Безобразное отношение к Фредди не может не возмущать. Понятно, если бы биографам достался герой с мерзким характером и кучей пороков, но Фредди Меркьюри — совсем другой человек. Скупые отрывочные сведения из официальных биографий, уцелевшие среди фальшивок, интервью и творчество Меркьюри, рассказы знавших его людей свидетельствуют, что это не просто фантастически талантливый человек — он еще и обладатель редких душевных качеств, какие почти не встретишь в нашем мире. Трудно найти другого человека, в котором сочеталось бы сразу столько талантов и одновременно столько достоинств.
Он был невероятно талантлив. Замечательный певец, обладатель самого мощного в истории рока голоса. Конечно, в опере много певцов с более мощными, чем у Фредди, голосами, но трудно представить себе кого-либо из них в качестве лидера рок-группы. Уникальность Фредди как певца состоит в том, что его вокальные и репертуарные возможности абсолютно не ограничены. Он одинаково блестяще пел оперу и рок-н-ролл. Трудно вспомнить, в каких жанрах он не пробовал себя. Он пел оперные арии с Монсеррат Кабалье и выступал в мюзикле с Клиффом Ричардом. Трудно вспомнить и те направления рока, в которых он не экспериментировал.
И что особенно важно — ему все удавалось. Конечно, вкусы у людей разные, и многие поклонники «Queen» не любят эстрадное и оперное творчество Меркьюри, а многие почитатели его работы с Кабалье считают, что он «разменялся» на рок. Кому-то нравятся его лирические песни, кому-то — «тяжелые» композиции. Но если судить объективно, то приходиться признать, что в каждом из многочисленных жанров своего творчества он сумел достичь совершенства, более того — он всегда вносил что-то новое, оригинальное, некую свежую струю, и его нововведениями потом пользовались сотни подражателей. Фредди создал свой собственный стиль в музыке и видеоклипах.
Трудно найти аналог его голосу. Фредди поднимал его до запредельных высот, порой перекрывая хор и оркестр. Извлекал из своего горла неземные, фантастические звуки. Мог на протяжении одного концерта продемонстрировать до сотни голосовых вариаций. Передавал своим пением тончайшие человеческие эмоции. Недаром говорят, что его голосу было тесно в рамках рок-музыки. Слово Павлу Суркову:
«Главное его достоинство (и, собственно, феномен) состоит в том, что Фредди единственный в мировом роке (и остается, к сожалению, по сей день) вокалист, который пел технически правильно. Если рассматривать вокальную технику пения Меркьюри, то он пел гораздо правильней, чем Монсеррат Кабалье. Как это определить?
Для начала забудьте уверения многих музыкантов о том, что у них «в голосе по шесть октав». Это невозможно. Глотка человеческая устроена так, что охватить пространство, превышающее две с половиной (максимум!) октавы без перехода на фальцет невозможно. Вспомним «резкий скачок» голоса Фредди Меркьюри в начале “It’s A Hard Life”, когда он практически срывается в фальцет. Пожалуй это – одна из немногих технических ошибок Меркьюри. Поверьте, у остальных рок-вокалистов их в сотни раз больше.
Так устроен наш организм, что мы при пении поневоле напрягаемся. Дело не только в голосовых связках: поющий человек (поющий неправильно!) напрягает ту или иную мышцу, причем за пение не отвечающую. Это может быть шея, плечи, руки, спина, мышцы лица – неважно. При этом поющий правильно человек расслабляет ВСЕ мышцы, начиная с плеч и просто позволяет звуку выходить на выдохе, а управляет он им, лишь регулируя воздушную струю, колеблющую связки. Добиться этого сложно: попробуйте полностью расслабиться и издать МЕЛОДИЧНЫЙ звук «а»…
Фредди Меркьюри мог петь расслабленно – потому ему и удавалось два с лишним часа во время концерта бегать, прыгать, играть, танцевать: он не напрягал мышцы и мог ими свободно оперировать. Он не напрягался, а просто дышал – воздух колебал связки и получался чистый, правильный, открытый звук.
При этом и фальцетом Меркьюри тоже мог петь технически правильно: возьмем для примера сложную вокальную партию из “Somebody To Love” – уйти в фальцет легко: финальное “somebody” – Меркьюри просто направляет воздушную струю не в открытый рот, а в заднюю стенку горла, куда она, упираясь, выдает фальцет (это сделать очень легко, мышцы даже не напрягаются, это просто «внутренне дуновение», как бы «выдох внутрь себя») – а вот в следующее затем “to” он уже поет на открытом чистом звуке (а это уже гораздо сложней, потому как выдох один), мгновенно, на том же дыхании изменяя направление движения воздушной струи – поэтому и финальное “love” у него выходит протяжно и с переливами – за счет расслабленных мышц одного вдоха (и, соответственно, выдоха) хватает надолго, энергия не растрачивается впустую телом, и Меркьюри на этом дыхании может спокойно играть нотами голосом.
Что касается Кабалье, то будем помнить, что она оперная певица. А все оперные певцы и певицы страдают одним недостатком: в операх нет микрофонов. И им, бедным, приходится перекрикивать оркестр из десятков инструментов, да так, чтобы дальние ряды неподзвученного тысячного зала слышали… Представляете, каких мышечных напряжений им это стоит? Поневоле вспомнишь, что в Италии опера создавалась как искусство камерное, салонное, не рассчитанное на крик ОГРОМНЫХ площадок. Именно поэтому Кабалье напрягается и поет, а Меркьюри просто поет. Чувствуете разницу?».
Он замечательный пианист, хотя и не получил консерваторского образования. Работавшие с ним музыканты с восторгом говорили о его игре на фортепьяно. Фредди мог сесть за рояль и на ходу сымпровизировать замечательную музыку. Он великий композитор — и его музыка от оперной до рок-н-ролльной до сих пор звучит по всему миру. Замечательный поэт — многие его стихи, если рассматривать их в отрыве от музыки, — очень хорошая поэзия. Меркьюри не только следовал рок-н-ролльным канонам «Битлз», Пресли, Хендрикса и «Лед Зеппелин», но и продолжал классическую традицию — как персидскую, так и западноевропейскую. В его стихах можно встретить философию Низами и Месневи, фривольные городские романсы в стиле Вийона, изысканный эстетизм русского серебряного века. Поэтому все эти музыкальные «критики» с дискотек и рок-тусовок не воспринимают лирику Меркьюри — ведь они давно разучились понимать нормальную человеческую речь.
Он был очень начитан, прекрасно разбирался в классической литературе, философии и поэзии. Знал как восточную, так и западную литературную классику и запросто цитировал её в своих песнях. Знал несколько языков. Фредди Меркьюри был одним из первых, кто превратил рок-музыку в высокое искусство. С точки зрения акул шоу-бизнеса Фредди совершил уголовное преступление — он посмел прививать молодежи эстетический вкус, в то время как все усилия современной массовой культуры направлены на низведение ее до животного уровня.
Но и этим таланты Меркьюри не исчерпываются. Он еще и выдающийся танцор. Его манера танца произвела сенсацию, что неудивительно. Фредди Меркьюри принес на сцену пластику, известную только на Востоке. Только там танцор умеет двигать всем телом одновременно, в отличие от статичных европейских и восточно-азиатских танцев. Фредди владел своим телом не хуже любого акробата. Он извивался, как змея, прыгал, как пантера, плавно ходил по сцене, как кошка. Его гибкость и страстность не знала аналогов. Про него говорили: он на сцене, как бог.
Фредди Меркьюри также является изобретателем и гением видеоклипа. Он превратил свое изобретение в высокий жанр искусства. Его видеоклипы по красоте, интеллектуализму, образности, силе и мощи сценических приемов до сих пор не имеют аналогов в мире, а его идеями беззастенчиво пользуется весь мировой шоу-бизнес. Десятки идей Меркьюри регулярно используются в производстве видеоклипов.
Меркьюри можно признать и гениальным кинорежиссером — знатоки мирового кино, видевшие его видеоклипы, говорят, что это гениально и находится на уровне самых признанных мастеров кинематографа. Если бы Меркьюри ушел не в музыку, а в кино, он бы произвел там переворот и вошел в историю как великий режиссер.
Помимо этого, его следует считать очень талантливым актером: на концертах и в видеоклипах он не просто исполнял песню — он играл ее, и играл гениально.
Он еще и замечательный художник. Собственно, высшее образование он получил как дизайнер и книжный иллюстратор. И этот его талант не пропал — он был использован в оформлении обложек альбомов, в концертных шоу и сценических костюмах, в видеоклипах. Зрители, с восхищением любовавшиеся красотой его шоу и видео, обычно и не предполагали, что автором большинства оригинальных идей был сам Меркьюри.
Он также обладал талантом шоумена и режиссера. Сам разрабатывал и ставил все свои шоу и видео. Оказывал магическое воздействие на аудиторию. Дэвида Боуи всегда удивляло, как Меркьюри заставлял подпевать себе многотысячные стадионы. Вспомните хотя бы его распевки — ни один рок-певец не смог сделать ничего подобного.
Он был блестяще образованным человеком. Обладал безукоризненным эстетическим вкусом, о чем можно судить по его одежде, сценическим костюмам, шоу и видеоклипам. Прекрасно разбирался в классической музыке, обожал оперу и балет, имел дома огромную коллекцию музыкальной классики. В искусстве он разбирался ничуть не хуже музыки. Его дом напоминал жилище аристократа прошлых веков — он был переполнен картинами эпохи Ренессанса, японскими вазами и антикварной мебелью, и все это было подобрано с редким вкусом.
Без всяких преувеличений можно сказать: Фредди Меркьюри — гений. И не в одной, а сразу в нескольких сферах искусства.
Он и внешне был очень красив. Люди старшего возраста, обычно с юмором или недоумением относящиеся к увлечениям своих отпрысков, говорят, что прекрасно понимают, почему их дети без ума от Фредди.
Там действительно было на что смотреть — Фредди можно было любоваться, как картиной. Изящная фигура. Стройное, красивое и сильное тело. Тонкое, благородное лицо ослепительной красоты. Добрые, сияющие глаза. Широкая обаятельная улыбка.
Он был прекрасным человеком с редкими душевными качествами. Гении нередко жестоки и эгоистичны — Фредди был совсем другим.
Практически все, кому довелось пообщаться с Фредди, единогласно говорят, что не встречали более доброго, щедрого и очаровательного человека. Он обладал потрясающим чувством юмора, был душой компании. Его одноклассник Деррик Бранч говорил, что в детстве Фредди все время улыбался — и таким он остался на всю жизнь. Он все время смеялся и шутил. Везде, где он появлялся, вокруг него собиралась толпа — он привлекал людей своим юмором и обаянием. Если в студии или на вечеринке звучал постоянный хохот, как в цирке — значит, там находился Фредди. Он постоянно рассказывал анекдоты и забавные истории, сыпал остротами, артистично изображал все ситуации в лицах, заставляя смеяться до колик.
Между тем, при всей своей веселости, он очень страдал — у него несчастная личная жизнь. Его первый роман кончился крахом, попытки создать семью ничем не увенчались. Он богат и красив, окружен любовью миллионов поклонников, но очень одинок. Когда он поздно вечером приходил домой — его никто не встречает, кроме кошек. И многие его песни полны тоски жаждущего любви одиночки, мечты о доме, где каждый день тебя ждет и встречает любимый человек. У его друзей подрастали дети, а у него никого не было. Некоторые его друзья говорили, что он напоминал клоуна из знаменитого английского анекдота, который вечером смешит публику, а ночью рыдает в подушку.
Но он не озлобился на людей, не ожесточился. Он обожал людей, никогда не впутывая их в свои проблемы. Он не требовал к себе внимания, но был очень внимателен к другим.
Он был очень добрым, щедрым и милосердным человеком. Всегда с интересом и беспокойством спрашивал у людей, как у них дела, и это не было просто вежливостью — его действительно глубоко волновали чужие проблемы. И не имело значения, кто это — его друг или случайный знакомый, коллега по сцене или уборщица. Если он узнавал, что у кого-то проблемы, то немедленно предлагал свою помощь. Готов был участвовать в делах посторонних ему людей. Мог все бросить и поехать к случайному человеку, которому, по его мнению, было плохо, хотя ему самому порой было еще хуже.
Он обладал качеством, очень редким среди звезд — полным отсутствием гордыни и надменности. Всегда был очень прост, мил и вежлив в обращении с людьми.
Он был идеальным товарищем. Если заболевал его друг, он бросал все и мчался к нему, мог сутками просиживать у постели больного, ухаживая за ним, как сиделка. Его друзья вспоминали, что Фредди потом было трудно «выгнать» — он обязательно спрашивал: «Может быть, что-нибудь еще нужно?».
Он был очень чувствителен. Всегда безумно сопереживал чужим страданиям. Очень расстраивался, если не мог ничем помочь. А если мог, то оказывал помощь немедленно. Он обливался слезами из-за чужих страданий, но совсем иначе относился к своим, в отличие от его зацикленных на себе коллег. В его песне «Made In Heaven» есть строчки: «Я страдаю от всех несчастий и надрываю душу», и это не поэтический образ.
Его щедрость так и просилась в восточные сказки. Он полностью выполнял заветы своей веры — богатство только тогда богоугодно, когда делишься им с другими людьми, даешь кров бездомным, кормишь голодных. Фредди не понаслышке знал, что такое настоящая нищета и человеческие страдания. Он видел то, о чем западные люди знают только из прессы. Сам он вырос в обеспеченной семье, но в годы своего детства в Индии и на Занзибаре видел трущобы и нищих. Он всегда помнил: на свете есть люди, очень плохо, и им надо помочь.
Редкая благотворительная акция обходилась без его участия. Он жертвовал огромные деньги на помощь бедным. Но это лишь небольшая часть того, что он делал для людей. Как только он узнавал о чужой беде — по телевизору, из газет, со слов друзей и знакомых — он немедленно посылал чек на крупную сумму. Но делал он это анонимно, помня правило маздаяснийской веры — грешно хвалиться добрыми делами, их надо просто делать. Другой на его месте устроил бы целое шоу в целях саморекламы, позируя для камер вместе с благодарными получателями чека — Фредди никогда не делал ничего подобного.
Если кто-то хвалил вещь в его доме, он тут же говорил: «Тебе нравится? Забирай, она твоя»! Запросто делал роскошные подарки — ему это доставляло огромное удовольствие. Пачками раздавал деньги. Стоило кому-нибудь заикнуться в его присутствии о денежных проблемах, и он тут же выписывал чек или давал крупную сумму наличными. Если у его друга или знакомого не было жилья — он покупал ему дом или квартиру. Он говорил: «У меня есть дом, а у него нет жилья. Я ему куплю.». Устраивал шикарные веселые праздники, которые так любят восточные люди, и внимательно следил за тем, чтобы его гостям было весело. Увы, многие проходимцы пользовались его щедростью и жили за его счет — чтобы потом, к радости прессы и биографов, облить грязью человека, от которого не видели ничего, кроме добра.
И дело не в том, что он богат — как вспоминали его друзья и мать, он в юности готов был отдать последнюю рубашку и последние деньги, если его об этом просили. Сам он говорил: «Если бы у меня не было денег, я бы жил точно так же», — и это правда. Деньги для него были лишь дополнительным способом наслаждаться жизнью — и помогать людям. Но они вовсе не были для него целью и богом — его щедрость тому доказательство. Так что он тратил деньги вовсе не на кокаин и любовников, как утверждают его биографы.
Будучи богатым и знаменитым, окруженный миллионами поклонников, он ни разу не возгордился. Он говорил про себя: «Я — обыкновенный человек. Во мне есть хорошие и дурные стороны. Я грешен, как и любой из вас». Позволял самоуничижительные высказывания. В одном из интервью он сказал: «Меньше всего я хотел бы, чтобы про меня написали: «О да, это действительно замечательный человек». Я — такой же, как и все люди, во мне есть черное и белое, иногда могу быть жуткой сволочью»...
Свою замечательную музыку Меркьюри называл «одноразовыми салфетками» и в своих шоу и видео нередко подшучивал сам над собой.
Он был очень скромен в повседневной жизни — прост в общении, всегда скромно одевался, боялся кого-либо смутить. Когда Фредди был крестным у сына Рэйнхарда Мэка, после церемонии он оказался единственным, кто не пел хором — он боялся, что его голос перекроет хор, и промолчал. А биографы злобно говорят о его нескромности.
Он всегда умел видеть человека рядом с собой. Восхищался талантливыми людьми и с радостью помогал им. Всегда без зависти и с удовольствием отзывался о чужих успехах. Внимательно следил, чтобы люди вокруг него не страдали.
Когда на съемках видеоклипа «I Was Born To Love You» у него упала и ушиблась танцовщица, он немедленно прервал съемки, первый подбежал к девушке, вызвал скорую помощь, распорядился отнести девушку в гримерную, сам на руках отнес ее в машину «скорой», несмотря на позднее время, поехал с ней в больницу и просидел в приемном покое несколько часов, пока девушке оказывали помощь. Сбежался народ — врачи и больные, и Фредди запросто раздавал автографы, а затем увез девушку из больницы. Свидетель этого эпизода, дизайнер Диана Моузли, отметила, что Меркьюри, в своем белом съемочном костюме и с девушкой на руках, напоминал «белого рыцаря любви».
Фредди обожал детей и животных. В его доме жило шесть кошек, и он очень любил их, баловал, покупал им подарки и возился с ними. Своей любимой кошке Далиле он посвятил трогательную песню. Он охотно возился с детьми, приносил им подарки, менялся в их присутствии. Дети его друзей очень любили, когда он приходил — он заваливал их игрушками и сам играл с ними, мог вести с ними серьезные разговоры на равных.
Он всегда чувствовал свою ответственность за других и никогда не злоупотреблял той властью, которую как рок-кумир имел над миллионами своих поклонников. На его концертах не было безобразий, визгов и истерик. Когда во время концерта в Токио разбушевавшиеся фаны полезли на сцену, Фредди немедленно прервал выступление и потребовал тишины. Порядок был восстановлен.
Когда на концерте в Небуорте пострадал зритель, Фредди очень расстроился, хотя его вины в случившемся не было. Он несколько дней не мог успокоиться, и его не могли утешить ни хорошие отзывы в прессе, ни друзья. «Этого не должно было случиться, моя музыка должна приносить людям радость», — говорил он. Даже разбрасывая на концертах розы, он предварительно удалял с них шипы, чтобы никто из зрителей не поранился. За всю свою жизнь он так никому и не причинил зла — зато ему навредили многие.
Умирая в страшных мучениях, он проявил невероятное мужество. За годы непрерывных страданий и невыносимых болей никто не услышал от него ни крика, ни стона. Он продолжал работать, петь, записывая сквозь боль прекрасную музыку, не разу не пожаловавшись и не схалтурив. При этом он продолжал шутить, подбадривая других. Когда умирающий, прикованный к постели, он узнал, что Брайан Мэй решил отложить выпуск своего сольного сингла, считая это неприличным — Фредди оставалось жить несколько дней — то он шутливо сказал: «Передайте ему, чтобы немедленно выпустил. Когда еще будет такая раскрутка!». Б биографы потом назовут это «практичностью».
Умирая, он не озлобился на людей, а сочинял песни, полные любви к ним.
Слово Миладе Матвеевой:
«У него «один из лучших голосов рока» (на самом деле – один из лучших голосов ХХ века, Фредди под силу тягаться с лучшими оперными голосами), голос поражающего диапазона (от баритона до контр-тенора), поражающей силы, красоты, обаяния – этого было бы достаточно, чтобы запомниться миру. Но он еще и замечательный композитор: только музыка к диску «Барселона», особенно невероятная композиция “How can I go on…”, пока недостаточно оцененная, позволяет назвать его в ряду музыкальных гениев. Он придумывает форму клипа, он сращивает оперу и рок – открывает грандиозный путь, по которому теперь идут многие, - но до удачи Фредди здесь далеко, поскольку пока нет конгениальных оперным музыкантам рок-музыкантов. Он танцует и сочиняет костюмы. Как подчас Фредди точно выражает то, что составляет сердце его творчества! «Я хочу все это и сейчас же» – «навеки» – «до конца» – «расправь свои крылья и улетай за мной». По- руски надо бы сказать – «лети», но у Фредди все-таки «улетай», то есть речь не только о полете как процессе, но и о том, чтобы оторваться от этого места, мира, освоить даль).
И во всем, что Фредди поет, даже если это не его музыка, есть отпечаток его личности. Это всегда Фредди- не только его мгновенно узнаваемый голос, но его мгновенно узнаваемая личность. И именно это делает неотразимым его искусство, и именно это делает невозможной работу Queen с какими бы то ни было другими вокалистами. Технически то ощущение силы, мощи, энергии, грандиозности, всеохватности, которое оставляет пение Фредди, отчасти может быть воспроизведено, если его композиции исполняются большим смешанным оперным хором. Но дело не только в золотом голосе Фредди, дело в драматизме исполнения, в содержании, которым наполнена его музыка, содержании, отражающем его личность.
В нем нет глянцевой красивости голливудских звезд, журнального блеска, искусственной – рассчитанной и выверенной идеальности, как нет и подчеркнутого неблагообразия или «шокирующего» антиэстетизма многих рок-групп. В нем – чудная теплота естественности, милого несовершенства, самобытной красоты. Весь его облик отмечен трогающей сердце открытостью, один из его характерных сценических жестов - руки, раскинутые для объятья или для полета, а вернее - и для объятья, и для полета.
Конечно, Фредди очень театрален. Его безумные вечеринки с переодеваниями, тортом, который надо перевозить вертолетом, его многолюдные клипы, фантастические костюмы выдают буйство фантазии. Отсюда тяготение к переменам в облике. Фредди, судя по воспоминаниям близко знавших его людей, доставляло наслаждение быть источником праздника. «Он любил повеселиться» - об этом пишут почти все, кто оставил воспоминания о Фредди, но на самом деле, кажется, что, скорее, ему нравилось веселить, ставить спектакли-праздники. И чем шире круг участников, тем лучше – достаточно вспомнить знаменитый день рождения на Ибице, на котором в конце концов нашлось место почти всем жителям - «просто так»…Праздник, которому можно многое отдать.
Ему нравилось дарить - особняки, дорогущие безделушки, ему нравилось раздавать деньги. Давать, давать, давать (“All I do - is give”) - ему был свойствен какой-то инстинкт щедрости - и, уж конечно, он проявлялся не только в том, что он безудержно тратил деньги и раздавал вещи. Та же беспредельная щедрость – в том, что и как он поет, в том, как он относится к миру.
Во многих композициях (прежде всего ранних, конечно), таких, как “Seaside rendezvous”, “Good old-fashioned lover boy”, “Killer Queen”, звучит чистая радость, не веселье, не юмор, хотя и этому в них есть место, а именно радость, животворящая радость, рожденная любовью и доверием к жизни, радость, которую, пожалуй, можно считать особенностью именно Фредди - во всяком случае какие-либо аналоги не только в рок-музыке, но и в классической музыке вспомнить трудно. Радость невинного сердца, не знающего зла. Это связано с еще одной особенностью музыки и пения Фредди: его композиции и его исполнение совершенно свободны от агрессии. В них необыкновенная воля, сила, азарт, страсть – и ни следа ненависти, агрессии, враждебности, жестокости, разрушения даже в самых «тяжелых» вещах.
Вообще, воздушная легкость, живущая во Фредди (он ее в себе, кстати, очень хорошо сознает - “I can fly, my friends”), конечно, противоречит таким «прибивающим» к земле, «тяжелым» состояниям, как агрессия, деструкция. А «тяжелые» вещи Фредди чрезвычайно артистичны. Например, “Body language”. Песня о сексе. Однако она передает не сексуальные переживания, она создает «образ секса», что, кстати, особенно очевидно в клипе, не чуждом иронии. Одетые в черное подчеркнуто строгие, неподвижно-«нетемпераментные» «квины» из полумрака произносят слова песни. Помимо шаржированно сексуальных кадров (на ноге, с которой «возбуждающе» медленно снимают прозрачный черный чулок, нарисована стрелка, указывающая вниз) в клипе появляются толстые, веселые - и, кстати, вполне одетые – негритянки, сексуальные по-настоящему, как в жизни, а не как это принято изображать в клипах и голливудских эротических фильмах. Фредди шутит, иронизирует, отсюда эффект артистической игры.
Фредди – сознательно творящий художник. Многие его песни - о творчестве. (Впрочем, и в его развлечениях главное - творчество.) "Greate pretender”, песня группы 50-х годов “The Platters”,- о любви, но в исполнении Фредди она приобретает и другой смысл. Он поет о «Великом Притворщике» – художнике, превращающемся в свои создания, живущем в них. В клипе Фредди спускается по лестнице между картонными фигурами, изображающими его в разных ролях. О бессилии и могуществе художника композиция “In my defense”, творчеству целиком посвящен диск «Барселона» (но об этом нужно поговорить отдельно). О творчестве и божественная композиция “Exercise in free love”, хотя, на первый взгляд, это не очевидно. «Упражнения в свободной любви» - свободная любовь к музыке, сама музыка, не ограниченная словом. Здесь Фредди поет контр-тенором (меццо-сопрано) – без слов – под оркестр: он покидает пределы (выходит за границы) голосового тембра, покидает пределы жанра, и, наконец, пределы рок-музыки – он волен, он в мире абсолютной музыкальной свободы.
«Войдя» в музыку, в стихию песни, Фредди, кажется, никак не может с ней расстаться, поэтому финалы многих его песен звучат эхом (“go on, go on, go on…”). В “Somebody to love” он уже добирается до финала, музыка замирает, но затем возобновляет свое движение и длится, длится. На полузвуке завершается “We are the champions”, голос Фредди «улетает» в “Don’t stop me now”… Уж кто-кто, а он-то знает, что такое – чистая радость творчества. Трудно вообразить себе, чтобы великие певцы, великие оперные дивы Доминго, или Ричарелли, или Сазерленд, встретившись для обсуждения совместного музыкального проекта, скажем, с Джорджем Майклом, вдруг принялись бы дуэтом петь оперные арии и рок-композиции «просто так», из удовольствия петь, пробовать звучание. Но Фредди и Монтсеррат Кабалье, встретившись, пели ночь напролет.
Фредди - живое доказательство того, что в мире существуют вещи, чувства, которые могут быть выражены только средствами искусства, может быть, они только в искусстве и живут. Не случайно так не похож Фредди в обыденной жизни – застенчивый, внимательный к окружающим, скромный, на Фредди в искусстве - яркого, беспредельно смелого, эксцентричного. Рассуждения о «гомоэротическом» содержании творчества Фредди, а также о его коммерческом характере, а также о «позорной» его «всеядности» - нелепы для человека, свободного от предрассудков. Его музыка проста, вернее, не музыка, которая как раз отличается сложными ходами, неожиданными решениями, использованием разнообразных ритмов (от вальса до рэгги, спиричуэлс), просты чувства, которые звучат в ней. Он в отличие от многих рок-групп, ему современных, далек от умничанья, попыток философствования, спровоцированного не в последнюю очередь неспособностью справиться со страхом перед жизнью. Культ дисгармонии, которая кажется “Doors”, например, единственно верным выражением современного существования, ему незнаком. Музыка Фредди - музыка «простых реакций», простых чувств, она в крайней степени насыщена чувством жизни, жадной любовью к несовершенному миру, жаждой свободы, верой. И это трагическая музыка.
Трагическое в музыке Фредди, зазвучавшее очень рано (например, в «Богемной рапсодии»), в последних его альбомах преобладает. Надо заметить, что его путь - это путь вверх. Он совершал восхождение, забираясь все выше и выше. Последние его альбомы - один лучше другого. Становится сильнее, совершеннее его голос, приобретают все большую глубину его композиции. И все очевиднее трагический характер его творчества. Впрочем, следует сделать оговорку. Все-таки “Queen” - не театр одного актера. Конечно же, эти композиции создавались группой, чрезвычайно талантливой и стремящейся к совершенству. И Тейлор, и Мэй, и Дикон – замечательные композиторы. Но чтобы понять, что значит Фредди, достаточно послушать некоторые песни с посмертного альбома “Made in Heaven” («Сделано на небесах»), в которых наряду с Фредди солирует Брайан Мэй, например. Видимо, это было вынужденным ходом: Фредди не успел записать до конца эти композиции. Последняя написанная Фредди песня -“Mother Love”. Фредди обнаженно говорит о своих предсмертных страданиях – одиночестве, усталости, тоске, физической боли: «Они говорят, что я сильный человек, но на сердце моем тяжело и надежда покинула меня… Я хочу только покоя перед смертью, и сладчайшего – материнской любви». Звучат эти признания и трагически, и мужественно: красота жизни и человеческого сердца не могут быть отменены даже смертью. Но последний куплет в песне исполняет Мэй: «Тело мое болит, и я не могу спать, мои мечты – единственное, что осталось со мной, такое чувство, как будто солнце заходит, я возвращаюсь домой - к материнской любви» - и не менее пронзительные слова и пронзительная музыка звучат жалобой, просьбой о сочувствии, чего вовсе нет в исполнении Фредди, хотя Фредди поет о том, что в самом деле переживает, а Мэй создает образ, не связанный с его реальным опытом. Композиция в исполнении Мея лишается высокого и трагического смысла, ее другой план исчезает, остается перечень болей и печалей.
У многих песен Фредди есть примечательная особенность: «содержание» музыки не совпадает со смыслом текста (или наоборот), но слова и музыка находятся в сложном взаимодействии, как видеоряд и звуковой ряд в кино. Конечно же, содержание композиций передано музыкой и пением, понимать слова вовсе не обязательно («звуки заменяют слова, как в итальянской опере»), но все-таки восприятие обогащается, если тексты песен прочитаны и поняты.