Идеей права философ считал всеобщую свободу. Следуя традиции, сложившейся в идеологии антифеодальных революций, Гегель наделял человека абсолютной свободой и выводил право из понятия свободной воли. "Система права есть царство реализованной свободы", — указывал он. Вместе с тем Гегель отверг концепции, определявшие право как взаимное ограничение индивидами своей свободы в интересах общего блага. Согласно учению философа подлинной свободой обладает всеобщая (а не индивидуальная) воля. Всеобщая свобода требует, чтобы субъективные устремления индивида были подчинены нравственному долгу, права гражданина — соотнесены с его обязанностями перед государством, свобода личности — согласована с необходимостью.
Гегель включал в понятие права гораздо более широкий круг общественных явлений, чем это было принято в философии и юриспруденции начала XIX в. Особыми видами права у него выступают формальное равенство участников имущественных отношений, мораль, нравственность, право мирового духа. Философия права Гегеля, по сути дела, являлась общесоциальной доктриной, в которой поднимался широкий круг вопросов относительно положения человека в обществе.
Процесс утверждения всеобщей свободы, по Гегелю, составляет содержание всемирной истории. На страницах "Философии права" Гегель анализирует состояние свободы в современную ему эпоху, т.е. в Новое время (историческое развитие свободы он прослеживал в философии истории). Будучи теоретической наукой, философия права освещает концептуальное (понятийное) содержание проблемы всеобщей свободы. В соответствии с принципами диалектики развитие свободы до степени всеобщности рассматривается здесь как логическое развертывание самой идеи права, как восходящее движение мысли от абстрактных, односторонних понятий к конкретным — более глубоким и полным. Гегель при этом специально оговаривал, что ход теоретических рассуждений о праве не совпадает с хронологической последовательностью возникновения правовых образований в истории.
Идея права, по мнению Гегеля, в своем развитии проходит три ступени: абстрактное право, мораль и нравственность.
Первая ступень — абстрактное право. Свободная воля первоначально является сознанию человека в качестве индивидуальной воли, воплощенной в отношениях собственности. На этой ступени свобода выражается в том, что каждое лицо обладает правом владеть вещами (собственность), вступать в соглашение с другими людьми (договор) и требовать восстановления своих прав в случае их нарушения (неправда и преступление). Абстрактное право, иными словами, охватывает область имущественных отношений и преступлений против личности. Его общим велением служит заповедь: "Будь лицом и уважай других в качестве лиц".
Абстрактное право имеет формальный характер, поскольку оно наделяет индивидов лишь равной правоспособностью, предоставляя им полную свободу действий во всем, что касается определения размеров имущества, его назначения, состава и т.п. Предписания абстрактного права формулируются в виде запретов.
Основное внимание в этом разделе "Философии права" уделено обоснованию частной собственности. Признавая неограниченное господство лица над вещью, Гегель воспроизводит идеи, получившие закрепление в Кодексе Наполеона 1804 г. и других законодательных актах победившей буржуазии. Лишь благодаря собственности человек становится личностью, утверждал философ. Одновременно с этим Гегель подчеркивает недопустимость обращения в собственность самого человека. "В природе вещей, — писал он, — заключается абсолютное право раба добывать себе свободу".
Гегель отвергает платоновские проекты обобществления имущества и критикует эгалитаристские лозунги. Уравнение собственности Гегель считал неприемлемым.
Вторая ступень в развитии идеи права — мораль. Она является более высокой ступенью, потому что абстрактные и негативные, предписания формального права в ней наполняются положительным содержанием. Моральное состояние духа возвышает человека до сознательного отношения к своим поступкам, превращает лицо в деятельного субъекта. Если в праве свободная воля определяется внешним образом, по отношению к вещи или воле другого лица, то в морали — внутренними побуждениями индивида, его намерениями и помыслами. Моральный поступок поэтому может вступить в коллизию с абстрактным правом. Например, кража куска хлеба ради поддержания жизни формально подрывает собственность другого человека, однако заслуживает безусловного оправдания с моральной точки зрения.
На данной ступени свобода проявляется в способности индивидов совершать осознанные действия (умысел), ставить перед собой определенные цели и стремиться к счастью (намерение и благо), а также соизмерять свое поведение с обязанностями перед другими людьми (добро и зло). В учении о морали Гегель решает проблемы субъективной стороны правонарушений, вины как основания ответственности индивида.
Третья, высшая, ступень осмысления права человеком — нравственность. В ней преодолевается односторонность формального права и субъективной морали, снимаются противоречия между ними. Согласно взглядам философа человек обретает нравственную свободу в общении с другими людьми. Вступая в различные сообщества, индивиды сознательно подчиняют свои поступки общим целям. К числу объединений, формирующих нравственное сознание в современную ему эпоху, философ относил семью, гражданское общество и государство.
Гегель рассматривает гражданское общество и государство как несовпадающие сферы общественной жизни. Оригинальность этой концепции состояла в том, что под гражданским обществом в ней понималась система материальных потребностей, обусловленных развитием промышленности и торговли. Философ относит образование гражданского общества к современной ему эпохе, а его членов называет по-французски "bourgeois" (буржуа). В "Философии права" подчеркивалось также, что "развитие гражданского общества наступает позднее, чем развитие государства".
Отождествляя гражданский строй с буржуазным, Гегель изображает его как антагонистическое состояние, как арену борьбы всех против всех (здесь им используются формулировки, применявшиеся Гоббсом для характеристики естественного состояния). По учению Гегеля гражданское общество включает в себя отношения, складывающиеся на почве частной собственности, а также законы и учреждения (суд, полиция, корпорации), призванные гарантировать общественный порядок. В целом гражданское общество, считал Гегель, представляет собой объединение индивидов "на основе их потребностей и через правовое устройство в качестве средства обеспечения безопасности лиц и собственности".
Гражданское общество, по Гегелю, делится на три сословия: землевладельческое (дворяне — собственники майоратных владений и крестьянство), промышленное (фабриканты, торговцы, ремесленники) и всеобщее (чиновники).
Вследствие различия интересов индивидов, их объединений, сословий гражданское общество, несмотря на имеющиеся в нем законы и суды, оказывается не способным урегулировать возникающие социальные противоречия. Для этого оно должно быть упорядочено стоящей над ним политической властью — государством. Гегель осознавал, что социальные антагонизмы не могут быть устранены одними правовыми средствами, и предлагал решить проблему общественного согласия методами политики. В его учении государство как раз и предстает таким нравственным целым (идейно-политическим единством), в котором снимаются противоречия, имеющие место в правовом гражданском сообществе. Запутанность гражданского состояния, указывал философ, "может быть приведена в гармонию только с помощью покоряющего его государства".
Гегель различает в государстве объективную и субъективную стороны.
С объективной стороны государство представляет собой организацию публичной власти. В учении о государственном устройстве Гегель выступает в защиту конституционной монархии и критикует идеи демократии. Разумно устроенное государство, по его мнению, имеет три власти: законодательную, правительственную и княжескую власть (власти перечислены снизу вверх). Перенимая принцип разделения властей, Гегель в то же время подчеркивает недопустимость их противопоставления друг другу. Отдельные виды власти должны образовывать органическое, неразрывное единство, высшим выражением которого служит власть монарха.
Законодательное собрание, по Гегелю, призвано обеспечить представительство сословий. Его верхняя палата формируется по наследственному принципу из дворян, тогда как нижняя — палата депутатов — избирается гражданами по корпорациям и товариществам.
Представительство граждан в законодательном органе необходимо для того, чтобы довести до сведения правительства интересы различных сословий. Решающая роль в управлении государством принадлежит чиновникам, осуществляющим правительственную власть. Как считал Гегель, высшие государственные чиновники обладают более глубоким пониманием целей и задач государства, чем сословные представители. Восхваляя чиновничью бюрократию, Гегель называл ее главной опорой государства "в отношении законности".
Княжеская власть объединяет государственный механизм в единое целое. В благоустроенной конституционной монархии, по словам философа, правит закон, и монарху остается только добавить к нему субъективное "я хочу".
С субъективной стороны государство является духовным сообществом (организмом), все члены которого проникнуты духом патриотизма и сознанием национального единства. Основанием такого государства Гегель считал народный дух в форме религии. Мы должны, писал он, почитать государство как некое земное божество. Государство— это шествие бога в мире; "его основанием служит власть разума, осуществляющего себя как волю".
Политический идеал Гегеля отражал стремление немецкого бюргерства к компромиссу с дворянством и установлению конституционного строя в Германии путем постепенных реформ сверху.
В учении о внешнем государственном праве (международном праве) Гегель подвергает критике кантовскую идею вечного мира. Придерживаясь в целом прогрессивных взглядов на отношения между государствами, проводя идеи необходимости соблюдения международных договоров, Гегель в то же время оправдывает возможность решения споров международного характера путем войны. К этому он добавляет, что война очищает дух нации. В такого рода представлениях Гегеля сказалась его положительная оценка войны Германии с наполеоновской Францией.
Учение Гегеля оказало огромное влияние на развитие политико-правовой мысли. Содержащиеся в нем прогрессивные положения послужили теоретической основой развития либеральных и радикальных концепций, в том числе младогегельянского движения, и дали им мощный толчок. Вместе с тем в учении Гегеля была заложена и возможность его консервативной интерпретации.
40. Общая характеристика политико-правовой мысли Древней Греции
Государственность в Древней Греции возникла в начале I тысячелетия до н.э. в форме самостоятельных и независимых полисов - отдельных городов-государств. Переход от первобытнообщинного строя к раннеклассовому обществу и политической форме организации общественной жизни сопровождался процессом классовой дифференциации населения, обострением борьбы между различными слоями - родовой знатью и обнищавшими общинниками, свободными и рабами. В этих условиях в древнегреческих полисах развертывается ожесточенная борьба за власть, за учреждение одной из форм правления - аристократии (власти старой или новой знати, "лучших"), олигархии (власти богатых и имущих), или демократии (власти народа, т.е. всех взрослых свободных уроженцев полиса). Эта борьба различных слоев нашла свое отражение в борьбе различных течений политической и правовой мысли. В истории древнегреческой политико-правовой мысли выделяются три периода:
Ранний период (IX–VI вв. до н.э.) связан со временем возникновения древнегреческой государственности. В этот период наблюдается заметная рационализация политико-правовых представлений (Гомер, Гесиод и «мудрецы») и формируется философский подход к проблемам государства и права (Пифагор и пифагорейцы, Гераклит).
Второй период (V – первая половина IV в. до н.э.) – это время расцвета древнегреческой философской и политико-правовой мысли, нашедшего свое выражение в учениях Демокрита, софистов, Сократа, Платона, Аристотеля.
Третий период (вторая половина IV–II в. до н.э.) – период эллинизма, время начавшегося упадка древнегреческой государственности, подпадения греческих полисов под власть сперва Македонии, а затем и Рима. Воззрения этого периода представлены в учениях Эпикура, стоиков и Полибия
41. Чистая теория права Ганса Кузельна
Преобладание социологических направлений в правовой мысли XX в. вовсе не означает, что юридический позитивизм, или нормативизм, полностью утратил значение. Наиболее четкое и своеобразное выражение идеи нормативизма получили в так называемой чистой теории права австрийского юриста Ганса Кельзена (1881-1973) – профессора государственного права и философии права в Венском университете с 1911 по 1930 г., одного из создателей Конституции Австрии 1920 г., члена Высшего конституционного суда (1920-1930). После прихода к власти фашистов в Германии он эмигрировал в Швейцарию, где в 1933-1940 гг. преподавал в Женевском университете, а затем переехал в США, где с 1942 г. был профессором Калифорнийского университета вплоть до своей смерти.
Постулаты “чистого учения о праве” обозначены Кельзеном еще до Первой мировой войны в работе “Основные проблемы государственно-правовой науки, развитые с точки зрения учения о принципе права” (1911). Последующие труды только дополняли и развивали идеи этой книги. Среди них выделяется “Чистое учение о праве” (1934), где нормативизм превращается в стройную концепцию и обретает полемическую направленность по отношению к прошлым и современным доктринам.
В эмигрантский период Кельзен пропагандирует свое учение и пытается придать ему универсальный характер, обратившись в книге “Право Объединенных Наций” (1950) к проблеме соотношения международного и национального права. Для его последних работ характерна острая идейная борьба с последователями марксизма. Таков лейтмотив “Коммунистической теории права” (1955).
Правоведение, сложившееся на рубеже XIX-XX вв., по Кельзену, не отвечает требованию юридической строгости, чистоты. Юриспруденция “расширилась” за счет психологии и социологии, этики и политической теории. Такое расширение в известной мере объясняется тем, что эти науки имеют дело с предметами, которые тесно связаны с правом. Но это не оправдание. Из смежных гуманитарных наук в теорию права привносится идеология, что не позволяет ей стать наукой в собственном смысле слова. Сущность, ценность, справедливость в праве – все это для Кельзена “метафизические” вопросы, занимаясь которыми юриспруденция теряет познавательный потенциал, становится партийной, субъективной и в результате ложным образом отражает правовые явления сквозь призму тех или иных классовых интересов.
Правоведение должно освободиться от идеологии и увлечения другими науками, перестать заимствовать у них ложные для юриспруденции методы и обратиться к формально-догматическому подходу, изучая объективное, а не субъективное право, ибо последнее вторично по отношению к первому. Использование испытанной позитивистской методологии позволило ему, как подчеркивает сам Кельзен, создать основы “чистого учения о праве как теории позитивного права”, отличной и от социологической школы права, и от учения о естественном праве, переводящего нас в этическую область. Кельзен ищет “собственные закономерности права” и находит их в уяснении логического смысла объективного права.
В основе такого подхода лежит позитивизм в неокантианском варианте. Кельзен противопоставляет науки о сущем и о должном. Первые исходят из закона причинности, связывают явления как причину и следствие. Сюда относятся науки о природе и в определенной степени социология, история, психология, этнология. Вторая группа наук, в которую входят этика и юриспруденция, исследует нормативный порядок человеческих отношений, который принадлежит не сфере сущего, а сфере должного. Связь между явлениями в нормативном порядке образуется на основе формально-логического долженствования независимо от социального бытия.
Абсолютизация формально-логического подхода, в полном соответствии с намерениями Кельзена, вела к изоляции юриспруденции от политики, других социальных наук и позволяла частично решить проблему деидеологизации, превращая правоведение в “надклассовую” и “надпартийную” дисциплину.
На основе “чистого” подхода формулируется понятие права как совокупности норм, находящих подтверждение в самих себе. Исходный пункт – только юридические нормы, только объективное право.
Совокупность всех норм образует систему права в виде их единства на базе координации и субординации, подчинения низшей нормы высшей. Иерархия различных норм, которую иногда называют “ступенчатой концепцией права”, образует правопорядок, юридическим основанием которого провозглашается так называемая основная норма. Она занимает высшую ступень в иерархии правопорядка в целом. “Основная норма” есть априорное гипотетическое понятие, сродни категорическому императиву Канта. Но существенное отличие ее от последнего состоит в отсутствии какой-либо определенности. Каковы происхождение, природа, содержание “основной нормы”, кто является ее творцом? На эти вопросы Кельзен ответа не дает. “Основная норма” – всего лишь логический постулат, образующий стержень “чистой теории права”, без которого вся пирамида вытекающих одна из другой норм неминуемо рушится. В отличие от “основной нормы” другие компоненты системы права у Кельзена вполне реальны.
“Основная норма” рассматривается как правовая база конституции, которая определяет не только полномочия государственных органов и процедуру законодательства, но также, в известной степени, содержание будущих законов.
“Общие” нормы, установленные законодателем или вытекающие из обычая, образуют следующий, нижестоящий по отношению к конституции, уровень иерархии права. Они подлежат применению компетентными органами – судами и административными властями. Функция “общей” нормы двояка: во-первых, она должна определить орган, который может ее применить, и процедуру своего применения этим органом; во-вторых, определить содержание правоприменительного акта.
Нижней ступенью являются индивидуальные нормы, под которыми Кельзен разумеет судебные решения и распоряжения администрации по отдельным конкретным делам.
Кельзен отождествляет общие нормы и применение права, критикуя с позиций “ступенчатой” концепции “традиционную” теорию парламентской законности, где эти элементы рассматривались как разнородные явления. По Кельзену, создание правовой нормы есть применение высшей нормы, регулирующей ее создание, а применение высшей нормы есть создание низшей нормы, определенное высшей нормой. Судебное решение есть акт, которым применяется общая норма, закон, но в то же время оно является индивидуальной нормой, создающей обязательства одной или обеих сторон в споре. Ведь законодательство есть правотворчество, но если принимать в расчет конституцию, оно является применением права. В конечном счете создание первой конституции можно рассматривать как применение основной нормы.
Мысль о “ступенчатости” права преследует цель представить любую норму права и любое распоряжение государственного органа или должностного лица как непререкаемый и непреложный вывод из конституции и даже из постулируемой “основной нормы”. “Право проистекает только из права”.
Кроме того, чистая и ступенчатая концепция устраняет традиционный правовой дуализм, интерпретируя понятие субъекта права как персонификацию комплекса юридических норм, сводя обязанность и субъективное право (в техническом смысле) лишь к норме, которая с определенным человеческим поведением связывает санкцию и ставит исполнение последней в зависимость от соответствующего иска. Тем самым преодолевается волюнтаризм в праве, его толкование на адвокатский манер, с точки зрения одной из сторон, т.е. исходя из того, что право значит для индивида: насколько оно ему полезно или вредно.
С тех же методологических позиций Кельзен подходит к государствоведению. Для него государство – это “единство внутреннего смысла всех правовых положений”, не что иное, как персонификация правового порядка. Идея “правового государства” как “союза людей под юридическими законами”, родившаяся у Канта, находит свое логическое завершение у Кельзена, который, по сути дела, объявил понятия правопорядка и государства тождественными. Государство представляет собой урегулированную, упорядоченную, нормативную систему принуждения.
Теорию государства Кельзен сводил к государственному праву, или “учению об обозначаемом в качестве государства правовом порядке”, отрицая дуализм публичного и частного права, видя в нем одну идеологию. Публичные акты и частные сделки – продолжение формирования государственной воли, где происходит лишь индивидуализация общей нормы (в первом случае – нормы административного права, во втором – гражданского права).
Государство – высшее понятие не в каком-либо “натуралистическом смысле”, но в смысле нормативного господства. Оно не является предметом социологического изучения. Лишь нормативный смысл государства и заключенная в нем собственная закономерность одни составляют его истинную сущность.
С позиций чистой теории права рассматривается соотношение между национальным правом отдельных государств (внутригосударственным правом) и международным правом. Кельзен допускал двоякое решение проблемы: подчинение национального права международному и, наоборот, признание основой международного права принципов какой-либо одной системы национального права. Впоследствии, однако, он приходит к выводу, что такое допущение нарушает стройность всей его правовой концепции, что это “империалистично”, “недемократично”. Чтобы не отказаться от принципа юридического равенства государств, необходимо признать единственно возможным первенство международного права и рассматривать его в качестве исходных норм всякого национального права. Национальный правопорядок не должен противоречить международному правопорядку – таков вывод Кельзена. От правовой системы отдельного государства требуется соответствие ее основной норме международного права.
Возможные коллизии между международным правом и внутригосударственным рассматриваются как конфликт между высшей и низшей нормами. “Основные нормы различных национальных правопорядков, – пишет Кельзен, – сами основываются на общей норме международного правопорядка. Если мы понимаем международное право как правопорядок, которому все государства (а это значит – все национальные правопорядка) подчиняются, когда основная норма национального правопорядка есть не просто предположение юридического мышления, но позитивная правовая норма, норма международного права, примененная к правопорядку конкретного государства... тогда единственно истинная основная норма, норма, которая не создается правовым процессом, а предполагается юридическим мышлением, есть основная норма международного права”.
С этих позиций Кельзен считает, что государство есть орган “международно-правовой общности”. Отсюда и настойчивые попытки отрицания государственного суверенитета. Суверенитет Кельзен понимает чисто формалистически: не как реальную независимость государства, а как независимость одной правовой системы норм от другой.
Нормативизм несовместим с “метаюридической”, историко-материалистической, классовой теорией государства и права. Уже в работе “Социализм и государство” (1920) Кельзен критикует марксистское понимание сущности государства: “Неопровержимо, что на содержание государственного принудительного порядка влияет подчинение одной группы другой, переход от одной формы производства к другой. Но ошибочно думать, что государственный принудительный порядок не имеет иной цели, кроме эксплуатации неимущих. Обозначаемый именем государства аппарат принуждения есть основное социально-техническое средство для самых различных целей и может служить также охране общей собственности на средства производства”. Кельзен не согласен и с марксистской концепцией отмирания государства при коммунизме, считая ее одним из вариантов анархизма.
Попытка очистить юридическую науку от идеологии, одна из принципиальных установок “чистой теории права”, не удалась Кельзену полностью. Критика марксизма, особенно в сталинской версии, не свидетельствует об идеологической нейтральности. Сам Кельзен по своим политическим симпатиям был либералом, хотя его концепция не давала никакой опоры для обоснования прав человека или осуждения фашистского режима.
Тем не менее Кельзен содействовал разработке важной области знаний – догматической юриспруденции, воспитывающей профессионализм, культуру и способствующей развитию техники права. Это снискало ему признание в качестве одного из выдающихся юристов XX в.
42. Учение Аристотеля о праве
Правовая теория Аристотеля была подчинена тем же идеологическим целям, что и учение о государстве. Право он отождествляет с политической справедливостью, подчёркивая тем самым его связь с государством как моральным общением между свободными гражданами. «Понятие справедливости, - отмечает Аристотель, - связано с представлением о государстве, так как право, служащее критерием справедливости, является регулирующей нормой политического общения». Вне политического общения права не существует: «Люди, не находящиеся в подобных отношениях, не могут и иметь относительно друг друга политической справедливости». Именно поэтому право отсутствует в отношениях господ и рабов, отцов и детей, при деспотической власти.
В целом право как политическое явление Аристотель называет «политическим правом». Это, в частности, означает невозможность неполитического права, отсутствие права вообще в неполитических (деспотических) формах правления.
Политическое право делится на естественное и условное (волеустановленное). Естественное право - то право, которое везде имеет одинаковое значение и не зависит от признания или не признания его. Условное право (волеустановленное) - то, которое, первоначально могло быть без существования различия таким или иным, но раз оно определено это безразлично прекращается (подразумевается всё то, что в последующем словоупотреблении стало обозначаться как позитивное (положительное) право. К условному праву Аристотель относит установление закона и всеобщих соглашений. Аристотель выделяет писанный и неписаный закон. Под неписаным законом, тоже относящимся к условному (позитивному) праву, понимаются правовые обычаи (обычное право).
Аристотель придерживается принципа верховенства законов. Существенной чертой закона является его соответствие политической справедливости и праву: «Всякий закон в основе предполагает своего рода право». Следовательно, это право должно найти свое выражение, воплощение и соблюдение в законе. Отступление закона от права означало бы отход от политических форм к деспотическому насилию. Политическое правление - это, по Аристотелю, правление законов, а не людей. Правители, даже лучшие, подвержены чувствам и аффектам, закон же - «уравновешанный разум».
Аристотель подчёркивал, что постановления народного собрания и правителей не являются законами в собственном смысле слова и не должны содержать предписаний общего характера: «Закон должен властвовать над всем; должностным же лицам и народному собранию следует предоставить обсуждение частных вопросов».
Право регулирует отношения только между свободными и равными
• Аристотель выделяет естественное право и право, установленное людьми.
• Аристотель разработал принцип верховенства законов.
• В качестве основного принципа права Аристотель выделял принцип справедливости.
• Принцип почитания законов (законопослушания).
Учение Аристотеля оказало огромное влияние на дальнейшее развитие политико-правовой мысли.
Античная политико-правовая идеология сделала первые шаги по осмыслению политической свободы. Государство и законы в Древней Греции начинают рассматриваться как установления, созданные самим человеком и призванные служить его интересам. Подобного рода представления, однако, относились только к свободным гражданам государства и сопровождались обоснованием подневольного положения рабов. Расширение гражданских свобод в Античном мире происходило за счет развития рабовладельческих отношений.
В римском обществе рабовладельческий способ производства достигает высшей ступени своего развития. Начиная с III в. до н. э. образование крупных поместий (латифундий), основанных на эксплуатации рабского труда, потребовало массового притока рабов, расширения государственной территории и проведения завоевательской политики. За исторически короткий срок Рим превратился из государства-полиса с республиканским правлением в крупнейшую рабовладельческую империю Организация империи была завершена в I в. до н.э.
Таким образом, в учении Аристотеля и естественное, и условное (волеустановленное) право, хотя и различаются между собой, но оба относятся к сфере политических явлений и носят политический характер. У софистов, например, различие между естественным правом (правом по природе) и правом условным (полисными законами, установленными по соглашению, произволу и т. д.) означало различение, а зачастую и прямое противопоставление естественного (природного) и политического (условного). Своеобразие позиции Аристотеля обусловлено тем принципиальным обстоятельством, что под «природой» он и в вопросе о праве имеет в виду именно политическую природу человека: ведь человек, согласно Аристотелю, есть по своей природе существо политическое.