В. Базанов ПОЭЗИЯ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА 5 глава




Тебя зовет и кличет

Товарищ твой Мартин!

 

Отец лежит убитый,

Но он не пал, как трус.

Я слышу, он зовет нас,

О верный мой Исус.

 

Зовет он нас на помощь,

Где бьется русский люд,

Велит стоять за волю,

За равенство и труд!..»

 

И, ласково приемля

Речей невинных звук,

Сошел Исус на землю

С неколебимых рук.

 

Идут рука с рукою,

А ночь черна, черна!..

И пыжится бедою

Седая тишина.

 

Мечты цветут надеждой

Про вечный, вольный рок.

Обоим нежит вежды

Февральский ветерок.

 

Но вдруг огни сверкнули…

Залаял медный груз.

И пал, сраженный пулей,

Младенец Иисус.

 

Слушайте:

Больше нет воскресенья!

Тело его предали погребенью:

Он лежит

На Марсовом

Поле.

 

А там, где осталась мать,

Где ему не бывать

Боле,

Сидит у окошка

Старая кошка,

Ловит лапой луну…

 

Ползает Мартин по полу:

«Соколы вы мои, соколы,

В плену вы,

В плену!»

Голос его все глуше, глуше,

Кто-то давит его, кто-то душит,

Палит огнем.

 

Но спокойно звенит

За окном,

То погаснув, то вспыхнув

Снова,

Железное

Слово:

«Рре-эс-пу-у-ублика!»

 

1917

 

Отчарь

 

 

 

Тучи — как озера,

Месяц — рыжий гусь.

Пляшет перед взором

Буйственная Русь.

 

Дрогнул лес зеленый,

Закипел родник.

Здравствуй, обновленный

Отчарь мой, мужик!

 

Голубые воды —

Твой покой и свет,

Гибельной свободы

В этом мире нет.

 

Пой, зови и требуй

Скрытые брега;

Не сорвется с неба

Звездная дуга!

 

Не обронит вечер

Красного ведра;

Могутные плечи —

Что гранит-гора.

 

 

 

Под облачным древом

Верхом на луне

Февральской метелью

Ревешь ты во мне.

 

Небесные дщери

Куделят кремник;

Учил тебя вере

Седой огневик.

 

Он дал тебе пику,

Грозовый ятаг

И силой Аники[57]

Отметил твой шаг.

 

Заря — как волчиха

С осклабленным ртом;

Но гонишь ты лихо

Двуперстным крестом.

 

Протянешь ли руку

Иль склонишь ты лик,

Кладешь ей краюху

На желтый язык.

 

И чуется зверю

Под радугой слов:

Алмазные двери

И звездный покров.

 

 

 

О чудотворец!

Широкоскулый и красноротый,

Приявший в корузлые руки

Младенца нежного,—

Укачай мою душу

На пальцах ног своих!

 

Я сын твой,

Выросший, как ветла

При дороге,

Научился смотреть в тебя,

Как в озеро.

Ты несказанен и мудр.

 

По сединам твоим

Узнаю, что был снег

На полях

И поемах.

По глазам голубым

Славлю

Красное

Лето.

 

 

 

Ах, сегодня весна, —

Ты взыграл, как поток!

Гладит волны челнок,

И поет тишина.

 

Слышен волховский звон

И Буслаев разгул,

Закружились под гул

Волга, Каспий и Дон.

 

Синегубый Урал

Выставляет клыки,

Но кадят Соловки[58]

В его синий оскал.

 

Всех зовешь ты на пир,

Тепля клич, как свечу,

Прижимаешь к плечу

Нецелованный мир.

 

Свят и мирен твой дар,

Синь и песня в речах,

И горит на плечах

Неотъемлемый шар!..

 

 

 

Закинь его в небо,

Поставь на столпы!

Там лунного хлеба

Златятся снопы.

 

Там голод и жажда

В корнях не поют,

Но зреет однаждный

Свет ангельских юрт.

 

Там с вызвоном блюда

Прохлада куста,

И рыжий Иуда

Целует Христа.

 

Но звон поцелуя

Деньгой не гремит,[59]

И цепь Акатуя —

Тропа перед скит.

 

Там дряхлое время,

Бродя по лугам,[60]

Все русское племя

Сзывает к столам.

 

И, славя отвагу

И гордый твой дух,

Сыченою брагой

Обносит их круг.

 

<1917>

 

«Небо ли такое белое…»

 

 

Небо ли такое белое,

Или солью выцвела вода?

Ты поешь, и песня оголтелая

Бреговые вяжет повода.

 

Синим жерновом развеяны и смолоты

Водяные зерна на муку.

Голубой простор и золото

Опоясали твою тоску.

 

Не встревожен ласкою угрюмою

Загорелый взмах твоей руки.

Все равно — Архангельском иль Умбою[61]

Проплывать тебе на Соловки.

 

Все равно под стоптанною палубой

Видишь ты погорбившийся скит.

Подпевает тебе жалоба

Об изгибах тамошних ракит.

 

Так и хочется под песню свеситься

Над водою, спихивая день…

Но спокойно светит вместо месяца

Отразившийся на облаке тюлень.

 

1917

 

«Свищет ветер под крутым забором…»

 

 

Свищет ветер под крутым забором,

Прячется в траву.

Знаю я, что пьяницей и вором

Век свой доживу.

Тонет день за красными холмами,

Кличет на межу.

Не один я в этом свете шляюсь,

Не один брожу.

Размахнулось поле русских пашен,

То трава, то снег,

Все равно, литвин я иль чувашин,

Крест мой как у всех.

Верю я, как ликам чудотворным,

В мой потайный час.

Он придет бродягой подзаборным,

Нерушимый Спас.

Но, быть может, в синих клочьях дыма

Тайноводных рек

Я пройду его с улыбкой пьяной мимо,

Не узнав навек.

Не блеснет слеза в моих ресницах,

Не вспугнет мечту.

Только радость синей голубицей

Канет в темноту.

И опять, как раньше, с дикой злостью

Запоет тоска…

Пусть хоть ветер на моем погосте

Пляшет трепака.

 

<1917>

 

Преображение

 

Разумнику Иванову

 

 

 

Облаки лают,

Ревет златозубая высь…

Пою и взываю:

Господи, отедись!

 

Перед воротами в рай

Я стучусь;

Звездами спеленай

Телицу-Русь.

 

За тучи тянется моя рука,

Бурею шумит песнь.

Небесного молока

Даждь мне днесь.

 

Грозно гремит твой гром,

Чудится плеск крыл.

Новый Содом[62]

Сжигает Егудиил[63].

 

Но твердо, не глядя назад,

По ниве вод

Новый из красных врат

Выходит Лог.

 

 

 

Не потому ль в березовых

Кустах поет сверчок

О том, как ликом розовым

Окапал рожь восток;

 

О том, как богородица,

Накинув синий плат,

У облачной околицы

Скликает в рай телят.

 

С утра над осенни&#769;цею

Я слышу зов трубы.

Теленькает синицею

Он про глагол судьбы.

 

«О, веруй, небо вспенится,

Как лай, сверкнет волна.

Над рощею ощенится

Златым щенком луна.

 

Иной травой и чащею

Отенит мир вода.

Малиновкой журчащею

Слетит в кусты звезда.

 

И выползет из колоса,

Как рой, пшеничный злак,

Чтобы пчелиным голосом

Озлатонивить мрак…»

 

 

 

Ей, россияне!

Ловцы вселенной,

Неводом зари зачерпнувшие небо, —

Трубите в трубы.

 

Под плугом бури

Ревет земля.

Рушит скалы златоклыкий

Омеж[64].

 

Новый сеятель

Бредет по полям,

Новые зерна

Бросает в борозды.

 

Светлый гость в колымаге к вам

Едет.

По тучам бежит

Кобылица.

 

Шлея на кобыле —

Синь.

Бубенцы на шлее —

Звезды.

 

 

 

Стихни, ветер,

Не лай, водяное стекло.

С небес через красные сети

Дождит молоко.

 

Мудростью пухнет слово,

Вязью колося поля.

Над тучами, как корова,

Хвост задрала заря.

 

Вижу тебя из окошка,

Зиждитель щедрый,

Ризою над землею

Свесивший небеса.

 

Ныне

Солнце, как кошка,

С небесной вербы

Лапкою золотою

Трогает мои волоса.

 

 

 

Зреет час преображенья,

Он сойдет, наш светлый гость,

Из распятого терпенья

Вынуть выржавленный гвоздь.

 

От утра и от полудня

Под поющий в небе гром,

Словно ведра, наши будни

Он наполнит молоком.

 

И от вечера до ночи,

Незакатный славя край,

Будет звездами пророчить

Среброзлачный урожай.

 

А когда над Волгой месяц

Склонит лик испить воды, —

Он, в ладью златую свесясь,

Уплывет в свои сады.

 

И из лона голубого,

Широко взмахнув веслом,

Как яйцо, нам сбросит слово

С проклевавшимся птенцом.

 

<1917>

 

«Нивы сжаты, рощи голы…»

 

 

Нивы сжаты, рощи голы,

От воды туман и сырость.

Колесом за сини горы

Солнце тихое скатилось.

 

Дремлет взрытая дорога.

Ей сегодня примечталось,

Что совсем-совсем немного

Ждать зимы седой осталось.

 

Ах, и сам я в чаще звонкой

Увидал вчера в тумане:

Рыжий месяц жеребенком

Запрягался в наши сани.

 

1917

 

«Я по первому снегу бреду…»

 

 

Я по первому снегу бреду,

В сердце ландыши вспыхнувших сил.

Вечер синею свечкой звезду

Над дорогой моей засветил.

 

Я не знаю, то свет или мрак?

В чаще ветер поет иль петух?

Может, вместо зимы на полях

Это лебеди сели на луг.

 

Хороша ты, о белая гладь!

Греет кровь мою легкий мороз!

Так и хочется к телу прижать

Обнаженные груди берез.

 

О, лесная, дремучая муть!

О, веселье оснеженных нив!..

Так и хочется руки сомкнуть

Над древесными бедрами ив.

 

<1917>

 

«О, верю, верю, счастье есть!..»

 

 

О, верю, верю, счастье есть!

Еще и солнце не погасло.

Заря молитвенником красным

Пророчит благостную весть.

О, верю, верю, счастье есть.

 

Звени, звени, златая Русь,

Волнуйся, неуемный ветер!

Блажен, кто радостью отметил

Твою пастушескую грусть.

Звени, звени, златая Русь.

 

Люблю я ропот буйных вод

И на волне звезды сиянье.

Благословенное страданье,

Благословляющий народ.

Люблю я ропот буйных вод.

 

1917

 

«О муза, друг мой гибкий…»

 

 

О муза, друг мой гибкий,

Ревнивица моя.

Опять под дождик сыпкий

Мы вышли на поля.

 

Опять весенним гулом

Приветствует нас дол,

Младенцем завернула

Заря луну в подол.

 

Теперь бы песню ветра

И нежное баю —

За то, что ты окрепла,

За то, что праздник светлый

Влила ты в грудь мою.

 

Теперь бы брызнуть в небо

Вишневым соком стих

За отческую щедрость

Наставников твоих.

 

О, мед воспоминаний!

О, звон далеких лип!

Звездой нам пел в тумане

Разумниковский лик.

 

Тогда в веселом шуме

Игривых дум и сил

Апостол нежный Клюев

Нас на руках носил.

 

Теперь мы стали зрелей

И весом тяжелей…

Но не заглушит трелью

Тот праздник соловей.

 

И этот дождик шалый

Его не смоет в нас,

Чтоб звон твоей лампады

Под ветром не погас.

 

1917

 

«О, пашни, пашни, пашни»

 

 

О, пашни, пашни, пашни,

Коломенская грусть,

На сердце день вчерашний,

А в сердце светит Русь.

 

Как птицы, свищут версты

Из-под копыт коня.

И брызжет солнце горстью

Свой дождик на меня.

 

О, край разливов грозных

И тихих вешних сил,

Здесь по заре и звездам

Я школу проходил.

 

И мыслил и читал я

По библии ветров,

И пас со мной Исайя

Моих златых коров.

 

<1917–1918>

 

«Песни, песни, о чем вы кричите?..»

 

 

Песни, песни, о чем вы кричите?

Иль вам нечего больше дать?

Голубого покоя нити

Я учусь в мои кудри вплетать.

 

Я хочу быть тихим и строгим.

Я молчанью у звезд учусь.

Хорошо ивняком при дороге

Сторожить задремавшую Русь.

 

Хорошо в эту лунную осень

Бродить по траве одному

И сбирать на дороге колосья

В обнищалую душу-суму.

 

Но равнинная синь не лечит.

Песни, песни, иль вас не стряхнуть?..

Золотистой метелкой вечер

Расчищает мой ровный путь.

 

И так радостен мне над пущей

Замирающий в ветре крик:

«Будь же холоден ты, живущий,

Как осеннее золото лип».

 

<1917–1918>

 

Инония [65]

 

Пророку Иеремии [66]

 

 

 

Не устрашуся гибели,

Ни копий, ни стрел дождей, —

Так говорит по Библии

Пророк Есенин Сергей.

 

Время мое приспело,

Не страшен мне лязг кнута.

Тело, Христово тело,

Выплевываю изо рта.

 

Не хочу восприять спасения

Через муки его и крест:

Я иное постиг учение

Прободающих вечность звезд.

 

Я иное узрел пришествие —

Где не пляшет над правдой смерть.

Как овцу от поганой шерсти, я

Остригу голубую твердь.

 

Подыму свои руки к месяцу,

Раскушу его, как орех.

Не хочу я небес без лестницы,

Не хочу, чтобы падал снег.

 

Не хочу, чтоб умело хмуриться

На озерах зари лицо.

Я сегодня снесся, как курица,

Золотым словесным яйцом.

 

Я сегодня рукой упругою

Готов повернуть весь мир…

Грозовой расплескались вьюгою

От плечей моих восемь крыл.

 

 

 

Лай колоколов над Русью грозный —

Это плачут стены Кремля.

Ныне на пики звездные

Вздыбливаю тебя, земля!

 

Протянусь до незримого города,

Млечный прокушу покрав.

Даже богу я выщиплю бороду

Оскалом моих зубов.

 

Ухвачу его за гриву белую

И скажу ему голосом вьюг:

Я иным тебя, господи, сделаю,

Чтобы зрел мой словесный луг!

 

Проклинаю я дыхание Китежа[67]

И все лощины его дорог.

Я хочу, чтоб на бездонном вытяже

Мы воздвигли себе чертог.

 

Языком вылижу на иконах я

Лики мучеников и святых.

Обещаю вам град Инонию,

Где живет божество живых!

 

Плачь и рыдай, Московия!

Новый пришел Индикоплов[68].

Все молитвы в твоем часослове я

Проклюю моим клювом слов.

 

Уведу твой народ от упования,

Дам ему веру и мощь,

Чтобы плугом он в зори ранние

Распахивал с солнцем нощь.

 

Чтобы поле его словесное

Выращало ульями злак,

Чтобы зерна под крышей небесною

Озлащали, как пчелы, мрак.

 

Проклинаю тебя я, Радонеж[69],

Твои пятки и все следы!

Ты огня золотого залежи

Разрыхлял киркою воды.

 

Стая туч твоих, по-волчьи лающих,

Словно стая злющих волков,

Всех зовущих и всех дерзающих

Прободала копьем клыков.

 

Твое солнце когтистыми лапами

Прокогтялось в душу, как нож.

На реках вавилонских мы плакали,[70]

И кровавый мочил нас дождь.

 

Ныне ж бури воловьим голосом

Я кричу, сняв с Христа штаны:

Мойте руки свои и волосы

Из лоханки второй луны.

 

Говорю вам — вы все погибнете,

Всех задушит вас веры мох.

По-иному над нашей выгибью

Вспух незримой коровой бог.

 

И напрасно в пещеры селятся

Те, кому ненавистен рев.

Все равно — он иным отелится

Солнцем в наш русский кров.

 

Все равно — он спалит телением,

Что ковало реке брега.

Разгвоздят мировое кипение

Золотые его рога.

 

Новый сойдет Олипий[71]

Начертать его новый лик.

Говорю вам — весь воздух выпью

И кометой вытяну язык.

 

До Египта раскорячу ноги,

Раскую с вас подковы мук…

В оба полюса снежнорогие

Вопьюся клещами рук.

 

Коленом придавлю экватор

И, под бури и вихря плач,

Пополам нашу землю-матерь

Разломлю, как златой калач.

 

И в провал, отененный бездною,

Чтобы мир весь слышал тот треск,

Я главу свою власозвездную

Просуну, как солнечный блеск.

 

И четыре солнца из облачья,

Как четыре бочки с горы,

Золотые рассыпав обручи,

Скатясь, всколыхнут миры.

 

 

 

И тебе говорю, Америка,

Отколотая половина земли, —

Страшись по морям безверия

Железные пускать корабли!

 

Не отягивай чугунной радугой

Нив и гранитом — рек.

Только водью свободной Ладоги

Просверлит бытие человек!

 

Не вбивай руками синими

В пустошь потолок небес:

Не построить шляпками гвоздиными

Сияние далеких звезд.

 

Не залить огневого брожения

Лавой стальной руды.

Нового вознесения

Я оставлю на земле следы.

 

Пятками с облаков свесюсь,

Прокопытю тучи, как лось;

Колесами солнце и месяц

Надену на земную ось.

 

Говорю тебе — не пой молебствия

Проволочным твоим лучам.

Не осветят они пришествия,

Бегущего овцой но горам!

 

Сыщется в тебе стрелок еще

Пустить в его грудь стрелу.

Словно полымя, с белой шерсти его

Брызнет теплая кровь во мглу.

 

Звездами золотые копытца

Скатятся, взбороздив нощь.

И опять замелькает спицами

Над чулком ее черным дождь.

 

Возгремлю я тогда колесами

Солнца и луны, как гром;

Как пожар, размечу волосья

И лицо закрою крылом.

 

За уши встряхну я горы,

Копьями вытяну ковыль.

Все тыны твои, все заборы

Горстью смету, как пыль.

 

И вспашу я черные щеки

Нив твоих новой сохой;

Золотой пролетит сорокой

Урожай над твоей страной.

 

Новый он сбросит жителям

Крыл колосистых звон.

И, как жерди златые, вытянет

Солнце лучи на дол.

 

Новые вырастут сосны

На ладонях твоих полей.

И, как белки, желтые весны

Будут прыгать по сучьям дней.

 

Синие забрезжут реки,

Просверлив все преграды глыб.

И заря, опуская веки,

Будет звездных ловить в них рыб.

 

Говорю тебе — будет время,

Отплещут уста громов;

Прободят голубое темя

Колосья твоих хлебов.

 

И над миром с незримой лестницы,

Оглашая поля и луг,

Проклевавшись из сердца месяца,

Кукарекнув, взлетит петух.

 

 

 

По тучам иду, как по ниве, я,

Свесясь головою вниз.

Слышу плеск голубого ливня

И светил тонкоклювых свист.

 

В синих отражаюсь затонах

Далеких моих озер.

Вижу тебя, Миопия,

С золотыми шапками гор.

 

Вижу нивы твои и хаты,

На крылечке старушку-мать;

Пальцами луч заката

Старается она поймать.

 

Прищемит его у окошка,

Схватит на своем горбе, —

А солнышко, словно кошка,

Тянет клубок к себе.

 

И тихо под шепот речки,

Прибрежному эху в подол,

Каплями незримой свечки

Капает песня с гор:

 

«Слава в вышних богу

И на земле мир!

Месяц синим рогом

Тучи прободил.

 

Кто-то вывел гуся

Из яйца звезды —

Светлого Исуса

Проклевать следы.

 

Кто-то с новой верой,

Без креста и мук,

Натянул на небе

Радугу, как лук.

 

Радуйся, Сионе[72],

Проливай свой свет!

Новый в небосклоне

Вызрел Назарет.

 

Новый на кобыле

Едет к миру Спас.

Наша вера — в силе.

Наша правда — в нас!»

 

1918

 

Иорданская голубица [73]

 

 

 

Земля моя златая!

Осенний светлый храм!

Гусей крикливых стая

Несется к облакам.

 

То душ преображенных

Несчислимая рать,

С озер поднявшись сонных,

Летит в небесный сад.

 

А впереди их лебедь.

В глазах, как роща, грусть.

Не ты ль так плачешь в небе,

Отчалившая Русь?

 

Лети, лети, не бейся,

Всему есть час и брег.

Ветра стекают в песню,

А песня канет в век.

 

 

 

Небо — как колокол,

Месяц — язык,

Мать моя — родина,

Я — большевик.[74]

 

Ради вселенского

Братства людей

Радуюсь песней я

Смерти твоей.

 

Крепкий и сильный,

На гибель твою

В колокол синий

Я месяцем бью.

 

Братья миряне,

Вам моя песнь.

Слышу в тумане я

Светлую весть.

 

 

 

Вот она, вот голубица,

Севшая ветру на длань.

Снова зарею клубится

Мой луговой Иордань.

 

Славлю тебя, голубая,

Звездами вбитая высь.

Снова до отчего рая

Руки мои поднялись.

 

Вижу вас, злачные нивы,

С стадом буланых коней.

С дудкой пастушеской в ивах

Бродит апостол Андрей[75].

 

И, полная боли и гнева,

Там, на окрайне села,

Мати пречистая дева

Розгой стегает осла.

 

 

 

Братья мои, люди, люди!

Все мы, все когда-нибудь

В тех благих селеньях будем,

Где протоптан Млечный Путь.

 

Не жалейте же ушедших,

Уходящих каждый час, —

Там на ландышах расцветших

Лучше, чем в полях у нас.

 

Страж любви — судьба-мздоимец

Счастье пестует не век.

Кто сегодня был любимец —

Завтра нищий человек.

 

 

 

О новый, новый, новый,

Прорезавший тучи день!

Отроком солнцеголовым

Сядь ты ко мне под плетень.

 

Дай мне твои волосья

Гребнем луны расчесать.

Этим обычаем гостя

Мы научились встречать.

 

Древняя тень Маврикии[76]

Родственна нашим холмам,

Дождиком в нивы златые

Нас посетил Авраам.

 

Сядь ты ко мне на крылечко,

Тихо склонись ко плечу.

Синюю звездочку свечкой

Я пред тобой засвечу.

 

Буду тебе я молиться,

Славить твою Иордань…

Вот она, вот голубица,

Севшая ветру на длань.

 

20–23 июня 1918

Константиново

 

«Зеленая прическа…»

 

Л. И. Катиной

 

 

Зеленая прическа,

Девическая грудь,

О тонкая березка,

Что загляделась в пруд?

 

Что шепчет тебе ветер?

О чем звенит песок?

Иль хочешь в косы-ветви

Ты лунный гребешок?

 

Открой, открой мне тайну

Твоих древесных дум,

Я полюбил печальный

Твой предосенний шум.

 

И мне в ответ березка:

«О любопытный друг,

Сегодня ночью звездной

Здесь слезы лил пастух.

 

Луна стелила тени,

Сияли зеленя.

За голые колени

Он обнимал меня.

 

И так, вдохнувши глубко,

Сказал под звон ветвей:

«Прощай, моя голубка,

До новых журавлей».

 

<1918>

 

«Серебристая дорога…»

 

 

Серебристая дорога,

Ты зовешь меня куда?

Свечкой чисточетверговой

Над тобой горит звезда.

 

Грусть ты или радость теплишь?

Иль к безумью правишь бег?

Помоги мне сердцем вешним

Долюбить твой жесткий снег.

 

Дай ты мне зарю на дровни,

Ветку вербы на узду.

Может быть, к вратам господним

Сам себя я приведу.

 

<1918>

 

«Отвори мне, страж заоблачный…»

 

 

Отвори мне, страж заоблачный,

Голубые двери дня.

Белый ангел этой полночью

Моего увел коня.

 

Богу лишнего не надобно,

Конь мой — мощь моя и крепь.

Слышу я, как ржет он жалобно,

Закусив златую цепь.

 

Вижу, как он бьется, мечется,

Теребя тугой аркан,

И летит с него, как с месяца,

Шерсть буланая в туман.

 

<1918>

 

«Вот оно, глупое счастье…»

 

 

Вот оно, глупое счастье

С белыми окнами в сад!

Но пруду лебедем красным

Плавает тихий закат.

 

Здравствуй, златое затишье,

С тенью березы в воде!

Галочья стая на крыше

Служит вечерню звезде.

 

Где-то за садом несмело,

Там, где калина цветет,

Нежная девушка в белом

Нежную песню поет.

 

Стелется синею рясой

С поля ночной холодок.,

Глупое, милое счастье,

Свежая розовость щек!

 

1918

 

«Я покинул родимый дом…»

 

 

Я покинул родимый дом,

Голубую оставил Русь.

В три звезды березняк над прудом

Теплит матери старой грусть.

 

Золотою лягушкой луна

Распласталась на тихой воде.

Словно яблонный цвет, седина

У отца пролилась в бороде.

 

Я не скоро, не скоро вернусь!

Долго петь и звенеть пурге.

Стережет голубую Русь

Старый клен на одной ноге.

 

И я знаю, есть радость в нем

Тем, кто листьев целует дождь,

Оттого что тот старый клен

Головой на меня похож.

 

1918

 

«Закружилась листва золотая…»

 

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-01-08 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: