Пейзажная лирика
«Вечер» (+философская)
Прозвучало над ясной рекою,
Прозвенело в померкшем лугу,
Прокатилось над рощей немою,
Засветилось на том берегу.
Далеко, в полумраке, луками
Убегает на запад река.
Погорев золотыми каймами,
Разлетелись, как дым, облака.
На пригорке то сыро, то жарко,
Вздохи дня есть в дыханье ночном,-
Но зарница уж теплится ярко
Голубым и зеленым огнем.
Смена дня и ночи — объект пристального внимания фетовского героя-созерцателя, награжденного даром видеть прекрасное в повседневности. Если утро ассоциируется с пробуждением прекрасной природы и образом зари-невесты, то трактовки окончания дня лишены подобной целостности. Образ вечера связан с познанием скрытых сущностей, космическим началом, меняющимися характеристиками взаимоотношений человека и природы.
Поэтический текст 1855 г. начинается с описания звуковых и зрительных ощущений, источник которых не понятен, загадочен. Для передачи неясных явлений автор избирает форму безличного предложения, выражая реакцию героя при помощи череды однородных сказуемых. Звуки на реке, звон на лугу, рокот над верхушками деревьев «разбавляются» визуальным образом — отдаленной вспышкой света. Природные объекты, связанные преимущественно акустическими доминантами, характеризуются спокойствием, абсолютное значение которого порождает коннотации замирания и угасания. Последние сближают фетовскую картину с мифологическими представлениями о вечере как смерти дня, восходящими к древним славянским представлениям о закате.
Взгляд лирического героя, привлеченный внезапным всполохом, останавливается на вечерней панораме. В перспективе отображаются изгибы реки, уходящей на запад, а затем — редкие облака. Обе детали динамичны, наделены свойствами к стремительному передвижению. В описании неба появляется первая колористическая доминанта — золотая, будто обгоревшая кайма легких туч.
В финальной части проясняется место нахождения лирического «я». Он наблюдает за наступающими сумерками с пригорка. Перемена осязательных ощущений, сырости и жары, обнаруживает связь между двумя отрезками суток, метафорически обозначенную однокоренными лексемами «вздохи» и «дыхание». Художественный троп, дополненный олицетворениями, оживляет природное пространство, окружающее героя.
Неторопливый и плавный темп, музыкальное звучание стиха поддерживаются при помощи трехстопного анапеста с перекрестным чередованием женских и мужских рифм.
Завершающее двустишие фиксирует внимание на игре света, которая предзнаменует приход ночи. Загадочную трансформацию завершает смена колористических признаков: вместо позолоченных облаков появляются чистые оттенки голубого и зеленого.
Атмосфера спокойствия наполняет и поэтический мир, изображенный в произведении «Летний вечер тих и ясен…», появившемся на 8 лет раньше анализируемого текста. «Реки извивы», дремлющие деревья, закатное небо, тишина, нарушаемая лишь конским ржанием и легким ветром, — близкие образные системы двух стихотворений передают ощущения умиротворения, спокойной радости и причастности к естественному ходу жизни, охватившие наблюдателя.
В поздней лирике «вечерняя» тема осложняется философскими размышлениями о незначительной сущности человеческого бытия. Эмоции, даже самые сильные и искренние, кажутся «робкими и бедными» по сравнению с великолепием «нетленного заката», отраженного в тихих водах залива.
Задушевность, музыкальность и таинственность фетовского лиризма ощущается в ранних блоковских творениях. В стихотворении «Летний вечер» читатель встречает акустические и визуальные образы, навеянные фетовскими традициями: закатные лучи солнца, «дремота» природы, отдаленные звуки крестьянской песни. Финальный призыв вполне по-фетовски приглашает лирического адресата отрешиться от забот и насладиться красотой теплой ночи, умчавшись на коне в туманные луговые дали.
«Это утро, радость эта…»
Это утро, радость эта,
Эта мощь и дня и света,
Этот синий свод,
Этот крик и вереницы,
Эти стаи, эти птицы,
Этот говор вод,
Эти ивы и березы,
Эти капли - эти слезы,
Этот пух - не лист,
Эти горы, эти долы,
Эти мошки, эти пчелы,
Этот зык и свист,
Эти зори без затменья,
Этот вздох ночной селенья,
Эта ночь без сна,
Эта мгла и жар постели,
Эта дробь и эти трели,
Это всё – весна
Стихотворение «Это утро, радость эта…», создано в 1881 году. К этому моменту Афанасий Фет уже отошел от государственных дел, поселился в загородном имении и решил полностью посвятить себя литературе. Он учился жить заново и открывал для себя окружающий мир, ставший таким неприветливым и мрачным после гибели любимой женщины. Тем не менее, поэт все же не мог не признать того факта, что природа по-прежнему полна очарования – нужно лишь уметь это видеть и чувствовать. «Эти ивы и березы, эти капли – эти слезы», — вот далеко не полный перечень того, что увидел поэт за окном в один из весенних дней. С присущей ему внимательностью он подмечал каждую мелочь, видя, как возвращаются птицы в родные края, оглашая окрестности своим гомоном, слыша, как журчит ручей и гудят проснувшиеся пчелы. «Это все – весна», — резюмирует поэт, наслаждаясь открывающимся из окна видом. Но в его стихах уже нет прежней легкости и безмятежности, которая была присущая раннему творчеству. Фет осознает, что мир не изменился, и пытается вновь возродить в себе самые светлые и чистые чувства. Но искреннего восторга по поводу того, что произошла очередная смена году, автор не испытывает.
Примечательно, что это стихотворение написано в одно предложение. Не прибегая к помощи возвышенных эпитетов и не используя образных сравнений, поэт попросту перечисляет то, что увидел, короткими штрихами воссоздавая картину весеннего утра. Сдержанный в своих высказываниях, автор еще раз подчеркивает, что вокруг ничего не изменилось, но изменился он сам, став мудрее, опытнее и хладнокровнее. Его жизнь близится к завершению, и ничто не в состоянии пробудить былую пылкость сердца и остроту чувств, даже красавица-весна – муза всех поэтов и неиссякаемый источник вдохновения, который Фет всегда так ценил.
«Шепот, робкое дыханье…»
Шепот, робкое дыханье.
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
Стихотворение «Шепот, робкое дыханье…», написано в 1850 году.Если в более ранних своих произведениях Фет восторгался красотой женщины, считая ее центром мироздания, то лирика зрелого поэта характеризуется, в первую очередь, преклонением перед природой – прародительницей всего живого на земле. Стихотворение начинается с утонченных и изысканных строк, в которых описывается раннее утро. Точнее, тот короткий период, когда ночь сменяется днем, и этот переход занимает считанные минуты, отделяющие свет от мрака. Первым предвестником приближающегося рассвета является соловей, трели которого слышны сквозь шепот и робкое дыханье ночи, «серебро и колыханье сонного ручья», а также удивительная игра теней, которые создают причудливые узоры, словно бы ткут невидимую паутину предсказаний для грядущего дня.
Предрассветные сумерки не только преображают окружающий мир, но и являются причиной «волшебных изменений милого лица», на которых спустя несколько мгновений заиграют лучи утреннего солнца. Но пока этот восхитительный миг не наступил, есть время предаться любовным утехам, которые оставляют слезы восхищения на лице, смешиваясь с пурпуром и янтарными отблесками зари.
Особенностью стихотворения «Шепот, робкое дыханье…» является то, что в нем нет ни одного глагола. Все действия остаются как бы за кадром, а существительные позволяют придать каждой фразе необычный ритм, размеренный и неторопливый. Вместе с тем, каждая строфа представляет собой завершенное действие, которое констатирует то, что уже произошло. Это позволяет создать эффект присутствия и придает особую живость поэтической картине раннего летнего утра, заставляет работать воображение, которое живо «дорисовывает» недостающие детали.
Несмотря на то, что стихотворение «Шепот, робкое дыханье…» является классикой русской литературы, после его публикации на Афанасия Фета обрушился шквал негативных отзывов. Автору ставили в вину то, что данное произведение является беспредметным. И тот факт, что в нем отсутствует конкретика, и о наступающем рассвете читателям приходится догадываться по рубленым коротким фразам, заставило критиков причислить данное произведение к разряду «поэтических опусов, рассчитанных на узкий круг людей».
Лирика Н.А. Некрасова
Тема тяжелой жизни женщины
«В дороге»
— Скучно? скучно!.. Ямщик удалой,
Разгони чем-нибудь мою скуку!
Песню, что ли, приятель, запой
Про рекрутский набор и разлуку;
Небылицей какой посмеши
Или, что ты видал, расскажи,-
Буду, братец, за все благодарен.
«Самому мне невесело, барин:
Сокрушила злодейка жена!..
Слышь ты, смолоду, сударь, она
В барском доме была учена
Вместе с барышней разным наукам,
Понимаешь-ста, шить и вязать,
На варгане играть1 и читать —
Всем дворянским манерам и штукам.
Одевалась не то, что у нас
На селе сарафанницы наши,
А, примерно представить, в атлас;
Ела вдоволь и меду и каши.
Вид вальяжный2 имела такой,
Хоть бы барыне, слышь ты, природной,
И не то что наш брат крепостной,
Тоись, сватался к ней благородный
(Слышь, учитель-ста врезамшись был,
Баит кучер, Иваныч Торопка),-
Да, знать, счастья ей бог не судил:
Не нужна-ста в дворянстве холопка!
Вышла замуж господская дочь,
Да и в Питер… А справивши свадьбу,
Сам-ат, слышь ты, вернулся в усадьбу,
Захворал и на Троицу в ночь
Отдал богу господскую душу,
Сиротинкой оставивши Грушу…
Через месяц приехал зятек —
Перебрал по ревизии души3
И с запашки ссадил на оброк,
А потом добрался и до Груши.
Знать, она согрубила ему
В чем-нибудь али напросто тесно
Вместе жить показалось в дому,
Понимаешь-ста, нам неизвестно,-
Воротил он ее на село —
Знай-де место свое ты, мужичка!
Взвыла девка — крутенько пришло:
Белоручка, вишь ты, белоличка!
Как на грех, девятнадцатый год
Мне в ту пору случись… посадили
На тягло4 — да на ней и женили…
Тоись, сколько я нажил хлопот!
Вид такой, понимаешь, суровый…
Ни косить, ни ходить за коровой!..
Грех сказать, чтоб ленива была,
Да, вишь, дело в руках не спорилось!
Как дрова или воду несла,
Как на барщину шла — становилось
Инда5 жалко подчас… да куды!-
Не утешишь ее и обновкой:
То натерли ей ногу коты6,
То, слышь, ей в сарафане неловко.
При чужих и туда и сюда,
А украдкой ревет, как шальная…
Погубили ее господа,
А была бы бабенка лихая!
На какой-то патрет все глядит
Да читает какую-то книжку…
Инда страх меня, слышь ты, щемит,
Что погубит она и сынишку:
Учит грамоте, моет, стрижет,
Словно барченка, каждый день чешет,
Бить не бьет — бить и мне не дает…
Да недолго пострела потешит!
Слышь, как щепка худа и бледна,
Ходит, тоись, совсем через силу,
В день двух ложек не съест толокна —
Чай, свалим через месяц в могилу…
А с чего?.. Видит бог, не томил
Я ее безустанной работой…
Одевал и кормил, без пути не бранил,
Уважал, тоись, вот как, с охотой…
А, слышь, бить — так почти не бивал,
Разве только под пьяную руку…»
— Ну, довольно, ямщик! Разогнал
Ты мою неотвязную скуку!..
Николай Некрасов по праву считается знатоком крестьянской души, поэтому многие его произведения посвящены представителям низших сословий, которые во времена крепостного права приравнивались к домашнему скоту. В те далекие времена крепостных считали по душам, и чем больше их было в имении, тем богаче слыл его владелец. Однако даже на Руси бывали исключения, когда крестьянская девушка становилась любимицей в барском доме и даже выходила замуж за дворянина.
Впрочем, Николай Некрасов никогда не питал иллюзий по поводу подобных мезальянсов, считая, что они обречены. И в этом отношении его гораздо больше волновала судьба крестьян, которые по прихоти господ сначала становились им равными, а впоследствии возвращались к нелегкой крепостной жизни. Именно такому случаю посвящено стихотворение «В дороге», написанное поэтом в 1845 году.
Николай Некрасов нередко прибегал в своих поэтических произведениях к форме диалога, считая, что стихи от этого только выигрывают, становясь живее и понятнее читателю. «В дороге» не является исключением. Это произведение начинается с того, что барин, с которым отождествляет себя поэт, просит ямщика развеселить его во время очередного дальнего путешествия песней либо интересным рассказом. На что ямщик отвечает: «Самому мне невесело, барин». Причина его печали кроется в красавице-жене, которой выпала нелегкая доля. С детства она росла в панском доме вместе с дочкой хозяина, обучаясь различным наукам и хорошим манерам, «ела вдоволь и меду и каши», а также знала толк в рукоделии и изысканных нарядах. Однако барская дочь вскоре выросла и вышла замуж, уехав в Петербург, а ее отец неожиданно скончался.
Когда в права имением вступил зять хозяина, то он первым делом «перебрал по ревизии души», то есть, пересчитал всех крепостных, определив им новый оброк. Кроме этого, молодой владелец усадьбы не поладил с Грушей, которая вела себя как светская барышня, но при этом по-прежнему оставалась крепостной крестьянкой. Ей приказано было возвращаться в деревню, о которой девушка имела весьма смутное представление. Ведь до этого она никогда не работала в поле и не ходила за домашними животными, не умела готовить и считала, что убирать в доме должна специально нанятая прислуга.
На этом беды Груши не закончились, так как новый барин вскоре решил выдать ее замуж за крепостного мужика, которым и оказался ямщик. По его словам, жить с женой, которая с самого детства была приучена к роскоши, оказалось очень сложно, так как хозяйка из нее получилась, по крестьянским меркам, никудышная. Хотя герой стихотворения и отмечает, что «грех сказать, чтоб ленива была», но при этом у молодой хозяйки совсем «дело в руках не спорится».
Однако гораздо сильнее ямщика беспокоит не это, а весьма странное поведение супруги, которая «украдкой ревет как шальная», читает книжки и учит грамоте маленького сына, а также воспитывает его «словно барченка», заставляя мыться, ходить в чистой одежде и расчесываться. При этом ямщик понимает, что его жена тоскует по прошлой, сытой и счастливой жизни, поэтому стала «как щепка худа и бледна», и вот-вот ляжет в могилу.
Финальная часть стихотворения состоит из одной короткой фразы, в которую автор вложил всю свою агрессию вперемешку с сарказмом, отметив, что ямщик «разогнал неотвязную скуку». Однако ей на смену пришло осознание той безысходности, в которой вынуждены жить крепостные крестьяне, и чувство горечи за неизвестную ему Грушу, которой испытание роскошью оказалось не под силу. Она стала очередной игрушкой в чьих-то руках, которую выбросили за ненадобностью, даже не подумав о том, что происходит в этот момент в ее душе.
«Тройка»
Что ты жадно глядишь на дорогу
В стороне от весёлых подруг?
Знать, забило сердечко тревогу —
Всё лицо твоё вспыхнуло вдруг.
И зачем ты бежишь торопливо
За промчавшейся тройкой вослед?..
На тебя, подбоченясь красиво,
Загляделся проезжий корнет.
На тебя заглядеться не диво,
Полюбить тебя всякий не прочь:
Вьётся алая лента игриво
В волосах твоих, чёрных как ночь;
Сквозь румянец щеки твоей смуглой
Пробивается лёгкий пушок,
Из-под брови твоей полукруглой
Смотрит бойко лукавый глазок.
Взгляд один чернобровой дикарки,
Полный чар, зажигающих кровь,
Старика разорит на подарки,
В сердце юноши кинет любовь.
Поживёшь и попразднуешь вволю,
Будет жизнь и полна и легка…
Да не то тебе пало на долю:
За неряху пойдёшь мужика.
Завязавши под мышки передник,
Перетянешь уродливо грудь,
Будет бить тебя муж-привередник
И свекровь в три погибели гнуть.
От работы и чёрной и трудной
Отцветёшь, не успевши расцвесть,
Погрузишься ты в сон непробудный,
Будешь няньчить, работать и есть.
И в лице твоём, полном движенья,
Полном жизни — появится вдруг
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг.
И схоронят в сырую могилу,
Как пройдёшь ты тяжёлый свой путь,
Бесполезно угасшую силу
И ничем не согретую грудь.
Не гляди же с тоской на дорогу
И за тройкой вослед не спеши,
И тоскливую в сердце тревогу
Поскорей навсегда заглуши!
Не нагнать тебе бешеной тройки:
Кони крепки и сыты и бойки,-
И ямщик под хмельком, и к другой
Мчится вихрем корнет молодой
Русского поэта Николая Некрасова по праву считают певцом женской доли. В его творчестве можно найти множество произведений, посвященных русским женщинам – красавицам, умницам и отменным хозяйкам, которых, увы, не балует судьба.
Одним из таких рифмованных жизнеописаний нелегкой женской доли является стихотворение «Тройка», созданное потом в 1846 году. Следует отметить, что до отмены крепостного права на Руси оставалось еще без малого 15 лет. Поэтому русские женщины в селах находились на положении самых настоящих рабынь. Родившись в многодетной семье, они с самого детства были приучены к тяжелому крестьянскому труду. Однако многие из юных девушек не хотели мириться со своей незавидной участью и мечтали о сказочных принцах. Поэтому господская тройка с кучером и молодым барином вызывала у русских красавиц неподдельный интерес. Ведь в одном из таких экипажей может оказаться тот самый суженый, который влюбится в простую сельскую девушку и увезет ее с собой.
Однако с присущим Некрасову реализмом в стихотворении «Тройка» показана совсем иная картина, гнетущая и безрадостная. Поэт обращается одновременно ко всем молодым крестьянкам, вопрошая: «И зачем ты бежишь торопливо за промчавшейся тройкой вослед?». Автор знает ответ на этот вопрос, так как в русскую красавицу не трудно влюбиться. Ведь «взгляд один чернобровой дикарки» способен свести с ума и пылкого юношу, и убеленного сединами старика. «Будет жизнь и полна и легка», — отмечает поэт, но тут же сразу поправляет сам себя, утверждая, что большинству сельских девушек выпадет совсем иная доля. И пределом их мечтаний, в конце концов, окажется «неряха мужик», который не прочь выпить и всегда рад поучить свою жену уму-разуму при помощи кулаков. Так как после свадьбы на Руси молодожены обычно селились в доме супруга, то Некрасов предрекает девушкам весьма незавидную долю. Отныне им придется тащить на своих хрупких плечах огромное домашнее хозяйство, и при этом терпеть издевательства со стороны новых родственников, особенно свекрови, которая будет «в три погибели гнуть» невестку. Непростой крестьянский быт, который построен на ежедневном уходе за домашними животными, уборкой, приготовлением пищи, присмотром за детьми и работой в поле, со временем превратит вчерашнюю красавицу в безобразную старуху, на лице которое застыло «выраженье тупого терпенья и бессмысленный, вечны испуг». Век женщины на Руси короток, и вскоре ее ждет сырая могила, которой она отдаст свою «бесполезно угасшую силу и ничем не согретую грудь».
Предвидя подобное развитие событий, Некрасов просит сельских девушек смириться со своей незавидной участью и не мечтать о том, чему сбыться не суждено. «Не гляди ж ты с тоской на дорогу и за тройкой вослед не спеши», — увещевает автор сельских красавиц, заранее зная, что впереди их ждет лишь разочарование. Хотя бы потому, что нагнать белую тройку девушкам не удастся как в прямом, так и в переносном смысле. Ведь ее пассажиры – люди из другого мира, которым нет никакого дела до сельских красавиц, мечтающих о сытой, спокойной и счастливой жизни. Поэтому «к другой мчится вихрем корнет молодой», для которого повстречавшаяся на пути крестьянка является неотъемлемой частью русского пейзажа, унылого, обыденного и не вызывающего абсолютно никакого интереса.
Что же до мечтаний юных девушек, то это – единственное светлое пятнышко в их беспросветной крестьянской жизни. Однако поэт считает, что о нем нужно забыть как можно скорее, чтобы избавиться от «тоскливой в сердце тревоги», способной омрачить сельской красавице и без того нелегкую жизнь.
«Вчерашний день, часу в шестом…» (+поэт и поэзия)
Вчерашний день, часу в шестом,
Зашел я на Сенную;
Там били женщину кнутом,
Крестьянку молодую.
Ни звука из ее груди,
Лишь бич свистал, играя…
И Музе я сказал: «Гляди!
Сестра твоя родная!»
Творчество Николая Некрасова весьма реалистично и лишено приукрашивания действительности. Это объясняется не только личной драмой поэта, который подростком сбежал из дома, опасаясь гнева своего несдержанного и довольно жестокого отца. Годы скитаний и жизни в питерских трущобах заставили Некрасова совсем по-иному взглянуть на окружающий его мир, в котором жестокости гораздо больше, чем справедливости.
Некрасов открыто выступал за отмену крепостного права, считая, что никто не может быть хозяином другому человеку, который по праву своего рождения является свободным. Однако позже, когда русский крестьянин получил долгожданную свободу, поэт осознал, что его народ попросту не знает, что делать с этим бесценным даром. Поэтому в своих поздних произведениях автор неоднократно указывал на то, что крепостные крестьяне хоть и находились под гнетом помещиков и были совершенно бесправными, но все же имели свой кров и кусок хлеба на ужин.
Впрочем, до 1864 года было еще достаточно далеко, и молодой поэт, сам хлебнувший горя и унижений в чужом городе, воспринимал страдания своего народа очень близко к сердцу. Итогом такого отношения к окружающей действительности стало появление хрестоматийного стихотворения «Вчерашний день, часу в шестом…», созданного в 1848 году. Его героиня является молодая крестьянка, которую поэт увидел на Сенной площади в Петербурге теплым летним вечером. За неизвестно какую провинность ее подвергли публичной порке кнутом, что вызвало у автора смесь самых разнообразных чувств – жалость, негодование, беспомощность и глубокую печаль от осознания того, что ничего в этом мире изменить он не в состоянии.
Однако второе четверостишье этого произведения пронизано совершенно другими мыслями и настроениями. Николай Некрасов, отмечает, что обычная сельская девушка держалась очень мужественно и достойно. «Ни звука из ее груди, лишь бич свистал, играя…», — отметил поэт. И это удивительное наблюдение наполнило его душу гордостью за собственный народ, который, вопреки всем унижениями и невзгодам, остается гордым, непреклонным и не теряющим чувства собственного достоинства. По мнению автора, в этом и заключается загадочность русской души, ее самая сокровенная тайна, которая дает силы обычной молодой крестьянки без единой слезы и слова упрека снести публичные унижения, сохранив при этом честь и природную гордость.
Примечательно, что поэт отождествляет эту простую русскую женщину с собственной музой, считая, что к столбу на Сенной площади привязана ее родная сестра. Именно такой, гордой и неприступной Некрасов видит собственную музу, которая способна вынести любые страдания и при этом даже виду не подать, насколько ей больно и тяжело. Стоит также отметить, что в этом произведении поэт впервые затронул тему роли поэта в обществе и попытался дать ответ на вопрос о том, что именно лично его вдохновляет на творчество. И этим источником вдохновения оказалась жизнь простых крепостных крестьян, полная лишений, невзгод и страданий. Таким образом, автор, являясь выходцем из достаточно благородной и обеспеченной семьи, словно бы перечеркивает свое дворянское происхождение, отмечая, что нужды народа ему гораздо ближе и понятнее, чем проблемы высшего общества. И это добровольное отречение от тех, кого Некрасов считает недостойными зваться людьми, становится основным лейтмотивом творчества поэта, его «визитной карточкой» в мире русской литературы. Именно поэтому муза Некрасова рисуется поэту в образе крестьянки, а не изысканной и благородной барышни. Ведь, по мнению автора, только в муках и страданиях могут рождаться по-настоящему достойные стихи, способные заставить людей мыслить, чувствовать и желать хоть что-то изменить в своей жизни.
Тема поэта и поэзии
«О Муза! я у двери гроба!…»
О Муза! я у двери гроба!
Пускай я много виноват,
Пусть увеличит во сто крат
Мои вины людская злоба —
Не плачь! завиден жребий наш,
Не наругаются над нами:
Меж мной и честными сердцами
Порваться долго ты не дашь
Живому, кровному союзу!
Не русский — взглянет без любви
На эту бледную, в крови,
Кнутом иссеченную Музу…
Согласно свидетельству родной сестры Некрасова Анны Буткевич, стихотворение «О Муза! я у двери гроба!..» — последнее произведение, написанное Николаем Алексеевичем перед самой смертью. Неудивительно, что в нем затрагивается тема поэта и поэзии. Именно она была важнейшей для Некрасова в течение всей жизни. Одно из первых ее упоминаний встречается в небольшой зарисовке 1848 года «Вчерашний день, часу в шестом…». В этом стихотворении лирический герой рассказывает о том, как во время прогулки по Сенной площади в Петербурге увидел картину избиения кнутом молодой крестьянки. В последних двух строках он назвал Музу родной сестрой той несчастной женщины. Удивительным образом переплетаются два некрасовских стихотворения, написанных с промежутком почти в тридцать лет. В произведении «О Муза! я у двери гроба!..» транслируется сходная мысль. Некрасов характеризует Музу следующими словами: «бледная», «в крови», «иссеченная кнутом».
Естественно, совпадение, описанное выше, неслучайно. Музу свою Николай Алексеевич сравнивал с крестьянкой, подчеркивая народность собственных стихотворений. Кроме того, он имел в виду трудности, с которыми сталкивался на протяжении всего творческого пути. В разное время критики и официальная цензура находили множество поводов для гонений на Некрасова. Например, после реформы 1861 года его обвиняли в устаревшем подходе к проблемам крестьян. Якобы простой народ начал жить хорошо, а знаменитый литератор почему-то упорно продолжает сокрушаться о его нелегкой доле. Не раз критиковали Некрасова и за преданность социальной тематике. Даже Фет, редко участвовавший в различных публичных полемиках, отказывался считать Николая Алексеевича из-за этого истинным поэтом.
В стихотворении «О Муза! я у двери гроба!..» есть отсылка к еще одному произведению Некрасова – «Муза» (1852). В нем поэт в очередной раз подтверждает верность своей Музе – выразительнице народных чаяний. Союз с ней Николай Алексеевич называет «прочным и кровным». В последнем стихотворении эта мысль несколько видоизменена. Муза становится связующим звеном между поэтом и «честными сердцами». Место прилагательного «прочный», относящегося к союзу, занимает определение «живой». При этом Некрасов не отказывается от эпитета «кровный». Союз с «честными сердцами» необыкновенно важен для Николая Алексеевича. Он служит своеобразным ключом к бессмертию. Поэт жив, пока народ помнит его творчество, пока находит лирика отклик в людских душах.
В начале стихотворения герой говорит, что он «много виноват». Мотив вины стихотворца перед Музой, перед народом не единожды встречается у Некрасова. Николай Алексеевич часто раскаивался, что свой талант направлял не в то русло. Как правило, имеются в виду его произведения, написанные не повелению Музы, а для поддержания существования журнала «Современник», во главе которого он стоял на протяжении почти двадцати лет.
Среди либерально настроенных людей второй половины девятнадцатого столетия творчество Некрасова пользовалось огромной популярностью. Несмотря на это, современники не смогли в полной мере оценить лирику Николая Алексеевича. Столь важная задача легла на плечи литературоведов века двадцатого. Вполне очевидно, что порой Некрасов слишком увлекался остросоциальной тематикой в ущерб художественной ценности стихотворений. Он и сам это прекрасно понимал, прося не включать некоторые свои произведения в сборники. Тем не менее, новизна и оригинальность слога Николая Алексеевича оказали огромное влияние на русскоязычную поэзию.
«Поэт и гражданин» (+гражданская лирика)
Г р а ж д а н и н (входит)
Опять один, опять суров,
Лежит — и ничего не пишет.
П о э т
Прибавь: хандрит и еле дышит —
И будет мой портрет готов.
Г р а ж д а н и н
Хорош портрет! Ни благородства,
Ни красоты в нем нет, поверь,
А просто пошлое юродство.
Лежать умеет дикий зверь…
П о э т
Так что же?