Настроение с утра превосходное. Напевая старую песенку, я бреюсь, принимаю душ, одеваюсь и собираюсь на работу. Ангелочек так и не появился, с балкона не доносится ни звука, но я чувствую, что он там. Думаю, вчерашнее ему запомнилось. Он и не представляет, что я устрою ему сегодня. Спускаюсь на стоянку и завожу машину. До работы еще достаточно времени. Да и вообще не в моих правилах приходить вовремя. Сейчас есть более важное дело, нужно кое с кем увидеться. Выруливаю на главную дорогу, спокойно еду, соблюдая скоростное ограничение и минут через двадцать паркуюсь на одной из тихих улочек центра напротив скромного кафе. Захожу в него и сразу вижу Эла у дальнего столика. Его любимое кафе, его любимое место, его любимое латте на столе перед ним.
— Привет, — сажусь напротив Эла. Он меряет меня недружелюбным взглядом и фыркает. Обиделся.
Подходит официант, я заказываю ристретто, а затем обращаю все свое внимание на демона:
— Эл, у меня возникла идея, но есть трудности с ее осуществлением.
— Что ты хочешь от меня? Помощи? Ни фига, — парень отворачивается, скрестив руки на груди.
Но я уже знаю, что он не сможет отказаться. Объясняю в нескольких предложениях, что планирую сделать с ангелочком, и почему он мне нужен для этого. Глаза Эла загораются. Еще бы, такая игрушка. На подошедшего официанта с тарелкой мини круассанов он машет руками и прогоняет.
— Бел, ты не шутишь? – его голос дрожит от предвкушения.
— Нет, Эл. Разве такими вещами шутят? – беру с тарелки круассан и кладу в рот.
— У меня как раз есть такие идеи… — он запинается. — А если ангелочек будет не в кондиции несколько дней после?
— Еще лучше.
— Бел! Спасибо, — демон кидается мне на шею и целует в губы. Поцелуй становится все глубже, телу в ответ становится жарче, а воздуха в лёгких все меньше. Эл медленно отстраняется, притягательно улыбается мне и садится на место.
Вокруг в кафе все ошарашены, смотрят на нас, но мне плевать. Эл принимается за завтрак, я пью свой кофе.
— Бел, а где будет проходить действо? У тебя же не получится? – все наслышаны о моей вредной хозяйке квартиры. — Я, конечно, могу предложить мою квартиру для этого, но мне кажется, она мало подходит.
У Эла специфический вкус, что отражается в его квартире. Вообще это не квартира, а музей. Абстракционизма и сюрреализма. Такого смешения красок и невероятных идей не найти нигде. У него нет привычного разделения на комнаты, унитаз в шкафу, кровать под потолком. Все безумного красного цвета, с мазками ядовито-зеленого и солнечно-желтого. Как там можно проводить больше пяти минут в день – не представляю. Вот и Эл не представляет. Поэтому дома его можно застать разве что после длительных возлияний в честь какого-нибудь значимого праздника.
— А! – воскликнул Эл на все кафе. Официанты у стойки печально переглянулись, не зная, что еще ожидать от такого клиента. – Знаю, я тут слышал об одном месте…
Я приложил к его губам палец:
— Пришлешь адрес смской, хорошо?
Демон закивал в ответ и счастливо зажмурился.
— Мне пора, — улыбнулся я.
— Подожди, Бел. Ходят слухи, что кое-кто очень недоволен, что ты еще не приступил к своим обязанностям.
Эта новость заставила меня замереть. Это нехорошо. Черт, как я не хочу, придется заняться ангелочком. Я прекрасно понял, о ком говорит Эл, и предпочитал не злить этого «кое-кого».
— Советую начать как можно быстрее.
— Ага, — я кивнул Элу. – Во сколько встретимся?
— Думаю, в восемь, — прикинул демон.
— Тогда до встречи, — многообещающе подмигнул ему я.
— Не забудь ангелочка! – донеслось до меня вслед.
Что ж, нужно начинать учить Рафаэля. Я глянул на часы. На работе я сегодня вряд ли появлюсь, нужная папка с информацией о чистом человеке у меня с собой. Я сел в машину и поехал домой.
***
Ангелочек сидел на полу у балкона, скрестив ноги. Глаза его были закрыты, голова откинута назад, и я мог разглядеть на шее темные следы от ошейника. У него такая чувствительная кожа? Просто превосходно. Я не хотел, чтобы он заметил меня, поэтому только когда я присел рядом с ним на корточки, Рафаэль открыл глаза и вздрогнул, увидев меня.
— Привет, малыш. Как спалось? – было бы удивительно, если бы он ответил. Вчерашний урок не прошел даром.
Я протянул ему папку, и он несмело ее взял с неозвученным вопросом. Я любезно ответил:
— Наш первый грех.
***
Ее звали Алина. Фамилия – Аверина. Родилась в далеком селе, которого не существует даже на карте. Страшная нищета, недалекие родственники. На удивление девочка с детства очень хотела учиться. Она ходила в школу за пять километров пешком, несмотря на то, что просыпалась еще до рассвета и шла доить коров. Ее родные не разделяли ее тяги к знаниям, считали это блажью. Мать была уверена, что предназначение Алины – перенять ее гордую профессию доярки и нарожать кучу спиногрызов. Развлечений в селе не было, поэтому все поголовно пили. Насмотревшись, как отец бьет мать, как к нему приходит белочка, девочка все больше и больше хотела вырваться, боясь, что если не сделает этого сейчас, окончив школу, то уже никогда не осмелится.
Никому ничего не сказав, ребёнок ранним утром собралась, взяв лишь накопленные несколько тысяч рублей, и пошла к своей цели. Правда до нее ей пришлось преодолеть двадцать километров до железнодорожной развязки, сесть на товарняк и сутки ехать до крупного города, областного центра. Тот радостно принял ее в свои объятья, закрутил в шумной и радостной жизни, подарил столько эмоций, сколько Алиночка не испытывала за всю свою жизнь.
Планы у девушки были простые. Она не испытывала иллюзий, даже не думала поступать в знаменитые ВУЗы, а скромненько пришла и сдала экзамен на повара общепита. Ее сразу же приняли, даже выделили место в общежитии, где не было горячей воды, туалет был на улице, и повсюду ползали огромные тараканы. Все как в селе, за исключением тараканов, поэтому девушка была как дома.
Она окончила профессиональный лицей кулинарного искусства (нечто вроде ПТУ) и стала поваром, пристроилась по специальности в столовую при каком-то заводе. Почти всю зарплату исправно отсылала домашним, которые были злы на нее и не разговаривали с девушкой, однако деньги брали. Снимала Алиночка комнатку на самом краю города, с облупившейся краской вместо обоев и щелями в оконных рамах с палец. Ездила по два часа к работе и обратно, мало с кем общалась и думала — вот оно счастье.
Но сверху распорядились по-своему. Решили, хватит бедной провинциалке прозябать в своей хрущевке, готовить для вечно недовольных мужиков, занятых тяжелой работой. Однажды у Алиночки вдруг сломался каблук на сапожке. Сапожки у девушки были единственные, поэтому все произошедшее ее очень огорчило. Она кое-как доковыляла в летних балетках до остановки, надеясь в городе найти мастера, умеющего оказать ей неоценимую услугу – починить ее обувь. Девушка так спешила к автобусу и не заметила, что мелькнувший зеленый свет, сменился ярко-красным. От удара она подлетела как мячик и упала на асфальт в трех метрах от машины, ударившей ее. Из машины с водительского места выпорхнула дама на высоченных шпильках и в черной шляпке, с пассажирской стороны выскочил кругленький и маленький мужичок в красном пальто и пушистом шарфе. Они подбежали к ошарашенной Алиночке, которая была больше озабочена тем, что при ударе ее пальчики разжались, и пакет с сапожками отлетел куда-то в сторону. Дама принялась кричать на девушку, ссылаясь на то, что у нее слабое сердце и для нее такие нервные потрясения, как девушки, идущие не на свой свет светофора, опасны. Мужчина же замер с открытым ртом. Потом накрашенный ярко-красной помадой рот дамы открылся тоже. Они смотрели на Алиночку. Ее длинные волосы, обычно убранные в хвост, разметались, щечки порозовели, а глаза блестели от пережитого и от волнения за сапожки. Переглянувшись, странная дама и мужичок запихали девушку в свою большую черную машину, пообещав девушке, что с сапожками будет все хорошо. Они привезли ее к огромному сверкающему зданию, завели в большущий холл, подняли на лифте и усадили в огромной комнате на единственный стул, который освещался какими-то странными лампами на подставке, так же тут стояли вывернутые зонтики и еще разные незнакомые простой девушке предметы. Пришел мужчина с фотоаппаратом, за ним две молодые девушки, готовые к любой его просьбе. Дама перекинулась с фотографом парой фраз, попросила Алиночку смотреть прямо в камеру, и раздался щелчок. Затем все они кинулись к мониторам, стоящим в углу комнаты и через пару минут дама с волнением произнесла:
— Это она.
Алиночка ничего не поняла, но смущенно улыбнулась.
С этой минуты ее жизнь круто поменялась. Дама стала обучать ее всем премудростям модельного мастерства, мужичок водил в салоны и учил ухаживать за собой, правильно выбирать одежду и старался избавить от сельского говора. Через месяц Алиночка подписала контракт с крупной зарубежной фирмой на двести пятьдесят тысяч долларов. Через два месяца вышла замуж за известного бизнесмена. Через три открыла благотворительный детский фонд. Этот фонд действительно помогал. Алина лично занималась его деятельностью, успешно совмещая ее с модельной. Она вносила большую часть своего заработка на счет своего детища ежемесячно. Остальную часть своего заработка, к слову сказать, она отправляла родным в село, которые наотрез отказались переезжать в большой город, и пили пуще прежнего.
Муж Алины не мог нарадоваться на свою жену: честная, не гулящая, добрая, открытая. Работодатели тоже были в восторге: не капризная, не избалованная, очень трудолюбивая. Остальные, кто сталкивался с Алиной, тоже восхищались ей: отзывчивая, оптимистичная, всегда готовая помочь и всегда сдерживающая обещания. Очень многие: те, кому помог фонд девушки, - были ей благодарны, ставили за нее свечки в церкви, молились, чтобы у девушки все было хорошо.
***
Рафаэль дочитывал последний лист. Я стоял у окна и, честно говоря, тупо смотрел на город, который видел до этого тысячу раз.
— Мы обязательно должны делать это с ней? – тихо спросил ангелочек, зная ответ. – Но она помогает детям.
— Тем лучше, — отрезал я. Мне прекрасно было известно, что в графе достоинства у девушки было штук тридцать хвалебных слов.
— Но…
— Ты сам хотел стать демоном, — я обернулся и посмотрел прямо в карие глаза, надеясь, что до него доходит.
Он помолчал, вздохнул. Так мы до вечера сидеть будем, а «кое-кто» будет все так же недоволен.
— Ладно, какие идеи? Что бы ты сделал? – я украдкой зевнул.
— Не знаю.
Опять все самому, самому. У меня был план. Я даже уже начал его осуществлять, предвидя реакцию Рафаэля. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
— Через час, — я посмотрел на часы, — мы записаны на прием к самой Алине Авериной.
— Как? Мы ей раскроем свои лица?
— А что мешает нам это сделать?
— Просто… — начал Рафаэль и замолк.
Все ясно, он понятия не имеет о том, как подтолкнуть человека к греху. Наверное, ангелочек вообразил себе что-то фантастическое, что мы подкрадемся ночью к кровати, в которой сладко спит Алина, я произнесу пару древних заклинаний, и она станет обжорой. Ничего подобного. Заклинания – это вообще для слабаков. Ими пользуются люди типа Мерлина, продавшего свою душу кому-то из демонов, в обмен на часть его силы. К тому же девушка чистейшая и с ней простые штучки не пройдут. У нее сильная воля, твердые убеждения и желание творить добро. Нужно лишить ее всего постепенно, ввести в депрессию и тогда, уже слабая, она легко подойдет к нужному греху.
В дверь позвонили.
— Иди, открой, — приказал я Рафаэлю. Он, ожидая от меня подвоха, встал, подошел к двери и спросил:
— Кто там?
После довольно продолжительной паузы раздалось:
— Дилан.
Я прыснул со смеху и кивнул ангелочку, тот нехотя открыл дверь и на пороге появился чрезвычайно удивленный мой зам, пытающийся сохранять невозмутимое выражение. Последним кого видел Дилан в моей квартире кроме меня, был Пуфик. Вот откуда его удивление. Он бросил быстрый взгляд на мальчика, и повернулся ко мне:
— Вот то, что вы просили.
— Получилось?
— Да, все в лучшем виде.
После недавней оплошности Дилана я еще не решил вопрос о его наказании и все еще был сердит на него. Поэтому я просто указал ему на дверь. Сделал свое дело – вали. Он помялся, сунул Рафаэлю в руки пухлый конверт и ушел. Я явно ощутил его горечь и сожаление. Ничего, пусть помучается.
— Что ж, не выпускай конверт из рук, — я натянул пиджак и улыбнулся своему отражению в зеркале. – Пошли.
Погода была прекрасная, улицы свободны, и мы быстро доехали до бизнес-центра, где находился фонд Алины. Рафаэль молчал, сжимая конверт побелевшими пальцами.
Приятная пухленькая секретарша попросила нас подождать пару минут, я развлекался тем, что разглядывал фотографии счастливых людей, которым помогла наша Алина. Ха, скоро их не будет.
— Прошу, — секретарша проводила нас в конец коридора и распахнула перед нами дверь.
В жизни Алина Аверина была еще прекрасней, чем на фотографиях. Нежные локоны обрамляли ее лицо, придавая ему некоторую задорность, большие синие глаза, светившиеся теплом, вызывали симпатию, а открытая полуулыбка покоряла с первого взгляда. Несмотря на кажущуюся на первый взгляд хрупкость, в девушке чувствовался внутренний стержень и свет. Этого света в девушке было так много, что он, казалось, заполнял все пространство вокруг. Как у нее еще крыльев за спиной не было? Мне эта Алина не нравилась все больше и больше.
Я заметил, как вытянулось лицо Рафаэля. Как судорожно сжались его пальцы на конверте. Он чувствовал свет от девушки точно так же, как и я.
— Здравствуйте, — мелодичный голос был прекрасным завершающим штрихом к картине. Я заметил на точеной фигуре девушки простой брючный костюм и умилился этому. Зарабатывает столько денег, но не тратит их на одежду, предпочитая отдавать нуждающимся. Святая, блять. Я убью Эла при встрече. И как нам сталкивать эту Алину с ее пьедестала? Тут бы и сам Баал не справился. И что мы не взяли какого-нибудь бомжа, лишенного всего, в том числе и нравственности? Он бы совершил за кусок хлеба любой грех.
— Здравствуйте, — я выдал девушке в ответ одну из своих самых обворожительных улыбок. Девушка с интересом на меня смотрела, потом перевела взгляд на притихшего Рафаэля.
— Привет, — она так лучисто ему улыбнулась, что я зажмурился.
Секретарша с любовью смотрела на свою начальницу. Как и ангелочек. Мне пришлось его подтолкнуть к креслу и самому сесть в соседнее.
— Что-нибудь хотите? Воды, кофе? – поинтересовалась Алина.
— Нет, спасибо, всего лишь поговорить с вами наедине.
— Это легко устроить, — девушка улыбнулась секретарше. Ненавижу ее улыбку, хоть и вижу ее всего несколько минут, а уже мечтаю ее содрать с этого кукольного личика.
Секретарша, спохватившись, уходит. Рафаэль ерзает в кресле, а Алина с вежливым и терпеливым выражением смотрит то на меня, то на моего ученика. Ну, понеслось.
— Прежде всего, хотел бы отметить, что вы делаете благое дело, я восторгаюсь такими как вы, — ну не мог я отказать себе. Капелька цинизма так хорошо разбавит этот приторный коктейль. Рафаэля аж передернуло. Усмехаюсь про себя, а вслух говорю:
— Алина… как ваше отчество?
— Можно просто Алина.
— Алина, я хотел бы поделиться с вами некоторой информацией от чистого сердца.
— Да? – немного удивления в синих глазах. – Я слушаю.
— Отдай девушке конверт, — говорю я ангелочку. Он сглатывает. Не шевелится. – Отдай.
Не хочешь по-хорошему? Поговорим об этом попозже. Я ловко выхватываю конверт из цепких пальцев парня и протягиваю его девушке. Она берет его, раскрывает. На стол веером высыпаются фотографии. На них муж девушки запечатлен в разных позах с разными девушками. И кое-где даже с парнями. Смотрю, Дилана понесло. Алина хватает фотографию, где ее муж лежит на кровати в шикарной гостиной, а на нем сидит длинноногая блондинка. Очень четко видно, где член мужчины. Да-а, у Дилана явно талант. Как все правдоподобно. По лицу Алины пробегает тень. Она берет следующую фотографию, словно не веря. Потом еще одну. Слезы льются из ее глаз крупными каплями вместе с тушью и прочей косметикой, но она не замечает этого. Внезапно ее рот искажается и она кричит. Даже не кричит, нет, это больше похоже на вой. Вой раненой волчицы. Больше она не та красавица, встретившая нас, теперь она очередная из женщин, потерявшая веру в мужчин, глубоко раненая в самое сердце. Свет, исходящий от нее, тускнеет, как и тускнеет ее привлекательность. Словно краски сходят с ее лица под сильным напором воды. Хорошо замаскированные недостатки начинают проступать. Один глаз чуть косит, верхняя губа очень тонкая, а расширенные поры на лице отчетливо заметны. Девушка всхлипывает, икает, и у нее начинается истерика. Прибегает секретарша. Ошарашено замирает, потом с интересом смотрит на фото, берет одну, и я вижу промелькнувшее удовлетворение на ее лице. Людишки, что с них взять? Хватаю своего окаменевшего ученика и выволакиваю в коридор. Затем прижимаю к стене и шепчу ему в ухо:
— С ума сошел, малыш? Не исполнять мой приказ?
Он дергается, стискивает зубы, и я чувствую муку в его душе. О, как мило, он всем сердцем сопереживает нашей Алиночке. Хреновый из него демон, прямо скажу. И о чем Баал только думал? Кладу ангелочку ладонь под ребра с левой стороны и сжимаю руку. В это самое мгновение точно так же сжимаются его органы внутри. Рафаэль, не ожидавший такого, изгибается от боли. Его пульс зашкаливает, а температура тела подскакивает. Обычный человек не выдержал бы этого. Отпускаю мальчишку, поправляю галстук, пока он приходит в себя.
— Еще будешь так себя вести?
— Нет, — хрипит он, прижимая руки к животу.
— Хорошо, — я улыбаюсь. У меня прекрасное настроение. Я голоден и даже готов угостить Рафаэля обедом, хотя еще вчера решил заморить его голодом. Ничего, силы ему понадобятся сегодня вечером. О, как мне хочется узнать, что приготовил Эл.
Глава 6. Безумная ночь
Мы сидим в кафе друг напротив друга. Рафаэль смотрит куда угодно, только не на меня. А мне, в принципе, все равно. Я заказал себе пасту. Рафаэлю тоже, потому что этот паршивый ангелочек решил вдруг поиграть в молчанку. Не портить же себе воспитательными мерами обед? Я знаю, он сообразительный мальчик, понимает, что иначе никак, но ему уж очень жалко девушку. Приносят заказ. Полная тарелка пасты, залитая соусом. Это отвлекает паренька, и он с нарастающим аппетитом принимается за еду. А я размышляю – расходы на него оплачиваться будут? Что ж на меня его повесили и рады? Нужно будет поинтересоваться.
— Он, правда, изменял? – подает голос Рафаэль, все так же не глядя на меня.
— Нет. Эти фото ненастоящие.
Ангелочек как будто сдувается и откладывает вилку. Я продолжаю, жадно следя за его эмоциями:
— А знаешь, что самое интересное? Что ее муж получил точно такие фото, только Алина на них в главной роли.
Он медленно поднимает голову, и я вижу, что его глаза горят гневом и ненавистью.
— Ты отвратительный.
— Спасибо за комплимент, малыш.
— Так нельзя.
— Ну, конечно.
— Ты поплатишься за это.
— Да? Буду гореть в Аду? – я хмыкнул. – Послушай, мой маленький друг, я тебе объясню в первый и последний раз. Это сущность любого демона – делать нехорошие вещи. Тебе тоже придется. Если ты когда-нибудь хочешь стать демоном. Если нет, только скажи мне – я устраиваю тебе встречу с Баалом и… Ну, конец каждый представит в силу своего воображения. Ты это понимаешь? Мне надоело с тобой нянчиться. Я проявляю свое великодушие, а ты не ценишь.
— Это в чем же выражается твое великодушие? В том, что поселил меня на балконе? В том, что запрещаешь пользоваться ванной? В том, что моришь голодом? В том, что унижаешь?
— Вот не делай добра – все равно не оценят, — вздохнулось мне. Я же его покормил, разве это не затмевает все остальное? – Да, знаешь, малыш, я и дальше себя так буду вести. А может, все будет еще хуже. Не будь идиотом, я демон. Как и ты в будущем. И было бы неплохо, чтобы ты дожил до этого момента, раз уж ты кинул мне вызов.
— Не только тебе, — неожиданно хладнокровно произнес Рафаэль.
— Кому еще?
— Всем, кто был там тогда.
— Да ты смел, как я погляжу, — какой забавный мальчик. Он уверен в своей правоте. — И ты веришь, что справишься с нами?
— Я знаю, что справлюсь с вами. И с тобой.
— Буду ждать, ангелочек, — я улыбаюсь ему и думаю, что давно моя жизнь не была такой веселой.
Я не тороплю Рафаэля, когда он принимается доедать остывшую пасту, спокойно пью кофе. У нас есть на сегодня еще одно дельце. Я глянул на часы – как раз успеем, а потом по адресу, который прислал Эл. Надеюсь, все готово.
***
Старый центр. Невысокие здания, построенные купцами десятки лет назад. В таком здании на первом этаже находится небольшая кондитерская. Ее хозяин пухленький мужчина средних лет. Такой же мягкий внутри, как и снаружи, поэтому особых грехов за ним не водилось. Рафаэль немного удивился, когда я открыл двери кондитерской и пропустил его вперед. Мне повезло. Сам хозяин стоял за прилавком, да и посетителей немного.
— Добрый день, — поприветствовал он нас. – Что желаете? У нас сегодня вкуснейший штрудель.
Замечаю, что глаза ангелочка разбегаются. О, да он сладкоежка? Как мило. Нужно убрать из дома все сладкое. А нет, лучше купить огромный торт, а ему не дать. Ладно, потом, сейчас хозяин кондитерской. Как там его зовут… А, все равно.
— Могу я с вами поговорить буквально пару минут наедине?
— А зачем? – нахмуривается мужчина.
Ну вот, если демон говорит – поговорить, значит нужно сразу соглашаться. Я обхожу прилавок под его изумленным взглядом, хватаю его за руку и тяну в подсобку. Рафаэль спешит следом. Отшвыриваю мужчину к стене, кидаю перед ним карточку с адресом и говорю:
— Ты будешь каждый день присылать по этому адресу подарки со своей продукцией. И лучше, если ты будешь каждый раз прикладывать открытки со словами «восхищен», «люблю» и прочей чушью. Понял?
— Почему я должен это делать? – мужчина попытался придать себе бравый вид.
Я позволил чертам лица на мгновение приобрести демонические черты. Кондитера перекосило. По ходу, на всю жизнь. Ну, дошло почему?
— Ангелочек, — я поворачиваюсь к парню, – убедись, что он понял.
— Как? – он растерян.
— Как хочешь, — пока спокойно отвечаю я.
Рафаэль выглядит так же испуганно, как и кондитер. Но делает к нему шаг и извиняющимся тоном задает вопрос:
— Вы поняли?
Мужчина быстро-быстро кивает.
— Он понял, — резюмирует ангелочек и собирается выскользнуть, только я успеваю перехватить его за предплечье и развернуть к себе.
— Ты должен убедиться, что он понял. Иначе…
— Хорошо, — пищит парень. То ли я сейчас грозен, то ли больно сдавил его предплечье.
— Ты, кусок сала, понял все, что тебе сказал великий демон? – вдруг заявляет Рафаэль. У меня дернулся глаз. Это он меня сейчас назвал «великим»? Так. Что тут не так? Мужчина переводил взгляд с меня на парня и вдруг хлопнулся в обморок. Слабак. Я глянул на часы – половина восьмого. Нужно спешить.
***
В поисках нужной улицы мы плутали битый час. Я потерял терпение окончательно и злился. Эл не мог поближе найти место? И вообще, что я должен искать? В адресе только значилась улица и номер дома. Это многоэтажка, панелька, небоскреб? Эл с его загадками… Черт бы его побрал. Наконец, я свернул под «кирпич» и увидел нужный дом и улицу. Ага. Наконец-то. Трехэтажное непривлекательное здание, которому срочно требовался капитальный ремонт. Это сюда меня пригласил Эл? Он ничего не попутал? Рафаэль с интересом оглядывался. Вот, и мне интересно. Я вышел из машины, парень последовал за мной. Так дом есть, улица есть, а заходить куда?
— Может, сюда? – робко предложил ангелочек, указывая на единственную дверь в доме. Такую же непрезентабельную, пошарпанную, как и само здание.
— Гений, блять, — но я постучался в эту дверь, надеясь, что она распахнется.
Не мой день. Дверь открывается, мы заходим и оказываемся в царстве разврата. Вообще-то, это название, оно светится на стене, призывно так. Я оглядываю интерьер. Стены задрапированы темно-бордовым бархатом, под потолком люстры с десятками свисающих кристаллов. Светят они приглушенно, создавая нужный интим. На полу дорогие ковры, шкуры животных. Занимательное местечко. И как только Эл их находит? Девушка, открывшая нам, проводит нас к этакой стойке, сделанной как будто изо льда.
— Приветствуем вас, — улыбается другая девушка. Обе в темных облегающих платьях.
— Мой друг Элигос ждет нас.
Девушки синхронно кивают. Та, что встретила нас, указывает нам на лестницу на второй этаж и останавливается у второй двери справа.
— Приятного времяпровождения, — кланяется она и уходит.
Сразу же ощущаю, как напрягся ангелочек. Поздно, малыш, тебе никуда не деться. Сжимаю его запястье и буквально заталкиваю в комнату. Она большая, в таком же стиле, что и все здесь. Справа огромная кровать, слева барная стойка за которой сидят Эл, Ботис, Зепар и Гасион.
— Эл, — протягиваю я сокрушенно, запирая дверь на ключ и кладя этот самый ключ себе в карман. – Обязательно было всех собирать?
Если честно, то я ничуть не удивлен, примерно этого я и ожидал, более того, так даже интересней.
— И тебе привет, Белет, — усмехается Ботис.
Эл встает с двумя бокалами вина и подходит к нам. Ангелочек позади меня пытается слиться с дверью. Эл протягивает мне бокал, с интересом разглядывая парня.
— Хм, а он ничего так.
Отпиваю глоток и морщусь:
— А виски нет?
— Есть, — отвечает Ботис и показывает бутылку. Зепар и Гасион не отрывают взгляда от Рафаэля.
Ставлю бокал на ближайший столик, направляюсь к барной стойке, а там Ботис уже протягивает мне стакан, в котором до половины налит виски и плавает пара кубиков льда.
— Маленький, ну что ты боишься, — воркует Эл. Мы все оборачиваемся, не хочется пропускать такое представление. – Хочешь вина?
Демон протягивает ангелочку бокал, но Рафаэль выбивает его из рук. Эл хмурится:
— Я же с тобой по-хорошему, хотел помочь расслабиться.
Рафаэль со всей силой стучит по двери ногами и руками и кричит:
— Помогите! Помогите!
Мы переглядываемся и разражаемся хохотом. Да его тут убивать будут – не придет никто.
— Как дела, Белет? – интересуется Зепар, отпивая своего вина.
— Неплохо так. Ты как?
— У меня среднячок. Премии лишили.
— Да? Что так? – я отщипываю виноградинку, не обращая внимания на вопли Рафаэля, которого Эл тянул за волосы по полу.
— Агарес решил, что мой Легион проявил себя хуже всех.
— Хм, — многозначительно выдал я, считая, что и, правда, его Легион был самым слабым. – А у меня лекарь выеживается, денег требует.
— Во-во, — вступает в разговор Ботис. – У меня та же фигня.
— И что ты делаешь? – поинтересовался Зепар.
— Терплю, — пожал плечами Ботис, а Гасион выдал:
— Ангельское терпение требует дьявольской силы.
Зепар хмыкнул, Ботис вздохнул, а я потянулся за бутылкой. Эл как раз закончил с ангелочком. Вообще, я так и не понял, что они делали – вроде как боролись. Эл что-то ему говорил, парень огрызался в ответ и верещал. Сейчас демон стащил с ангелочка футболку и связал его руки.
— Закрой ему рот, а? – Ботис никогда не отличался терпением и не выносил громкие, режущие ухо звуки.
Эл достал из кармана кляп, ловко приподнял шею Рафаэля и застегнул ремешок. Практика – вот что главное в этом нелегком деле. Через пару минут ангелочек остался без одежды, мы смогли лицезреть его безволосую грудь, плоский живот и темный пушок вокруг члена.
— А он и, правда, ничего, — хмыкнул Зепар.
— Ну что, время шоу? – улыбнулся Эл. Растрепанный, раскрасневшийся. Мы с Гасионом им невольно залюбовались. Эл потянулся к Рафаэлю, вдруг перевернул его, подложил под живот большую подушку, а колени привязал черными лентами к локтям. Получилось здорово. Рафаэль как будто специально отставлял свою задницу. Как он не пытался вырваться, его дерганья ни к чему не привели, зато нам доставили немало приятных минут.
Эл тем временем куда-то потянулся и выудил несколько фаллоимитаторов разного размера и тюбик. Смазки, наверное. Да, угадал. Он выдавил на самый скромный фаллоимитатор прозрачный гель и растер его по всей длине. Затем он приставил свою игрушку к отверстию парня и стал медленно-медленно вводить. Я оценил его деликатность, хотя на его месте я бы с удовольствием порвал ангелочка. Остановившись на середине, Эл милостиво дал парню прийти в себя. Мы ясно видели, как узкая дырочка напрягалась, впуская в себя фаллоимитатор. Это чертовски возбуждало. Эл подмигнул нам и стал засовывать игрушку дальше. Ангелочек сладко застонал. Ну, стонал он от боли, но для нас это звучало так сладко, что мы в вожделении подались вперед. Эл резко выдернул фаллоимитатор, взял побольше размером и стал медленно проталкивать его в парня. Глухой крик был лучшей наградой. Вообще-то, Эл даже оказывал любезность парню, растягивая его.
Гасион допил вино, со звоном поставил бокал и, немного покачиваясь, направился к Элу и ангелочку. Ботис же плеснул еще себе и мне виски. Зепар больше смотрел на Эла, чем на распластанного ангелочка, а мне вдруг захотелось заглянуть Рафаэлю в глаза. Я осушил свой стакан за пару секунд и подошел к кровати. Гасион примостился позади Эла, расстегнул его рубашку и поигрывал с его сосками. Я помню, у него это очень чувствительная зона. Сам Эл продолжал свое занятие, поменяв в очередной раз фаллоимитатор на больший. Узкая дырочка, казалось, с трудом вмещала в себя предмет.
Голова Рафаэля была опущена вниз, волосы упали ему на лицо. Я коснулся его плеч, чувствуя, как они напряжены, провел по шее, осторожно расстегнул ремешок от кляпа и отбросил ненужную вещь в сторону. Затем подцепил подбородок ангелочка и приподнял его. Он крепко зажмурился, сжал зубы, стараясь не издать ни звука. Но беспорядочные, шумные вдохи и выдохи его выдавали.
Я очертил линию его лица, убрал с висков капельки пота. Он задрожал. Маленький, глупенький мальчик. Я лег перед ним, чтобы наши лица были на одном уровне и тихо произнес:
— Открой глаза.
Он не повиновался. Я видел промелькнувшую тень по его лицу, видел, как в него входит черный блестящий от смазки фаллоимитатор, как Эл пощипывает его бедра, а самого Эла целует в шею Гасион, спускаясь ниже по позвонкам.
— Открой глаза, ангелочек, — шепчу я ласково, почти касаясь его уха губами, — или я возьму нож и вырежу тебе веки.
Рафаэль вздрагивает. Он знает, что я не шучу, я сделаю это. Несколько секунд думает, но здравый смысл перевешивает, и он распахивает свои карие глаза. Так близко я их не видел, а может и видел, но не обращал внимания. В приглушенном, мягком свете они казались глубокими, почти бархатно-черными с золотистыми вкрапинками. И в них было все то, что я так хотел увидеть: стыд, страх и унижение. Я перебирал его волосы, чувствуя, какие они мягкие, пока Эл пытался засунуть в него самый большой по размеру фаллоимитатор. Ангелочек замер, ему было больно, и он не знал, что с этим делать. Как, наверное, ему хочется оказаться как можно дальше отсюда. Но он сам виноват, не нужно даже было затевать все это, не нужно бросать вызов тем, кто сильней тебя. Я снова наклоняюсь к нему и шепчу:
— Я хочу, чтобы ты взял у меня в рот.
В его глазах застывает ужас.
— Не стоит говорить, что будет, если ты откажешься?
Он морщится, но от того, что Эл, наконец, засунул в него фаллоимитатор и теперь медленно погружал его глубже. Ботис и Зепар решили, что хватит им просиживать так далеко, когда тут основное действо, и подходят, садятся на кровать. Тут всем хватит места. Ложе просто огромное. Демоны беззастенчиво лапают тело ангелочка, а я достаю свой член и приставляю его к плотно сомкнутым губам. Рафаэль не посмеет не повиноваться. Пара долгих секунд, и он позволяет моему члену скользнуть глубже в рот.
— А теперь соси его, — подсказываю я, и он начинает делать это неумело, но так возбуждающе, что голову сносит после пары минут его неловких движений. Я хочу его. Немедленно. Эл понимает все, лишь бросив взгляд на меня, вытаскивает фаллоимитатор и довольно улыбается, когда рука Гасиона ныряет в его брюки и гладит его член.
Пристраиваюсь сзади и вхожу. Легко, но тугие мышцы тут же обхватывают меня. Он горячий, от него все так же по-детски пахнет, я живо ощущаю его пьянящий страх, смешанный с унижением, перетекающий из одного состояния в другое, словно ртуть. Двигаюсь, стараясь не торопиться, однако это так сложно, особенно когда Ботис занимает моё место, вставляет свой немаленький член в ангелочка рот и быстро трахает его, стараясь засунуть свой орган как можно глубже, не сдерживая себя, как я. Слышу протяжные стоны Эла, жалобные всхлипы Рафаэля, частое пыхтение Ботиса и кончаю. Восхитительно. Отхожу, едва не теряя равновесие, потому что перед глазами темно. Добираюсь до барной стойки, а мое место уже занимает Зепар.
Виски отрезвляет, как бы неправильно это не звучало. Наслаждаюсь тем, как моего ученика трахают с двух сторон. Снова возбуждаюсь. Немыслимо. Эл с Гасионом настолько увлеклись собой, что свалились с кровати, но это их не остановило. Они продолжили на полу. Ботис кончает с громким рыком, едва не перевоплотившись в демона. Эл так орет будто его режут, Гасион забавно декламирует какой-то похабный стишок, а Зепар изливаясь в ангелочка, прикусывает от души его плечо.
Через пару минут все они (кроме ангелочка, конечно, оставшегося лежать связанным) собираются вокруг барной стойки. Выпивают, шутят. Полуодетые, раскрасневшиеся, в прекрасном расположении духа.
— Это еще не все, — усмехается Эл и замолкает на пару секунд, чтобы глотнуть вина. Его глотки глубокие, торопливые, красная жидкость стекает по его подбородку на грудь. – У нас есть качели.
Он хватает кусочек персика и кидается прикреплять эти самые качели к потолку, где были специальные крюки для этого. Гасион бросается помогать ему. Потом они развязывают ангелочка и ведут к качелям, укладывают его спиной на это нехитрое приспособление, закрепляют ремни на лодыжках и запястьях. Рафаэль не сопротивляется, у него измученный вид и обреченное выражение лица. Эл натягивает тросы, и ангелочек оказывается в крайне соблазнительной позе – ноги его подняты вверх и разведены, под спиной толстый ремень, держащий его вес, руки заведены за спину и крепко связаны.
— Ну, как? – спрашивает Эл, поглаживая вялый член Рафаэля.
— Потрясающе, — честно говорю я, и первый иду испробовать эту интригующую штуку.
Я без усилий проникаю в тело парня, из него еще сочится чья-то сперма, но меня это не смущает. Сразу же понимаю всю прелесть качелей – можно легко менять угол и скорость фрикций. Я, конечно, выбираю самый быстрый темп, натягивая на себя тело ангелочка до самого конца. Он не стонет, кусает губы, закрывает глаза, но не стонет. Гордый? Вколачиваюсь в него так, что наши бедра звонко шлепаются друг о друга. Нет. Он бледнеет, хотя куда уж сильней, зажмуривается еще крепче, и всё же не издает ни звука. Ну и хрен с ним. Кончаю, не так бурно, как в первый раз, зато прихожу в себя дольше. Мое место занимает Эл, после него идет Гасион, затем Ботис и завершает катание на качелях Зепар. Ангелочек затрахан до предобморочного состояния. Эл помогает ему спуститься и отводит его в ванную.
— Он такой нежный, — говорит Зепар, потягиваясь. – Повезло тебе, Бел, такой сладкий мальчик с тобой живет. Можешь оприходовать его, когда хочешь.
— Если бы его еще учить не нужно было – цены б ему не было, — отвечаю я, заливая в себя очередную порцию виски.
— Как у тебя с этим? – это Эл. Даже не удосужившийся одеться.
— Приступили.
— И какой он грех выбрал?
— Чревоугодие.
— Ха, вот идиот.
— Я тоже так подумал, — усмехаюсь я, — но делать-то все приходится мне.
— Вообще, да, — Ботис, чешет волосатую грудь рукой. – Сначала бы пройти первый грех, а потом уже выделываться. А то вроде как не пройдешь – скажут плохой учитель.
— Да мне по фигу, если честно.
— Ну, — протянул Гасион, — не стоит так. Это опасные игры.
— Ты знаешь больше, чем я? – вдруг догадался я. Он явно что-то недоговаривал. И эта уверенность в голосе. Откуда ей взяться?
— За вами весь Ад наблюдает.
— А что больше заняться нечем?
— Скучно, — пожимает плечами Гасион. Эл кивает. Ботис ухмыляется, а Зепар жует что-то.
— Ну, на кого кто поставил? – немного раздражаюсь я.
— Я на тебя, — улыбается Эл.
— И я, — Ботис.
— Я тоже, — Зепар.
Конечно, Гасион говорит:
— А я на ангелочк