(Письма С. Г. Ширяева к П. Л. Лаврову).
Голос минувшего на чужой стороне (1927, 5).
Степан Григорьевич Ширяев, член Исполнительного Комитета «Народной Воли» и участник ряда его предприятий, имевших место в 1879 г., до самого последнего времени оставался одною из наименее ясных фигур из числа центральных деятелей этой партии. Автобиографическая заметка Ширяева, найденная недавно Р. Кантором в делах III отделения и опубликованная в т. VII «Красного Архива», в значительной степени заполнила этот пробел. Теперь мы имеем рассказ самого Ширяева о тех путях, которыми он шел от неоформленных мечтаний члена кружка самообразования саратовских гимназистов до активного участия в террористической деятельности «Народной Воли». Печатаемые ниже до сих пор неизданные письма С. Г. Ширяева к П. Л. Лаврову* во многом существенно дополняют и, так сказать, конкретизируют наши сведения об одном из решающих моментов этой эволюции С. Г. Ширяева.
Внешне этапы его жизни, поскольку они связаны с пониманием данных писем, таковы. В сентябре 1876 г., спасаясь от надвигавшегося ареста, С. Г. Ширяев, тогда уже принимавший активное участие в жизни саратовских революционных кружков, покинул Саратов и нелегально перебрался за границу. Здесь он вступил вначале в переписку, а затем и в личное общение с П. Л. Лавровым, журнал которого «Вперед» и раньше играл большую роль в политическом самоопределении С. Г. Ширяева. Первое письмо С.Г.Ширяева к Лаврову, от 17 декабря 1876 г., — вернее два письма, дополняющие друг друга, — уже опубликовано В. Л. Бурцевым в № 4 заграничного «Былого»; в этом письме Ширяев подводил итог своему русскому опыту. Печатаемые теперь письма относятся к значительно более позднему периоду, - к концу пребывания С. Г. Ширяева заграницей, когда он уже подводил итоги своим заграничным наблюдениям и делал из них, пред отъездом обратно в Россию, на революционную работу, политические выводы.
В этих выводах ясно чувствуется влияние тогдашней анархической литературы. В 1877-78 г.г. основные органы европейских анархистов, — «Bulletindelafederationjurassienne», его младший брат, орган французской секции анархистского Интернационала «L'avantgarde», популярный ежемесячник «Travailleur», бернская «Arbeiterzeitung» — все уделяли много внимания новой, казавшейся тогда удачной идее пропаганды революционными фактами. Это не была «парлефетистская» пропаганда конца 90 — начала 900 г.г., когда революционный «fait» для анархистов стал синонимом террористического акта. В 1877-78 г.г. под революционным фактом имелись в виду и бунтарские вспышки, и крестьянские волнения, и рабочие стачки. Демонстрация 6 декабря 1876 г. в Петербурге, демонстрация 18 марта 1877 г. в Берне и попытка восстания в Бенавенто, — вот три образца, учиться которым советовал виднейший тогда вождь анархизма, Дж. Гильом, в «Бюллетене» Юрской федерации.
Наряду с этим несомненным влиянием западно-европейского анархизма, письма Ширяева показывают в одном существенном вопросе его самостоятельность: говоря о программе, он, наряду с пунктами, требующими социалистического преобразования общества, ставит пункт об уничтожении «политического деспотизма». При всей неопределенности формулировки, в этом пункте ясно виден зародыш будущего сдвига в сторону народовольчества, — первые шаги которого на поприще перехода к борьбе с политическим деспотизмом встретили, как известно, очень скептическое отношение со стороны руководящих групп анархизма (в газете «Revolte»).
К сожалению, печатаемые из архива В. Л. Бурцева письма Ширяева (вместе с уже опубликованными Бурцевым в 1904 г.) не охватывают всей его переписки с Лавровым; в частности отсутствует то письмо Ширяева от 6 ноября 1878 г., которое уже цитировал В. Л. Бурцев в своей статье о Северо-Русском Рабочем Союзе;** по тексту писем ясно, что имеются и другие пробелы в этой переписке. Эти пробелы мешают полностью восстановить характер расхождения Ширяева с Лавровым, — обстоятельство, которое могло бы иметь тем больший интерес, что позиция П. Л. Лаврова в 1877-79 г.г., когда он почти не высказывался в печати, далеко не может считаться вполне выясненной. Но совпадения, имеющиеся в печатаемых письмах с теми указаниями, которые делает Ширяев в своей автобиографической записке, подтверждают, что последняя является достаточно правильно отражающим спор источником и потому её указания должны быть рассматриваемы, как вполне заслуживавший доверия.
Лавровская программа 1876 г. (из № 48 «Вперед»), про которую говорит Ширяев в последнем из печатаемых писем, перепечатана полностью Лавровым в его работе о «Народниках пропагандистах» (новое издание «Колос», 1925, стр. 117-119).
Б. Н.
* Они воспроизведены по копиям, переданным в редакцию «Голоса Минувшего» В. Л. Бурцевым, который снял их в свое время, при разборе им архива П. Л. Лаврова, с подлинников. Письма Ширяева представляют в наше время особый интерес. Ред.
**«Былое», 1906 г., № 1, стр. 172,
Письма Ширяева.
1.
26 мая 1878 г.
Любезный Петр Лаврович,
Я никак не мог выбрать до сих пор времени, чтобы писать Вам: был очень занят, приходилось долго работать, и уставал. Вот дождался, наконец, воскресенья и пишу в ответ на Ваше предложение насчет программы.
Разумеется, не программу для устройства будущего общественного порядка я буду сочинять. Считая вопрос касательно «идеалов» в данном случае не важным — именно, потому что не предвижу разногласий на этом пункте, — я изложу лишь кратко свой теперешний взгляд на пути и средства борьбы социалистической партии в России.
Понятно, борьба в России не то, что в Англии, Франции, Германии и пр., хотя есть — общие всем странам задачи... С этих-то общих задач я и начну, снабдивши их предварительным замечанием.
Это замечание выражает, так сказать, общий «философский» принцип борьбы в истории, и нового в себе, разумеется, ничего не имеет. Вот сущность: 1) лишь насущная деятельность, непосредственная борьба, с прямыми, резко-определенными целями, может вызвать, создать серьезную организацию, силу, с которой нужно считаться. Возможны фанатики; возможны аскеты; возможны люди — ходячие гробы среди живых, перенесите весь центр тяги в будущее, т. е. в область мечтаний; возможны целые кружки любителей приятного препровождения времени во время житейских невзгод, мимо которых события идут своим чередом, не задевая их. Все это возможно, но основывать на таких
возможностях образование какой бы то ни было серьезной организации — ошибочно. Большинство живет не прошлым или будущим, но настоящим. Здесь, в современности, сосредоточивается его деятельность, и интересы минуты — самые существенные, самые понятные, самые чувствительные для массы. Лишь на почве этих интересов и можно основывать надежды прочной и широкой организации. Этим я объясняю, главным образом, то, напр., что социал-демократические стремления имеют такое чарующее влияниeна массы. Оттого же блаженной памяти Интернационал провалился, превратившись предварительно в арену борьбы личных мелких дрязг и самолюбий.
2) Довольно верно можно оценивать относительное значениeразличных средств и путей борьбы по такому признаку: считается ли данный образ действия легальным, или же не дозволяется и преследуется как противозаконие? — Принимая во внимание, что всякий господствующий класс стремится охранять свое исключительное положение во что бы то ни стало и, пока имеет силу, держит под анафемой все, что стремится подорвать эту силу, — можно утверждать, что легальность приобретается только теми формами, проявлениями, борьба которых угрожающей опасности не имеет, и что наиболее серьезные, целесообразные приёмыследует выбирать между недозволенными, преследуемыми. — Но это второе положение имеет для меня громадную важность еще в одном отношении. Вот почему торжество социалистического строя тем ближе, чем сильнее и чаще протест масс данной страны против гнетущих их условий, чем проявления эти незаконнее, чем более народ расположен силой добиваться удовлетворения потребностей человечной жизни. Потому-то революционный факт — не касаясь даже дальнейших его результатов — и важен сам по себе — именно, потому что он революционен. Здесь глубоко психическое основание. Нельзя сразу сделаться ни сапожником, ни слесарем, ни плотником. Надо поучиться. Надо поучиться, поработать, попортить — и уже пройдя известный «курс» можно сделать хорошо работу. Так и во всякого рода деятельности. Очень хитрая комбинация обстоятельств нужна для того, чтобы народ данной страны мог зараз, одним ударом, без предварительных попыток, осуществить социалистическое общежитие. Боевая ловкость приобретается практикой, в борьбе; протестовать против ненавистных жизненных условий успешно можно лишь действительно, протестуя. Потому-тотак и важны вообще все нелегальные стремления народные: бунты, расколы, дезертирство, лесокрадство и пр. Вот два основные положения, с которыми я подхожу к оценке способов борьбы социалистической партии против эксплуататорского порядка. Спору нет, они, эти положения, довольно широки и неопредленны в своем объеме, так что каждый данный случай требует специального рассмотрения — да иначе оно, кажется, и быть не может.. Важно здесь наметить общий характер воззрений.
Перехожу теперь к некоторым замечаниям насчет способов социалистической деятельности.
Путем тяжело-медленного процесса общественной борьбы, длинного ряда страданий для масс, неутомимой головной работы мыслящих единиц — выработалось известное представление общественного устройства, долженствующего заменить войну всех против всех солидарным общежитием. Только проникнув в массы, сделавшись двигателем организованной силы, идеал этот может быть «испробован» практически. Каким-же путем возможно это проникновение? Какого рода деятельность здесь требуется?
Между предлагаемыми и пробуемыми путями есть такие, которые не только не ведут к цели, но еще ослабляют, разлагают партию, парализуют её силы. Такова по моему мнению парламентская борьба, деятельность социал-демократов. Есть средства, действие которых сравнительно маловажно (в данном периоде борьбы), именно, потому что область их действия ничтожна. Такова по моему мнению так называемая «чистая» пропаганда — и, главным образом, внекнижная — кроме других важных условий еще по неимению прямого, резко бросающегося в глаза отношения к действительности, не толкающая на непосредственную деятельность. Такова была, напр., главным образом, пропаганда Интернационала. Возможно, что при начале такого рода деятельность может увлекать, возбуждать многих и пр., но далее при отсутствии свежих импульсов жар охладевает, интерес засыпает и т. д. Самым лучшим, самым сильным, убедительным, широко распространяющимся, глубоко влияющим средством пропаганды является факт, революционный факт. Активное участие в событиях, в тысячах интересов, волнующих массы ежедневно и ежечасно, внесение в эту деятельность всей своей энергии, всей смелости, всех сил — вот где настоящая деятельность. Бороться с хозяином на фабрике; с помещиком и кулаком- мироедом в ceле; с полицейским, судьей, попом, индифферентистом, прихвостнем. На удар копытом не довольствоваться жалкими словами; перед грозящей опасностью не лезть под постель. Везде, где является протест обиженного - быть впереди; быть впереди мирян, обиженных царем иль барином и задумавших своим умом свои дела править; быть впереди рабочих, выведенных из терпения беззастенчивостью благодетеля хозяина; быть впереди сектантов, не преклонившихся пред волею начальства и осмеливающихся свое суждение иметь; быть впереди взбунтовавшихся солдат. Здесь, в этой борьба, на каждом шагу, каждый день, следует высоко держать знамя свое, чтоб рука не дрогнула, чтоб язык не сфальшивил, чтоб дать полную волю накипавшему негодованию. Нужно сделаться силой, нужно заявить без трепета о своем существовании; нужно круто порвать с эксплуататорскими шайками всех оттенков, союз с которыми грязнит знамя, развращает, расслабляет партию. Здесь и прокламации, и брошюры, и речи получают свое значение. — Фактическое проявлениeпротеста, борьбы важно особенно, как средство организации борющихся сил. Стачки, напр., без организации невозможны. Бунты — тоже. Всякая демонстрация требует предварительного сговора, подготовки, организации — и, в свою очередь, дает толчок дальнейшим соединениям сродственных элементов. И здесь организация является не искусственным чем- либо, придуманным в кабинете, — она необходимый факт, совершающийся даже, если можно так выразиться, бессознательно.
Это первый период борьбы — едва ли еще кончившийся для большинства стран, — которым партия заявляет о себе, как о силе, выставляет знамя. Отчасти наряду с этим, отчасти, как следствие, идет организация более или менее обширных, но более прочных союзов, задающихся, сообразно с размерами сил, более широкими задачами. Развитие, энергия, направление этих союзов социально-революционных сил и определит тот максимум осуществления coциалистического идеала, который будет возможен на другой день решительной победы социально-революционной партии. Не могу думать, чтоб этот максимум мог уйти далеко от минимума, которым считаю: уничтожение частной поземельной, собственности; уничтожение частной собственности орудий производства; уничтожениeполитического деспотизма; и — община сельская; промышленная ассоциация; союз общин для ведения общих дел. В моих беглых заметках до сих пор я высказывал скорее общие положения, применяемые так или иначе лишь к какой-нибудь частной форме. Теперь я укажу несколько отдельных задач, предстоящих русской социалистической партии в настоящее время. Оговариваюсь, что в такого рода суждениях я могу придавать своему мнению очень ограниченное значение, так как решения «что делать?» при тех условиях, при каких я нахожу желательным их ставить, зависят от течения событий, от жизненных условий, и измышлять такие решения, как догмат — бессмысленно.
Предупредить или, по крайней мере, ослабить увлечение искренних честных людей и в особенности рабочих партий конституцией; раскрывать лицемерие этих дельцов, их настоящие поползновения; заявить о себе, как социалистической народной партии, не имеющей ничего общего с господами либералами. Буде пожалуют конституцию — выставлять резко социалистические требования, не стесняясь, разумеется, рамками какой бы то ни было законности. Уличать фактически на каждом шагу либеральную партию в её лицемерии. — Организация группы сельского населения с целью экспроприации землевладельцев-эксплуататоров во что бы то ни стало и обуздание поползновений властей. — Организация городского рабочего населенияв виду экономической борьбы, употребляя все усилия, чтобы вопросы в каждом данном случае ставились не столько в своей временноузкой форме, вызываемой обстоятельствами, как принципиально. Деятельное участие во всех открытых протестах, вызываемых там и сям безысходностью положения, с оружием в руках — защита «священного права восстания», как говорят французы.
2.
30 сентября 1873 г.
Любезный Петр Лаврович! Как к члену администрации кассы для выдачи пособий русским, возвращающимся в Pocсиюс целью социально-революционной пропаганды, — обращаюсь к Вам с просьбою предложить администрации «кассы», не найдет ли она возможным выдать мне 200 франков на проезд из Лондона до С.-Петербурга. Цель поездки — присоединиться к одной из действующих групп революционеров-социалистов для пропаганды в народе. Срок отъезда — не ранее месяца спустя, — вероятно в ноябре; точнее определится обстоятельствами.
3.
Лондон, 20 октября 1878 г.
Уезжая в Россию, мне больно хотелось бы потолковать с Вами по душе. Признаюсь Вам, я с некоторым неприятным ощущением сознаю себя чужим всякому. Вдумайтесь в мое положение. Вам ведь известны в общем мои прецеденты. Я был настолько молод, так заброшен в глушь, что, уезжая из России, не принадлежал ни к какой, так назыв., партии. Даже более: о самой сущности и характере этих партий я имел лишь очень смутное понятие. Только за границей «вопрос о классификации элементов, враждебных существующему общественному порядку», выяснился для меня более осязательно. Но здесь условия совершенно другие. Это, так сказать, теоретичное уяснение. Партии создаются жизнию, борьбой. Создаются симпатии и антипатии, непонятные человеку, стоящему вне этой жизни. Я не могу — да и не хотел бы самым решительнейшим образом — войти в тесную скорлупу какого-нибудь «изма» и, отмахиваясь руками и ногами ото всего, что вне тесного кружка, провозгласить спасение лишь из одного Назарета. Я верю, что у нас в России, найдется общая почва для солидарной борьбы против тунеядствующей эксплуатации всех алчущих и жаждущих труда, равенства, свободы и солидарности, как основных начал общежития. Я хорошо знаю, что всякий член «партии» может назвать — и назовет — такое заявление результатом «незрелости», «недодуманности» и пр. Ну, и отлично. Что ж поделаешь, коль таков путь к зрелости рассудка и чувств? Теоретически, т. е., принципиально я вполне соглашаюсь с программой, выставленной «Вперед». После тех некоторых уяснений, которые Вы сделали при последнем нашем свидании, я не имею ничего сказать против программы, выставленной в 48 номере. Ваши пояснения мне важны вот в каком отношении: нужно по возможности помнить различие между двумя сторонами дела: цель и средства. Первое обусловливается данными потребностями, второе — рассчитывается в виду обстоятельств, как более или менее достигающее результата. Следовательно, абсолютность, необходимая — и во всяком случае возможная — в первом случае — не идет в последнем. Я немного уклонился от того, что хотел сказать: хотелось бы иметь возможность познакомитьсяс кружками, существующими в России, и я обращаюсь к Вам, чтоб просить сделать, что можете, для меня в этом отношении. Не могу с грустью не признаться, что я, в продолжение нашего почти двухгодового знакомства, не сумел сделать большего — а ведь мог бы, думаю, чтоб ближе сойтись с Вами и доставить Вам возможность лучше узнать меня. Буду надеяться, что в новых ycловияxбуду иметь возможность сделать большее в этом отношении. Мне очень бы хотелось быть уверенным, что найду всегда, когда буду иметь нужду, совет и нравственную поддержку у Вас. Обращаясь назад, к poccийскому своему прошлому, я с удовольствием вспоминаю, как многим я обязан Вам — не зная Вас еще лично — в своем развитии. Надеюсь, что у нас еще будет время обменяться двумя-тремя письмами до отъезда. Я обещал Вам свою карточку, но до сих пор еще не снимался; надеюсь сделать это в будущую субботу или воскресенье.