повисла в воздухе
начался мощный период театральных интриг главный режиссер слезно извинялся и чтобы загладить вину предложил поставить пьесу мне самому я не хотел заниматься режиссурой но упустить возможность постановки моей пьесы тоже не хотелось я согласился поставив некоторые условия по изменению актерского состава
большая часть актеров театра была задействована в постановке главрежа я взял тех кого он не любил денег нам не дали репетировать было негде декорацию собрали со списанных спектаклей костюмы принесли из дома мне удалось вырвать всего лишь двадцать одну репетиционную точу на сцене и мы выпустили спектакль
работать пришлось очень быстро и я сплел жесткую мизансценическую конструкцию в которой актеру практически ничего не нужно было играть спектакль был понятен с закрытыми ушами хотя традиционно спектакль слушают с закрытыми глазами но раньше и ставили по-другому как любили говорить во МХАТе сколько ставим столько и играем (расплывается в улыбке) зачастую на постановку уходили годы я находился в совершенно других условиях и в другое время
восприятие людей изменилось благодаря телевидению интернету рекламе человечество стало быстрее воспринимать зрительную информацию в постановке я использовал систему зрительных знаков символов через мизансцены и даже микро-мизансцены которые человек с легкостью воспринимал и понимал
жестким мизансценическим рисунком я рассказывал свою историю иногда шедшую в разрез с тем что происходит в пьесе я не зависел от состояния актеров они в этом рисунке были полностью свободны и эта многослойность мизансценический рисунок пьеса игра практически импровизация актеров производила магический эффект был случай когда исполнитель главной роли пришел совершенно пьяным спектакль отменить было невозможно главный герой не произнес ни одной реплики и публика совершенно этого не заметила все отметили великолепную игру пьяного главным героем (расплывается в улыбке)
спектакль был понятен каждому не кому-то одному как нас учили а всем я открыл для себя режиссерский язык на котором мог легко поговорить со зрителем по душам я не стремился удивлять шокировать поражать сложностью и экстравагантностью форм я просто хотел быть понятным и теперь знал, как по-режиссерски прикоснуться к душам и сердцам именно такая простота повествования создавала магию которую ощущал каждый
профессионалы меня не поняли ведь в моих спектаклях не было ничего нового экстравагантного не было новых форм идей решений да говорили они что-то есть но ничего особенного
так начался новый период режиссерский
мой режиссерский подход требовал другого актерского существования традиционно актер выполнял поставленную задачу и режиссер следил за этим я же давал актеру полную свободу в жестком режиссерском рисунке актер был свободен в общении со зрителем
только актера требовалось оснастить необходимыми приемами естественно я стал задумываться о новой системе подготовки актера и снова жизнь меня вернула к лаборатории (расплывается в улыбке)